Как же приятно, что он считает меня самой красивой девушкой на свете, но как же грустно, что еще и самой глупой! А ведь я не глупа! Всего лишь излишне избалованна, – да, но вовсе не глупа!
– Когда ты молчишь – тоже, – протянула я, вернув шпильку. – Тогда открываются твои самые лучшие качества и становятся незаметными худшие.
– Ах, Жозель, ты еще даже не осведомлена о моих лучших качествах в силу своего возраста и воспитания, – с жаром ответил маг, и я смутилась, подняв на него растерянный взгляд.
– Надеюсь, ты не подразумеваешь ничего неприличного, иначе мне придется просить батюшку заставить тебя на мне жениться.
– А ты действительно так поступишь? – приподняв бровь, спросил Аэн.
Шаг, поворот. Его руки на моей талии прожигают ткань платья. Или мне это только кажется? Я совсем забылась в его руках, поэтому, вспомнив его вопрос, ответила в последнюю минуту:
– Будь вы последним мужчиной в мире, я бы не вышла за вас замуж.
Музыка неожиданно стихла и слова эхом разнеслись по залу. Гости, приглашенные в графское поместье, застыли и с удивлением взглянули на нас. Как я могла упустить окончание танца?! Не могла выбрать другое время для ответа?! Менее… публичное?
– То есть вы никогда не согласились бы стать моей женой? – уточнил Аэн, нахмурившись.
Почему музыканты не возобновляют игру? Как же я неуютно себя чувствую! Готова сквозь землю провалиться! А это только начало вечера! Зачем он делает предложение руки и сердца публично, к тому же развивая глупую пикировку? Это ведь шутка? Это не может быть искренностью, ведь не было никаких предпосылок!
Я уже видела неодобрительный взгляд отца. Аэн Жанлен, сын графа де Ляру, ничем не уступал мне по положению, и был слишком завидным женихом, чтобы вечером батюшка не устроил мне взбучку. Аэн был не только красив, но еще и умен: окончив третий курс академии, он получил «превосходно» по многим предметам. Наверное, особенно был хорош в злословии. Не зря же столько тренировался на мне.
– А вы бы никогда не предложили, – с улыбкой отозвалась я. – Я лишь хотела сказать, что такой любвеобильный темный маг никогда не станет моим мужем. Придется отгонять назойливых поклонниц.
Гости рассмеялись, чем разрядили обстановку. Ленивые музыканты с удовольствием возобновили игру. Пары становились в круг танцующих. Аэн же, не проронив ни слова, развернулся и направился к отцу. Больше мы с ним на балу не пересекались.
Я заламывала пальцы и кусала губу. Пора прекращать любить Аэна Жанлена!
Стоит признать, что досужие сплетни кумушек иногда оказываются правдой.
Как и ожидалось, по окончании вечера отец устроил мне взбучку, мол, что за представление я устроила и правда ли, что Аэн сделал мне предложение. Пришлось объяснять отцу, что мы лишь шутили и ничего более!
– Ты уверена, Жозель? – серьезно спросил отец.
– Папа?, разумеется! – с жаром воскликнула я. – Разве наши пустые разговоры когда-нибудь носили иной характер?
Отец задумался, кивнул и ушел, а весь следующий день не выходил из комнаты.
Тем вечером я гуляла по саду, обдумывая всю произошедшую с Аэном ситуацию. Как ни посмотри, а получилось в крайней степени отвратительно. Пусть наши отношения никогда не были образцовыми, однако они были своеобразными и согревали меня в самые лютые морозы. Теперь же я чувствовала, как внутри все сжалось в преддверии заморозков.
На лужайке у фонтана я заметила брата. К вечеру вода нагревалась, поэтому Жандалю разрешалось пускать кораблики. Я подошла ближе и тоже запустила ладонь в воду, наблюдая, как поток струится между пальцев. В этот момент отец вышел на крыльцо, все же покинув свой кабинет, и подошел к нам. Он некоторое время любовался сыном, после чего отошел, взял поилки для птиц и присел на корточки напротив меня. Я взглянула на него с удивлением.
– Жозель, смотри, здесь две чаши. Набери в каждую воды, но по-разному. В первую дважды одной ладонью, а во вторую – соединив ладони вместе.
Странная просьба. Пожав плечами, я подчинилась. Попыталась зачерпнуть одной ладонью воду, потом – второй, и вылила ее в поилку. Получилось совсем немного жидкости, толком не набралось.
– А дальше? – поторопил отец.
Я вновь повиновалась. Во второй поилке оказалось значительно больше воды, чем в первой, что логично – соединенными ладонями набирать удобнее и зачерпывается куда больше. Я с любопытством посмотрела на отца – в его словах и действиях виделся потайной смысл.
– Смотри, – взяв в свои ладони мои руки, начал родитель. – Твои руки – это ты и Жандаль. Будете действовать порознь – многого не добьётесь. Но только совместным трудом вам удастся достигнуть результата. Всегда держитесь друг друга. Твой брат станет твоей опорой, просто не бросай его.
Я взглянула на трехлетнего ребенка, лишившего меня материнского тепла, и испытала неожиданный прилив жалости. Я хотя бы знала свою мать, он же с рождения стал сиротой. Кто из нас более несчастен? Взглянув на отца, я уверенно кивнула, и граф улыбнулся.
– Ты хорошая девочка, Жозель. Намного добрее, чем пытаешься казаться, – сказал папа, погладил меня по голове, поднялся и зашел в дом.
Я с тревогой глядела ему вслед.
***
Следующим днем отец отлучился в столицу – сказал, что на несколько дней. Меня оставили хозяйкой. Я часто подходила к окну и высматривала… нет, не отца, а Аэна. Вдруг он забудет наши разногласия и придет ко мне, чтобы вновь, как раньше, попрактиковаться в остроумии? Пусть даже так, но я готова была терпеть издевки ради его присутствия.
Но Аэна не было, как и отца. Последний задерживался уже несколько дней. Жандаль скучал по нему, но я все еще сторонилась Жана и ничем не могла его поддержать. Сегодня брат набрался наглости и пришел ко мне на ночь. Без предупреждения он забрался под одеяло, свернулся калачиком и зажал старую потрепанную игрушку, доставшуюся ему еще со времен моего детства.
– Жандаль, что ты тут делаешь? – строго спросила я. Мальчик не ответил, сжавшись ещё сильнее. – Иди в свою комнату! Не хватало мне еще тебя в своей постели.
Но попытавшись прогнать брата, я встретила сопротивление. Он схватился ручками за меня и не отпускал, а по пухленьким щекам потекли слезы. И чего он ревет? Отец скоро приедет, я уверена!
– Ладно, оставайся, – сдалась я и перевернулась на другой бок.
Жандаль кулачком сжал ткань моей сорочки на спине, и я напряглась. Не привыкла я общаться с братом. Отец никогда и не требовал от меня уделять внимание младшему. Кулачок постепенно разжался, я расслабилась и перевернулась, приподнявшись на локте, взглянув на малыша.
Совсем кроха. И чем ему этот потрепанный плюшевый мишка так нравится? На глаза навернулись слезы. Не такая уж я и бессердечная. Мне тоже жалко Жандаля, но при этом я скучаю по маме. Если бы она только была рядом, у брата было бы самое счастливое детство, а у меня – юность.
Вместе с грустными мыслями провалилась в сон, но утро наступило раньше, чем ожидалось. С улицы раздавалось ржание лошадей и топот копыт. Отец вернулся? Но он давно пользовался магическими экипажами, не нуждающимися в лошадях.
Я быстро поднялась на ноги, закуталась в теплый халат и подбежала к окну – на подъездной дороге стояли несколько черных экипажей без гербов и знаков отличия, а рядом спешивались всадники.
– Жозель? Папа приехал? – проснувшись и протерев глаза, спросил Жандаль.
Моё сердце сжалось. Я не знала, что происходит, но это явно был не отец. Если бы что-то случилось с ним, прикатили бы другие кареты, но не эти. Я подскочила к своей копилке и достала оттуда двенадцать рэх и несколько шэндалей, сложив деньги в карман плаща. Что бы не случилось, а они мне пригодятся. Накинув плащ, я посмотрела на застывшего брата. В ночной рубашке он выглядел еще более беззащитным, чем обычно.
– Жозель? – позвал он меня с глазами, полными слез.
– Жандаль, сейчас ты должен во всем слушаться меня, понял? Не бойся и не плачь. Иди ко мне.
Дверь в комнату открылась и внутрь пробралась старшая горничная – госпожа Фаоль. Она приложила палец к губам и кивнула в сторону коридора. Быстро подхватив брата на руки, я взглянула на комод, где в бархатной коробочке лежала изумрудная парюра. Лишь на мгновение я задумалась над тем, чтобы забрать её, но все же инстинкт самосохранения взял вверх и я бросилась в коридор вслед за горничной.
Госпожа Фаоль служила в нашем доме еще с тех пор, как мой отец был ребенком, поэтому я даже на мгновение не допускала мысль о предательстве. Она вывела нас через лестницу для слуг на задний двор, где была запряжена моя лошадка – Элиста. Бросив мне увесистый мешок, женщина поторопила меня:
– Убегайте, яна Жозель, убегайте и никогда сюда не возвращайтесь! Страшные дела творятся, поистине страшные! Ваш батюшка предупредил меня, что может такое случится. Вам нужно двигаться к восточной границе, там вас встретит капитан Фаоль, он мой сын, поэтому никто не заподозрит его в причастности к вашему побегу. Давайте, скорее!
В замешательстве я запрыгнула на лошадь, усадила перед собой перепуганного брата и пустила лошадь в галоп. Вдоль леса, по узкой тропинке, в противоположной стороне от имения графа де Ляру. Отсюда меня не должно быть видно. Я подгоняла лошадь, не оглядываясь назад, но зная, что позади меня остается мой родной дом и мой прошлая жизнь.
Я совершенно не понимала, как в наше время может быть совершено подобное злодеяние. Мне хотелось верить, что мой отец вскоре заберет нас, но сейчас главное – добраться до границы. Всего-то два дня пути с остановкой на ночлег – Эльяна небольшое королевство.
Ночь была тихой и спокойной, но не для нас. Я гнала лошадь. Элиста устала, но передохнуть она смогла только следующим днем у водопоя, где мы остановились. В разгар теплого периода в Эльяне была комфортная температура воздуха, именно это спасло нас от переохлаждения. Жандаль сидел на траве, подтянув худенькие ножки, и с непониманием глядел на меня. Я совершенно не представляла, как все это объяснить ребенку.
– Где папа?
