Наследник своенравной магии
И все же за стеной сидел маленький мальчик, который отчаянно скучал по своей семье. Маленький мальчик, которого Мерритт едва узнавал, и…
– Ты выглядишь больным, – Хюльда встала со своего стула и прижала ладонь к его лбу.
– Я в порядке. Просто устал, – он медленно выдохнул и тоже поднялся. Оуэйн выбежал из-под стола и бросился в приемную, гонясь бог знает за чем, его лапы едва касались деревянных досок пола. Мерритт налепил на лицо улыбку. – Пойдем за твоими вещами. Еще куча времени, чтобы успеть добраться до Бостона и обратно.
Она изучала его лицо, ореховые глаза метались туда и сюда.
– Пока рано, – настаивала она. – Может, тебе стоит отдохнуть.
Он немного подумал об этом.
– Может, и стоит, – но он не будет – дремать днем было немного легче, чем спать ночью, но если он будет бодрствовать, то проведет больше времени с Хюльдой.
Кроме того, Мерритт также знал, что никакой отдых не избавит его от болезни, свернувшейся в животе, подобно змее, глубоко запустившей в него зубы и медленно пускающей яд. Так что он затолкал ее подальше, закопал рядом с другими полуистлевшими трупами, которые накопил за эти годы. Навалил сверху земли, камней и бревен, пока могилы не стали едва различимы.
Он уже начинал чувствовать себя лучше.
* * *Оуэйн бежал сквозь чертополох и марь, разминая ноги. Все под лапами было холодным. Было так странно снова ощущать холод. Даже более странно, чем иметь четыре ноги, потому что он едва помнил, каково было иметь две. До этого у него очень долго не было ног. Больше двух сотен лет.
Время – странная штука. Это он теперь тоже ощущал. Когда он был в доме, оно шло по-другому. Все было по-другому.
Однако Оуэйн считал, что иметь тело просто потрясающе. Он и забыл, как это здорово. Но, опять же, все воспоминания о том времени, когда у него еще было человеческое тело, сводились к тому, что он был слаб и болен и ему было жарко.
Он бы, наверное, не выбрал тело собаки, но это было гораздо лучше, чем быть домом, по большей части. Он еще не привык к расплате за употребление магии – растерянности и физическим мутациям, – так что старался поменьше ею пользоваться, но магия – это все, что он так долго мог делать, так что было странно не пользоваться ею. Он пытался занимать свое время чтением, что было скучно, но нужно, как он полагал.
Ветер свистел в его ушах, загонял в рот вкус зимы. Мышцы горели, когда он пронесся под низкими ветвями полулысого дерева. Оно имело форму шара, и желание сделать его еще более похожим на воздушный шар прокатилось внутри, но он одернул себя. Он не хотел, чтобы его тело искривилось прямо здесь, на холоде, а в последний раз, когда он занялся большим хаократическим проектом, он прямо посреди работы совершенно позабыл, что делал, спасибо сопутствующему замешательству. Расстроенный, Оуэйн налаял на дерево.
А это и правда расстраивало. Два века Оуэйн был магией. Вот почему он был здесь, в этом доме, а его семья была где-то еще, на небесах, как сказала мисс Тэйлор. Раз Оуэйн не хотел умирать, его дух запечатлелся здесь.
Он не помнил, как умер. Если он сидел совсем неподвижно и упорно думал, он мог вспомнить, как болел. Вспоминал тяжесть, которая давила ему на грудь, – грудь человека, а не собаки. Почти помнил подрагивание пяти пальцев на человеческих руках. Но это было так давно, и очень трудно было вспомнить то, что было раньше.
Ему нравилась мисс Тэйлор. Бет. Он звал ее Бет, когда она не слышала, а это значит всегда. Она могла чувствовать его настроение благодаря своей магии, но не слышала его слов, как Мерритт. Собственно, никто по-настоящему не слышал его. У него не было голоса, который мог бы произносить человеческие слова. Но его и раньше никто не лышал.
От этой мысли легче не становилось.
Оуэйн бегал, гонялся за зайцем, перепрыгнул через бревно, наслаждаясь новизной этого сейчас, пока тело не начало болеть и умолять его замедлиться.
Он так и сделал возле северного побережья маленького острова – его дома и единственного места, которое он вообще знал в своей жизни. Он стоял на краю невысокого утеса, океан плескался в пяти футах под ним, накатывая на темные скалы, будто пытаясь забраться наверх и не особо с этим справляясь. Подняв голову, он посмотрел на залив, на землю вдалеке…
И его тело замерло как-то по-новому. Легкие сжались, хотя он не творил никакой магии изменения. Его тело, разогретое бегом, втягивало в себя холод из воздуха. Оуэйн отошел назад, из горла вырвалось поскуливание.
Ему это не нравилось. Океан и те незнакомые места за ним. Он как следует встряхнулся, но не смог сбросить это неприятное ощущение. Страх, ползущий по нему вверх, будто он наступил на муравейник. Тени, что он видел краем глаза. Он снова встряхнулся, и они пропали.
Единственный раз, когда Оуэйн покидал остров, был, когда за ним пришел тот страшный волшебник. Тот человек положил руки на стены Уимбрел Хауса и просто высосал душу Оуэйна из них. Запихнул его в это тело, а потом мучил его. Оуэйн не мог отчетливо вспомнить первый раз, когда он умирал, но чары Сайласа ощущались как-то… знакомо. Не та боль, которая пронзала его мышцы, когда волшебник пытался вырвать из него магию, но… Он пытался это описать. Вспышки, колыхание, темнота – они напоминали ему о том, что было раньше. Оуэйн извивался, кричал и умолял, но тому мужчине было все равно. Если бы Мерритт и Хюльда не вмешались, Оуэйн бы умер. И не было бы больше магии, способной привязать его к чему-то.
Улегшись в желтеющий клевер, Оуэйн снова заскулил и положил голову на передние лапы. Нет, ему там не понравилось. Портсмут, после спасения, был будоражащим. Слишком будоражащим. Это был единственный раз, когда он вообще покидал остров. Там было так много людей, и запахов, и звуков, и зданий, что он был совершенно ошеломлен, когда они добрались до лодки. Ошеломлен и жутко перепуган, пока снова не ступил на остров Блаугдон. Его безопасное место. Его дом.
Может… если Мерритт, или Хюльда, или мисс Тэйлор, или Батист поехали бы с ним, он и смог бы снова посетить материк. Может.
Отойдя от океана, Оуэйн неспешно потрусил к дому, ни разу не оглянувшись.
Глава 2
2 ноября 1846, Бостон, Массачусетс
Хотя Мира часто ночевала в БИХОКе на неделе, у нее был коттедж на севере Бостона – небольшой семейный домик с соломенной крышей, квадратными окнами и невысоким забором, который не мешало бы побелить. Калитка была не заперта, так что Хюльда легко вошла, обернувшись на двор и дорогу позади, думая, а не следит ли кто-нибудь за ней.
Лишь с капелькой надежды Хюльда постучала в дверь. Подождала, прислушиваясь к движениям внутри. Их не было. Проверив замок – дверь была заперта, – она развернулась и достала запасной ключ из тайника внутри деревянного ветряного колокольчика, висящего на карнизе. Она вошла в дом, заперев дверь за собой.
Передняя была маленькой и опрятной; надежда Хюльды возросла, когда она увидела на столе чашку, – с провидением она могла бы прочесть чаинки и, быть может, увидеть, куда сбежала Мира. Но оказалось, что в чашке не было ничего, кроме пыли, которая никак не задела ее слабые чары. Вздохнув, Хюльда пошла на кухню, проводя рукой по невысоким шкафчикам, открывая ящики и дверцы.
Закончила осмотр она в спальне Миры. Постель была заправлена; Мира, видимо, уезжала не в такой и спешке, несмотря на незапертую калитку. Покрывало было бледно-желтое, все еще яркое, а занавески на окне задернуты. Если в ногах кровати прежде и стоял сундук, теперь его не было. На прикроватном столике пусто.
Хюльда открыла ящик и нашла там Библию, карандаш, пару билетных корешков и носовой платок. Нахмурившись, она закрыла ящик и заглянула под подушки Миры. Подошла к небольшому книжному шкафу и рассмотрела книги. Ничего. С губ сорвался вздох.
– Где же ты? – спросила она, оборачиваясь и изучая комнату. – Что же ты наделала?
Конечно, Хюльда знала, что Мира наделала. Она помогла Сайласу Хогвуду сбежать из тюрьмы и использовала его набор магических умений, чтобы зачаровывать дома, дабы БИХОК мог процветать. Она натравила на мир, Хюльду и прислугу Уимбрел Хауса коварного преступника. Но она вернулась, чтобы разрешить этот кризис. И справилась блестяще – ни словечка о Сайласе Хогвуде не просочилось в газеты. Ни один констебль или дозорный не приезжал на Блаугдон, чтобы что-то вынюхивать. Как будто ничего и не случилось.
Но Мира и Хюльде ничего не рассказала. Нужно ли было хранить всю историю с мистером Хогвудом в тайне? Если так, то почему? Да, удар, убивший его, нанес Мерритт, но это была самозащита. Тому, что последовало, были свидетели – местные власти. Что Мира им сказала? Осознавали ли они, на что наткнулись?
Что Хюльда должна была теперь делать?
Издав пронзительный стон разочарования, Хюльда села на край матраса. Ее бегающие кругами мысли прервал хруст бумаги.
Заинтригованная, Хюльда повторила маневр: встала и снова села на то же место, получив аналогичный результат. Быстрый поиск явил несколько писем, втиснутых между прикроватным столиком и кроватью. Хюльда ухватила тонкую пачку и вытащила ее на свет.
Казалось неправильным просматривать письма, но, если Миру удастся отыскать по одному из адресов… Хюльда сможет и извиниться. Одно письмо было деловое, а два других – личные, от друзей, или так показалось Хюльде. Она отправит телеграммы в эти места и спросит насчет Миры.
Хюльда нахмурилась. Если эти письма могли привести ее к Мире, та не оставила бы их там, где их могут найти. Если, конечно, она не сделала это нарочно, зная, что Хюльда придет сюда искать зацепки. Но, опять же, если бы Мира хотела, чтобы Хюльда ее нашла, разве не оставила бы она камень общения или не послала бы ветряного голубя?
Вздохнув, Хюльда плюхнулась на край кровати. Собрала письма вместе и швырнула их на пол, пытаясь создать узор, который бы запустил ее провидение. Она еще дважды повторила это действие, но не повезло.
Что ж, по крайней мере, у нее были адреса, по которым можно написать. Ей и правда нужно добраться до БИХОКа; она все еще не обновила досье на Уимбрел Хаус… Хотя как она сможет аккуратно записать, что это место больше не зачаровано, не упоминая участия Сайласа Хогвуда? Хюльда нахмурилась. Она не сделала ничего дурного и все же из-за Миры чувствовала себя преступницей.
Она встала, но на этот раз услышала, как рама кровати тихонько стукнулась о… ну, она точно не могла сказать. Кровать не касалась прикроватного столика. Заглянув в щель между ними, сразу за тем местом, где были письма, она увидела книгу, которая туда завалилась, как будто лежала на раме, а Хюльда сбила ее, плюхнувшись на матрас. Протянув руку, она достала ее.
– О, – сказала она. Она знала эту книгу – сама подарила ее Мире на прошлое Рождество. Это была серая книга с зеленым кожаным корешком и металлическими защитными уголками. На обложке значилось: «Указания мисс Лесли о кулинарии». Одна из многих книг с рецептами, что Хюльда прочитала. Эта ей особенно понравилась.
Мира загнула уголки нескольких страниц. Пролистывая книгу, Хюльда взглянула на те рецепты, что она отметила. Приблизившись к концу, она увидела, что между страниц всунута какая-то бумажка, может, просто обрывок, который использовался в качестве закладки. И все равно Хюльда вытащила ее. Она оказалась маленькой, сложенной и…
Это была телеграмма. Полная любопытства, Хюльда развернула ее и прочла короткое сообщение.
Книга рецептов упала с ее колен.
«Скажи мне, где он, или я сдержу обещание».
Ее пальцы похолодели. Это была… это была угроза? Хюльда перевернула телеграмму в поисках новых зацепок, но их не было. Она старательно перелистнула каждую страницу книги рецептов, но больше ничего внутрь засунуто не было.
Кто-то угрожал Мире? Кто – и почему? И почему она ничего не рассказала? Почему сохранила телеграмму и не доложила о ней дозорным?
Потому что ее положение и без того ненадежно. Хюльда не знала, какую сделку Мира заключила с дозорными в Маршфилде после гибели Сайласа Хогвуда, но…
Сайлас Хогвуд. Глаза Хюльды нашли дату, указанную на телеграмме. 26 октября.
В тот же день Мира подала в отставку.
– Ох, Мира. Во что же ты себя втянула? – Она снова просмотрела сообщение, на этот раз дрожа, поскольку кожу изнутри пробрал холод. Скажи мне, где он.
Но, конечно же… конечно же, отправитель телеграммы не говорил о Сайласе Хогвуде?
Хюльда снова упала на матрас, борясь с тошнотой, подступающей к горлу. «Что же ты сделала», – прошептала она, как будто телеграмма могла ей ответить. Хюльда сомневалась, что Мира доложила бы об этом послании, а отправитель наверняка был уверен, что его содержание не сможет расшифровать работник почты, который его печатал. Но… не оставила ли Мира его здесь, в книге, полученной от Хюльды, потому что хотела, чтобы Хюльда его нашла? Или это просто совпадение?
Это должно быть совпадением. Сайлас Хогвуд мертв. Хюльда сама видела, как жизнь угасает в его глазах и дыхание покидает легкие. Послание наверняка ссылается на кого-то другого. Может, на сотрудника БИХОКа? Или оно было отправлено давно утраченным возлюбленным, который теперь ищет незаконнорожденного ребенка? Или, может, потерянного питомца? Но оно определенно было отправлено Мире, что делало эти предположения просто нелепыми. Однако, опять же, может, ее работа с Сайласом Хогвудом была не только лишь ее секретом.
Хюльда заставила себя вернуться в настоящее. «Я слишком себя накручиваю». И все же ее колола неуверенность. Она покажет телеграмму Мерритту, послушает, что он думает по этому поводу. Конечно, воображение у Мерритта было побогаче, чем у нее…
Сунув руку в сумку, Хюльда провела большим пальцем по камню общения, соединенному с парным камнем, хранившимся у Мерритта. Убрала руку и вместо этого схватила мешочек с игральными костями. Прошла к кухонному столу Миры, который был едва ли достаточно велик для двоих, и села.
Она потрясла кости в руке и рассыпала их по столу, позволяя своему зрению расфокусироваться.
Ничего.
– Неужели ты не можешь хоть раз сработать, когда мне нужно, а не когда я развлекаю публику? – Хюльда положила телеграмму на стол и собрала кости. Бросила их вновь.
Прочистив горло, она уставилась прямо на кости. Попыталась сжульничать, разложив их в настоящий узор. Снова бросила, и снова, и прокляла всю эту магическую чепуху, и Мерритта, и Миру, и все прочее в придачу.
Засунув кости в мешочек и бросив его в сумку, Хюльда решительно вышла из дома и тихо закрыла дверь за собой, оглядев улицу на предмет знакомых лиц. Ей не за что было извиняться – Мира была ее работодателем и другом. Так почему бы ей не стараться изо всех сил разыскать ее? И все равно, заперев дверь, она оставила ключ у себя, не став возвращать его в ветряной колокольчик.
«Сосредоточься на том, что ты можешь контролировать», – напомнила она себе.
Изобразив уверенность, которой не ощущала, Хюльда зашагала к БИХОКу.
* * *Штаб-квартира БИХОКа в задней части отеля «Брайт Бэй» казалась пустой.
Казалась пустой, подчеркнула Хюльда, потому что по факту она пустой не была. Несколько работников все еще находились в маленьких кабинетах и белых коридорах – Сэди Стиверус, администратор, например. Она все еще сидела за своим высоким столом из мореного дерева, светлые волосы собраны кверху в простую прическу, новая белая блузка застегнута до основания шеи. На месте также был библиотекарь, как и смотритель. Конечно, головной офис никогда не был по-настоящему людным. Это место, скорее, походило на вокзал, где люди останавливались, проводили ночь в свободных комнатах внизу и уезжали по новому назначению. Но коридоры определенно опустели. Несколько сотрудников уехали после отставки Миры. И Миры здесь не было. Если Хюльда и научилась на что-то полагаться в своей жизни, так это на Миру Хэй. До сих пор Мира была надежной константой, всегда на месте, даже если ее здесь не было. Она была психометристкой, если конкретно – читала мысли, и Хюльда знала, что пусть ее силы и не могли работать на длинные дистанции, то интуиция точно могла.
И теперь Хюльде казалось, что она охромела, а костыль у нее отобрали. Она плотнее сжала кулак вокруг сложенной телеграммы в своем кармане. Мира, ты в безопасности?
Злилась ли на нее еще Хюльда? Несомненно. Мира была катализатором прибытия Сайласа Хогвуда в Америку, и пусть Хюльда все же верила, что она не хотела ничего дурного, тем не менее она отчасти была в ответе за нападения на Хюльду, Мерритта, Оуэйна, мистера Бабино и мисс Тэйлор. Хвала небесам, никто серьезно не пострадал. В конце концов, Мира сама запуталась в своей паутине лжи. Она признала свою ошибку и даже разобралась с отвратительными последствиями, но лишь затем, чтобы исчезнуть бог весть куда.
Хюльда очень хотела знать куда. Она отчаянно хотела поговорить с Мирой еще до того, как нашла эту непонятную и тревожащую телеграмму. Она хотела все прояснить. Убедиться, что она в порядке. Потому что, с предательством или без, Мира была ближайшей подругой Хюльды. Если она угодила в беду… Хюльда хотела помочь. Ну и к тому же Хюльда боялась, что БИХОК без нее развалится.
Такие мысли осаждали ее, когда она вошла в свою комнату и поставила верную сумку на стул, но телеграмму оставила при себе. Ее сундук был все еще здесь – она так и не успела отослать его либо к сестре, либо в Уимбрел Хаус, и к лучшему. Даже если не касаться вопроса приличий, она сейчас должна быть в Бостоне хотя бы по той простой причине, что так она вернее сможет найти Миру или позволит Мире найти себя.
Неудивительно, но Хюльда плохо спала той ночью. Она очень старалась, но поднялась раньше, чем нужно, чтобы подготовиться к новому дню. Сегодня она запишет Мерритта на встречу с Генеалогическим обществом распространения магии, чтобы разом изучить его родословную – и попытаться найти ему подходящих учителей магии.
Учителей магии. В голове не укладывалось все то, что произошло за последние несколько недель. Например, тот факт, что у Мерритта была магия, и много. Хюльда с ранних лет знала, что она прови́дица. У нее был только один дар – немощная способность видеть будущее, – и ей не требовалось обучение, чтобы его отточить. Подумать только, что мужчина мог дожить до тридцати лет, даже не подозревая, что в его крови есть магия. Подумать только!
Несмотря на истинность того, что Мерритту все еще нужна ее помощь, Уимбрел Хаус больше не был зачарованным домом. Даже если БИХОК устоит, она и мисс Тэйлор по правилам больше не могут там работать. То есть не смогут, как только она сдаст отчет об утраченных чарах. Наверное, они могли бы работать не от лица БИХОКа, но, сказать по правде, их магические навыки в Уимбрел Хаусе теперь ни к чему. Ну и еще там был сам Мерритт. Мерритт Фернсби. Хюльда покраснела при одной только мысли об этом.
Усевшись на кровать, она достала телеграмму и снова ее перечитала, хотя ничего нового это ей не открыло. Затем она вынула другой документ – несколько сложенных листочков, помятых после разъездов и оттого, что она часто их разворачивала. Письмо, а быть может, история, которую Мерритт тайком вставил для нее в свою рукопись, прежде чем отослать ей на ознакомление. Она перечитывала записку каждый день с момента получения, как будто ей требовалось убеждать себя, что все это действительно случилось. Что на земле действительно был мужчина, которого она волновала в этом смысле. Что цикл отвергнутости и одиночества действительно разорван.
В груди что-то раздувалось, пока Хюльда читала. Она почти выучила письмо наизусть. Вздохнув, она убрала его и произнесла тихую благодарную молитву. Даже с исчезнувшей Мирой, даже с карьерой, висящей на волоске, она была счастлива. Очень счастлива.
Еще раз проверив в зеркале свою прическу и подхватив сумку, Хюльда направилась вверх по лестнице к кабинету Миры. Прошлым вечером она снова здесь все обыскала, но эта женщина полностью замела следы, не оставив ни намека на свое местонахождение. И все равно Хюльда лучше еще разок проверит, пока света побольше. Может, если повезет, ее собственная магия вдруг покажет ей что-то полезное.
Как бы было здорово, умей Хюльда видеть будущее по желанию…
Приближаясь к верхнему этажу, она услышала какие-то шаги.
– Мисс Стиверус, а вы не знаете, Мира…
Она остановилась на последней ступеньке, когда к ней обернулись незнакомые лица. Три штуки, плюс еще мисс Стиверус. Все изысканно одеты, а ведь еще нет и девяти утра.
– Мисс Ларкин! – мисс Стиверус бросилась к ней, огибая стол, ее светлый пучок подпрыгивал. – Позвольте я представлю вас выездной команде ЛИХОКа.
– ЛИХОКа? – переспросила Хюльда. Лондонского института хранителей очарованных комнат? Материнской компании БИХОКа? Что они делали здесь? Даже с кинетически ускоренным транспортом путешествие через Атлантический океан – дело не из приятных.
Мисс Стиверус прикусила губу изнутри.
– Я тоже не знала, что они приедут.
– Мы отправляли телеграмму, – сказал высокий, сурового вида мужчина со светлыми волосами и очками, совсем как у Хюльды. Таким же был и его стиль одежды.
Телеграмма у нее в кармане вдруг стала весить как мешок монет, но, конечно же, это не то послание, что они имели в виду.
Хюльда кивнула.
– Разумеется, вы понимаете, что дела здесь в некотором беспорядке.
– Именно поэтому мы и здесь, – сказал очень… квадратный мужчина. Все в нем было квадратным. Стрижка, лицо, тело, даже очки. – Мы здесь затем, чтобы провести своеобразный аудит и вновь заставить БИХОК работать эффективно, – его британский акцент был разом хрустким и теплым, отчего Хюльде представился персиковый коблер[1].
Она постаралась не разевать рот от удивления.
Мисс Стиверус указала на квадратного мужчину:
– Это мистер Келвин Уокер, глава отдела международных отношений. А это мистер Алистер Бэйли, корпоративный адвокат, – она указала на высокого мужчину, который первым обратился к ней. Казалось, он ровесник Хюльды. – Мисс Меган Ричардс, секретарь…
Мисс Ричардс, которая изучала что-то на потолке, вдруг резко обернулась, широко распахнув глаза. Они были темными, а ее кожа – теплого коричневого цвета, что выдавало ее индийское происхождение.
– О! Да. То есть административный ассистент. – она поспешно подошла, и локон черных волос выскользнул из ее замысловатой прически. Она протянула руку, и Хюльда пожала ее, впечатленная силой хватки. – Наш бухгалтер не смог к нам присоединиться, так что я буду выполнять и эту функцию. Очень приятно с вами познакомиться, мисс Стиверус.
Хюльда улыбнулась:
– Я мисс Ларкин.
– Точно! Мисс Ларкин, – мисс Ричардс отпустила ее. – А это мистер Уокер, – повторила она, вновь представляя квадратного мужчину.
Мистер Уокер потер лоб:
– Позвольте мисс Стиверус представить нас друг другу, мисс Ричардс.
Мисс Ричардс просто пожала плечами и отошла назад, нависнув над столом мисс Стиверус, внезапно переключив внимание на что-то другое.
Мистер Уокер снова обратился к Хюльде:
– Мисс Стиверус говорит, что вы – лучшая сотрудница БИХОКа.
Хюльда фыркнула и тут же прикрыла рот ладонью. Пытаясь не покраснеть, она сказала:
– Мисс Стиверус мне льстит. Надеюсь, вы хорошо добрались?
– Насколько это возможно, когда тебя мотает по Атлантическому океану на кинетической барже, – съязвил мистер Бэйли. Его формулировка была столь резкой, что чуть не аннулировала округлость его произношения. Расправив узкие плечи, он повернулся к мистеру Уокеру. – Обмен любезностями – это, разумеется, замечательно, но нас ждет работа.
– А мисс Ларкин – первая, с кем нам нужно поговорить, – мистер Уокер поднял бровь, словно не очень тонко намекая мистеру Бэйли следить за манерами. Он повернулся к Хюльде: – Вы ведь тесно сотрудничали с мисс Хэй, верно?
От упоминания Миры сердце забилось неровно. Сохраняя прилежный вид, Хюльда кивнула.
– Верно, если не была назначена куда-то еще, – в животе завязался узел. Какого рода аудит он имел в виду? – Боюсь, ее местонахождение мне неизвестно, – пожалуйста, скажите, что оно известно вам.
Мистер Уокер нахмурился.
– Прискорбно, поговорить с ней напрямую было бы… полезно.
Значит, неизвестно.
– Бегство – признак вины, – сказал мистер Бэйли, и Хюльда решила, что он ей не нравится.
– О боже, – мисс Стиверус прижала руку к груди. – Какой вины?
Но мистер Уокер отмахнулся от вопроса.
– Давайте будем разбираться постепенно, хорошо? – шагнув назад, он указал на кабинет Миры. – Если не возражаете, мисс Ларкин.
– Вовсе нет, – выпрямив спину, Хюльда вошла в кабинет и уселась на стул. Мистер Уокер и мистер Бэйли прошли за ней, последний закрыл за собой дверь. Мистер Уокер занял место Миры за ее пустым столом, в то время как его друг с очками задержался возле книжных полок.