Мой палач

Глава 5

На этот раз поехать на черной лошади у меня не вышло. Мне досталась другая, которую спасали в том побоище. Я всегда думала, что пленных ведут за собой, придерживая поводок, однако Тиррен не беспокоился об этом. Он предоставил мне мнимую свободу действий. Мы не неслись галопом, двигались относительно медленно, что позволяло не ощущать себя неповоротливым бревном в седле. Я некоторое время выбирала тактику и пыталась придумать способ, позволивший бы отделаться от палача и скрыться от так называемого правосудия.

– Зачем надо было возвращаться? Почему сразу не развернулись и не уехали?

– Эйви Морисон, я не веду любого рода беседы с приговоренными к смерти.

– Почему же не ведете? За время нашего путешествия уже вон как много было сказано слов. Думаю, к вечеру мы и вовсе перейдем с вами на задушевные темы.

Я старалась не обращать внимания на его высказывание, делать вид, будто ничего не слышала и не появилась внутри дрожь от одного упоминания о казни.

Палач ускорил темп, чтобы сказать ему что-либо стало трудно, чтобы ветер уносил слова куда-то назад и смешивал их с пением птиц, перелетающих с одной группки зеленых деревьев на другую. Мне пришлось последовать за ним, пару раз притормозить и ощутить в те моменты, как невидимый миам сам подгоняет лошадь. И как бы мне не хотелось вывести мужчину на разговор, это оказалось слишком сложно.

Зато наступил вечер, до прихода которого мы не наткнулись ни на один постоялый двор. По этой дороге редко ездили путники, так как территорию Волчьей долины мы пересекли не так давно. Тиррен разжег костер, поделился со мной едой, а затем молча сидел и смотрел на игру языков пламени.

Сухие ветки потрескивали, выбрасывая в воздух маленьких светлячков, улетающих в небо. Они поднимались вверх, мигали, но слишком быстро затухали. Еще не появился ночной холод, жар от костра опалял кожу, заставляя слегка отодвинуться от него. Где-то вдалеке ухала сова, стрекотали кузнечики, не позволяя нам почувствовать себя единственными гостями в небольшом лесу. Запах травы давно перемешался с запахом дыма, из-за чего скудная на первый взгляд еда показалась в разы вкуснее.

Я много раз собиралась заговорить с мужчиной, но постоянно останавливала себя, понимая, что выбранный путь не поможет добиться желаемого. Меня сперва тревожило, что палач больше не делал попыток проникнуть мне в голову с помощью миама, но затем появилась догадка, что он попросту боится. И страшится Тиррен не того, что увидит, а невозможности контролировать в тот момент ситуацию. Ведь кто знает, вдруг я на самом деле ведьма, которой не нужны определенные предметы, чтобы усыпить его снова?

– Уважаемый палач, так что вы делали в Тервиле? Не поймите меня неправильно, я рада нашему знакомству… – мне вдруг пришла в голову замечательная идея, поэтому дальше я заговорила тише, более плавно, медленно придвигаясь к мужчине и будто случайно задевая рукой вырез платья, открывая при этом обзор на оголившуюся ногу. – Просто… что делал такой важный для империи человек, как вы, в нашем захолустье?

Тиррен сидел на пне, возле которого разжигал костер. Он со скучающим видом повернулся ко мне, а затем снова устремил взгляд на оранжевые всполохи.

– Вас туда точно направили не для разбирательства со мной. Возможно… – я прикоснулась пальцами к его колену и медленно начала движение по ноге вверх, поднимая взгляд к лицу мужчины, – все дело в какой-нибудь женщине.

Палач сбросил мою руку с себя. Его резкие движения почему-то придали мне уверенности, что я на верном пути. Будь он полностью спокоен, то не убирал бы ее настолько быстро.

– О, красивейший из палачей, – я приподнялась и переместилась к нему за спину, проводя пальчиками по предплечью, наклоняясь к уху, а затем отстраняясь и перебираясь на другую сторону. – У вас ведь определенно кто-то должен быть.

Моя очередная попытка прикоснуться к мужчине была остановлена. Он схватил меня за запястье и потянул на себя, заставляя взглянуть прямо в черные глаза, в которых отражались языки пламени.

Я тихо хмыкнула, улыбнулась, ощущая близость победы. Пусть Тиррен сейчас пытался казаться мрачным и отстраненным, уже зародилась уверенность, что мои действия возымели должный результат.

– Если вы меня сейчас поцелуете, я не буду против, – мне необходимо было опередить любую колкость, которая могла бы слететь с его довольно-таки притягательных губ.

Мужчина прищурился и вдруг отпустил, слегка отталкивая. Я не удержалась и упала на траву. Наверное, этого и следовало ожидать. Однако не прошло и секунды, как на моем лице снова появилась улыбка. Я вытянула ноги, откинулась назад и оперлась на локти, чтобы занять соблазнительную позу. Мне пришлось встряхнуть головой, чтобы волосы красиво прикрыли плечи, но при этом не попадали на вырез платья на груди.

– Только не говорите, что не хотели, – почти шепотом проговорила я.

– Чего вы добиваетесь? Хотите заняться сексом? Здесь и сейчас?

Мне вдруг стало не по себе. Сердце неровно забилось в груди, а пальцы словно обожгло холодом. Однако если идти и дальше по избранному пути, то следует ответить утвердительно, чего бы не хотелось на самом деле.

– А почему бы и нет? – попыталась я выговорить тем же нежным голосом, стараясь не показать охватившую меня тревогу.

– Хорошо.

Тиррен резко встал и неторопливо приблизился ко мне. Вот совсем не так все представлялось у меня в голове. Я должна была повалить его на спину, начать медленно раздевать, лаская и целуя. Мужчина же обязательно расслабился бы, откинулся бы назад, возможно, прикрыл бы глаза. У меня сложилась четкая картина, как можно связать ему руки, обезоружить, вывести из строя, усыпить, ударить, в конце концов. И в каждой из тех цепочек событий не возникло момента, где он смотрит на меня так, словно я сейчас просто обязана отдаться сама. В планах не было снимать платье, оголять грудь и позволять прикасаться к себе.

– Раздевайтесь, – приказал маг.

– Что? – попыталась отползти я назад.

– Хотя нет, этим можно заниматься и в одежде.

В следующую секунду он опустился на колени и навис надо мной. А у меня задрожали руки. Я упала на спину, лихорадочно соображая, как выпутаться из сложившейся ситуации. Мужчина потянулся к моему вырезу на юбке, даже начал приподнимать подол.

– Что вы делаете? – попыталась я убрать от себя его руку.

Тиррен больно схватил за запястья, завел их над головой, вжимая в землю. Своим коленом он надавил на мои ноги. На этот раз паника все-таки набросилась на меня диким зверем. Я начала вырываться, раз за разом старалась оттолкнуть неотесанного грубияна, выгибалась, извивалась, тянула руки на себя, но не издала ни звука. Только теперь пришло осознание, что вокруг темный лес и спасения ждать не от кого, а мой медяк спрятан в набедренной повязке, поэтому вызвать миама никак не удастся. Я корила себя за свою глупость, ведь поступила как наивная девочка, залезшая в клетку с разъяренным животным.

Наверное, неминуемого не избежать. Мной попользуются как дешевой девкой, обычно ублажающей мужчин за деньги. Чувство беспомощности оказалось настолько резким и неприятным, что в уголках глаз защипало. Мужчина был слишком сильным, из стальных оков мага выбраться не получалось. Внезапно появившаяся мысль, что мне не удастся воспротивиться любому его желанию, и вовсе сломала всю веру в хороший исход затеянной мною игры. Я часто заморгала, но решила с достоинством принять возникшую проблему, и поэтому расслабилась, наконец посмотрев на палача.

– Так резко расхотела? – выгнул правую бровь Тиррен. – Странно.

По виску все-таки побежала слеза, однако я натянуто улыбнулась и постаралась скрыть всю бурю эмоций и море негодования, плескавшихся в груди. Стоило попросить его отпустить меня или продолжить гнуть свою линию, чтобы не упасть в грязь лицом, однако слова не шли, они застряли в горле и разъедали его накопившейся желчью.

Тиррен переместил мою левую руку вправо, обхватывая запястья одной своей и освобождая тем самым вторую, которой потянулся к завязкам на штанах. А я ненадолго прикрыла глаза и затем посмотрела вверх, на полыхающий костер, проглатывая рвущиеся наружу рыдания. Мне хотелось завопить, закричать, снова начать извиваться и вырываться, но я прекрасно понимала, что это не даст никаких результатов. Как бы мерзко сейчас не было, следовало потерпеть, пережить и потом сполна отомстить ему за унижение.

Я не сдавалась – принимала поражение, собираясь выиграть в главной битве разгорающейся войны.

Однако неожиданно мои запястья оказались на свободе. Мужчина встал и сел обратно на свой пень, словно пару мгновений назад ничего особенного не происходило.

– Говорить еще что-нибудь надо или и так все понятно? – без слышимой гордости в голосе за собственную победу сказал Тиррен.

Появилось ощущение, будто подобное для него было сродни чему-то обыденному, что приходилось делать чуть ли не каждый день. А мне оказалось сложно контролировать себя. Еще немного – и я сорвалась бы, набросилась на него с дикими воплями, руганью, намерением драться не на жизнь, а на смерть, пользуясь всеми подручными средствами. Можно укусить, ударить, придушить, впиться ногтями в кожу и расцарапать до крови.

Я резко села, сжимая руки в кулаки. Благо, палач не смотрел в мою сторону, иначе увидел бы пожирающий меня изнутри гнев, который с трудом удавалось сдерживать. Однако нельзя было сейчас идти на поводу у эмоций. Наступит мой час, придет нужное время. И тогда никто не спасет его от нападения волка, я гордо отвернусь и позволю случиться неминуемому, улыбаясь при этом.

Больших трудов мне стоило подняться с земли и на негнущихся ногах отойти в лес. И только там, прислонившись к дереву, я позволила себе выдохнуть и закрыть лицо руками. Они дрожали, плечи тоже дрожали, все тело дрожало. Но спустя пару минут я уже с гордо поднятой головой возвращалась к костру, делая вид, будто отходила всего лишь по нужде, а недавний инцидент не затронул самые стойкие струны души.

Вскоре палач лег спать, поделившись со мной плотным покрывалом, на что чуть было не получил в ответ фырканье и резкий отказ. Однако я вовремя подавила свою гордость, иначе пришлось бы мерзнуть на голой земле.

Костер догорал. С каждой минутой его свет становился более тусклым, а в какой-то момент и вовсе перестал плясать на стволах деревьев. Я прислушивалась к каждому звуку, надеясь поскорее услышать мерное сопение мужчины.

Медяк оказался в моей руке. Я долго крутила его, не решаясь вызвать миама. Лунный свет освещал лишь верхушки деревьев, оставив нашу поляну в темноте. Вокруг не раздавалось ни единого шороха, словно все жители леса погрузились в сон вместе с палачом. Я потянулась к набедренной повязке и полоснула монетой по двум другим. Знакомый звон, вибрация в руке – и появилась моя магическая копия.

Она первым делом направилась к Тиррену. Мужчина лежал на боку. Судя по его сопению, он на самом деле спал. Я попробовала настроиться на зрение миама, что мне всегда давалось с трудом. Двойник наклонился, потянулся к одеялу, чтобы приподнять его и достать кинжал, однако палач вдруг выставил руку вперед, словно пытаясь схватиться за ногу магической копии. Благо, она успела отпрыгнуть, а я сразу же выбросила медяк на землю, разрывая с ней связь.

Пару минут было страшно даже шелохнуться. Я замерла, впиваясь взглядом в темноту перед собой. Хотелось верить, что маг не ощутил моего двойника, не тянулся именно к его ноге, а просто поддался веянию сна и сделал это неосознанно. Его дыхание продолжило быть таким же ровным и тихим, но закралось сомнение, что Тиррен все-таки может не спать. Почувствовать рядом с собой невидимого миама, тем более на расстоянии, невозможно ни во сне, ни во время бодрствования. Это за гранью допустимого!

Я затаилась, накрылась одеялом почти с головой и всячески делала вид, будто вижу десятый сон. Вскоре медяк снова находился в моей руке. Хоть магическую копию вызывать было боязно, следовало бежать. И чем раньше, тем лучше. Времени до рассвета оставалось все меньше. Стоило полоснуть монетой по двум другим, как надо мной появился миам.

Он, крадучись, направился к лошади, старался ступать как можно осторожнее, хотя его шаги никак не могли нарушить ночную тишь. А уже через пару минут двойник развязал веревку и повел коня подальше в лес. Он уводил того, пока между нами оставалась связь. Как только она ослабла и я перестала четко ощущать своего миама, он прошептал животному на ухо несколько слов. Лошадь сразу же пустилась вскачь. Из-за произнесенного заклинания она будет бежать, пока не устанет, направляясь, скорее всего, обратно в Тервиль, где о ней обязательно позаботятся.

Я аккуратно поднялась и быстро добралась до оставшегося вороного коня. Стоило мне потянуться к веревке, как поблизости раздалось уханье совы и шумное хлопанье крыльев. Вероятно, ее встревожила удаляющаяся лошадь. Этот звук определенно должен был разбудить Тиррена, поэтому я начала действовать намного быстрее и менее аккуратно. Пальцы не тряслись, слушались, веревка легко им поддавалась. Но стоило мне попытаться взобраться на жеребца, как сильные мужские руки потянули за талию и откинули меня на землю.

Идеальная возможность вырваться на свободу обернулась крахом.

– Не хотите отправиться на поиски второго коня? – грозно навис надо мной черный силуэт.

– Хочу, – я поднялась на ноги и бросилась к ближайшим зарослям, опасаясь последствий неудавшегося побега.

– Куда? – проревел мужчина, а его миам толкнул меня в грудь, и я упала обратно на землю.

– За лошадью, вы же сами сказали.

– Эйви Морисон, от меня не убежать. Примите это и перестаньте все портить.

Я чуть было не хмыкнула в голос, не согласившись со сказанным. Он являлся слишком самоуверенным, если надеялся, что я с опущенной головой и в полной покорности пойду за ним в Шигард. Ну и пусть мне снова не удалось отделаться от его присутствия, так это ведь не конец. Впереди еще полночи и день пути.

– А, так все-таки вините меня в смерти своих солдат, – от гречи отобранной свободы я словно позабыла, где и с кем нахожусь.

Жаль, в темноте не удалось различить выражение лица мужчины. Он не ответил, обошел стороной и принялся обратно привязывать лошадь к дереву.

– Вторая сама убежала, тут уж я не виновата. Надо было лучше закреплять.

Тиррен приблизился ко мне, постоял так полминуты, раздумывая над чем-то, а затем наклонился и схватил меня за локоть, заставляя встать на ноги. Стоило сделать попытку вырваться, как длинные пальцы больно сжались кольцом на руке. Бороться с ним отпало всякое желание. По пути к своему покрывалу он подхватил и мое, затем достал из сумки веревку и начал связывать наши запястья.

– Сразу так сделать нельзя было? Ну, или привязать меня к дереву. Я думала, все так поступают с заключенными.

– Эйви Морисон, – посмотрел мужчина в мою строну и сделал небольшую паузу, – вы меня с кем-то путаете. Я не слежу за людьми.

«Я их убиваю», – внутренний голос закончил его фразу, и по позвоночнику пробежалась леденящая змейка страха.

– То есть, – не обращая внимания на грубый тон палача и неприятные ощущения после услышанного, я снова принялась за свое, – вы попросту ошиблись? Неужели не знали, что пленникам свойственно сбегать?

Мужчина покачал головой и закончил все-таки связывать наши запястья, проверив узлы на крепость.

– Зачем кого-то привязывать к дереву? – сухо проговорил он. – Я способен обнаружить попытку побега и предотвратить ее без этого.

Меня так и тянуло сказать, что лошадь ему не удалось задержать. Однако не стоило на этом заострять внимание, чтобы не вызывать ненужных вопросов.

– А теперь, – со странной учтивостью проговорил Тиррен, – спокойной ночи.

Мужчина лег на покрывало и сразу же отвернулся, заставив меня навалиться на него. Только сейчас я заметила, что он связал мою правую руку с его правой и одним действием смог вызвать у меня неловкость и приступ гнева. Все нормальные люди спали бы на спине, чтобы быть подальше от пленника, чтобы не соприкасаться с ним лишний раз. А этот…

– Эй! – возмутилась я, ткнув его кулаком в плечо.

Однако Тиррен подложил свою руку под вторую, тем самым заставляя еще и обнять его. Я подобрала покрывало, перекинула через мага и перелезла сама, чтобы лишний раз не прикасаться к мужчине. Сперва мне показалось странным его поведение, но через пару часов, вдоволь напрыгавшись с одной стороны на другую, я осознала весь ужас его задумки.

Дотянуться до веревки мне ни разу не удалось, заснуть – тоже. Стоило глазам сомкнуться, как палач переворачивался на другой бок и с небывалой силой перемещал свою руку в нужное ему положение, тем самым протаскивая меня по земле и заставляя оказаться прижатой спиной к его спине или вовсе обнимать мужчину, уткнувшись носом в широкие плечи.

Первые разы я ворчала, тянула его на себя, но он словно был глухим неповоротливым камнем. В какой-то момент желание перебираться на другую сторону окончательно пропало. Люди должны ночью отдыхать, а не прыгать туда-сюда. Я прижалась к его спине щекой и уже смирилась с участью остаться в этом положении, наплевав на все негодование и желание придушить мужчину собственными руками. Однако в следующую секунду он перекинул меня через себя, явно не желая, чтобы какая-то ведьма его обнимала остаток ночи.

Я вроде бы что-то промямлила, подложила ладони под щеку и забылась глубоким сном. А там… были Рэмми с Лилией. Они играли на берегу лесного озера. Солнечные лучи делали их светлые волосы чуть ли не белыми. В ушах стоял звонкий смех, на глаза накатили слезы радости. Я же стояла в тени, наблюдала за ними и радовалась… радовалась, что у меня есть такая замечательная семья, что все горести позади и нам удается скрывать мои способности от других. Ради них я готова была на все. Медяки упали на желтый песок. Я сделала шаг к ним, собираясь сказать, что больше никогда не призову миама, но в следующую секунду все изменилось. Толпа людей начала бежать мне навстречу, перед глазами стояла лишь одна цель – храм. Пламя охватило здание слишком быстро, оно резко окрасилось в синий цвет, а затем и вовсе в зеленый. Взрыв…

Глава 6

Раньше от ночных кошмаров я подскакивала и громко вскрикивала. Теперь же после них ощущалась тяжесть на душе и накатывали слезы на глаза. Я хотела подтянуть колени к груди, чтобы обхватить их руками, однако наткнулась на препятствие. Да и лежать на своей ладони оказалось как-то непривычно: она стала слишком горячей и большой.

Я медленно открыла глаза и сразу же увидела перед собой лицо Тиррена. Он размеренно дышал, согревая мою кожу. Его брови периодически дергались, словно собирались сойтись на переносице, а губы намеревались превратиться в тонкую линию. Сон мужчины словно был не лучше моего, там тоже появилось что-то страшное и тревожное, неприятное, что заставляло мага слегка вздрагивать и отводить плечо назад.

Следовало подскочить на ноги и возмутиться, сказать какую-нибудь колкость. Ведь это палач, мой предполагаемый убийца, который без заминки исполнит приговор, с помощью миама покажет всем самые потаенные воспоминания, вытянет из тела жизненную и магическую энергию, а затем свернет шею или подаст знак, разрешая затянуть петлю на ком-нибудь другом.

Но, оказалось, сложно отвести взгляд от смуглой кожи и грубых черт лица. А моя привычка обнимать подушку и вовсе сыграла со мной злую шутку, ведь этой ночью вместо нее мне сослужила службу мужская ладонь, на которой я неизвестно сколько проспала.

Разум кричал и настаивал отодвинуться, сделать что-нибудь резкое и разбудить мужчину, испортить ему день с самого начала. И я даже сжала его ладонь, намереваясь так поступить, но в следующую секунду заметила, как сморщилось его лицо, будто от боли, словно сейчас перед его внутренним взором появился самый неприятный момент из жизни.

Что он видел? Что тревожило такого влиятельного в империи человека? Это муки совести или что-то другое?

Не знаю почему, но мне неистово захотелось прижаться к нему и прошептать успокаивающие слова, помочь избавиться от ночных кошмаров, защитить от них. Нужно было попытаться сбежать, развязав изначально веревку на наших запястьях. Но я закрыла глаза и немного пододвинулась к Тиррену.

С каждой новой минутой в голову закрадывались все новые мысли. Мое поведение противоречило логике. Этот человек являлся врагом, которого стоило опасаться и от которого следовало скрыться. Но я продолжала лежать, ощущая давно утерянное умиротворение.

– Странно… – еле слышно прошептала я, а после медленно подняла веки, встретившись с взглядом карих глаз.

Мысль, что меня заметили, застали за чем-то запретным, молнией пронзила разум. Я вскочила и собралась бежать, но забыла о веревке на запястье и упала прямиком на палача, выбив воздух из его легких. Он быстро сориентировался, обхватил меня одной рукой, убрал с себя и посадил рядом. А сам принялся развязывать узлы.

Я поджала губы и поднялась на ноги, собираясь скрыться с его глаз.

– Мне надо уединиться, – было кинуто через плечо, чтобы предотвратить преследование, как только я оказалась свободна.

Когда я добралась до ближайших кустов, у меня все-таки начали трястись пальцы. Я обещала себе отомстить этому человеку, сбежать от него, показать, что не все решается грубой силой и что Эйви Морисон невозможно остановить. Но утро, обычная близость, интерес к Тиррену пошатнули всякую уверенность в своих суждениях и желании так поступать.

Почему?

Я привела себя в порядок и размотала длинную ленту плотной ткани, удерживающей медяки. Немного поразмыслив, я обвязала ею бедро, захватывая правую ногу таким образом, чтобы было проще дотянуться до монеток. Две из них снова оказались между ее полосками, открывая лишь свои бока, чтобы случайно не потерялись, не исчезли в самый неподходящий момент. Третью же я засунула под обновленную повязку, хотя крайне не хотела выпускать ее из рук. Медяки добавляли каплю уверенности и являлись моим спасением. С помощью миама мне не единожды удавалось избежать неприятностей, он стал неотъемлемым помощником, но в то же время именно из-за него пришлось расстаться с прежней жизнью.

К тому моменту, как я вернулась, на поляне уже все было убрано. Тиррен со скучающим видом сидел на своем пне и дожидался меня. Как только я приблизилась к нему, он поднялся и направился к лошади. Спустя пару минут мы уже ехали на ней по лесной тропе и вскоре выехали на холмистый участок без единого деревца.

Палач расположился позади, держал поводья, однако не допускал ни единого касания. На этот раз я не висела вниз головой, не ощущала, как холодеют внутренности из-за неудобной позы. Но в то же время появился дискомфорт. Мужская рука постоянно находилась перед моими глазами, периодически сжимала кожаный ремешок, отчего на ней выступили ниточки вен. Еще немного – и она легла бы на мою ногу, дотронулась до локтя, однако ничего подобного не происходило. Расстояние не сокращалось, но нутро замирало от каждого движения Тиррена.

Черная грива коня блестела на солнце, и я раз за разом заставляла себя смотреть именно на нее или хотя бы поднимать голову и наблюдать за дорогой, но взгляд все равно самопроизвольно опускался к этой руке, жар которой еще утром согревал мою щеку.

Когда мы снова оказались в лесу, уже более редком, я наконец встряхнула головой и, к своему сожалению, обнаружила знакомые места: огромные забавно скучковавшиеся валуны, толстые стволы высоких деревьев и широкую тропу, по которой ранее много раз проезжала.

Осознание, что скоро появится Шигард, что время почти на исходе и что я все делаю не так, заставило вспомнить о намерении избавиться от палача. Медяк незаметно оказался у меня в руке. Стоило сжать его, как на губах заиграла улыбка. Я крайне осторожно полоснула им по двум другим и увидела прямо перед собой миама, который расположился на голове коня, нисколько ему не мешая.

– Вам не кажется, что лошадь устала? – повернула я голову к мужчине. – Вы посмотрите, она уже еле переставляет ноги.

Тиррен ничего не ответил, даже не взглянул на меня.

– Неужели вы такой черствый, что не щадите даже свою лошадь? Ладно меня, – я отклонилась назад, прижимаясь к его груди и опираясь на руку, которой он удерживал кожаный ремешок, – но животное можно было бы уже и пожалеть.

Палач положил левую ладонь мне на плечо, собираясь отодвинуть от себя, чего, собственно, я и добивалась. Однако стоило впиться ногтями во вторую его руку, чтобы от неожиданности он отпустил поводья, как Тиррен вместо этого сжал ее в кулак. Медлить было нельзя ни секунды. Я быстро сориентировалась и позвала на помощь миама. А тот прикоснулся одним лишь пальчиком к ремешку, переводя небольшую часть его в состояние неосязаемой невидимости, по размеру не превосходящую ширину мужской ладони. Хотелось бы, чтобы исчезли все поводья, и на длительный срок, однако двойник пока мог воздействовать только на мелкие предметы или их небольшие участки. И совсем недолго. Но мне хватило предоставленной доли секунды, чтобы резко ударить Тиррена по локтю и толкнуть его назад, сбросив с лошади.