Под крылышком у ректора. Дилогия в одном томе
– Мрачное, размытое и…. – замялась я, забыв слово. – Тревожное! И обязательно с примерной привязкой ко времени!
– Правильно, – кивнула мадам. – Как говорится, либо у вас откроется дар видеть будущее. Или вы научитесь неплохо сочинять стихи. Третьего, увы, не дано!
А я засела сочинять.
– Смерть… эм… успеть, – шелестела я, кусая кончик пера. – Гибель… Какая рифма к слову гибель…
Осторожно, чтобы она не увидела третьим глазом, я приоткрыла учебник. От напряжения я закусила губу. «Когда стрелки сомкнуться, а птицы обратно вернуться, с севера жди беды, смерть пожнет плоды…», – прочитала я, проверяя, не засек ли меня третий глаз.
– Время вышло! – произнесла мадам Нагадайна, а я неловко встала. Обычно в этот момент все начинали смеяться. Но сейчас стояла тишина.
– На исходе шестого круга, – неловко начала я, видя, как мадам довольно кивает: «Отлично! Просто превосходно! Что за шестой круг? Кому какая разница!».
– Где дятлы поют свои трели…. – прочитала я, не придумав ничего лучшего.
– Замечательно! Место обозначено! Главное, как четко! – похлопала мадам, а я впервые чувствовала, что мне не страшно отвечать. – А теперь немного мрака и безысходности!
– Смерть разнесется со скоростью звука… – прочитала я, неловко сжимая бумажку.
– А теперь прямо в точку! – подбадривала меня мадам Нагадайна.
– Цвета тягучей, густой карамели, – закончила я, покраснев до кончиков ушей.
– Отлично! Просто превосходно! Я, пожалуй, запишу! А вдруг сбудется? – заметила мадам Нагадайна.
Все пророчества студентов бережно хранились и проверялись на «сбыточность». И действительно, именно так рождались великие пророки, которые поначалу даже не подозревали о своем даре.
– Итак, переходим к тому, как озвучивать пророчества! Домашнее задание! Потренироваться озвучивать страшные пророчества! Это будет на экзамене! Так, идите сюда!
Мадам встала, а один платок стек вниз по креслу. Я подошла к ней, встав напротив, лицом к окну.
– Вот вы разговариваете с человеком, а потом вам нужно замереть! Смотрите на него так, словно сзади него увидели чудовище! Помните! Вам нужно замереть и сделать страшные глаза. Распахните их пошире! Прямо широко – широко! Еще шире! А теперь собрали их в кучку! И замрите! После этого вы молчите пару секунд, чтобы собеседник понял, что случилось что-то страшное, и уже приготовился внимательно слушать! А потом страшным голосом произносите пророчество! Не забывайте дрожать всем телом! Потом резко «оп!». И что? Правильно! Резко приходим в себя: «Ой, а что случилось? Кажется, я на секундочку потеряла сознание!». Вам понятно!
Я попыталась широко распахнуть глаза и замереть.
– На исходе шестого круга… – начала я, делая голос как можно страшнее. Но меня тут же прервали.
– Понятно! Вы отсутствовали на занятии, где мы тренировали инфернальный голос! – разочаровалась Мадам. – Смотрите и учитесь! Это будет на экзамене!
Она встала, застыла и страшным, низким и хриплым голосом выдала: «На исходе шестого круга!». Я вздрогнула, чувствуя, как по коже пробежали мурашки.
– На исходе шестого круга… – басом произнесла я, пытаясь сделать голос и хриплым, и сиплым одновременно.
– Отрыжку тяните! Глаза в кучку! – подбадривала она меня, пока я пыталась закатить глаза, собрать их в кучку и раскрыть максимально широко. – Кто за вас дрожать будет? Я что ли? Еще разочек! Так! Трясемся, трясемся, глазки закатываем! Не моргаем! Глазки в кучку! Почему правая рука не дрожит? Ей что? Не страшно?
Мы бились минут тридцать, пока я окончательно не выбилась из сил.
– Ужасно! – всплеснула руками Мадам, а потом прикрыла лицо. – Просто ужасно! Правая нога дрожит, левая не дрожит! Куда уехал правый глаз? Почему он не в кучке? Его что? Выгнали? Верните его обратно! Покачиваемся и дрожим! Челюсть расслабьте! Но говорите громко, медленно и четко! Что у вас с голосом! Он должен быть, как из прямой кишки!
– А это обязательно? – спросила я, видя, как она берет со стола журнал.
– Послушайте, дорогая моя, – вздохнула Мадам Нагадайна, почему –то грустно усмехнувшись. – Знаете, сколько пророчеств не было услышано только потому, что были сказаны обычным голосом? Сколько событий можно было предотвратить, если бы люди, услышавшие их, поняли, что это не просто слова, а настоящие пророчества? Поэтому мы учимся правильно произносить пророчества, чтобы их услышали и запомнили!
Я вздохнула, глядя на стенд: «Пророчества на ближайшее будущее». Он был покрыт пылью и паутиной. «Криками башня во тьме замирает. В камень холодный сердца превращает. Только чудовищу этого мало. И каменный принц сойдет с пьедестала!».
– Так, ставлю вам три с минусом, как отсюда и до вон той башни! – вырвал меня из раздумий голос преподавателя.
– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я, понимая, что ректор меня прикончит. – Можно я еще разочек попробую! Только не ставьте мне тройку!
Я подняла глаза, видя соседнюю башню, освещенную тусклым светом наших окон. Как вдруг, я увидела… чудовище… Оно пробиралось по стене башни напротив, расправив жуткие перепончатые крылья. Огромные руки с когтями крошили камень, огромные, вздутые мышцы напрягались. Длинный серый хвост раскачивался на ходу.
– А… – замерла я, глядя на чудовище.
Глава 14
От удивления я даже открыла рот, пытаясь пальцем указать
– Ч-ч-чудовище п-п-ползет по ба-ба-башне… Вот п-п-прямо здесь и п-п-прямо с-с-сейчас, – выдавила я, каменея от страха.
Мой дрожащий палец пытался показать в окно, но я не могла даже пошевелить рукой. Колени дрожали, а я смотрела на то, как эта тварь застыла на месте.
– Оно огромное и ст-т-трашное… И, кажется, смот-т-трит на нас!
– Ну вот можете, если хотите! – умилилась Мадам. – Хорошо! Так и быть! Четверочка! Вы ее заслужили! Запомните, как вы это делаете, чтобы потом повторить на экзамене!
– Но т-т-там действительно ч-ч-чудовище! – прошептала я, глядя в окно. Чудовище посмотрело на меня светящимися глазами. И тут же прозвенел звонок. Чудовище взмахнуло крыльями и взлетело.
– Все-все-все! Держите свой журнальчик! Ничего не забываем! Не забываем чистить чакры каждое утро! Встали, зубки почистили! А вместе с ними и чакры! – выпроваживали меня из аудитории.
Я вышла, чувствуя, как у меня прогибаются колени от страха. Моя ватная нога еле-еле нащупала ступеньку. Руки развернули расписание, которое дрожало перед моими глазами.
– О, нет! – захныкала я. – Некромантия! Еще и с некромантами!
Вот что странно! Я не боялась вида крови! Но я до паники боялась покойников! Брррр!
Спустившись вниз по лестнице, я доползла до портала и перенеслась в другую часть Академии. Я немного опаздывала, поэтому решила прибавить шагу. Сумка телепалась на бедре, к груди я прижимала журнал.
Мрачное подземелье, пропахшее сыростью и трупным запахом, заставило меня поежиться. Черная дверь с черепами открылась с душераздирающим скрипом.
– Смотрите внимательно! Показываю еще раз! А теперь берем руку… – послышался шипящий голос преподавателя. – И пришиваем ее… Садитесь на место! И записывайте!
Я старалась добежать до места на задних рядах, еще до того, как мне станет худо. Черные мантии стелились между рядов. А мне попытались подставить заклинание подножки, через которое я ловко перепрыгнула.
– После берем «кишкометр» и отмеряем нужное нам … – послышался голос.
Я глянула на стол преподавателя и тихо сползла вниз по стулу, погружаясь в темноту.
Я очнулась, пытаясь с трудом разлепить глаза. Приподнявшись на руках, я попыталась сесть ровно.
– … если ноги оказались короткими, дробим кости! Только перед этим нужно счистить мясо. Для этого берем ножичек и…
Я снова сползла по стулу, увлекая за собой открытый и девственно чистый конспект. Немного погодя темнота стала отступать.
– … берем ложечку и тщательно вычищаем желудок до характерного звука, – донеслось до меня, а я надула щеки и снова покачнулась, но на этот раз, видимо, я упала на парту.
Открыв глаза, я сделала глубокий вдох и даже успела взять перо, чтобы хоть что-то переписать с доски, но аудитория уже опустела. В журнале, напротив моего имени стояло « морально отсутствовала на уроке».
Собственно, как и всегда! Я взяла журнал и, стараясь не смотреть на разделочный стол, шустрым заклинанием вылетела из аудитории.
– Фух! – выдохнула я, выйдя из мрачного подземелья.
Доковыляв до комнаты, я бросила журнал и попыталась поужинать. Но кусок в горло не лез. Приняв душ, я зевнула. Только –только я улеглась на подушку, как вдруг мой взгляд упал на свернутый лист бумаги.
– Газета! – простонала я, вылезая из-под одеяла. – Я совсем про нее забыла!
Я посмотрела на часы, понимая, что время истекает. И я ничего не успею! Ректор меня убьет!
Глава 15
Развернув лист, я стала вспоминать, о чем были предыдущие газеты.
– Ладно! – зевнула я, доставая волшебную линейку и краски. Кое-как насобирав какого-то бреда про величие магии, я села выводить буквы заголовка.
Если с первыми буквами было попроще, то на третьей букве я застряла надолго. Два часа я выводила эту букву «В», которая получалась то кривая, то смазанная, то обвислая, то корявая.
Я пыталась украсить ее блестками, тщательно в сотый раз обводя по контуру. Время было уже ого-го сколько! А я все еще зевала, но очень старалась!
– Готово! – выдохнула я, глядя на блестящую букву «В». – Ура! У меня получается! Оказывается, все не так сложно!
В дверь постучали, а я дернулась, едва не испачкав огромный лист краской.
– В-в-войдите, – крикнула я, любуясь на свое творение. Нет, ну надо же! Прямо загляденье! И блестит!
На пороге стоял ректор в своем неизменном черном плаще с костяной застежкой. Его красивые волосы лежали поверх плаща, а серые глаза внимательно смотрели за тем, что я делаю.
– Пришел проверить, как успехи, – произнес он, стоя на пороге.
– Вот! – показала я красивую букву «В», зевая и все никак не налюбуясь на нее. – Ну как? По-моему, очень красиво получилось!
– Хорошо, – усмехнулся ректор, пока я стирала лишние блестки. – Только я не могу понять! При чем тут «в» в заголовке «Магия – сила»?
– Что? Ой! – простонала я, понимая, что написала не ту букву.
Наша Академия всегда славилась активной студенческой жизнью. В Академии постоянно проводились конкурсы и соревнования среди факультетов. В которых, разумеется, я почти не участвовала.
– Я не умею рисовать… – заметила я, растирая руку и жалобно глядя на ректора. – Понимаете, у меня руки из … из попы…
– Тогда положи газету ее на стул! Чтобы удобней было! – произнес ректор, взмахнув рукой. На стуле появился огромный лист бумаги, свёрнутый в трубочку.
– Я еще раз повторяю, я – не художник, – заметила я, вздыхая и нервно поглядывая на свернутый лист. – У меня нет таланта!
– А если найду? – прищурился на меня ректор.
– Ну не умею я… – упиралась я, поглядывая с ужасом на лист бумаги.
– Ты же – девушка! Разбуди в себе чувство прекрасного! – послышалось что-то похожее на приказ.
– Я вообще кисточку вообще в первый раз в руках держала! И не умею … рисовать… – я уже понимала, что отвертеться не получится.
– Рисовать стенгазету от «сейчас» до «готово!», – произнес ректор. Его лицо было непроницаемым.
– Хорошо! Но я не знаю, о чем писать! – удивилась я, с ужасом глядя на листок.
– Придумайте какие-нибудь цитаты великих чародеев! Почему я должен вас этому учить! – сверкнул глазами ректор.
– Я не умею рисовать! – сдавалась я. – Может, вы что-нибудь подскажете?
– Это просто! Берешь кисточку, берешь краски. Рисуешь где угодно, но только в центре! Все понятно? – произнес ректор. – Так, чтобы было ярко и скромно! Со вкусом лесных ягод!
Не успела я договорить, как дверь за ним захлопнулась так, что прошелестел весь мой чеснок.
Доковыляв до комнаты, я бросила журнал и попыталась поужинать. Но кусок в горло не лез. Приняв душ, я зевнула. Только –только я улеглась на подушку, как вдруг мой взгляд упал на свернутый лист бумаги.
– Газета! – простонала я, вылезая из-под одеяла. – Я совсем про нее забыла.
Развернув лист, я стала вспоминать, о чем были предыдущие газеты.
– Ладно! – зевнула я, доставая волшебную линейку и краски. Кое-как насобирав какого-то бреда про величие магии, я села выводить буквы заголовка.
Если с первыми буквами было попроще, то на третьей букве я застряла надолго. Два часа я выводила эту букву «В», которая получалась то кривая, то смазанная, то обвислая, то корявая.
Я пыталась украсить ее блестками, тщательно в сотый раз обводя по контуру. Время было уже ого-го сколько! А я все еще зевала, но очень старалась!
– Готово! – выдохнула я, глядя на блестящую букву «В». – Ура! У меня получается! Оказывается, все не так сложно!
В дверь постучали, а я дернулась, едва не испачкав огромный лист краской.
– В-в-войдите, – крикнула я, любуясь на свое творение. Нет, ну надо же! Прямо загляденье! И блестит!
На пороге стоял ректор в своем неизменном черном плаще с костяной застежкой. Его красивые волосы лежали поверх плаща, а серые глаза внимательно смотрели за тем, что я делаю.
– Пришел проверить, как успехи, – произнес он, стоя на пороге.
– Вот! – показала я красивую букву «В», зевая и все никак не налюбуясь на нее. – Ну как? По-моему, очень красиво получилось!
– Хорошо, – усмехнулся ректор, пока я стирала лишние блестки. – Только я не могу понять! При чем тут «в» в заголовке «Магия – сила»?
– Что? Ой! – простонала я, понимая, что написала не ту букву. Неужели все переделывать?
– А в целом газета как? – с надеждой спросила я, показывая рисунки и корявые статьи, восхваляющие магическое искусство и справа, и слева, и сверху, и снизу.
– Не хватает вдоль и поперек! – вынес вердикт ректор, пристально глядя на рисунок. – Дракон какой-то! Единорог, наверное!
– А в целом? – снова с надеждой спросила я, затаив дыхание. И даже губу закусила от нервов!
– Замечательно, изумительно, красиво, волшебно, – повернул голову на бок ректор. – Но хрень. Переделывать! Я не знаю, как должно быть, но вы делаете неправильно!
Глава 16
Что? Переделывать? Это как? «Уууууу!», – негодовало что-то в моей душе, когда я смотрела на красивое лицо ректора.
– Единорог слишком грустный. Сделать веселее. Кучка дерьма – слишком веселая. Сделать грустнее, – постановил ректор, глядя на мой шедевр. – Перед тем, как повеситься, покажешь ее мне!
Я не поняла, о чем это он. Не помню, чтобы я рисовала единорога и кучку! У меня рука с волшебной палочкой и магическая шляпа!
Волшебными палочками уже не пользуются.
Это – прошлый век.
Все давно перешли на беспалочковую магию. Только старики до сих пор ходят с палочками, потому что руки дрожат и прицелиться толком они уже не могут! Однажды, и я буду ходить с палочкой. Но я надеюсь, что это будет нескоро!
Пока я пыталась найти грустного единорога и веселую кучку, только подняла голову, чтобы спросить, как дверь закрылась.
– Нет, а чем ему не понравилась коричневая шляпа? И рука с палочкой? – возмущалась я, переделывая и исправляя газету. – Ууууу! Ненавижу! Мало того, что я весь день, вместо того, чтобы спать, провожусь с этой газетой, так еще и все не так! И то не так, и это не так!
Я старалась держаться подальше от окна. Где-то по академии рыскает страшное чудовище! Оно умеет лазить по стенам и крушить камни. А еще у него светятся глаза, и выглядит оно жутко!
Развернувшись вместе газетой в сторону окна, я сидела и пыталась исправить заголовок.
– И так сойдет! – скривилась я, ненавидя ректора до глубины души. Это ж надо! Заставил рисовать газету!
Когда в окне забрезжила полоска рассвета, я свернула газету, вытряхнула краски и оправилась сдавать ее на ректору. Дойдя до его кабинета, я постучала, ожидая ответа. Но никто мне не ответил. Я осмелела и постучала громче. Опять тишина. Посидев немного возле кабинета и душераздирающе позевав, я понесла газету «вешаться».
– Да вряд ли кто-то сделает лучше! – заметила я, поглядывая на свое творение. – Главное что? Не победа, а участие!
Круглосуточная приемная комиссия из привидений сидела и играла в карты.
– Вот! – вручила я им газету, видя, как они рисуют галочку напротив герба нашего факультета. Отряхнув руки и оттерев остатки краски с рукава, я отправилась спать. «А что если нужно было подождать ректора?», – зевнула совесть, показывая острые клыки. «Пофигу!», – отмахнулась я. «А вдруг мы хуже всех?», – снова зевнула совесть, когда я открывала двери комнаты, и бессильно падая на кровать.
Если вдруг то страшное чудовище, ожившее той жуткой ночью, когда над Академией разыгралась буря, приползет меня есть, пусть начинает с головы.
Проснувшись от тяжелых шагов, я вздрогнула. Изнеможденные будильники валялись по всей комнате. Несколько валялось на полу. Один на столе, второй возле двери, а третий стекал с пыльного подоконника и хрипел.
Дверь распахнулась, а я накрылась согретым за ночь одеялом.
– Ты опять опоздала на занятия! – послышался строгий голос ректора.
Мне так не хотелось променять уютный кокон одеяла на утренний озноб «Ты-ды-ды-ты-ды!» и пляски вокруг стула с расческой.
– Это просто они начались раньше, – проворчала я тихо-тихо, силясь разлепить глаза.
«Пойдем, возвращайся, нам без тебя скучно!», – манили меня розовые дракончики с конфетами и волшебными яблоками. «Ну куда же ты от меня?», – протягивал ко мне руку прекрасный принц, приснившийся мне сегодня ночью. «Мы остановились на самом интересном! У нас первая брачная ночь! А потом мы с тобой полетаем на розовом драконе!», – убеждал принц из сна, таща меня в сторону кровати.
– Вставай! – строго произнес голос ректора, пытаясь разорвать оковы сладкого сна.
– Ложись! – нежным голосом умолял принц из сна, бровями намекая на то, что сон – не сказка. Свадьбой не заканчивается!
– Вставай! – слышался суровый голос ректора.
– Ложись! – задыхался от страсти принц, в страстной спешке стягивая с себя сорочку.
Его голос становился тише. Принц возился со штанами, требуя потушить пожар страсти.
– Вставай! – внезапно выдал принц голосом ректора, глядя на свои расстегнутые штаны. – А ну быстро вставай! Я кому говорю! Вставай! Да что ты будешь делать!
В этот момент я дернулась, немного просыпаясь. Принц испарился, зато вместо него появился суровый ректор, который стоял в центре комнаты.
– Не люблю опоздунов! – произнес ректор.
– А я … – зевнула я, видя, как убивается принц из сна. – … Не опоздун… Я – опоздушечка…
– Мне что? Будить тебя каждое утро? – послышался голос ректора, когда принц из сна предпринял еще одну отчаянную попытку жениться на мне окончательно, беря меня за руку и утаскивая в сон. Я сопротивлялась, убеждая принца, что мне еще диплом нужен. Но принц говорил, что любит меня и без диплома!
В комнате царила тишина. Видимо, ректор сдался и ушел!
–Будить каждое утро! – пробурчала я, с трудом разлепляя глаза. – Поцелуем, если можно! Каждое утро. Нежным поцелуем. И кофе в постель!
Ой! Неужели я сказала это вслух!
Я запомню, опоздушечка! – послышался голос, от которого я подпрыгнула вместе с подушкой и одеялом.
Что?!! Ректор еще в комнате?!! Мамочки!!!
Глава 17
Мне стало вдруг так стыдно, что я поклялась себе больше никогда на него не смотреть. Экстренно сгребая содержимое стула, топчась на охрипших магических будильниках, я дрожащими руками одевалась на пары. Пуговица не попадала в петельку, щеки горели, а я изредка бросала короткие взгляды на ректора, стоящего в дверном проеме!
Схватив журнал, я собиралась выйти из комнаты, как вдруг поняла, что не могу обойти ректора ни справа, ни слева.
– П-п-простите! – пролепетала я, пытаясь найти дырочку, сквозь которую можно выскользнуть.
– Что это за разврат – шатание! – послышался голос ректора, когда я поняла, что разговор не окончен. И мне не выпустят. – Комната – это лицо студента!
Я посмотрела на свою комнату. Мятое покрывало валялось на полу. Груда учебников была свалена на столе. В свете магических подсвечников в комнате летала пыль.
– Почему у тебя на лице грязь налипла и пыль! Ты же девочка! – строго произнес ректор.
– Это не пыль, это – пудра, – заметила я. – Это – не грязь, это – тени!
– Завтра же, чтобы здесь было чисто! И все блестело, как драконьи яйца! – сурово произнес ректор. Я на мгновенье подняла голову, видя, как он хмурит красивые брови, осматривая мой беспорядок.
Меня выпустили и вышли сами. Я тут же закрыла дверь заклинанием, и бросилась по коридору. Сначала я шла, как и полагается студентке. А потом не выдержала и припустила к порталу, стараясь не оборачиваться.
Добежав до аудитории, я застыла перед дверью, ведущей в кабинет зельеварения. «Извините, пожалуйста! Я опоздала!», – репетировала я, чувствуя, как у меня сгорают щеки от стыда. Сейчас меня сделают учебным пособием! И мне придется пить яд!
Не успела я открыть дверь, как на меня сзади кто-то налетели, распахивая двери.
– Итоги конкурса газет подводят! – крикнул чей-то голос, заставив меня забиться в уголок. – Быстрее! Итоги! Сейчас будут награждать победителей!
Вся орава высыпала из класса, побросав бурлящие котлы от которых шел зловонный дымок.
– Быстрее! Быстрее! – наседали друг на друга зельевары, к которым я примкнула маленьким стыдливым хвостиком.
Из каждой аудитории высыпала галдящая толпа. И этот огромный поток устремлялся в главный зал.
– Приз за лучшую стенгазету «Магия – сила!» присуждается вот этой газете! – послышался голос призрака. Он развернул ее, и все обалдели! Она рассыпалась магией, расцветала красками, картинки менялись и оживали. Сто очков факультету!
– Ура!!! – заорали боевые маги. – Ура!!!
– Знаю-знаю! Отловить художников с других факультетов и заставить рисовать газету! – обиделись зельевары, когда я пробивалась сквозь из ряды под свои знамена.
– Приз за самый творческий подход и пятьдесят очков факультету присуждается вот этой газете с булькающим зельем! – снова послышался голос. Зельевары позади меня тут же взорвались криками: «Это наша!!!». – Вы только посмотрите на это оживающее зелье! Бесподобно! В истории конкурса стенгазет еще никогда такого не было!
– Вау! – послышались голоса студентов, когда им заклинанием увеличили газету в десять раз. «А я говорила, что нужно было зелье!», – послышался взволнованный голос среди зеленых.
Я уже встала на пустое место, предназначенное для целого факультета.
– Приз за свежесть и оригинальность идей и сорок очков присуждается… вот этой газете! Вы только посмотрите на эти яркие краски! И на этого дракона в разрезе!
– Он просто не влез! – крикнули животноводы, радуясь своим очкам.
Я терпеливо ждала результата, переминаясь с ноги на ногу. Все! Теперь ректор точно меня убьет! Я увидела ректора, сидящего в роскошном ректорском кресле. Он пристально смотрел на меня, пока призраки бывших учителей, умерших на рабочем месте, показывали газету за газетой.
– И… приз «Сдали, лишь бы отстали!» и одно очко присуждается газете с единорогом и огромной коричневой… какашкой! – развернули мою газету.
– Это рука с палочкой и волшебная шляпа, – смутилась я, видя собственное творение, увеличенное во сто крат.
– Итого! По итогам конкурса! У боевых магов три тысячи очков факультета! У некромантов две сто! – перечисляли призраки, а над каждым знаменем появлялись очки. – … у прорицателей… И у целителей восемьсот двадцать одно очко! Слово уважаемому господину ректору!
Он встал, а по залу прокатился странный звук. На пару мгновений мы увидели, как что-то странно приподняло мантию ректор на уровне колена.
– Вау! – коротко вздохнули прорицательницы. И стали медленно выдыхать. Ректор поправил мантию рукой. Это огромное и выпирающее что-то тут же исчезло под черным балахоном. Словно и не было вовсе.
– Мне одной показалось? – послышался обалдевший женский шепот по залу. – Вы тоже это видели?
Глава 18
– Стенгазета – это не просто белый прямоугольник с размазанными по нему душевными внутренностями, – сурово начал ректор. Я заметила, что в руках многих появились магические блокноты и маленькие перышки.
– Стенгазета должна быть полезной и душевно питательной! – отчеканил ректор.
Он даже стоял, как боевой маг за кафедрой, широко расставив ноги.
– Чтобы посмотрел на нее, и больше не хотелось! От лица ректора я поздравляю победителей! И приказываю! Лучших повесить в главном зале в торжественной обстановке! Худших, где–нибудь, где никто не видит, чтобы их там побыстрее отодрали
– Я его просто обожаю! – простонал чей-то голос, когда ректор вернулся на место, отдавая приказ окончить собрание.
Я стояла и с грустью смотрела, как призраки утаскивают мою газету. Судя по направлению, я буду висеть где-нибудь в какой-нибудь забытой башне.