Коан Янг 2

Старик недовольно изучил меня с ног до головы и, незаметно покачивая головой, словно в несогласии, в итоге сдался и протянул руку.

– Будь по-твоему, девчуля. Быть может, больше заданий и не понадобится, если ты с этим справишься на все сто.

Голос его звучал крайне натянуто и недоверчиво. Столько сомнений в напряженном тоне…

– И еще одно условие.

Сэр закатил глаза.

– Господи, успокойся же ты! Что еще?

– Печать, – мило улыбнулась я. – Не накладывайте ее на меня. Я бы хотела обладать полным спектром магии.

Он громко задышал через раздутые ноздри. Вновь вернул договор, где новые условия появились сами по себе. Я внимательно прочла каждую строчку и поставила новую подпись. То же сделал Сэр, сунув ручку в верхний карман пиджака.

– Отлично. Что за задание?

– Ты явилась свидетелем и причиной того, как Зверь, на минуту лишившись своей оболочки, рассыпался на три человека, хотя изначально он состоял из четырех. Зверь множество лет занимается поисками своего четвертого элемента – и это, конечно, логично утверждать. Мне стало известно, что в настоящий момент Четвертый прячется в Мекксфорде, докуда Зверь пока не добрался. Твоя миссия, красотуля, отыскать элемент любой ценой. Не убивать, не ранить. Просто найти и сообщить мне.

Слишком очевидное задание, подумала я. Парочка уточнений не помешает.

– Поиском Четвертого наверняка занимается профессор Монтгомери. Он нужен Академии больше, чем кому бы то ни было. Уж вам-то точно. Почему я должна сообщить об элементе вам, а не ей, когда найду его?

Сэр без тени сомнения ответил:

– Если бы тебе это задание поручила Монтгомери, я бы и не претендовал. Но, кажется, твоя излюбленная профессорша тебе таких дел пока не доверяет.

Ох, как же он не любил профессора Монтгомери. Знать бы причину. Произнося ее имя, Сэр пренебрежительно поднимал верхнюю губу, и его распирало от загадочной неприязни.

– Она лишь хочет, чтобы я сосредоточилась на поступлении и успешно сдала экзамены.

Сэр фыркнул.

– Ты ее личный проект, – махнул он рукой. – Путь к успеху ради выгоды ее и Академии Ши-Ян. Еще бы она не хотела.

– А я не ваш личный проект? – изогнула я бровь.

Под мостом раздалась немая тишина. Одно только пламя мерцало то ярче, то тусклее. Я, не сводя пристальных глаз, смотрела на старика. Он не знал, как ответить.

– В следующий раз держите язык за зубами, прежде чем что-то сказать не подумав, – отреагировала я на его молчание. – А теперь к заданию. Допустим, Четвертый мертв. Мои действия?

– Придется воскресить.

– Это черная магия, – помотала я головой. – Ши-Ян не идет против законов природы.

– Ши-Ян – сильная штука, – закивал Сэр. – Спору нет. Но не все упирается только в нее. Если мы хотим спрятать Четвертого подальше от Зверя и переманить на свою сторону или хотя бы поговорить, нам понадобится обезопасить его. Твоя мама, Литиция, черной магией разве не владеет? Не воскресит, если тот окажется мертвым?

– Я бы не хотела впутывать в это свою мать.

– Ну, не беда, – с удивительным безразличием дернул тот плечом.

Как-то подозрительно странно вел себя Сэр. Создалось чувство, будто он играл со мной и чего-то недоговаривал, или же наоборот – что-то приукрасил. Словно его совсем не волновало, жив Четвертый или мертв, а когда он упомянул Литицию, я прямо-таки ощутила, сколь несерьезный имела вес тема воскрешения. По-видимому, усердные тренировки научили меня чувствовать, где правда, а где ложь.

Ну, более-менее.

– Возьми нож. Пусть будет у тебя, – протянул мне его старик.

Я взяла ножик с гладкой красной рукоятью и покрутила перед глазами.

– Для чего он?

– На всякий случай. Ты же помнишь принцип его работы?

– Он извлекает душу из любого живого существа. И хранит ее в себе. Я права?

– Да. – Сэр отвел взгляд в песок, на котором мерцал рыжеватый свет горящего костра, и с неким подобием вины изрек: – В прошлый раз я… не особо заботился о твоей безопасности. Да и нож этот был нужен для других целей. В общем, если тебе или твоим друзьям будет грозить смертельная опасность, они, не дай бог, окажутся при смерти и их ничего не спасет, воспользуйся этим ножом. Ты спасешь их душу таким образом. А другое тело подобрать – дело второе. – Он положил руку мне на плечо и добавил: – Береги себя. И включи уже красный телефон!

Через мгновение он испарился.

Дома царила прежняя атмосфера. Дедушка безуспешно боролся с мычанием, пытаясь «выстрогать» из них слова, а Изэнэми-сан также получала двойную ставку, ухаживая за ним и исполняя роль уборщицы. Акико, перешедшая в шестой класс, грезила о вступлении в клуб еще сильнее, планируя стать неофициальным лидером группы, а ее отец, господин Накано, вновь улетел в очередную командировку. На этот раз во Францию.

Когда я пришла после встречи с Сэром, по моему лицу словно хорошенько ударили сковородой. Самой большой и тяжелой. Никаких эмоций, выражающих что-либо, кроме усталости и разочарования, я не проявляла. На ужин опоздала, от него отказалась, дедушку всего лишь чмокнула в макушку вместо очередной попытки достучаться до его души, а Акико на минутку проведала в ее комнате, пожелала спокойной ночи и ушла к себе, сославшись на дикую головную боль. Которой взаправду у меня не было.

Рухнула на кровать, обняла лицо и уперлась локтями в колени, раскачиваясь туда-сюда. Мысли о Сэре не давали покоя. Его задание выглядело до такой степени очевидным в свете последних событий, что назрел вопрос: полгода назад оно было неактуальным? А сейчас вдруг появился спрос? Ведь Сэр фактически хотел того же, что и Академия Ши-Ян, но если мотивы Академии – в лице профессора Монтгомери – ясны, то зачем Четвертый Сэру мне было непонятно. А когда пропадает доверие, желание идти по слепой дорожке бесследно улетучивается. К тому же, сколько неуверенных и бесцветных фраз произнес старик, чье безразличие крылось меж строк. Это ли не странно?

Хм. А если Сэр всегда так говорил? А заметила я только сегодня, получив уйму навыков от Монтгомери. Он вскользь упомянул об отсутствии полномочий отвечать на самые важные для меня вопросы, и даже там я ощутила фальшь.

– Нужно обыграть его, – сказала я Мизуки тем же вечером.

Подруга только вернулась с работы, переодеваясь у шкафа. Выглядела она расстроенной.

– Наконец-то ты прозрела, – сказала она. – Уж сколько сомнений на его счет я тебе ни внушала, ты упиралась в свое.

– Да, ты, скорее всего, была права.

Мизуки резко выглянула из-за дверцы шкафа.

– «Скорее всего»?

Я растерянно развела руками.

– Я ничего не берусь утверждать! – ответила я. – К Сэру у меня сотня вопросов, и он не может дать ни на что внятный ответ. Поэтому у меня нет причин считать его злом или добром. Мое отношение к нему повисло в воздухе, понимаешь?

– Нет, ты сама себе противоречишь, – переодевшись во все домашнее, встала напротив меня Мизуки. – Твоя магия стала сильнее. Твои слова. В речах Сэра ты отныне слышишь фальшь. Твои слова. Так какого черта ты не считаешь его плохим парнем?

– У меня другая тактика, Мизуки. Для конкретных обвинений нужны конкретные доказательства. Все как в суде. Тишина рассматривается как умалчивание и вызывает подозрения. А хитрость – единственный способ разобраться. Я согласилась на задание ради одной цели: проверить, врет ли он или нет. И я знаю, с чего должна начать.

Мизуки долго и едва ли не в упор смотрела на меня. Будто пыталась найти подвох.

– С чего?

Я нехотя произнесла:

– С моей матери.

Ее брови взлетели кверху.

– Разве ты не хочешь держать ее подальше от своей жизни?

– Куда уж дальше, – выпустила я смешок. – Я не собираюсь впутывать ее в ситуацию с Сэром, но когда речь идет не о магии Ши-Ян, а о простой, мне толком не к кому обращаться. Кроме нее.

– Славненько, – улыбнулась Мизуки. – Давно хотела познакомиться с твоей мамой. Уверена, она душка.

Такая душка, что оставила меня в младенчестве, подумалось мне, но я смолчала. Подруга не всегда к месту выражала мысли, к чему я привыкла и особой значимости не придавала.

– Выходит, мы улетаем в Мекксфорд? – спросила Мизуки, заранее зная ответ.

– Да. Правда, твоя работа…

– Ой, а я не сказала? Меня уволили.

– Почему? – удивилась я.

– Нахамила посетителю. В третий раз.

– Вот, из-за чего ты подавлена, – понятливо закивала я. – Мне жаль.

– Да ладно! Сами виноваты. Мне нахамили первой, а я за словом в карман не полезу. Ну, ты в курсе. Просто… саму эта работа достала. Я знала о последствиях. К тому же, – села она рядом и обняла за плечо, – увольнение весьма кстати. В Мекксфорде наш лофт по-прежнему пустует.

– Это радует, – улыбнулась я, и улыбка сразу же исчезла.

– Что случилось? Семья?

– Профессор Монтгомери чуточку преувеличила желание Зверя отомстить мне, – пожала я плечами. – За десять месяцев с моей семьей ничего не произошло – и хорошо. Да и мы с тобой ни разу не подверглись опасности. И тоже хорошо. С другой стороны, наш приезд приободрил Акико, Изэнэми-сан, и… уверена, дедушка тоже рад мне. Просто злится на что-то, чего я как назло не могу понять. В общем, здорово было проведать семью. Моя сестренка светится от счастья.

– Акико-кун золотко, – согласилась подруга.

Мне предстояло вновь попрощаться с сестрой. Надеюсь, Мекксфорд не затянет с головой, и через пару недель я обниму Акико, словно мы и не прощались.

Сборы и покупка билетов заняли неделю. Сумки, одежда, стирка всего, в чем мы ходили последнее время, плюс поиск рейса и волокита с документами. В вечер до отъезда я заглянула в гостиную с зашторенными окнами и присела напротив дедушки. Он сидел в коляске, глядя на меня не моргая. Я коснулась его руки.

– Сколько бы я ни пыталась, – вздохнула я, – а десять месяцев для меня и тебя прошли без толку. Что же ты хочешь сказать, чего магия Ши-Ян постичь не в состоянии? А моя медитация, будто камень преткновения, мешает выяснить.

Внезапно дедуля дернулся в кресле и крепко схватил мою руку, до жуткой боли впиваясь ногтями. Сердце заколотилось с бешенным темпом, я вытаращила на него глаза, но картинка в них почему-то заморгала и постепенно начала меняться.

Я увидела женщину, стоящую спиной в тени под цветущей сакурой. Вокруг – пустота. Она размахивала веером, точно замерла на месте. Вдруг под моими ногами раздался хруст веток, и под раскатистый удар грома женщина резко обернулась.

На ней была маска.

Видение оборвалось. Я вернулась в гостиную, в страхе пытаясь отдышаться. Что это, во имя всего святого, было? Я упала на спину, и, лежа на полу, смотрела на дедушку. Глаза его словно говорили о выполненной миссии. Будто именно это он и хотел показать.

– Леди в Маске, – прошептала я и обратно подползла к нему. – Кто она? Что ты о ней знаешь?

Конечно, дедушка не мог ответить, но и показывать больше ничего не стал. Поднявшись на ноги, я бросила на него перепуганный взгляд и покинула гостиную. Трясло меня нехило.

Постояв пару минут на лестнице, я перевела дух и поднялась на второй этаж к Акико. Она читала книгу, лежа на кровати.

– Можно? – постучалась я.

– Конечно! – подпрыгнула та и похлопала рядом с собой. – Садись!

– Акико, я с новостями…

Ее лицо накрыла тень грусти.

– Дай догадаюсь… Мы не пойдем завтра на «Волчьих Детей Амэ и Юки» в кино? У тебя тренировки?

– Завтра мне придется уехать.

– То есть как уехать? – наивно захлопала ресничками Акико. – Куда? На сколько?

– Спортивная академия приглашает всех желающих на день открытых дверей, – сказала я. – К тому же, у них проводят специальные курсы, что-то вроде… подготовки к вступительным экзаменам. Я бы очень хотела туда съездить.

Вдруг Акико заключила меня в крепкие объятия.

– Езжай, – произнесла она. – Это же твоя мечта. Потом ты будешь жалеть, я уверена!

В глазах собрались слезы. Не только от прощания, но и оттого, что приходится лгать ребенку, который искренне желает тебе счастья.

– Но после возвращайся, я тебя буду ждать! А в кино я с Йоко схожу и ее старшим братом, они все равно звали.

– Спасибо, Акико, – обняла я сестренку в ответ. – Я тебя очень люблю.

В среду, первого августа, мы с Мизуки сели на самолет и отправились в Вашингтон. Перед пересадкой перекусили закусками, любезно приготовленными Изэнэми-сан, и через десять минут нас ожидал полет в Мекксфорд.

В салоне я смотрела в окно и наблюдала, как под нами размеренно плывут воздушные облака, отбрасывая тяжелые тени на города, речушки и пышные шапки лесов. Почему-то в голову взбрела тема денег – ведь перелеты – недешевое удовольствие (если вообще может называться таковым), и я прикинула, сколько еще потратится на перелет обратно в Уатэ, ведь Мизуки я доставать деньги запрещала и оплачивала все сама. Растраты меня вовсе не беспокоили, но пускать их под утек считалось бы поступком безответственным.

Я копила, наверное, лет с семи, в обыкновенном почтовом конверте, и не пользовалась лет до восемнадцати – дедушка запрещал, оправдывая это тем, что пока он обо мне заботится, накопленное пусть лежит нетронутым. Вскоре конверт превратился во внушительных размеров копилку. Обосновавшись у дяди, я впервые ее открыла. Брала, сколько надо, на долгие отъезды или подарки в канун праздников. На самом деле, господин Накано зарабатывал достойные деньги и много раз выручал дедушку. Когда мы переехали в его дом, он полностью перекрыл уход за Наохико, назвав это единственным условием въезда – хотя я около двух месяцев боролась взять это под свою ответственность. Поразительной щедрости человек, которому и я, и дед обязаны многим. Дядя сотни раз предлагал деньги лично мне – на свои нужды, будущий институт, друзей и прочее, но я отказала, так же назвав это единственным условием въезда. Помню, как улыбка растянулась на его добром лице, и он рассмеялся.

До знакомства с Сэром я подрабатывала в закусочных, супермаркетах и автостоянках. Последняя работа, с которой я уволилась, была в фирме по производству высококачественных занавесок и штор, но долго я не высидела. Терпения таращиться в экран компьютера с утра до вечера, слушать ор визгливого начальника и отвечать на звонки возмущенных клиентов оказалось сверх выше моих сил.

Затем встреча с Сэром. За выполненное задание я получала двести двадцать тысяч йен7. За последнее он заплатил двести семьдесят пять тысяч. И всякий раз, получая вознаграждение, я доплачивала Изэнэми-сан за сверхурочные и те вещи, которые она могла бы не делать. Мы частенько ходили с Акико в кино, ели мороженое в кафе, гуляли по магазинам и покупали какие-нибудь вещи. Я всегда носила скромные вещи и не любила демонстрировать свое состояние, а вот радовать близких мне доставляло удовольствие. Акико, однако, ценила не дорогие покупки – она, по сути, и не знала, как может быть иначе, ведь ее папа всегда был человеком обеспеченным и никогда ее не обделял. Сестренка ценила внимание, а к остальному относилась спокойно.

Впрочем, как и я.

В Мекксфорд самолет приземлился к вечеру. Закат поглотило ночное небо, а слабо сверкающая луна вдалеке светила ярче с каждым часом. На такси мы с Мизуки доехали до здания, в котором снимали лофт, и поднялись на последний этаж. Хозяйка любезно нас поприветствовала, передала ключи и удалилась, не став брать оплату вперед. Видимо, мы произвели на нее хорошее впечатление с прошлого раза. Мизуки открыла дверь, и мы с облегченным вздохом вошли внутрь.

– Наконец-то, тишина, – сказала Мизуки, бросила свои чемоданы и плюхнулась на диван в кухонном углу. – Гул самолета всю дорогу покоя не давал.

Лофт совсем не изменился: все стояло на прежних местах. Даже бирюзового цвета кофту, упавшую за кровать, никто не тронул. Я отвыкла от больших пространств, особенно после крохотной комнатки в Уатэ, а лофт, в сравнении с ней, казался действительно большим.

Усевшись на диван, я взяла в руки телефон и тяжело вздохнула. Сидевшая рядом Мизуки повернула голову.

– Ты чего, подруга?

– Собираюсь позвонить, – произнесла я, продрожав.

– Что с тобой? – посерьезнела она и всем телом уселась в мою сторону. – Матери звонить будешь? Сейчас?

– Да.

– А не поздновато? Одиннадцатый час.

– У Литиции ненормированный график. Она же не воспитатель детского сада, которому к семи надо как штык быть на работе. Старейшины и до утра могут корпеть над каким-нибудь заклинанием.

– Хорошо, как скаж…

– И вообще, для меня это целое событие и шаг вперед – взять и набрать ей! – взвинчено перебила я. – А ты о правилах приличия вспомнить решила.

– Извини, – виновато улыбнулась Мизуки. – Я знаю, как для тебя это важно. Звони, я с тобой.

Повторно вздохнув, я набралась сил и уверенности нажать на зеленую трубку. Я прислонила телефон к уху и смиренно ожидала гудков. Но связь долго соединялась, в итоге заговорил автоответчик. Я попробовала еще два раза, результат прежний.

– Ты попыталась, – пожала подруга плечами.

– Что-то не так, Мизуки. Что-то явно случилось. – Я приложила ладонь к своей груди – там, где сердце забилось сильнее – и встревоженно добавила: – Конечно, это прозвучит как минимум странно, но я не чувствую связи…

– Телефонной? – изогнула Мизуки бровь. – Коан, так ее и нет. Не надо быть ши-янцем, чтобы это понять.

– Боже, Мизуки, не телефонная связь. Духовная.

– А-а-а-а! – дошло до нее. – Ладно, я не помогаю.

У нас с Литицией никогда не устанавливалась духовная связь, поэтому я назвала свое чувство странным. Но если раньше я хотя бы знала об ее отсутствии между нами, то сейчас, только я подумала о матери, передо мной открылась ее собственная духовная связь с другими людьми. Суть в том, что и эта связь прервалась. С каждым, с кем она была близка. Их совсем не знакомые мне лица, словно в тени, пронеслись как на пленке.

Утром телефон матери тоже не отвечал. Мужской голос автоответчика начинал раздражать, а позвонить кому-то еще я не могла: просто не знала, с кем Литиция общалась. Старейшин, с которыми она работала, я никогда не видела – только слышала о них, когда мы созванивались – те редкие случаи нашего с матерью взаимодействия. Мама очень не любила рассказывать о своих делах в подробностях и в целом, а потому использовала крайне обобщенные формулировки. Говорила, как правило, обрывочно, отрывисто и быстро. Будто боялась, что нас кто-то услышит. Я лишь запомнила имя – Ян, который, если не ошибаюсь, возглавлял состав старейшин. И находились они вроде бы в самом крупном лесу Мекксфорда. Название выветрилось из головы.

Собственно, этого было достаточно для самостоятельного визита. Мизуки через Интернет быстренько выяснила, каким в городе считался самый большой лес – звался он «Бесконечным раем». Чуднóе название. Интересно увидеть, что же в нем такого райского. О старейшине Яне, естественно, гуглить было бы глупо, поэтому, собравшись с подругой следующим днем, мы отправились в путь.

«Бесконечный рай», судя по карте, располагался на краю Мекксфорда. Здания, магазины и парки закончились тремя километрами ранее, уступив место голым полям и редким деревцам с елями, разделенными одной единственной дорогой, ведущей в соседний город. Погода облачная, в воздухе витала холодная летняя грусть. Пока мы добирались до пункта назначение, – а шли мы пешком – мимо нас проехало всего шесть машин. Безлюдное местечко.

– А твоя мать от дома тоже километрами ходит сюда? – полюбопытствовала Мизуки. – Просто остановок в округе нет, а на такси разъезжать каждый раз затратненько.

– Откуда же я знаю? – ответила я, шагая с подругой рядом. – Скорее всего, она живет там.

– В лесу? – ужаснулась Мизуки. – Как Тофф Бейфонг?

Я с недоумением на нее посмотрела и покачала головой.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ну, как же, – в разочаровании взмахнула руками Мизуки, – с телевидением ты на «вы».

– Старейшины – это круг людей, – мыслила я логически, – и навряд ли они хотят привлекать к себе внимание простых людей. В лесу наверняка разгуливают охотники, да и не только. Думаю, они живут в каком-то скрытом местечке. В магическом смысле слова.

Подруга задумчиво промычала.

– А сколько твоей маме лет?

– Пятьдесят восемь.

Мизуки, видимо, думала, Литиции не больше сорока пяти. У нее были поздние роды – долгое время она занималась не семьей, а искоренением магии Ши-Ян.

– Ну, если, все-таки, предположить, что живет она в городе и у нее нет машины, ноги у твоей матушки крепкие, – отшутилась подруга.

А дальше было не до шуток. Вдали, где по идее должен возвышаться величественный лес, сотнями выстраивались трухлявые пепельно-серые стволы, вдоль дороги огороженные желтой лентой, а над ними в угрюмое небо тянулся дым. Мизуки и я, сбитые с толку, остановились.

– Это «Бесконечный рай»? – разинув рот, спросила она.

– Похоже на то.

Сердце болезненно сжалось. Как же так вышло, что столь гигантский лес выгорел? И где сейчас Литиция?

Мы добрели до начала выгоревшей части, где уровень жары не позволял переступить через ленту. Меня потихоньку начинало трясти, кожа побледнела, кровь в венах словно застыла. Похоже, первый раз в жизни я заволновалась за маму. И заволновалась – это еще мягко сказано.

– Бесполезно, – сказала я. – Мы поджаримся там.

Я подняла голову на чопорные, оголевшие стволы, ветки которых обрывисто торчали в разные стороны. Запах гари впивался в нос. Пепел, точно серый снег, садился на черную, выгоревшую землю. Где-то под завалами сваленных елей дымили раскрасневшиеся угли, становясь ярче при порыве ветра.

«Бесконечный ад» – вот, куда мы пришли.

– А если ты используешь щит? – предложила Мизуки. – Помнишь, ты накрыла им нас в библиотеке, когда военные открыли огонь?

– На температуру щит не влияет, – сказала я. – Да и водой если лес залить – моих сил не хватит. Нас попросту сожрет температура. Представляешь, сколько там градусов? Месяц точно коптеть будет.

Мизуки залезла в телефон и что-то быстро набрала.

– Черт, вот я дуреха, – цокнула она. – Знала бы, залезла в новости. Про пожар кучу статей написали.

– Что пишут?

– Ну, начался он в середине июля по неустановленным пока причинам, – пересказывала Мизуки. – Вариант с жарой эксперты отсеивают: в Мекксфорде преимущественно сыро и прохладно. Склоняются к умышленному поджогу. И еще куча животных погибла.

– А люди? – спросила я. – В лесу они были?

– Как ни странно, нет.

Почему-то легче не становилось. Мы пересекли дорогу и оказались на другой ее стороне – здесь, к счастью, жар сменился привычным холодом. Я села на корточки, коснулась ладонью земли и закрыла глаза. Чувствовала, как энергия Ши-Ян пробиралась через асфальт прямиком в пекло погибшего леса, и энергия боли – моя лидирующая энергия, как выразилась профессор Монтгомери – пронзила меня тысячей острых иголок. Крики животных в момент пожара вызывали дрожь и мурашки, их туши так и вспыхивали в голове. Мученически высидев несколько минут, я будто сама сгорела изнутри. Поднялась на ноги и, пошатываясь, изрекла:

– Выгорело не все. Небольшой домик где-то в гущи, он уцелел вместе с северной частью леса, ее десятой частью, точнее. Но магии, той самой, которой пользуется Литиция, она уничтожена.

– Грустно, – поджала Мизуки губы. – Твою маму найти не так-то легко.

Внезапно за желтой лентой, где шипели угли, образовалась темная прореха. Будто дверь с размытыми границами, она взялась из ниоткуда.

– Это портал, – пристально всмотрелась я. – Странной формы, но портал.

– А вдруг ловушка? – шепнула Мизуки. – Меня в рабство сдавать нужды нет.

– Ты какая-то невероятно шутливая сегодня.

– А я всегда шутливая, когда нервничаю. – Она выдержала паузу и с сомнением добавила: – Надо, наверное, прыгнуть в эту штуку? Кто-то нас ждет.

– Мама, – в надежде улыбнулась я. – Это она!

Попасть в портал можно было только одним способом: прыжком и с хорошего разбега, ибо открылся он на раскаленной земле. Отойдя на приличное расстояние, Мизуки и я взялись за руки и одновременно ринулись через дорогу, нырнув в черное как дно океана прореху.

Перед нами предстала другая сторона леса – зеленая, пышная и нетронутая яростным огнем. Портал позади сжался до размеров капли и испарился в воздухе. Мы стояли там, где лес заканчивался и открывался вид на приличных размеров поле, посреди которого одиноко томился старый сарайчик. Соломенная крыша, обваливающиеся белые стены с грубыми трещинами и деревянная, полуразваленная дверь. Мы осторожно выбрались на открытое поле, ступая, словно по минному. Высохшая трава под ногами хрустела. И несмотря на то что лес за нашими спинами цвел и пах, вид у поля напоминал умирающий сад.

Что-то тут не так. Я насторожилась.

Из другого конца леса вдруг кто-то вышел. Я вросла в землю, вытянув руку, в которую уперлась Мизуки.

– Стой, – призвала я.

Некто в черном плаще, с перекрывающим голову капюшоном и золотистой цепью на шее медленно направлялся к нам. Невысокий рост, женственная походка. Женщина, прошептала я про себя. Уж очень походка смахивает на то, как передвигается Литиция. Хотя когда бы я могла это заприметить?