Последняя битва
Скомкав халат, Вик уселся на верстак. Потрогал шершавые доски, хлопнул себя по бедрам.
– Согласен.
– Вот и хорошо.
Когда стрелка заползла в красный сектор, газ с шипением вырвался из старой оплетки. Киборг завернул вентиль, выдернул шланг из гнезда и воткнул обратно в сварочный аппарат. Сжал и разжал кулак, крутанул предплечьем. После заправки пневмосистемы его конечности стали двигаться быстрей.
– Из верстака лежанку сделаем, я тебе свой матрац принесу. – Георг прошел в дальний угол, где на стуле сохла его куртка, постиранная Бяшкой. Сел, протянув руку к полкам – на одной Вик приметил старенький приемник, – взял две люминевых кружки, плетеную бутыль и зубами вытащил пробку.
– Почти домашние условия. – Вик развернул халат.
– Будешь? – Георг качнул бутылкой.
– Ага.
– Между прочим, с самого Крыма. – Звякнув кружками, киборг наполнил их вином. – Сезон назад в Лужниках брал, тогда цены другие были… – Он поставил бутыль на полку и с грустью вздохнул: – Сейчас все по-другому. Не так, как раньше. – Протянул Вику кружку. – Выпьем за лучшее.
– За перемены к лучшему.
Они выпили. Киборг откинулся на стуле, разглаживая бороду, довольно крякнул.
– Георг… – начал Вик. От вина в голове у него слегка зашумело, приятное тепло растеклось в животе, во рту остался сладковатый сливовый привкус. – Взгляни, пока Бяшка не вернулся. – Он достал из халата висевшее на шнурке распятье покойного Геста и протянул киборгу.
Тот зажал кружку коленями, взял с полки небольшой футляр, вынул из него очки с увеличительными стеклами и взглянул на распятье.
– Интересно, – пробормотал он, наклонил голову к плечу, рассматривая разъем с обратной стороны распятья. – Занятная вещица. Где ты ее взял? Отобрал вместе с саблей у кетчеров? – Он снял очки, спрятал в футляр.
– Нет, саблю нашел Бяшка, с нею сами решайте, продавать на рынке или придержать. – Вик слез с верстака. – Так чего с распятьем, ты знаешь, что это?
– Не совсем, – уклончиво ответил киборг. Подцепил высохшую куртку, накинул на плечи.
– Что значит не совсем? – Вик подошел к воротам из мастерской.
Над лагерем давно сгустилась ночь. Вдалеке под холмом, где на дороге стояла застава, горел фонарь, освещая часть сарая, обнесенного колючей проволокой, и шлагбаум. Возле него переминался часовой с карабином на плече. Рядом с мастерской никого не было, с противоположной стороны из бассейна доносилось урчание мотоплугов. Бурильщики не останавливали работу даже ночью, видать и вправду подряд от Южного братства важен для них, раз пыхтят, не покладая рук.
Вик вернулся к верстаку.
– Что скажешь, Георг?
Киборг задумчиво крутил распятье.
– Это накопитель, – произнес он после раздумий.
– Накопитель чего? – нахмурился Вик.
– Информации.
– Как это?
Георг почесал бороду, развернул распятье обратной стороной к Вику.
– Видишь, тут разъем. – Он коснулся пальцем плоского выступа, обрамленного медным прямоугольником.
– И что?
– Особый разъем, который включает накопитель, если подсоединить его к особому устройству.
– Что за устройство?
– Вычислительная машина.
– Откуда знаешь? – У Вика пересохло во рту, хмель почти выветрился, голова пошла кругом от вопросов.
– Я не помню своего прошлого, – вдруг сухо сказал Георг, возвращая распятье. – А про это… просто знаю. – И пожал плечами.
– Что такое вычислительная машина? – Обмотав шнурком распятье, Вик снова уселся на верстаке.
– Сложный механизм, в двух словах не расскажешь, – неохотно произнес киборг, явно потерявший всякий интерес к разговору. Его взгляд на миг затуманился, зажмурившись, Георг потер ладонями лицо, потом резко встал. – Ну где этого сорванца носит? Ночь на дворе, поди, ужин давно остыл… – Георг на ходу натянул куртку, подпоясался и наглухо застегнул высокий ворот. Прошел к воротам, постоял, направился к прессу, не дойдя, развернулся и пошагал обратно.
«Почему киборг вмиг изменился? – задумался Вик. – Весь день был приветлив, сильно выручил на заставе, когда они с Бяшкой подкатили на сендере к лагерю и с этим Игнатом из Южного братства базарили, потом с Егорычем договорился. Готов к себе в мастерскую поселить. А сейчас нос воротит, разговаривать не хочет».
Вик взглянул на распятье. Накопитель информации. «На-ко-пи-тель», – повторил он про себя, едва шевеля губами, пробуя слово на вкус. Какой информации? Как можно во что-то маленькое поместить… Нет, тут надо по-другому мыслить. Георг сказал про вычислительную машину. Что она вычисляет?.. Он оглядел мастерскую. Дробильный пресс, сварочный аппарат – тоже машины, но они имеют другое назначение… Опять не так. Тупик. Был бы жив отец, он непременно объяснил бы, у него всегда были ответы на все вопросы.
– Пойдем, – долетел с улицы Бяшкин голос. – Пойдем, говорю. Никто тебя там не тронет. Они знаешь какие механики, ого-го! Что угодно починят.
Георг быстро подошел к воротам.
– Где тебя носит, мелкий раз… бойник, – все-таки закончил он и отступил на шаг.
На пороге появился Бяшка с котелком в руке, откуда поднимался пар. Мастерская быстро наполнилась запахом вкусного варева. Другой рукой он крепко сжимал ладонь девушки. Она была чуть выше него, с волнистыми черными волосами, собранными в хвост на затылке, одета в курточку из дубленой кожи с маленькой кобурой на узком ремешке, кремовые штаны из плотной ткани и светло-коричневые сапожки. Увидав полуголого, к тому же чумазого Вика, она смущенно прикрыла раскосые глаза рукой и хихикнула.
Георг обернулся:
– Накинь что-нибудь.
Вик, не шелохнувшись, смотрел на девушку. Она была изящна.
Киборг шагнул к нему, заслонив обзор, толкнул легонько в грудь и зашипел:
– Очнись, Вик. Это дочь самого Сельги Инеса.
– Чья дочь? – Вик выглянул из-за плеча Георга, пытаясь вновь встретиться с девушкой взглядом, сознавая, что Георг прав, надо бы одеться. Но ноги приросли к полу; он не хотел терять девушку из вида.
Киборг не выдержал, схватил его под локти, развернул и со словами: «Халат хотя бы накинь», – пихнул к верстаку.
Пока он одевался, Бяшка повел девушку по мастерской, рассказывая с важным видом о назначении агрегатов. Георг протер и без того чистый стул, переставил ближе к воротам и сказал:
– Садись. Устала с дороги?
– Спасибо, дядя Георг, – девушка опустилась на стул. – Немного.
Она украдкой глянула на Вика и улыбнулась.
– Приехала с отцом? – спросил Георг. Поймав Бяшку за руку, шепнул тому, чтобы встал к верстаку и не путался под ногами.
– Да. На нефтяном заводе так скучно… Все постоянно чем-то заняты. В Капотне не так, как в Москве, вот я и напросилась. Отец сейчас в настроении, ваш старшина…
Она наклонила голову, коснувшись пальцем лба над переносицей, слегка нахмурилась.
– Егорыч, – подсказал Бяшка и прикусил язык, когда Георг сурово посмотрел на него.
– Да. – Девушка подняла взгляд. – Ваш Егорыч сообщил, что вы наладили пресс, бассейн готов к посевной. Отец очень доволен бурильщиками.
Киборг покивал, быстро проверил, хорошо ли застегнут ворот на шее, одернул полы куртки.
– А что же тебя… – Он опять оглянулся на Бяшку. Видимо, появление девушки в столь поздний час не совсем обрадовало Георга, чего нельзя было сказать про Вика. – Что привело к нам?
– Вот этот лопоухий сорванец.
Она звонко засмеялась, запрокинув голову. Бяшка фыркнул, и Вик понял, что все это время улыбается в ответ. Какой приятный у нее голос. И почему Георг так суетится? Что такого, если к ним на огонек заглянула дочка Сельги Инеса?
– На самом деле, – заговорила девушка, поправив выбившуюся прядь, расстегнула кобуру, – вы почините это?
Протянув киборгу маленький серебристый пистолет, она с любопытством уставилась на Вика.
– Дядя Георг, у вас появился помощник?
– Да. – Киборг выщелкнул магазин. – А что с ним не так?
– С кем? – Девушка повернулась на стуле. – А, с пистолетом… не стреляет.
Сам не зная почему, Вик шагнул к Георгу, отобрал у него пистолет и, вернувшись к верстаку, быстро разобрал. Ударник оказался спилен. Странно, зачем таскать с собой оружие, которое нельзя пустить в дело?
– Мне нужен день, – уверенно заявил он, – чтобы починить пистолет.
За воротами раздались голоса.
– Меня уже ищут. – Дочь Сельги Инеса поднялась со стула. – Значит, завтра?
Она смотрела на Вика своими раскосыми темными глазами, и у того приятно кольнуло в груди. Ладони стали теплыми, по плечам пробежала легкая дрожь.
– Завтра. – Получилось как-то хрипло, Вик не узнал собственный голос. Вдохнув, добавил: – Завтра все будет готово.
Улыбнувшись, она кивнула и молча вышла из мастерской.
Глава пятая
Идти в одежде было неудобно. Плотные штаны из брезента терли яйца, Крум морщился, поглядывая на остальных следопытов, шагавших впереди. Похоже, им также не по себе от того, что их заставили напялить человеческие шмотки. Как люди столько тряпок на себе таскают? Длиннополые накидки, которые Ежи обозвал плащами, стесняли движения рук, тело под ними сильно потело. Стоян постоянно двигал плечами, ткань одежды на его спине натянулась, он с радостью бы распорол ее по шву, чтобы тот не впивался в хребет. В тяжелых, намазанных черным кремом сапогах, не получалось шагать тихо. Ребристая несгибаемая подошва с массивным каблуком бухала о землю, Круму казалось, что их отряд двигается громче стада пьяных манисов, обожравшихся побегов мамми в сезон Большого солнца. К тому же вакса на сапогах воняла хуже кохара, перебивая все окружающие запахи. Ежи сказал, что люди мажут ей обувь, чтобы та не промокала и блестела на солнце, что это отличительный знак опрятного человека, следящего за своим внешним видом.
«Как все сложно у людей», – в очередной раз подумал Крум, притормозив, чтобы одернуть штаны на мошонке. Прав был Демир, не стоило им с Крыма уходить, в Московии все по-другому устроено. Люди живут в городе большем, чем три Херсон-Града. Здесь правят сильные кланы, у которых есть мощное оружие и машины. Воинов у Чембы все меньше, гибнут мутанты, а за что? Им обещали новые земли, но чем они лучше Крыма или Донной пустыни?
Демир, приотстав от остальных, обернулся. Сдвинув кепку на затылок, почесал обритую плавником катрана голову, и когда Крум подошел ближе, тихо произнес:
– Будем в Москве, держись братьев. Старайся, чтобы они рта не открывали. Отвечай за них, если меня рядом не окажется.
Переварив услышанное, следопыт понял мысль старика. Живу и Стояну с людьми всегда было трудно общаться, по речи в них легко признать мутантов. Тодору легче всех, он за немого сойдет.
Крум кивнул и спросил:
– Как думаешь, зачем в Москву едем?
Демир придержал его за руку, чтобы остальные во главе с Ежи отошли подальше, и заговорил:
– Хитрость Баграт замышляет, но какую, пока не знаю. Видишь, как слуга евонный нам тщательно одежду подобрал. Мы на старателей похожи, что нефть добывают.
Одноногий пацан оглянулся, махнул им, мол, не отставайте, и ускорил шаг.
Старик помолчал и продолжил еще тише:
– Думаю, лазутчиками прямо в клан зашлют. К людям. Сведения Владыке нужны, иначе в войне не победить.
Крум посмотрел на Демира и понял: старику все не по душе. В его взгляде были тоска и сожаление. Старик явно думал об одном, говорил другое. Крум не стал выведывать настоящих мыслей старого следопыта.
– Кто такой Баграт? – спросил он.
– Тише, – шикнул Демир, следя за Ежи. Спустя пару мгновений ответил: – Владыка киевского Храма.
– Главный в Ордене? – Крум округлил глаза.
– Да.
Демир зашагал быстрее. Их отряд покинул свой лагерь у Разлома и свернул в небольшую низину, где горели костры и стояли множество навесов, сплетенных из тростника. Под ними спали воины Чембы. Всюду в землю были воткнуты копья, с висящими на древках щитами и кривыми саблями. Дежурившие у костров мутанты удивленными взглядами провожали следопытов. Пару раз вскакивали, хватаясь за оружие, но, признав своих, пропускали дальше.
– Видите? – радостно сказал Ежи, обернувшись. – Не узнают. Это хорошо… замечательно! Владыка рад будет. Не ошибся я в выборе, про вас легенды сложат. Вы измените ход истории!
Стоян что-то промычал в ответ, Жив с Тодором промолчали, а Крум и Демир многозначительно переглянулись. Оба не разделяли радости одноногого. Крум, стараясь отвлечься от тягостных мыслей, стал думать, как удобней спрятать оружие в складках одежды, чтобы потом выхватывать быстро, не запутавшись в полах плаща. Демир не проронил больше ни слова. Они пересекли Можайский тракт, вошли в поселок с домами из белого камня, оставив по правую руку мост через Разлом. Тут тоже горели костры, но вокруг никого не было. Совсем захмелев, отметившие недавнюю победу мутанты перебрались в жилища людей и крепко спали. Крум успел подумать, что сейчас пятеро следопытов легко бы разделались с войском Чембы, но тут же переменил мнение, завидев в окнах дома, куда направлялся Ежи, высокие силуэты с факелами. Охранники мутантского вождя справно несли свою службу, следя за улицей.
Ежи обменялся с ними условными знаками и вошел в дом. Стуча штырем по ступеням, провел пятерку мутантов на второй этаж и остановился перед раскрытой дверью. Из нее в узкий коридор лился яркий свет карбидных ламп и доносился голос Владыки Баграта. Тот очень быстро говорил что-то про Киев.
– Ежи! – вдруг крикнул Баграт. – У тебя все готово?
Одноногий пацан кивнул.
– Заходите. Скорей. – Он призывно замахал следопытам и посторонился, пропуская их в комнату.
Она оказалась просторной. Справа от входа, возле стеллажей с ящиками на полках, опираясь на длинную клюку, стоял, блестя лысиной, смуглокожий коренастый Илай.
Крум сразу узнал переговорщика из племени Чембы по большим очкам с темными стеклами, которые тот почти никогда не снимал. Глаза у Илая особенные, до глубины зеленые, не переносят солнечного света, зато ночью он ими видит как днем. На переговорщике был светлый плащ, кожаные штаны и стоптанные башмаки со шнурками.
За столом напротив двери сидел Владыка Баграт. Он быстро писал толстым карандашом на сером листе бумаги. Нижняя часть карандаша была из рифленого железа. Крум привык отмечать для себя такие мелочи, в умелых руках карандаш легко становился оружием. Слева от входа в стене была арка, за ней виднелась еще одна комната, где у окон дежурили рослые воины Чембы с факелами в руках.
Баграт бросил карандаш, сложил лист вчетверо и протянул Илаю со словами:
– Отдашь в Киеве брату Крипте. Лично.
Переговорщик кивнул. Взял бумагу, скрутил трубочкой и сунул в заготовленную для этого гильзу. Сплюснув кончик зубами, спрятал ее в мешочек с кохаром, висевший на груди, и поднял голову.
– Помнишь брата Крипту, Илай? – Баграт пристально смотрел на мутанта.
Тот снова кивнул.
– На словах передашь, чтоб делами в Храме занялся староста, сам Крипта пускай с отрядом жрецов в Москву едет. – Владыка поднялся, вышел из-за стола. – Теперь на этих взгляни. Скажи, что думаешь. Сойдут они за людей или нет?
Он махнул в сторону следопытов. Илай перехватил клюку, слегка горбясь, повернулся к пятерке.
Круму стало не по себе, ему показалось, что за большими черными стеклами илаевых очков светятся две зеленые точки. Младшие Верзилы невольно подступили к Стояну, стараясь спрятаться за широкой спиной брата, Демир сдвинул кепку на лоб, прикрыв глаза козырьком. Сейчас Илай напомнил следопытам Загра-Чу-Рука, Огненного Демона Ила. С недавних пор среди мутантов ходили слухи, будто демон возродился в Донной пустыне, приняв человеческий облик, подчинил племена людоедов, захватил Мост и двинулся с отрядом на восток, сжигая на своем пути поселки крымчан, сея смерть и панику среди обитателей Пустоши.
Просунув руку за полу плаща, Крум нащупал вспотевшей ладонью рукоять плавника катрана, не сознавая, зачем так поступает, потянул.
– Этим, – густым басом произнес Илай и ткнул клюкой Стояна в грудь, что тот невольно отступил, – лбы прикрыть. Сильно бугры заметны.
Склонив голову набок, переговорщик взглянул на Демира с Крумом.
– Эти в порядке. Похожи на старателей.
Крум отпустил рукоять, высвободил руку.
– Ежи! – Баграт щелкнул пальцами. – Тебе три минуты…
– Владыка, – возразил одноногий. – Где ж на них кепки по размеру сыскать? У них вона бошки какие, я…
Баграт побагровел.
– Две минуты!
Ежи выскочил за дверь. Простучав штырем по лестнице, он звонко окликнул кого-то на незнакомом Круму наречии, в ответ прозвучали гортанные выкрики, с пацаном начали спорить.
Баграт прошел к двери, крикнул:
– Ферзя приведите! – И захлопнул ее. – Илай, – начал он, возвращаясь к столу. – Ты должен быстро до Киева обернуться. К тому времени эти пятеро в Москве с Советом управятся. И если ты не успеешь…
– Успею, – пробасил переговорщик. – Дрезина вмиг домчит по рельсам.
Баграт сел, поставив локти на стол, сцепил пальцы, уперся в них подбородком.
– Ну хорошо, – подумав, сказал он. – Добавить что-нибудь хочешь?
Илай еще раз взглянул на следопытов, почесал клюкой скулу и сказал:
– Оружие им оставь привычное. Проверь только, чтоб исправно было. Сумки ранцами замени, что омеговцы носют, удобные они…
Похоже, Илай хотел еще что-то добавить, но поостерегся говорить об этом при следопытах.
– А про ранцы я сразу-то не смекнул. – Владыка покивал. – Хорошо. Ступай.
Когда мутантский переговорщик, шаркая башмаками, вышел из комнаты, в открытую дверь снизу долетел звонкий голос Ежи, ему вторил Чемба. Оба громко ругали кого-то за нерасторопность.
Баграт скривился, глядя в проем. Крум шагнул к выходу и закрыл дверь.
– Садитесь.
Владыка не успел указать на лавку слева, как Верзилы опустились на пол под стеллажом, где недавно стоял Илай. Демир, сдвинув кепку на затылок, сел на лавку, Крум остался на месте. Покосился в соседнюю комнату, где торчали охранники. Воины Чембы, здоровенные мутанты, каждый на голову выше Стояна, как истуканы, стояли возле окон. Наверно, они не понимают ни слова и, как Тодор, не умеют разговаривать, сообразил следопыт, иначе Баграт не стал бы вести речей в их присутствии о важных поручениях.
– Хотите спокойной жизни? – начал Владыка, глядя на Демира. – Чтобы племена без опаски кочевали по Крыму, торговали в Киеве, имели свои лавки старьевщиков, поставляли небоходам чензир?
Верзилы повернули головы к старику. Крум затаил дыхание.
– Да, – сказал Демир, посмотрел на мутантов. – Но… так не бывает. Без наживки не поймаешь краба, без кохара не пройдешь медуз.
– Верно, старик. Свою судьбу мы можем решить только сами. – Глаза Баграта сверкнули. – Но чаще происходит по-другому: другие норовят решить ее за тебя.
Крум с уважением посмотрел на Владыку, поездка в Москву обрела для него новый смысл.
– Мы будем сражаться за свободу! – жестко сказал он и сжал кулаки.
Демир кивнул и поддержал:
– Чтобы не быть наживкой.
– Или кормом для медуз, – заметил Баграт, поворачиваясь к Верзилам. – Выражаясь проще, московский Храм насаждает веру, что мутанты – зло. Я считаю по-другому. Мы поняли друг друга? – Он снова сел прямо.
– Да, – ответил старик.
– Со взрывчаткой обращаться умеете? – Владыка напряженно смотрел на Демира.
Стоян заерзал, расстегнув плащ, достал динамитную шашку.
– Чиво там… просто. – Вынув из кармана зажигалку, защелкал кремнием, собираясь запалить фитиль.
– Убери! – рявкнул Баграт.
Все вздрогнули. В комнату даже охранник заглянул, но убедившись, что все в порядке, быстро удалился прочь. Верзила, морща лоб, надул щеки, но руки все-таки опустил.
Дождавшись, когда он рассует вещи по карманам, Владыка ткнул пальцем в Демира и сказал:
– Говори ты, старик.
– Умеем, – спокойно произнес старый мутант.
Баграт взял со стола карандаш, почесал ссадину на лбу, сколупнув кровавую корку, и произнес:
– А с часовым механизмом справитесь?
Губы Демира едва заметно дернулись. Владыка внимательно следил за ним, не опуская карандаш. Крум догадался, что старик понимает, о чем говорит Баграт, но отвечать не спешит. Повисла напряженная тишина.
– Ну? – не выдержал Владыка. Положил карандаш, потер пальцем лоб, где осталась розовая отметина. – Вижу, что принцип деления времени тебе знаком, – откинувшись на стуле, он сложил руки на груди. – Так почему молчишь?
Демир снял кепку, пошкрябал пальцами бритый затылок и сказал:
– Думаю, если механизм сложный, как бы с ним чего не напутать. Вдруг раньше сработает, нас в клочки порвет.
Баграт хмыкнул, подался вперед, облокотившись на стол.
– Умный ты, старик. Молодец Ежи… Я сам тебе покажу, как часы в бомбе завести и взрыватель с предохранителя снять. Ты… – Владыка уставился на Крума. – Ты верткий, быстрый. Будешь охранять старика. А вы, трое, потащите ранцы со взрывчаткой. Вы ребята крепкие… И чтобы старика во всем слушаться. – Он постучал пальцем о край столешницы, кинув суровый взгляд на Верзил. – У-у… твердолобые. Старик у вас – голова! Берегите его. – Помолчал и выдохнул во весь голос: – Ежи!! – Должно быть, возглас услыхали по всему поселку. – Где тебя черти носят?!
В коридоре раздались стук и шарканье. Спустя пару мгновений дверь распахнулась, и в комнату ввалился раскрасневшийся пацан. На одном предплечье у него висели застегнутые на ремешок матово-черные шлемы омеговцев, другой рукой Ежи прижимал к груди ворох каких-то тряпок.
Баграт сжал кулаки, шумно втянул носом воздух, выдохнув, процедил сквозь зубы:
– Даю пять минут, чтобы этим верзилам сделать добротные кепки. Ты понял?!
– Уразумел, Владыка.
Ежи попятился к дверям.
– Ферзь где?
Пацан, раскрыв рот, замер на миг, стреляя глазками по сторонам, понимая, что, исполняя одно поручение, забыл про другое. Пошевелил губами и ступил в коридор.
– Дверь закрой! – заорал Баграт, схватил со стола карандаш и метнул через комнату.
От Крума не укрылось отточенное движение кисти. Свистнув, карандаш чиркнул пацану по уху и щелкнул о стену. Ежи, запоздало ойкнув, захлопнул дверь ногой.
Немного левее, отметил Крум, и одноногий помощник Баграта стал бы одноглазым.
* * *Из Октагона выехали ближе к полуночи. Ильмар планировал по-другому, но мастер Федор убедил дождаться конвоя из Москвы. Распорядитель явно хотел выслужиться; опасаясь за жизнь хозяина, гнул свое про мутантов, засады на дорогах – и тот согласился. Зачем рисковать? Ильмар не преминул отметить про себя, что ему нужны верные люди, в особенности такие, как Федор. Фанатикам без разницы, кто правит в Храме, главное для них – служба в угоду Ордену, бросившему все силы на борьбу с порождениями Нечистого. Но в обители еще были сподвижники покойного Геста, считавшие, что новый хозяин утаил правду о смерти прежнего. С ними надо кончать быстрей, непокорных в назидание другим наказать, превратить в рабов, чтобы воспоминаний о покойном брате ни у кого в Ордене не осталось. И во что бы то ни стало разыскать светловолосого парня, знавшего правду о смерти Геста. Похоже, этот Вик Каспер был не из послушников, брат намеренно прятал его, возможно в одном из союзных кланов, и лишь перед походом в Пустошь перетащил к себе в Храм. А стало быть, посвященных в настоящие, но не свершившиеся планы Преподобного были единицы. Самые близкие люди, отправившиеся с ним в поход, владели сведениями, зачем Гесту нужен Вик Каспер, но все они сгинули в Пустоши.
Поэтому Ильмар Крест по возвращении в Москву повернул дело так: объявил, что в смерти Геста повинен Владыка Баграт, вступивший в союз с мутантами. Сам же Ильмар, действуя по тайному поручению Преподобного, хотел Владыке киевскому помешать, для того они с Гестом комедию разыграли, мол, показушно изгнал родной брат Креста из обители, чтобы он смог к Баграту в доверие втереться. Но ничего не вышло, переиграл их киевлянин, силы оказались неравны, пришлось отступить. В доказательство Ильмар предъявил монахам шкатулку, с которой Гест никогда не расставался (в Храме каждый об этом знал), и перстень Зиновия Артюха, старого ученого, обучавшего Преподобного древним наукам. На обоих предметах имелся необычный знак, изображение человека в шестерне, говоривший посвященным в его смысл о многом.
Почти все в обители поверили Ильмару, памятуя о давней вражде между Москвой и Киевом, но Крест на этом не успокоился. Оказавшись в Храме, собрал писарей и тайно вывез их вместе с бумагами из архивной комнаты в Октагон, где пробыл почти декаду. За это время изучил все договоры, сызнова создал ряд указов, вымарал имя Геста с выгодных Храму соглашений, оставив на них лишь свою подпись. Тогда-то и всплыл весьма любопытный документ. В нем значилось, что между Храмом и кланом башмачников заключен союзнический договор, целью которого было полное истребление банды атамана Креста. Договор был составлен в двух экземплярах по настоянию второй стороны, то есть главы клана башмачников. Ильмар поразмыслил и решил, что Архип Дека далеко не дурак, наверняка смекнет, что шантажировать нового хозяина московского Храма в сложившейся ситуации проще, чем обвинять его во лжи монахам, и не ошибся. Но так как Ильмар по-прежнему желал взять власть над всей Московией, момент для того удобный случился – на Совете кланы должны Мэра избрать, – он пригласил Архипа на встречу, где выкружил все по-своему. С выгодой для Храма и для себя в первую очередь.