– Вот как?
Дамиан кивнул.
– Наверно, уже такой возраст, когда человек окидывает взглядом жизнь с высоты и видит, какие чувства были важными, какие не слишком, что удалось на личном фронте, а что сорвалось. Что пока еще достижимо, что можно исправить, а что уже нет…
Таня вздохнула и чуть прикусила щеку, чтобы на глазах не выступили слезы.
– Но это, – быстро продолжил Дамиан, – всего лишь мои догадки. Я здесь сильно рискую, поскольку выхожу за пределы своей компетенции.
– Зачем же вы тогда предлагаете деньги за встречу?
– Я уже говорил, что богатых людей в наше время часто пытаются шантажировать. Я ни в коем случае не обвиняю вас в таких планах, но правила есть правила. Для этого мы и подписываем NDA.
– Что это?
– Non-disclosure agreement. Договор о неразглашении. И еще пару других бумаг. Если вы их внимательно прочтете, вам может показаться, что вы даете Федору Семеновичу консент на любые действия за полученную вами материальную компенсацию в семь тысяч долларов. Юридически все так и обстоит – вы как бы работаете по разовому контракту.
Таня брезгливо нахмурилась, и Дамиан поднял руки.
– Но это, разумеется, просто страховка. Исключительно для того, чтобы вы не могли обратиться в суд с каким-нибудь вздорным обвинением. Или не подумали нанять книггеров, чтобы издать скандальную и пустую книжонку о вашей встрече. Без этой формальности – а это, повторяю еще раз, чистая формальность – Федор Семенович не сможет с вами встретиться. Не допустят его юристы. В том числе я.
Дамиан вынул из портфеля папку с бумагами. Бумаги были помечены желтыми полосками липких закладок.
– Вот, – сказал он, – и еще это…
На стол перед Таней лег конверт.
– Я подпишу, – сказала она. – Но денег брать не буду.
– Увы, так нельзя.
– Почему? – оскорбленно спросила Таня.
– Потому что… Господи, да не ведитесь вы так. Потому что вы должны подписать в том числе и расписку в их получении. А если вы подпишете, но не возьмете, я окажусь жуликом. Сумма небольшая, но все равно бумагооборот требует аккуратности. Несколько раз сходите, в конце концов, в хороший ресторан. На эти деньги можно сходить в очень даже приличный.
– Но какое…
– Повторяю в третий раз, Татьяна Осиповна, документы нужны лишь для того, чтобы сформировать, как говорят адвокаты, внятное юридическое поле, где будут происходить все дальнейшие события. Но формальности должны быть соблюдены строго. Или вы хотите, чтобы меня вышвырнули на улицу?
Мысль о том, что Дамиану могут дать пинка и сбросить в бездну, где его благородный загар испарится и он снова обернется Демьяном, конечно, грела. Но все же не настолько, чтобы упорствовать ради этого в показной душевной красоте. Особенно себе во вред.
– Хорошо. Если вы настаиваете…
– Настаиваю.
Таня взяла конверт и спрятала его в сумочку.
– Подписывать там, где желтые метки, – сказал Дамиан. – Можете прочитать, если хотите.
Таня взяла наугад одну из бумаг, принялась читать – и запуталась в первом же абзаце. Особо вчитываться смысла не было: понятно, что при желании юристы обдурят ее пять раз в одном предложении.
– Зачем читать. Я Феде доверяю.
– И правильно. Поверьте, из квартиры он вас обманом не выселит.
У Тани вдруг екнуло в груди. Она сообразила, что именно так жулики выживают людей из квартир – рассказывают неправдоподобную историю, дают немного денег, просят подписать бумаги. Впрочем, подумала она тут же, откуда жуликам знать, что они с Федей в одном классе… Да нет, паранойя. Хотя…
Она пролистала несколько страниц, отыскивая упоминания про жилплощадь – но ничего похожего не было. Речь действительно шла об отказе от претензий всех возможных видов. И еще о разовом вознаграждении.
– Тут некоторые графы пустые.
– Я потом заполню, – сказал Дамиан. – Не переживайте.
– Ручку дайте.
Дамиан протянул ей синий гелевый маркер.
– Вот здесь, – сказал он. – Да. Здесь. И здесь. И здесь тоже. А здесь вот два раза, пожалуйста… Спасибо.
Спрятав бумаги в папку, он улыбнулся.
– Ну вот, противная часть позади. Теперь можем с вами наконец поговорить по-человечески… Таня… Ничего, если я вас так буду называть?
– Ничего, – ответила Таня.
– Так вот, Таня… Про ваши прежние отношения с Федором Семеновичем мне ничего не известно, но я вообще много времени провожу возле богатых людей – и примерно представляю их психологию. Я знаю, чего они хотят. И, поскольку я, будете смеяться, изо всех сил стараюсь быть порядочным человеком, я выложу все начистоту.
«Понятно, – подумала Таня. – Сейчас инструктировать будет, как ноги держать».
– Только не думайте, – сказал Дамиан, словно учуяв ее мысль, – что я имею в виду какие-то конкретные пожелания моего клиента. Нет. Я ни в коем случае не пытаюсь как-то вас сориентировать или намекнуть, как вам себя вести. Федор Семенович не давал мне такого поручения. Но я знаю, зачем такие люди, как мой клиент, ныряют в свое прошлое.
– Зачем?
– Вы слышали выражение «delayed gratification»? Или «отложенная гратификация»?
– Может и слышала, – ответила Таня. – Звучит знакомо. Но я уже забыла.
– Я напомню тогда. Это понятие связано с так называемым «Stanford Marshmallow experiment», или, говоря по-русски, «Стэнфордским зефирным экспериментом». Слышали?
Таня пожала плечами.
– На самом деле это целая серия экспериментов, обширная и очень долгая. Но первоначальный концепт был простым. Детям лет шести предлагали выбор – съесть одну пастилку прямо сейчас или две пастилки через пятнадцать минут. Сладости могли быть и другими, зефир тут не важен. Важным было предложение отложить удовольствие, чтобы потом получить больше. В шесть лет на подобное решиться не так просто. Некоторые дети соглашались, другие нет. Образовалось две группы.
– Можно догадаться, – сказала Таня, – что две группы будет. Чего удивительного.
– Тут – ничего. Удивительное было дальше. Эти эксперименты ставили в шестидесятых-семидесятых годах прошлого века. А потом проследили жизненный путь участников. Вплоть до нашего времени.
– И что?
