Рояль в море

Она приподняла голову с подушки, и проникновенно посмотрев в глаза Миши, спросила: – Правильно я сделала?

– Несомненно, – ответил он, – я тебя хорошо понимаю.

– Если ты меня понимаешь, прижмись ко мне плотнее и поцелуй меня. Я же отныне и все мои шесть оставшихся дней буду ежечасно тебя ласкать и водить по тропе любви. Я оставлю в твоей памяти эпизоды настоящей любви, которые ты будешь вспоминать, как самый великолепный сон.

Он обхватил её за талию и сильно стиснув, поцеловал в губы. Она за считанные секунды разомлела и раздвинула свои ноги, сделав беспрепятственный вход в створ шлюз. Утренний сеанс любви был не таким длинным, как ночные, но его бурность и эмоции ничем не отличались от ночных совокуплений и немало отнял у обоих партнёров физических сил. Его тело обмякло и скатилось на матрас. Их усталость сопровождалась приятными вздохами и ахами похожими на исполнение сексуальной песни группы «Молоко» Sing It Back (OST Repo Men). Отдышавшись, она положила свою руку на его грудь, после чего, сказала:

– Миша, я тебе сегодня же подарю часы с одной стрелкой, и себе такие куплю. Хочу это время забрать навечно. Только не спрашивай про мой каприз? Он естествен, и обсуждению не подлежит!

– Тебе мой низкий поклон за такие слова, – привстал он с подушки, – ты невероятная женщина! Я сейчас смотрю на это чистое оконное стекло и мне до того приятно, что нахожу одинаковое сравнения между вами. Вы прозрачные. И я не хочу менять свой маршрут. Меня не надо соблазнять. Наверное, я не совсем оригинален, но честен перед тобой. У меня есть красивая жена и имеются две забавные маленькие кудряшки, которых я обожаю и люблю.

– Чем мужчина ценен, то это честностью, – сказала она, прижав его голову к своей груди. – Но я тебя милый постараюсь увести от красивой жены. А твоих кудряшек мы будем воспитывать вместе.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь? Моя жена самая красивая в городе девушка! – встал он голый перед ней, – ты меня, конечно, с ума свела, но если бы ты увидела мою жену, то твои звуковые регистры запали бы от восхищения!

– Твоё поведение лишний раз подтверждают мои слова, – сказала она. – Честность и только честность возвеличивает мужчину.

Она тоже встала перед ним обнажённой и, обняв его, поцеловала в плечо. После этой ночи они не расставались, на что обратили внимание все отдыхающие. Но они не знали, а скорее догадывались, что после их знакомства, у этой красивой пары следовала череда бурных ночных встреч, от которых у него осталось масса приятных впечатлений. Им обоим было прекрасно! Они оба были бесконечно счастливы!

Позже у него были моменты в жизни, когда он хотел до Брянской области прошагать пешком. И безумная близость, произошедшая с богомольной Катей, не покидала его память. Он даже ей звонил на заправку и не один раз. Она была польщена его вниманием и звала к себе в гости. И он по воле случая приедет к ней.

ПРОДАЛИ ЗА 500 РУБЛЕЙ

Эта женщина совершенно без комплексов, пришла к нему с распущенными волосами в день строителя. И, не произнеся ни одного слова, скинула свой махровый халат, легла в измятую не остывшую кровать, которую только что грела Светлана. Это был последний день Светланы на курорте. Рано утром в пять часов утра она покинет санаторий. Тогда он не знал, и не догадывался, что Светлана поделилась своей любовью со своей «безрассудной» подругой. Но он никак не мог предположить, что был банально продан, как скоропортящийся товар педагогом партизанского края за приличную плату в 500 рублей богомольной женщине. Для педагога эта сумма была приличной, по крайней мере, она была довольна тем, что до дома впроголодь не будет добираться. Для мастера же кузнечного цеха эти деньги, приравнивались почти к двум месячным окладам.

Катя выложила без всякого торга, запрашиваемую сумму Светлане и, сняв с себя нижнее бельё, надела на голое тело халат и стремглав ринулась в номер к Михаилу.

Он обнял Катерину и не понял радоваться этому подарку или осуждать за этот предательский поступок «благочестивую» директрису. В эту ночь он не знал, что был, не только предан Светланой, а продан банальным образом.

«А что плохого в том, что я осчастливлю этого хорового дирижёра, – подумал он. – Она мила и до невероятности интересная женщина. Почему бы мне не отдать ей частичку своей любви? Каждая женщина заслуживает этого счастья! Не было бы женщин, человечество не знало, что такое любовь! Любви достоин каждый человек, а счастье женщины всегда находится в руках мужчины. Амазонок на Азовском море после Светланы не осталось, – только голодные женщины, с акульей пастью крутят головой».

Она трепала пальцами его кудри и приговаривала:

– Я в тебя Миша заочно влюбилась. Когда Света со мной откровенничала, о своей мечте. Я тоже тогда дура вбила себе в голову твой портрет. Ведь по сути дела она обрисовала мне не твой портрет, а архиепископа Алексия второго. А он меня помазывал в Великом Новгороде. Ты вылитый он, но только у него нет таких богатых волос. Но я знаю, что ты для меня тоже, как дар божий!

Катя крестилась и читала молебен перед занятием любовью. Такой секс партнёрши у Миши никогда не было. Она после секса всегда отмечала его крестиком, не забыв при этом жарко облобызать его грудь. Катя больше воспоминаний оставила о себе. Эта богомольная и миловидная матрона, оказалась спутницей на дороге любви, которая после отъезда Светланы, при свете ночника впивалась в его кудри. Как ему было хорошо с этой богомольной женщиной. Она крестилась и произносила опьяняющие слова, от которых голова кругом шла. Перед своим отъездом Катя заявила Михаилу, что имеет на него все права. Она напомнила ему про непорядочную сделку со Светланой, от чего ему сделалось и неприятно с одной стороны, а с другой стороны эта сумма за которую он был продан приравнивалась к двухмесячной зарплате высокооплачиваемого специалиста. Что перевешивало что его стыд. Он понимал женщины обошлись с ним как с куклой, как с вещью. Поэтому Катя и пыталась зазвать его к себе на берега Оки.

– Покажи купчую, – смеялся Миша и показал ей открытую ладонь.

Но она вместо купчей сунула ему в руку свой рабочий телефон и просила обязательно звонить.

Он обид за продажу его тела на женщин не держал. Всё-таки те ночи, подаренные этими женщинами ему, были дороже любых денег, хотя и сам он особо не раскошеливался с ними. Катя была богатой невестой и не давала ему открывать свой бумажник. Утром он каждый день обнаруживал на столе у себя фрукты и бутылку фанты. Море в полной мере он почувствовал, только тогда, когда Катю посадил на поезд, Керчь – Москва. Встретиться он с ней не скоро после курорта, – всего лишь через полтора года. Заводу нужен будет срочно рубероид и его отправят в Муром. Она поможет Мише пробить этот строительный материал, в течение двух дней. Только на этот раз уже Катя посадит его на поезд до Москвы.

Он в этой Муромской командировке, будет изрядно изнеможён, от изнурительного секса, но в багажнике его места в поезде, стояла полная сумка с провиантом, которую ему в дорогу собрала Катерина.

«Минуло много лет после их последней встречи, – размышлял он, – связи все утеряны. Как сложилась судьба у неё, одному богу известно, но Светлана точно знаю, вышла замуж. Она прислала ему письмо, которое по счастливой случайности не попало в руки Любы».

ТРЕНЕР АННА

– Я сдаюсь перед твоими воспоминаниями, – сказала Люба, положив руки ему на плечи, – я же знаю, что курортный роман у тебя неизбежен. Это будет твоя кудрявая беда, а может даже наше расставание? И вряд ли мы с тобой сможем предотвратить надвигающуюся на нас семейную катастрофу. Ты будешь своей обаятельностью изощрённо всех подминать под себя, когда они попадут тебе в петлю. И оглядываться вслед ты не будешь, я знаю, покаяний от тебя не дождусь.

– Ты Люба так говоришь, будто одна уже предрешила наш бракоразводный процесс, – сказал он. – С тобой часто в последнее время происходят подобные безумные процессы.

– Может быть ты и прав, – убрала она свои руки с его плеч. – Я знаю, что гонимой от твоего сердца не буду никогда. Ты же побалуешься немного под шум морского прибоя и вернёшься в мои объятия. Но вопрос будешь ли ты прощённым в этом случае?

– Прекрати зудеть Люба, – взбеленился он, – ты мне, что от бога авансы раздаёшь? Совесть имей?! – Я тебя ни на кого не променяю, а мои любовные промыслы не стоит обсуждений. После этого, я люблю тебя во стократ больше. Хотя я знаю, точно, что и ты не безгрешна. Твои ночные оперативки – это глупые отговорки, в которые и олух не поверит.

Она впервые услышала упрёк от мужа, который прожёг внезапно ей сердце до боли. Это было правдой! И она должна была догадаться, что подозревать её в измене у него есть на то все основания. Люба ушла от неприятного разговора и только спросила:

– Не хочешь ли ты мне сказать дорогой, что курорт для тебя является неким стимулом наших с тобой взаимоотношений?

– Совершенно в дырочку Люба, – сказал он. – Мужчине необходимы краткосрочные встречи с чужими женщинами.

– Может ты надумаешь преобразовать нашу семью в новую формацию, которыми популярна Швеция?

– Только этого не надо? – вскрикнул он, – я ещё не совсем умом тронулся, чтобы свою жену укладывать под бок к чужому дяде. Можешь гулять, сколько влезет, но, чтобы я не знал об этом. Узнаю, первым уйду от тебя. Дочки у нас уже взрослые, так, что не думай, что я буду колебаться!

– Хорошо, хоть так думаешь, и на этом тебе спасибо! – с иронией сказала она и ушла на кухню. От этой перепалки у неё заболела голова, и он с кресла перебрался на диван.

«Странно, почему она сегодня о тренере из Новокузнецка не напомнила? – подумал он. – Целый год меня грызла за неё. Я сам, конечно, во многом виноват. Нечего было номера телефонов и адреса раздавать. Побаловался бы на юге немного и жил бы спокойно. А тренер была тоже неплохая женщина. С редкой фигурой и умилённым лицом. Она была заметна в толпе». Он пришёл на танцы в санаторий в Геленджике в первый день своего приезда. Она стояла грустная со своей подругой и о чём-то беседовала. Он видал, как она двоим мужчинам, отказала в танце. Тогда он подошёл уверенный к этой накрашенной блондинке и пригласил её на танец. Её звали Анна. Она была женщина Бальзаковского возраста и, увидав перед собой молодого человека с пышной шевелюрой, без возражений прижалась к нему. Когда танец окончился, он не отпустил её от себя, предложив ей дождаться второго танца. Но второй танец оказался быстрым, а она такие танцы не могла терпеть. Но это не омрачило его. Он нашёл выход, пригласив её в бар, где они с ней выпили по коктейлю. И на танцпол больше не вернулись.

Они перешли дорогу и оказались в небольшом ресторане, где он заказал ей красного вина, а себе водки. Они просидели с ней до самого закрытия и в пансионат не попали. Ночь они провели на территории школы в маленькой беседке увитой вьюнками. Им было не холодно в эту тёплую, июльскую ночь. Она держала его голову на своей обнажённой груди и гладила его щёки. Он был в восторге от неё. Эта опытная женщина доводила его порой до бешенства и мгновенно гасила его, натаскивая его тело на себя. Утром они пошли в пансионат не выспавшиеся, но в полной мере удовлетворённые. Он будет близок с ней до её отъезда, а потом у него будут другие истосковавшиеся по мужской ласке женщины.

Тренер Анна не будет писать ему писем после курорта. Она поступит ещё смелее. Её команда по спортивной гимнастике приедет вместе с тренером к нему в город и там она нанесёт ему визит. Она придёт к нему домой с большим букетом цветов и вручит их Любе.

Михаила в это время дома не было. Он тогда работал уже начальником смены и находился на производстве. Но этого краткосрочного визита хватило, чтобы Люба в течение года твердила, что он бабник и любит только старух.

Отчасти она была права, поэтому особо ей он не возражал. Ему были не безразличны все женщины, как зрелые, так и молодые, – которые к нему просто липли.

КОПЧЁНЫЕ КРЫЛЫШКИ

Анастасией он встретился на железнодорожном вокзале. При виде социолога сердце его почему-то бешено забилось, но он, взяв себя в руки, сделал вид, что не видит её. Он подошёл к скучающему кассиру и протянул паспорт с деньгами на билет до Симферополя. Назад паспорт кассир ему вернула уже с билетом.

– Миша ты, куда это направляешься? – спросила она, увидав, что он купил билет.

– Туда же, куда и ты в Ялту к морю, – за здоровьем и впечатлениями, – сказал он.

– Прекрасно хоть один человек будет знакомый, – радостно сказала она. – Я знала, что кто-то ещё едет с нашего завода, но в профкоме мне не выдали этого секрета. Сказали, что неожиданная встреча всегда лучше воспринимается.

– Для меня наша встреча неожиданностью не стала, – равнодушно заявил он. – Я знал, что ты едешь в Ялту со мной в один санаторий.

– Какой у тебя вагон Михаил? – спросила она, заметно воодушевившись от такого приятного известия.

– В восьмом я еду, – ответил он.

– Жалко, а у меня шестой, – посетовала она, – но я думаю, мы не потеряемся?

– Будем надеяться, – сказал он и пошёл на платформу. Она вышла из больших дверей вокзала следом за ним и пошла по раскисшему тёмному снегу к своему вагону, оглядываясь на Михаила.

В его купе вагона попутчиками окажется семейная пара, направляющаяся до Джанкоя. Одна полка в купе пустовала. Анастасия отыщет его через двадцать минут и, войдя без излишнего смущения в купе, положит ему на стол копчёные крылья курицы и батон.

– Миша пора покушать тебе? – сказала она.

«Странно, случайно она принесла мои любимые крылышки или знала, что я их люблю? – подумал он, – не иначе случайно, так как мало даже близких людей знает о моей слабости к крылышкам».

– Спасибо, но я не хочу пока, – ответил он, – и к тому же у меня тоже курица копчёная есть.

– Тогда пойдём в тамбур покурим с тобой? – предложила она осторожно и сразу осеклась, посмотрев на семейную чету.

– Анастасия я же не курю, и ты об этом хорошо знаешь, – отверг он её предложение.

– Да, конечно, мне известно об этом, но я просто хочу, чтобы ты составил мне компанию. Неловко мне, как-то одной пыхтеть в тамбуре. А ты просто постоишь рядом со мной? Он снял с вешалки дублёнку и, накинув на себя, вышел вслед за ней.

«Надо же липучка, какая, – подумал он, – не дай бог, она в санатории будет меня повсюду сопровождать. Тогда отпуск у меня будет неполноценным и испорченным. А может она, хочет, чтобы, я её приласкал? Спешить не буду пока. Посмотрю, как она дальше себя поведёт. Может, она предоставит мне возможность, исполнить давнюю и тайную мечту? Вообще-то она, конечно, лакомая женщина, пускай и переспелая, как зимняя слива. И насколько, я её знаю, у неё никогда мужчин не было. Иллюзиями секса, очевидно, живёт, не иначе?»

В тамбуре было холодно. Она обдула ртом вначале свои ладони, а затем сняла с плеча дамскую сумочку и достала оттуда сигареты и зажигалку. – Миша, а ты был до этого в Ялте? – выпустив струю дыма на обледенелое окно, спросила она.

– Приходилось и не раз, особенно во времена Советского союза – ответил он, – только зимой не приводилось отдыхать. Но я знаю точно, что Ялта хороша в любое время года. Хотя я слышал от своих соседей по купе, что цены там сильно кусаются сейчас. Но этого надо было ждать, другая страна, другие нравы. Хотя менталитет у жителей Ялты остался советский.

– А твои соседи, что из Ялты?

– Нет, они в Джанкое живут, но туда часто ездят на своей машине к родственникам.

– А ведь Крым – это моя родина, – сказала она, – я там жила до пятнадцати лет, а потом уехали с мамой в Белгород, нам там богатую квартиру отец перед смертью подписал. Отказываться было грех от такого шикарного наследства. Но университет я заканчивала в Симферополе Мне там легче было учиться. В этом городе у меня жили и до сих пор живут единственные родственники. Жалко, моей мамы давно уже нет, – опечаленно произнесла она. – Я очень её любила.

Она посмотрела куда можно выкинуть окурок и не найдя ничего бросила его на рифлёный пол, растерев затем своим сапогом.

– Миша у меня к тебе одно дельное предложение есть, – посмотрела она него, обворожительно, – давай без всяких церемоний чутче друг к другу относиться? Мы же с тобой почти близкие люди. Живём в одном доме и работаем вместе на заводе. И не забывай, что я знаю всё, практически про всех начальников. Я же психолог. И не считай меня бедной Настей из фильма.

– Согласен Анастасия, но ты отстала немного от жизни. Я уже пять месяцев работаю кузнецом на прессе. Стаж горячий надо добрать. Вот четыре года до первого списка доработаю, а там буду искать другую работу под галстук.

– Думаю, ты неразумно поступил, – сказала она, – хотя не скрываю, всё-таки хорошо быть молодым пенсионером. Тем более тебя года совсем не меняют. А неразумность свою ты осудишь позже. Попомни мои слова.

Они вышли из тамбура. Анастасия пошла к себе в вагон, а Миша зашёл в купе и забрался на вторую полку. Включив плафон у себя над изголовьем, он открыл перед собой «Новую газету». Михаил не успел и одной страницы прочитать, как дверь купе тихо открылась и в него вошла со своими вещами Анастасия.

– Ну, вот теперь и бедная Настя поедет с вами, – обратилась она ко всем, не замечая, что попутчики Михаила уже спали.

Михаил удивлённо смотрел на неё и не мог промолвить ни слова. К тому же, пока она не давала ему ничего сказать.

– Я с проводниками договорилась, – продолжала она. – Они мне разрешили переселиться. У меня там хоть и нижняя полка, но здесь уютней и спокойней. Там соседи беспокойные попались. В нарды играют и водку пьют. А я не терплю запаха крепких напитков. Больше предпочитаю слабоалкогольные напитки.

Михаил отложил газету и помог заправить ей постель. Она сняла с себя куртку из меха норки и сапожки и, посмотрев, что пассажиры на нижних полках спят с небольшим храпом, смело сбросила с себя юбку и свитер. Анастасия стояла перед ним в одном нижнем белье и вопросительно смотрела на него. Показывая своим видом, чтобы он помог ей подняться наверх. Он прочёл её взгляд и, с учащённым дыханием взял Анастасию за талию. Обращаясь с ней осторожно, как с хрупким изделием положил её на полку, затем поднялся сам. (В это время на него нашло наитие, будто эту талию ему уже приходилось обхватывать когда-то).

Когда он окончательно улёгся на своём спальном месте, она перегнулась через проход, и нежно потрепав его по голове, произнесла:

– Спасибо дорогой! Ты понятливый и настоящий товарищ. Только почему ты вдруг загорелся, как раскалённая лампочка? Неужели тебя смущают полуобнажённые женщины? Никогда бы не поверила в это.

Он повернулся к ней лицом и сказал:

– Ты же Анастасия психолог и социолог. Зачем глупые вопросы задавать? Любой здоровый и нормальный мужчина равнодушно не будет смотреть на эту сцену. И если ты будешь продолжать меня изводить подобным образом и в санатории, то я боюсь не устою. И тогда тебе будет больно и стыдно за своё легкомыслие.

– Мы ещё пока с тобой не там находимся, а следуем только до него. И почему вдруг тебе взбрело в голову, что мне может быть больно и стыдно. Я что не живой человек?

– Конечно живой, – усмехнулся он, – имеешь хорошие телеса. Но боюсь, что твои достоинства не знали раньше мужских рук.

Её глаза – черносливы озорно блеснули и она, преподнося указательный палец к губам, тихо прошептала:

– Не ужели Миша я похожа на фригидную идиотку? У меня были мужчины, и даже такие красавцы, как ты.

– С трудом верится, – перешёл он тоже на шёпот, – ты же у меня, как на ладони смотришься. Я тебя вижу почти, каждый день и бывает не по одному разу.

– Миша я весьма умная женщина и не собираюсь перед кем-то демонстрировать свои связи в городе. Я изумляюсь твоим смешным предположениям. Мне тридцать пять лет уже, и я себе ни в чём не отказываю. А замуж я пока не собираюсь выходить. Вот, как только образумлюсь, так сразу и выскочу. Но в настоящее время, хочу пожить для себя.

Она протянула вновь свою руку к его голове и кончиками пальцев начала осторожно ворошить волосы. Он не отвергал её. Ему были приятны её нежные прикосновения. Он изогнулся и выключил плафон. В купе воцарилась темнота, но ему было не до сна. В голову лезли шальные мысли, и храп соседей с нижних полок резал по его ушам. У него было желание утопить свою руку в её бюстгальтере, но боялся оконфузиться. Он прерывисто задышал от нахлынувшей мысли, при этом уловил её тяжёлый вздох. Этот был позыв женщины страстно желающей ласки. Она не убрала руку с его головы, только пальцы её медленно начали по лицу перемещаться к его губам. Он открыл рот и начал их тихонько покусывать. После чего вновь раздался её тяжёлый вздох. Тогда он решился. Он был уже перегрет её прикосновением руки. Его рука без всякого стеснения оказалась на её голом бюсте. Она оторвала свою руку с его лица и обеими руками прижала её к своей груди. Затем она поочерёдно стала сосать его пальцы. Эта процедура продолжалась длительное время, и сил у него больше никаких не было терпеть такое блаженство. Он хотел предложить уже ей пройти в тамбур или туалет, но голос проводницы за дверью сообщил, что через тридцать минут поезд прибудет в Джанкой. Он быстро выдернул свою руку от Анастасии и спрятал её у себя под одеялом. Соседи тихо собрались, не включая большого света, и без шума вышли на своей остановке. Время было два часа ночи. Как только за ними закрылась дверь, Анастасия соскочила на пол и закрыла дверь на защёлку. На этот раз ей не потребовалась посторонняя помощь, чтобы оказаться наверху. Она с пола так резво подпрыгнула, словно у неё под ногами был батут, и оказалась в одно мгновение на Михаиле.

– Сейчас ты убедишься, какая я старая дева, – горячо дышала она ему в лицо, – ты даже представить не можешь, на какие половые подвиги способны одинокие женщины? Она словно змея извивалась на нём и лизала его гладкую грудь. От таких телодвижений он сразу сник. Его тело словно онемело, и было непослушно. Приятная истома посетила его, и он позволил ей с собой творить, что она пожелает. Пришёл он в себя перед Симферополем.

Она его растормошила и послала в туалет умываться. Он не смотрел ей в глаза, хотя чувства неловкости у него отсутствовало. Он мысленно поражался её искусному языку, который привёл его в бессознательное состояние, иногда бросая на неё скрытый взгляд благодарности. Он думал, что она не заметила его состояния после бурной ночи. Но она оказалась проницательной и опытной дивой.

Сойдя с поезда, она смело взяла его под руку и увлекая за собой, сказала:

– Миша, если ты хочешь отблагодарить меня за сладкую ночь, то ничего не изобретай. Просто поцелуй меня в щёчку и у тебя настроение поднимется. А то ты какой, – то весь понурый. Он поставил сумку на платформу и, поцеловав её, промолвил:

– Да ты отныне богатая Настя, а отблагодарить тебя достойно у меня будет много времени.

– Нет, Миша повтора этой ночи у нас не будет, – сказала она, – я еду отдыхать со своей программой. Ты для меня просто ухоженный пудель не больше. Любопытно, конечно было узнать, за что тебя женщины любят. Теперь я знаю, за что. Я везу с собой ноутбук, и мне придётся много работать в Ялте. Мы будем с тобой, несомненно, общаться, но не в таком плане. У нас на секс время будет много дома, и я уверена, что ты смело, будешь входить в мою квартиру, чтобы насытить свою плоть, а не избегать меня, как раньше. Хотя я знаю, что ты меня всегда хотел, но принцип, не люби, где живёшь, мешал тебе сделать шаг навстречу. А сейчас пошли такси искать? Время пять часов утра и в Ялту кроме них ни один транспорт не ходит.

Она сама нашла такси, и они вдвоём тронулись от вокзала. Она о чём-то спрашивала его, но он, сделав вид, что спит, думал о своей проблеме, которую создала Анастасия. Его самолюбие было ущемлено её программой.

«Вот и пойми этих женщин? – думал он, – первой начала ко мне ластиться. Раздраконила до исступления и пленила меня и вдруг такой резкий поворот. Может она любительница экстремального секса? Любопытная она женщина! Что же за программу она задумала в Ялте?».

Вскоре таксист довёз их до санатория, и Михаил сразу растворился в своём огромном корпусе.

Анастасию поселили в старое двухэтажное здание.

«Может это и к лучшему, что нас разделили, – обрадовался он такому расселению, – здесь у меня доступ будет к любым движениям, а значит я получу море страстей».

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ОТДЫХА

Он был примерно одного возраста с Михаилом и имел широкое весёлое лицо. Его нос был похож на вареник, а волосы зачёсаны назад, как у стиляги шестидесятых годов двадцатого века. Одним словом, в современном мире он больше походил на бравого крестьянина. Его глазки с восхищением рассматривали новосёла и бегали, словно маятник у часов ходиков.

– Меня Василий зовут, – представился ему радушно сосед по номеру. – Я из Белой Церкви, а фамилия моя Дебелый, но ты не путай её с худой фамилией. Дебелый на украинском языке означает сильный! – гордо пояснил он.

– А меня Михаил зовут, – подал он руку Василию, – и начал осматривать комнату.