Иванов и Рабинович, или «Ай гоу ту Хайфа!»
– Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни, за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты – в своем магазине стройматериалов крутил как хотел. Какие мы беженцы? Чего ты мелешь, страдалец?!
– Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!
– Еще посмотрим, кто кого. – И Арон завязал узлом вилку.
– Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены – русских, киргизы – узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога, и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!
– Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! – испугался Арон.
– Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики – просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!
– Почему? – обиделся Арон. – Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…
– Тьфу ты, дубина стоеросовая! – сплюнул Василий. – Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!
– Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованными, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой – хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..
– Слава те господи! Раскололся!.. Приехать туда в порядке есть сто тысяч способов!.. – обрадовался Василий.
– Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и… сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом, перед таможней, запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..
– Люди везут иконы, произведения искусства, – уже робко предложил Василий. – Мне говорили…
– Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!
– А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми, поедешь со мной?
– Если без уголовщины и если верняк – еду! Если нет – следите за рукой! – И Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак: – Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!
Как уберечь себя от соблазнов…
И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски…
Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа…
Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.
Подкатила черная «девятка» в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках… На лобовом стекле розовая голозадая куколка.
Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке «Ролекс», на правой – золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку «Данхилла», щелкнул зажигалкой…
– Вовка-мажор приехал… Я на минутку… – вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы.
– Учти, Васька! – строго сказал Арон. – Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет…
– Пуганая ворона куста боится!..
– Васька!.. – угрожающе проговорил Арон, но Вася уже выскочил из мастерской и кликнул Вовке-мажору:
– Привет, Вовик!
– Рабинович! Васька!.. – Вовка заржал. – Люди от таких кликух, как черт от ладана, а он сам голову в петлю! Отваливаете?
– Отваливаем, Вовик.
– Да знаю, знаю!.. Поэтому и приехал. Капуста зеленая нужна?
– Почем?
– А то ты цен не знаешь! Четвертак – доллар.
Василий покосился на окно мастерской. Оттуда на него в упор глядел Арон…
– Да нет, Вовик, этого добра у нас как грязи.
– Ну, крутизна!.. – Вовик нервно закурил. – Могу взять по двадцать!
– Лежит – пусть лежит. Есть не просит.
Вовик метнулся к багажнику, поднял его, сунул Рабиновича носом внутрь. Перед глазами Василия предстала выставка икон.
– Там, за бугром, бешеные бабки!.. – жарко шептал Вовик.
– Сколько вот эта?
– Семь тонн – как отдать!
– А вот эта, плохонькая?
– Ну, козел!.. «Плохонькая»! Да это пятнадцатый век, фраер! Двадцать штук, и ни цента меньше! Чем старее, тем дороже… Ретруха в чистом виде!
Василий украдкой оглянулся и увидел, что Арон через окно мастерской показывает ему свой огромный кулак.
– Старик, нам эта шелупонь, честно говоря, до фени, – небрежно проговорил Вася и захлопнул багажник «девятки». – Мы, старичок, настолько серьезно упакованы, что иметь дело с мелочами просто нет смысла.
Но Вовик не мог уехать просто так.
– Есть каналы переправки в обход таможни. За бабки, конечно.
Тут Василий увидел, что на пороге мастерской, занимая собой весь дверной проем, уже стоит грозный Арон.
Вася покровительственно похлопал грязной рукой по джинсовому плечу Вовика:
– На этот счет, Вовик, у нас никакой головной боли, – увидел у заднего стекла яркий иностранный журнал и спросил: – Порнуха?
– Да нет. Так… Для понта. – Вовик совсем скис.
– Дай-ка его сюда, – сказал Вася. – Посмотрим на сон грядущий, что нас ждет в ихней изящной жизни.
Вовик отдал ему журнал.
– Заглядывай, Вовик. – И, помахивая журналом, Вася пошел навстречу Арону. – За работу, Арон Моисеевич! За работу, товарищ Иванов!..
Как всегда, великие открытия случайны…
Ехали с работы домой. Арон сидел за рулем, Вася – рядом. Разглядывал заграничный журнал Вовика-мажора.
Арон раздраженно говорил:
– Ты видел, как у него тачка замарафечена? В каком он сам прикиде? Капусты у него немерено! Валютой фарцует, иконами! И на свободе! Что это, по-твоему?!
– Думаешь, стучит? – Вася лениво перелистнул страницу.
– А ты как думал?! Хорошо, если только в ментовку… А если куда подальше? А ты с ним ля-ля-тополя…
– Арончик! Он нам может только соли на хвост насыпать.
– И насыплет! Так, что ты потом свой хвост будешь лет пять в зоне зализывать!.. Чтоб я тебя больше ни с одним таким марамоем вместе не видел! Если ты, конечно, хочешь жить ТАМ на свободе, а не ЗДЕСЬ в лагере.
Но Вася уже ничего не слышал – сумасшедшими глазами он вглядывался в одну из страниц заграничного журнала, затем посмотрел на Арона и хрипло закричал:
– Стой!!! Стой, тебе говорят!..
От неожиданности Арон затормозил так, что задние машины чуть не влипли в его старый «москвич». Раздался многократный визг тормозов, взревели возмущенные гудки.
– Ты что?.. Ты, что, Васька? – испугался Арон.
– Разворачивайся!.. И к ОВИРу!.. – Василий бросил взгляд на часы. – Полчаса до закрытия!.. Гони к ОВИРу!!! Или я этой ночи не переживу!..
– К какому ОВИРу? – Арон был ошеломлен.
– К любимому, дубина! К городскому, к районному!.. Разворачивайся, мать твою за ногу, кому говорят!!!
Арон круто развернул машину и помчал по городу так, словно хотел выиграть первый приз всемирного ралли «Париж – Дакар»…
* * *Спустя несколько минут они продирались сквозь чудовищную толпу, осаждавшую двери ОВИРа. Василий тащил Арона за руку и нахально приговаривал:
– Не волнуйтесь, товарищи! Всех вызовем, все уедете!..
…Еще через минуту они стояли в кабинете усталой молодой женщины, стол которой был завален анкетами, фотографиями, справками и заграничными паспортами.
– Боюсь, что я вас не очень понимаю, – говорила женщина.
– Значит, еще раз… – светски улыбался ей Вася. – Предположим, нам разрешили выезд в Израиль…
– Предположим.
– На каком виде транспорта мы сможем туда уехать?
– Боже мой! Ну, на каком транспорте уезжают в Израиль? На самолете… на пароходе… На поезде, наверное… В конце концов, на своей автомашине! В этом случае надо платить пошлину…
– А на яхте? – спросил Вася. – На собственной яхте?
Арон покачнулся. Сотрудница ОВИРа уставилась на Васю.
– Минутку… – сказала она, набрала короткий телефонный номер и стала что-то тихо говорить в трубку, поглядывая на Арона и Васю.
– Чокнулся?! Я плавать не умею! – шепнул Арон.
– Заткнись, кретин!.. – прошипел Вася, улыбаясь женщине.
Сотрудница повесила трубку и сказала:
– Пожалуйста. Можете и на яхте…
* * *На кухонном столе лежал раскрытый журнал, полученный от Вовика-мажора.
На левой странице четыре фото роскошных современных яхт. Около каждой – год постройки и цена в долларах.
Вот яхта, созданная в 1987 году. Стоимость – 300 000 долларов.
Вот яхта 1988 года… 450 000 долларов.
Яхта 1989 года. Уже 600 000 долларов!
А вот и последнее чудо двадцатого века – яхта постройки 1990 года. Цена – 750 000 долларов!..
На правой же странице журнала – большая фотография только одной яхты: старой, деревянной, год постройки 1937-й, стоимостью…
Тут издатели не отказали себе в наслаждении произвести максимальный эффект и огромными цифрами напечатали:
«12 000 000 долларов!!!»
Над раскрытым журналом, над вспоротой консервной банкой, над колбаской – два десять, над кусками белого и черного хлеба, над одной пустой водочной бутылкой и второй, уже наполовину выпитой, хрипло гремела не очень трезвая, забытая довоенная песня:
По морям, по волнам,Нынче здесь, завтра там…По-о-о морям, морям, морям, моря-а-ам!Нынче зде-е-сь, а завтра там!..– Васька! Ты – гений!.. Ты – коммерческий гений!.. Ты – человек будущего! Дай я тебя поцелую!.. – заорал Арон, прервав песню. – Нет! Дай я тебя поцелую!..
Он сгреб Василия за шиворот, приподнял над столом и звучно поцеловал. Василий вытерся и восторженно прокричал:
– Ну, ты понял?! Понял?! Мы здесь покупаем старую развалюху в любом яхт-клубе, реставрируем ее и своим ходом… «По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там…» А там мы ее втюхиваем вот за эти бабки!.. – Василий постучал кулаком по странице с фотографией старой яхты. – И…
– И открываем шиномонтажную мастерскую! – крикнул Арон.
Василий выпил, с сожалением посмотрел на Арона:
– Арончик… Старого еврея-портного спросили, не хотел бы он стать царем. «Почему нет? – сказал портной. – С удовольствием. Я еще буду прирабатывать шитьем…» Какая шиномонтажная мастерская?! Жлоб с деревянной мордой! Если у нас будет двенадцать миллионов долларов!.. Да мы с тобой!.. Да мы…
Тут даже Василий не смог представить себе, что они сделают с этим Ароном на эти миллионы, и поэтому закончил просто, доходчиво и строго:
– Наливай, Арон. Но с завтрашнего дня!..
Как находят друга…
У закрытой шиноремонтной мастерской стояли несколько легковых автомобилей, а их владельцы молча и горестно читали объявление на дверях: «Мастерская закрыта по техническим причинам».
* * *…Вася Рабинович и Арон Иванов медленно ехали на своем «москвиче» вдоль нескончаемого металлического ограждения, за которым видны были десятки яхт и шверботов…
– Ты знаешь, я никогда не видел настоящего моря, – негромко сказал Арон.
– Я тоже, – признался Вася.
– Помню, Ривка была маленькая, и я повез ее кататься по Неве на речном трамвайчике. Так она, малявка, – ничего! А я блевал всю дорогу…
– Клавка, сучка, уже в четвертом классе имела второй разряд по плаванию, а я до сих пор воды боюсь до истерики… – Вася обреченно махнул рукой и выругался: – Да где же у них проходная, мать их за ногу?!
И тут за углом обнаружилась проходная. Арон затормозил.
У проходной на ступеньках сидел тощий небритый мужик лет шестидесяти пяти и ловко вязал на спицах. Он вслух считал петли, изредка сверяясь с журналом «Работница», лежащим на табурете.
На голове у него была старая капитанская фуражка, из-под ватника проглядывал тельник, латаные-перелатаные джинсы заправлены в подшитые валенки. На носу роскошные сверхмодные золотые очки.
– Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь… – Старик довязал ряд и поднял глаза на Васю и Арона. – Здорово, ребятки. Чем порадуете?
– Хотели тут разузнать кой-чего… – промямлил Арон.
– Яхточку прикупить, что ли?
– Что-то вроде этого, – удивился Василий.
– Кооператив? Совместное предприятие?
– Почему именно кооператив? – не понял Арон.
– А у кого теперь такие деньги могут быть? Яхточки-то ведь кусаются, – усмехнулся старик.
– Нет, – сказал Вася. – Мы сами по себе…
– Значит, отъезжанты, – уверенно сказал старик. – Так сказать, представители новой и самой мощной волны эмиграции!
Арон и Вася тревожно переглянулись. Старик рассмеялся.
– Нам бы с кем-нибудь из начальства поговорить. Можно пройти? – спросил Вася.
– Конечно, можно! – воскликнул старик и начал вязать следующий ряд. – Ничего у нас тут секретного нет! Правда, и начальства нет. Как они говорят, все «уехамши» в спорткомитет. Может, я смогу чем-нибудь вам помочь?
Арон раздраженно отвернулся. Вася вежливо спросил:
– А вы, извиняюсь, кто будете?
– А я, извиняюсь, буду самым главным человеком в Российской империи, ребятки! Я – сторож. И пока Россия, родина заборов и запретов, не упразднит всю свою чудовищную систему контрольно-пропускных пунктов, проходных с пенсионерами ВОХРа и не устранит прописку по месту жительства, я, сторож, есть и буду самой всесильной фигурой «от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей…». Вот так-то, ребятки!
– А президент уже не в счет? – ехидно спросил Арон.
– Конечно! – убежденно заявил сторож. – Президент в нашей стране – это же искусственное образование, порожденное отчаянной тоской по хозяину с плеткой. А мы, сторожа, – явление естественное, органическое, уходящее в глубь истории государства Российского! Мы и родом древнее, и решения принимаем куда более самостоятельные, чем ваш президент!..
– Арон! Нам, кажется, жутко повезло… – И Вася первым протянул сторожу руку. – Рабинович Василий. А это мой друг Арон Иванов.
– Муравич Марксен Иванович, – представился сторож.
Как хорошо, что все официально!
Спустя день они втроем стояли на территории заброшенной водноспортивной базы, где все было в таком запустении, словно сюда уже сто лет не ступала нога человека.
Перед глазами обескураженных Арона и Васи из земли наполовину торчало какое-то огромное полусгнившее деревянное судно, сквозь которое прорастали пыльные травы и чахлый кустарник.
– Яхта когда-то была превосходной! – говорил Марксен Иванович. – Название «Опричник», длина – семнадцать метров, ширина – три и одна десятая, осадка – метр девяносто, водоизмещение – двенадцать тонн. Построена в тридцать седьмом году. Я на ней еще до войны юнгой плавал. После демобилизации, в пятьдесят втором, в Стокгольм на ней рулевым ходил, в пятьдесят шестом – капитаном – в Бремерхафен, в Глазго… Она весь мир обошла. Помню, в Амстердаме…
– Погоди, Марксен Иванович, – прервал его Арон. – Но ведь это же не яхта… Это уже дрова!
– Дрова. Но, во-первых, это дрова натурального красного дерева, а во-вторых, это дрова, пока за них не возьмутся реставраторы, – твердо проговорил Муравич. – Вам сейчас самое главное – попытаться приобрести эту штуку.
* * *Еще через некоторое время «москвич» Арона стоял на территории этой базы возле полуразвалившегося щитового барака, на дверях которого было написано: «Дирекция».
В небольшом кабинетике Вася передавал директору бумажку с печатями:
– Вот банковское поручение на пять тысяч рублей на ваш расчетный счет. Все совершенно официально…
– И правильно! – с чувством сказал кругленький директор базы. – Только официально! Упаси нас бог!.. А я вам совершенно официальный актик… прошу внимания!
Директор показал Василию и Арону большой лист, тоже с печатями и штампами:
– Читаем… Чтобы потом никаких неясностей! Закон есть закон! «Настоящий акт составлен в том, что яхта класса эЛ-сто, „Опричник“, инвентарный номер такой-то… введенная в эксплуатацию в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году, корпус деревянный, подлежащая списанию, продана по остаточной стоимости пять тысяч рублей с судовым имуществом…»
– А где имущество-то? – недобро спросил Арон.
Директор укоризненно посмотрел на Арона:
– Это такая форма… Положено писать «с судовым имуществом» – мы и пишем. «С судовым имуществом, согласно описи, в совместное владение гражданам Рабиновичу Василию Петровичу, – директор пожал руку Васе, – и Иванову Арону Моисеевичу, – директор пожал руку Арону, – на основании постановления президиума Ленинградского областного совета профсоюзов за номером таким-то от такого-то и такого-то…» Сверху – круглая печать. Видите? Внизу штамп: «Государственная инспекция по маломерным судам… Погашено, бортовой номер такой-то, подпись, дата…» Распишитесь в приеме!
Вася и Арон расписались. Директор положил руку на все три экземпляра и с выжидательной улыбкой посмотрел на Арона и Васю.
Возникла неловкая пауза.
– Арон Моисеевич… – негромко сказал Вася.
– Чего? – спросил Арон.
– «Чего, чего»!..
– А-а-а… – Арон наконец понял и вытащил из пиджака десять сторублевок. Пересчитал и пододвинул их к директору.
Директор тут же очень ловко сгреб тысячу рублей и протянул Васе и Арону один экземпляр акта.
– Владейте! Катайтесь! Путешествуйте! Очень за вас рад!
– А за себя? – спросил Арон.
– И за себя я тоже очень рад! – мило и благодушно ответил директор. – Я, Арон Моисеевич, всегда очень радуюсь, когда могу хоть чем-нибудь помочь Родине, людям… Вот такой я человек.
Как правильно ездить по городу в белые ночи
Белой ночью по улицам спящего, пустынного Ленинграда, в объезд разведенных, вздыбленных к небу мостов двигалась удивительная процессия.
Впереди шел милицейский мотоцикл с проблесковыми мигалками.
За ним – КрАЗ-тягач с длиннющим трейлером, на котором в кильблоках были установлены останки «Опричника»…
За трейлером ехал сорокатонный передвижной подъемный кран.
За краном неторопливо трюхал «москвич» Арона.
Замыкал процессию второй мигающий мотоцикл…
В «москвиче» Арон рассказывал Марксену Ивановичу:
– …а в ГАИ полковник говорит: «Кто вам позволит вашу… яхту через весь город транспортировать?! Тут, – кричит, – надо особый маршрут движения прокладывать! Особые средства перевозки изыскивать! Пусть исполком назначит специальную комиссию, и если будет их решение, может, и мы разрешим… А может быть, и нет. Хотите – жалуйтесь. Сейчас, – говорит, – все жалуются. Доигрались, говорит, мать-перемать, в перестройку!»
Медленно двигалась процессия. Дивным силуэтом впечатывалась старая яхта в белесо-голубоватое небо ночного Ленинграда…
Водитель КрАЗа говорил сидящему в его кабине Василию:
– Ты к народу приди, к простым людям! Скажи: «Витек, помоги. Витек, надо!» Да что же мы – звери?! Неужто не поможем? Ты меня уважил, я тебя уважу. Они думают, я на одной зарплате сидеть буду!.. Ага, раскрывайте рот пошире! У меня все схвачено – и кран, и эти макаки на точилах. – Он показал на милицейские мотоциклы. – Уж года три со мной работают. Все хотят жить, Петрович. Все!
Милиционеры-мотоциклисты на ходу переговаривались по рации:
– А этот, здоровенный, еврей, вроде ничего мужик…
– А я тебе еще когда говорил, что среди жидов есть вполне приличные ребята. Помню, у нас в деревне со мной в одном классе учился еврейчик.
– Еврейчик в деревне? – удивился второй милиционер.
– А он к нам с родителями был высланный.
– За что?
– А пес его знает… За политику, кажись. Так уж на что мы его обзывали всяко, лупили, а он даже не обижался. Только поплачет, и все. Арифметику всегда давал списывать…
В кабине движущегося автокрана работал транзистор:
– Говорит радио «Свобода»! – вещал приемник пожилому водителю автокрана. – Процессы преобразований в Советском Союзе просто невероятны! Сегодня, впервые в истории наших непростых взаимоотношений, мы хотим предложить радиослушателям интервью радио «Свобода» с президентом Советского Союза. Ведет передачу Лев Ройтман. Уважаемый господин президент…
– Во, бляха-муха, дают ребята!.. – сказал водитель крана.
* * *Под утро «Опричник» уже стоял в кильблоках на задворках яхт-клуба. КрАЗ и автокран с мотоциклистами уехали, и усталые и издерганные Марксен Иванович, Арон и Василий сидели в «москвиче» с распахнутыми дверцами.
Арон вытащил две десятирублевые бумажки и сказал:
– Все. Приехали.
– То есть как приехали?.. – упавшим голосом спросил Вася.
– Пять штук – эта развалина, штука – директору. Триста – трейлер, двести – автокран. Стольник – милиции. И – привет! Бабки кончились.
– Кошмар!.. – простонал Вася.
Марксен Иванович почесал в затылке:
– Вообще-то послезавтра у меня пенсия…
– Господи!.. – закричал Вася. – Нужна нам ваша пенсия!.. Что мы, безрукие, что ли? Сколько возьмут реставраторы?
Марксен Иванович посмотрел на яхту и сказал:
– С нашими матерьялами? Думаю, тысяч двадцать.
Как великие цели требуют великих жертв…
На шиномонтажной висел новенький прейскурант:
1. Разбортовка колеса – 1 р. 50 коп.
2. Заклейка камеры – 1 р. 50 коп.
3. Забортовка колеса – 1 р. 50 коп.
4. Балансировка – 1 р. 50 коп.
Огромная очередь автострадальцев со спущенными колесами, дырявыми камерами, искалеченными дисками…
Снова грязные, задыхающиеся Арон и Вася работают быстро, слаженно. Вася принимает колесо через окно, отдает Арону, тот закрепляет его на станке, берет в руки лом…
Готовое колесо Вася снимает с балансировки, передает в окно заказчику, не забывая перекинуться с ним парой слов:
– Пожалуйста!.. Ваших десять… С вас – шесть. Четыре сдачи. И вам спасибо!.. А вот и ваше колесико… Вы, кажется, в опытных мастерских трудитесь? Даже при НИИ? Замечательно! Нет ли у вас там латунных винтов, пятидесяточки? Что вы говорите! А нельзя ли… Немного. Килограмм пятнадцать. А мы вам в любой момент, без всякой очереди…
Медленно, со скрежетом проворачивается колесо на шиномонтажном станке, быстро крутится на балансировочном… Из репродукторов ария Мефистофеля: «Люди гибнут за металл! Люди гибнут за металл!.. Сатана там правит бал! Там пра-а-вит бал!..»
* * *Вечером Арон вопил на кухне:
– А я жрать хочу! И выпить! Я двенадцать часов ломом ворочал!.. Имею право!
– Нет! Не имеешь никакого права! Экономика должна быть экономной!.. – кричал Василий. – Сейчас каждая копейка…
– Я как жучка намудохался! Мне мясо нужно!..
– Обойдешься! Жри макароны сейчас же! Я специально для тебя чуть не ведро отварил! С маслом. Очень полезно!
– Я не могу каждый день жрать макароны!!! Я видеть их уже не могу! Дай червонец – пойду в забегаловку, хоть котлетку схаваю…
– Я тебе давал вчера пять рублей? Где они?
– Бензин купил, е-мое! «Москвич» без бензина не ходит!.. А ты меня гоняешь по всему городу! Дай червонец немедленно!
– Через мой труп! Ты предаешь идею!
– А ты предаешь меня! Личность человека важнее любой идеи.
Вася даже рот открыл от философской сентенции Арона:
– Батюшки… Где это ты нахватался?
– Что ж я, пальцем деланный? – обиделся Арон.
– Ну хорошо, я тебе дам немножко колбасы. Я ее, правда, берег на выходной, но…
– А выпить?
– Ну наглый, как танк! Где я тебе выпить возьму?!
– У тебя есть заначка.
– Нету.
– Есть!
– Нету!!!
– Васька!!!
– Что «Васька»? Что «Васька»?! Решили же экономить!..
Потом сидели в одних майках и пижамных брюках пьяненькие, допивали большую бутылку и не очень стройно пели хором:
По морям, по волнам,Нынче здесь, завтра там…* * *На «Опричнике» работала бригада реставраторов. Были сняты куски сгнившей обшивки, и сквозь огромные дыры зияли шпангоуты.
Подкатил «москвич» Арона и Васи. Арон достал из багажника тяжелый ящик. Вася крикнул:
– Федор Николаевич!
– Тута я, тута!.. – Из дыры высунулся пожилой человек в очках и комбинезоне. – Привезли винты?
– А как же! Что еще требуется?
Федор Николаевич уселся поудобнее, свесил ноги наружу.
– Тама много чего надо. Я списочек составил, отдал его Марксену Ивановичу. Он приболемши, просил заехать к нему…
– А что с ним?
– Дык кто его знает… У его главная болесть – одиночество. Отсюда и все хвори.
Как нужно быть сентиментальным…
Сидели у Марксена Ивановича – пили чай с тортиком.
Старческая нищета квартиры была закамуфлирована спортивными облезлыми кубками, выцветшими вымпелами, выгоревшими грамотами и дипломами, моделями парусников. На замызганных стенах множество фотографий – Марксен Иванович в шортах на фоне каких-то минаретов… В спасательном жилете у штурвала… Со здоровенной меч-рыбой… В плавках и ожерелье из неведомых тропических цветов…