Ей нет причины, кроме желания, и нет ей повода, который бы кто-нибудь знал.
Когда мы видим, что вещь – причина самой себя, тогда ее бытие не прекратится вовек.
Если же нашли мы, что причина ее в другой вещи, с исчезновением ее исчезнет и то, что из-за нее возникло.
Эти слова подкрепляются и тем, что, как мы знаем, любовь бывает многих видов, и наиболее достойный из них – любовь двух любящих ради Аллаха, великого, славного: либо из-за усердия в труде, либо из-за согласия в основах веры и толка, либо из-за преимущества знаний, которыми одарен человек. Бывает любовь родственная, любовь из-за дружбы или общности стремлений, любовь из-за товарищества и знакомства, любовь из-за благодеяния, которую питает человек к своему другу, любовь из жадности к сану любимого, любовь двух любящих из-за тайны, которую они оба знают и должны скрывать, любовь ради того, чтобы достичь наслаждения и удовлетворить желание, и любовь по влечению, которой нет причины, кроме упомянутой нами связи душ. Все эти виды любви прекращаются с прекращением их причин, увеличиваются с их увеличением, уменьшаются с их уменьшением, укрепляются с их приближением и ослабевают с их отдалением, кроме любви по истинному влечению, овладевающей душой, – это та любовь, которой нет конца иначе как со смертью. Поистине, ты часто найдешь человека, утешившегося, по его словам, и достигшего предельных лет, который, когда ты напомнишь ему, вспоминает, и веселеет, и молодеет, и возвращается к нему волнение, и поднимается в нем печаль. Ни при одном из упомянутых видов любви не бывают так заняты мысли и не возникает такого помрачения ума, беспокойства, изменения врожденных свойств и перемены природных качеств, и похудания, и вздохов, и прочих признаков тоски, как при любви по влечению; этим подтверждается, что такая любовь – духовное предпочтение и слияние душ. А если кто скажет: – Будь это так, любовь между двумя душами разделялась бы поровну, ибо обе части равно участвуют в единении и доля их в нем одна, – то в ответ на это мы скажем: – Вот, клянусь жизнью, правильное возражение, но только душа того, кто не любит любящего, со всех сторон закрыта какими-нибудь скрывающими явлениями и охватывающими ее завесами земных свойств, и она не чувствует той своей части, которая была к ней близка, прежде чем она опустилась туда, где находится; а если бы она освободилась, то, конечно, обе части были бы равны в единении и в любви. Душа же любящего свободна, и она знает, где то, что разделяло с нею близость, и стремится к нему, и направляется, и ищет его, жаждая с ним встречи и привлекая его, если может.
Это подобно магниту и железу. Сила вещества магнита, связанная с силой веществ железа, не обладает достаточной самостоятельностью и способностью к выделению, чтобы устремиться к железу, хотя оно с нею однородно и принадлежит к ее стихии. Но сила железа, так как она велика, устремляется к своему подобию, ибо движение всегда исходит от более сильного, а сила железа свободна по существу и не задержана никаким препятствием, и она ищет то, что с ней сходно, и предается ему и к нему спешит по природе и по необходимости, а не добровольно и преднамеренно. Когда же ты возьмешь железо в руку, оно не устремляется, так как его силы тоже недостаточно, чтобы одолеть то, что его держит, если оно сильнее. А если частицы железа умножатся, они становятся заняты друг другом и удовлетворяются подобными себе, не ища малых долей своей силы, отдаленной от них. Когда же увеличивается тело магнита и его силы становятся равны всей силе тела железа, оно возвращается к своему обычному состоянию.
Также и огонь в камне – нельзя обнаружить силы огня, стремящейся к сближению и призывающей свои частицы, где-либо находящиеся, иначе как высекая огонь и сблизив два тела посредством прижатия и ударов их друг о друга, – без этого сила огня продолжает таиться в своем камне, не проявляясь и не обнаруживаясь.
На это указывает еще и то, что ты не найдешь двух влюбленных, между которыми не было бы сходства и соответствия природных качеств; это необходимо должно быть, хотя бы в небольшой степени, и всякий раз, когда умножаются похожие черты, увеличивается сходство и крепнет любовь. Посмотри – и увидишь это воочию.
Это подкрепляется словом посланника Аллаха – да благословит его Аллах и да приветствует! – Души – собранные войска. Те из них, что узнают друг друга, сходятся, а те, что не узнают, – расходятся, – и изречением, передаваемым со слов одного из праведников: – Души правоверных узнают друг друга.
Поэтому-то и огорчился Букрат[21 - Букрат – арабская форма имени знаменитого греческого врача Гиппократа (V в. до н. э.). Арабам были известны многие сочинения Гиппократа; перевод некоторых из них на арабский язык появился уже в IX в.], когда ему описали человека из людей с недостатками, который его любил, и, когда с ним заговорили об этом, он сказал: – Этот человек полюбил меня лишь потому, что я ему соответствую в некоторых его качествах.
Ифлатун[22 - Ифлатуном арабы называют философа Платона. Платон оказал значительное, хотя и не прямое, влияние на арабских мыслителей. Многие произведения, приписываемые арабами Платону, в действительности ему не принадлежат. То же следует сказать о бесчисленных изречениях и рассказах, которые влагаются в уста Платона арабскими писателями.] рассказывает, что один из царей несправедливо заключил его в тюрьму, и он до тех пор приводил доказательства в свою защиту, пока не стала ясна его невиновность и царь не понял, что он к нему несправедлив. И тогда его везир, который взялся передавать ему слова Ифлатуна, сказал ему: – О царь, тебе стало ясно, что он невиновен, – что же тебе до него? – И царь ответил: – Клянусь жизнью, мне нет к нему пути, но только я чувствую в своей душе тяжесть и не знаю, отчего она. – И эти слова передали Ифлатуну. – И мне стало нужно, – говорил он, – отыскать в своей душе и качествах что-нибудь сходное с его душой и качествами, чтобы противопоставить это ему. И я рассмотрел качества царя и увидел, что он любит справедливость и не терпит несправедливости; такое же качества я различил и в себе, и едва я привел в движение это соответствие и противопоставил его душе это качество, которое было в моей душе, как царь приказал меня отпустить и сказал своему везиру: – Рассеялось то, что было в моей душе из-за Ифлатуна.
Что же касается причины того, что любовь постоянно, в большинстве случаев, возникает из-за красивой внешности, то ясно, что душа прекрасна и увлекается всем прекрасным и питает склонность к совершенным образам. И, увидев какой-нибудь из них, душа начинает к нему приглядываться и, если различит за внешностью что-нибудь с собою сходное, вступает с ним в соединение, и возникает настоящая и подлинная любовь. Если же душа не различает за внешностью ничего с собою сходного, ее любовь не переходит пределов внешности, а это и есть страсть. И поистине, внешность дивным образом соединяет отдаленные частицы души!
Я читал в первой книге Торы[23 - Тора – Моисеево пятикнижие. Во времена Ибн Хазма существовало уже два перевода Библии на арабский язык – перевод Саадии Гаона из Файюма (умер в 943 г.) и другой перевод (с латинского), сделанный в Испании в 956 г. Ибн Хазм, будущий историк религий, посвятивший немало усердия полемике с евреями, в юности знал их священную книгу, по-видимому, не особенно хорошо (ср. Бытие, гл. 30, стихи 31 – 42).], что пророк Якуб – да будет с ним мир! – в те дни, когда он пас скот Лабана, своего дяди по матери, вместо приданого за его дочь условился с ним о разделе приплода, и все одноцветные должны были быть Якубу, а все пестрые – Лабану. И Якуб – да будет с ним мир! – брал древесные ветки и половину их очищал, а половину оставлял, как были, а потом он бросал их все в воду, к которой приходил пить скот, и нарочно подсылал в это время к самцам самок, годных для случки. И они приносили приплод не иначе как пополам – половину одноцветными и половину пестрыми.
Про одного чтеца по лицам рассказывают, что к нему принесли черного сына от двух белых. Он посмотрел на черты мальчика и увидел, что он от этих людей несомненно, и тогда он захотел, чтобы его поставили на то место, где родители сходились. И его привели в помещение, где было их ложе, и он увидел на стене, против взгляда женщины, изображение чернокожего и сказал отцу мальчика: – От этого изображения пришел к тебе твой сын.
Стихотворцы из диалектиков часто пользуются этой мыслью в своих стихах и, говоря с видимым во вне, обращаются к познаваемому и скрытому. Это часто встречается в стихах ан-Наззама Ибрахима ибн Сайяра[24 - Ибрахим ибн Сайяр ан-Наззам (умер около 845 г.) – один из выдающихся представителей религиозно-философской секты мутазилитов. Мутазилиты – буквально «удалившиеся» (от мира) – отстаивали право человека прибегать при решении религиозных вопросов к помощи разума, а не только руководствоваться словами Корана или преданиями о словах и делах пророка («хадисами»). Основными пунктами расхождения мутазилитов с так называемыми «правоверными» мусульманскими школами были вопросы о свободе воли, сущности божества и сотворенности Корана. Мутазилиты признавали человека обладающим свободной волей и считали Аллаха чисто духовным существом, которому нельзя приписывать человеческие качества. Учение о сотворенности Корана во времени, провозглашенное мутазилитами, было объявлено официальным в эпоху халифа аль-Мамуна (813 – 833). При последующих халифах приверженцы этого взгляда считались еретиками и терпели жестокие преследования.] и других диалектиков, и я скажу об этом стихотворение, где есть такие стихи:
Нет причины победы над врагами, которую ты бы знал, и причины бегства от них, когда они обращают нас в бегство,
Кроме влечения душ всех людей к тебе, о жемчужина, сокрытая в людях.
Те, перед кем ты находишься, никогда не отступят, и ночью идут они к твоему возвышенному свету.
Если же ты сзади, душа добровольно обращает люден к тебе, и обычно они отступают.
И я говорю об этом:
Из мира ангелов ты или человек? Разъясни мне – бессилие глумится над моей проницательностью.
Я вижу человеческий образ, но, пораздумав, нахожу, что тело – вышнее.
Благословен тот, кто соразмерил черты своих созданий, так что стал ты прекрасным природным светом!
Для меня нет сомнения, что ты дух, который послало к нам связующее подобие душ.
У нас нет явного указания на твое появление, по которому мы могли бы судить, кроме того, что мы видим.
И если бы взор не падал на твое существо, мы сказали бы только, что ты – возвышенный, подлинный разум.
А кто-то из моих друзей называл одну мою поэму – «Постижение посредством воображения». Вот стихи из нее:
Ты видишь, – в нем существуют все противоположности, – так как же ограничишь ты разнообразие свойств?
О тело, не имеющее качеств, о явление стойкое, не исчезающее!
Ты обратил против нас все стороны рассуждения тем, что стало ясно, с тех пор как ты блеснул.
Это же самое обнаруживается и в ненависти. Ты видишь, что два человека ненавидят один другого без основания или повода и тяготятся друг другом без причины.
Любовь – да возвеличит тебя Аллах! – обессиливающая болезнь, и в ней же возникает от нее лекарство, по мере ее действия. Это болезнь усладительная и желанный недуг; больному ею неприятно выздороветь, и страдающий не желает от нее избавиться. Она украшает человеку то, от чего он отворачивался, и облегчает то, что было ему трудно, изменяя его врожденные свойства и первоначальную природу. Но это встретится и будет разъяснено в своей главе, если пожелает Аллах.
Рассказ
Я знал одного юношу из числа моих знакомых, который завяз в любви и запутался в ее силках, и его измучила страсть и извел долгий недуг. И душе его не была приятна молитва Аллаху о снятии того, что было с ним, и язык его не мог ее выговорить – он молился только о сближении и о том, чтобы овладеть той, кого полюбил, несмотря на великое свое испытание и долгие заботы. Что же подумать о больном, который не хочет прекращения своей болезни! И однажды я сидел с ним и, увидев, как он подавлен и молчалив и как ему плохо, огорчился этим. – Да поможет тебе Аллах! – сказал я ему между другими речами и увидел на его лице выражение отвращения. Я скажу о подобном ему такие стихи из длинной поэмы:
Я наслаждаюсь страданьем из-за тебя, о мечта моя, и, пока длятся дни, я от тебя не уйду.
Если скажут мне: – Ты забудешь любовь к ней, – нет у меня иного ответа, кроме ляма и алифа.[25 - Буквы «лям» и «алиф» составляют слово «ля» – «нет».]
Рассказ
Эти признаки противоположны тому, что рассказывал мне про себя Абу Бекр Мухаммад ибн Касим ибн Мухаммад аль-Кураши, по прозванию аш-Шалаши – один из потомков имама Хишама ибн Абд ар-Рахмана ибн Муавии[26 - Хишам ибн Абд ар-Рахман – второй из независимых эмиров Кордовы (788 – 796).]. Он совершенно никого не любил и не тосковал о друге, уехавшем от него, и не переходил от границ дружбы и привязанности до пределов любви и увлечения, с тех пор как был сотворен.
Глава о признаках любви
У любви есть признаки, которые проследит понятливый и дойдет до них проницательный, и первый из них – долгий взгляд. Глаза – раскрытые ворота души и они сообщают ее тайны, открывают ее сокровенные помыслы и изъясняют сокрытое в ней, и ты видишь как взор, не мигая, движется с движениями любимой поворачивается, когда она повернется, и направляется туда куда она направилась, точно хамелеон за солнцем. Я скажу об этом стихотворение, где есть такие стихи:
И нет для глаза моего остановки ни на ком, кроме тебя, точно ты, как говорят, из камня бахт[27 - По мусульманскому поверью, камень бахт приковывает к себе взоры и вызывает веселое настроение.]
Я склоняю его туда, куда ты склоняешься, как бы ты ни повернулась, подобно определению и определяемому в грамматике.
Еще признак любви, когда начинают разговор, который едва ли обращен к кому-нибудь, кроме любимой, хотя бы говорящий и старался показать, что это не так, – и поистине, его притворство ясно видно тому, кто его наблюдает. Другой признак любви, – если смолкают, прислушиваясь к речам любимой, когда она говорит, и восторгаются всем, что она сделала, будь это сущая нелепость и нарушение обычаев, и объявляют ее правою, хотя бы она и солгала, и соглашаются с нею, если она и обидела, и свидетельствуют за нее, хотя бы и была она несправедлива, и следуют ей, каким бы она путем ни шла и с какой бы стороны ни понимала сказанное.
К признакам любви относится и ускорение пути к тому месту, где пребывает любимая, и старание сесть вблизи от нее и к ней приблизиться; любящий бросает все занятия, вынуждающие покинуть любимую, пренебрегает всяким важным делом, заставляющим с ней расстаться, и замедляет шаги, уходя от нее. Об этом я скажу стихотворение:
Уходя от тебя, я иду походкою пленника, ведомого на гибель,
А идя к тебе, я подгоняю себя, как луна, когда она спешит к краю неба.
Когда же я встаю, то поднимаюсь так медленно, как высокие неподвижные звезды.
К признакам любви относится также и замешательство, овладевающее влюбленным, и его явный испуг, если он внезапно увидит любимую или та неожиданно появится; к ним же принадлежит волнение, охватывающее влюбленного, если он увидит кого-нибудь, кто похож на любимую, или вдруг услышит ее имя. Я скажу об этом отрывок, где есть такие стихи:
Когда только глаза мои видят одетую в красное, мое сердце разрывается и раскалывается от печали.
Она стала проливающею кровь людей, и одежда ее, пропитанная ею, приняла цвет сафлора.
Еще признак любви, когда человек щедро отдает что может, из того, в чем раньше отказывал, словно это его одарили и об его счастье стараются; все это для того, чтобы проявить свои хорошие качества и вызвать к себе желание. Сколько скупых от того расщедрилось, и угрюмых развеселилось, и трусов расхрабрилось, сколько грубых по природе взволновалось, и глупых научилось, и неряшливых прибралось, и бедняков украсилось! Сколько людей в летах молодилось, сколько благочестивых сделалось бесстыдными и сколько безупречных опозорилось!
Все эти признаки бывают раньше, чем загорится огонь любви, и запылает ее пожар, и вспыхнут ее головни, и взлетит ее пламя; когда же любовь овладеет и схватит своей хваткой, тогда увидишь ты тайные беседы и явное пренебрежение ко всем, кто присутствует, кроме любимой.
У меня есть стихи, в которых я собрал многие из этих признаков. Вот часть их:
Я люблю беседу, когда напоминают мне о ней, и веет на меня запахом благовонной амбры.
Если заговорят, я слышу от тех, кто сидит со мною рядом, лишь слова прекрасной, игривой,
И, будь со мной повелитель правоверных, из-за него я не оставил бы любимую.
Уходя от нее поневоле, я не перестаю к ней оборачиваться, а иду я походкой того, у кого стерты ноги.
Глаза мои на ней, а тело мое от нее удаляется, и оборачиваюсь я к ней, как утопающий к берегу.
Я давлюсь водой, вспоминая, что она далеко, как раскрывающий рот среди пыли и зноя.
И если спросишь ты, можно ли направиться к небу, я скажу: – Да, и я знаю, где ступени.
К числу признаков любви и ее свидетельств, ясных для всякого, кто обладает зрением, относится великая и частая веселость влюбленных, которым тесно в широком помещении, и то, что один из них тянет к себе вещь, которую взял другой, и частые подмигиванья украдкой, и стремление опереться на любимую, и старание коснуться ее руки во время разговора и по возможности дотронуться до видимых членов тела, и выпивание остатков из сосуда, оставленных любимою, ища того места, которое касалось ее рта.
А есть среди них и признаки, противоположные друг другу, и возникают они по мере возникновения поводов и явлений, их вызывающих, и причин, приводящих их в движение, и мыслей, возбуждающих их. Противоположности сходны, и вещи, дойдя до пределов взаимной противоположности и остановившись у крайних границ несходства, становятся похожими, по могуществу Аллаха, великого, славного, от которого заблуждаются умы. Вот и снег, если долго держать его и руке, производит действие огня, и ты видишь, что радость, когда перейдет меру, убивает, и огорчение, когда перейдет меру, убивает, и когда усилится и продлится смех, то из глаз начинают течь слезы, и подобного в мире много. Мы видим, что, когда влюбленные одинаково любят и их любовь, крепко утвердилась, учащаются между ними беспричинные приступы гнева, и умышленное противоречие в словах, и нападки друг на друга из-за всякого малого дела, и каждый из них наблюдает за всяким словом, которое проронит другой, и толкует его не в том смысле, – все это для проверки, чтобы выяснить, что думает каждый из них о другом. И разница между этим и настоящей неприязнью и несходством, которое порождается ненавистью и взаимным несогласием, – в быстроте прощения. Ты замечаешь, что влюбленные достигли пределов разногласия, и считаешь, что даже у человека со спокойной душою, свободного от ненависти, оно исправится лишь через долгое время, а у завистника не залечится никогда, – и немедленно после этого видишь ты, что они вернулись к прекраснейшей дружбе, и упреки остались безнаказанными, и пали разногласия, и обратились влюбленные в этот же самый миг к смеху и шуткам. Так бывает и один час многократно, и, если ты видишь это между двумя людьми, пусть не смущает тебя колебание и не входит в тебя никакое сомнение, – не сомневайся, что между ними скрытая тайна любви, и реши это решением того, кого ничто от него не отклонит. Вот тебе правильная проверка и верная проба; это бывает только от одинаковой любви и истинной дружбы, и я часто это видел.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
