Existцензор
Будучи сверх меры переполненным разнообразными эмоциями, я никак не мог сконцентрироваться, поэтому решил взять кратковременную паузу – и пусть весь мир подождет! В ближайшем павильоне я купил себе мороженое, а потом приметил неподалеку уютную скамеечку в тени развесистого дерева и устроился на ней. Развернул упаковку мороженого и с наслаждением запустил в него зубы. Запоздало вспомнил о душащем воротнике рубашки и расстегнул его. Откинулся на спинку скамьи. Хорошо …
И лишь спустя пару минут я наконец-то решился подвести итог прошедшего собеседования. «Это что было вообще?!» – настойчиво бился в сознании вполне себе логичный в данной ситуации вопрос. Сколько я себя не помнил, подобным образом я никогда себя не вел. Тем более, в отношении незнакомых людей! И, что более важно, – от которых мне что-то требовалось. А тут … Я даже не мог внятно сформулировать манеру своего поведения. Наглость? Да, нет – вроде бы, все было в нормах приличий. Чрезвычайная раскрепощенность? Что-то есть, но все равно не то … Я вел себя вызывающе? Опять – нет …
Спустя некоторое время я понял – на тот момент я чувствовал себя абсолютно свободным! Меня не сковывали никакие установки и стереотипы поведения. На первый взгляд, тогда я как будто стал другим человеком, но … Я тут же осознал – не другим! Я стал самим собой, просто все это было глубоко спрятано у меня внутри!
Я не заискивал, не кривил душой, не испытывал смущения, говорил о себе истинную правду без какой-либо утайки. Ведь это же так легко и приятно – всегда говорить правду! Лгать, недоговаривать, искажать – всё это означает лишь то, что в данный момент ты несвободен! И лишь поэтому ты вынужден изворачиваться и что-то придумывать – то, что хотели бы от тебя услышать. А так – вот вам моя правда, и делайте с ней что хотите! Устроит вас или нет – дело ваше. А моя победа была в том, что я остался самим собой!
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Хренассе, откровения меня посещают!
Внезапно я припомнил свой «высокохудожественный» слоган и от чистого сердца рассмеялся. И это стало очередным актом моего освобождения – я ничуть не заботился о том, что могут подумать обо мне случайные прохожие. Проходившая мимо дородная женщина преклонного возраста с осуждением и некоторой долей опаски взглянула на меня искоса. В руках она тащила два огромных пакета с продуктами.
«Да, такой вот я – чумачечий!», – мысленно телеграфировал я ей и жизнерадостно улыбнулся.
В этот момент поясницу пронзила резкая боль. Воображаемы крылья за спиной мигом обвисли, да и нимб над головой сиял уже не столь интенсивно … «Чет ты и правда разошелся, Лисицын …», – с долей осуждения пожурил я себя.
Я наморщил лоб – «Как там? Для рая ворот – приворот? Конгениально!» Я представил себе покупательницу, зачарованно созерцавшую рекламный буклет. Да уж, игра была на грани фола … Но ведь прокатило же!
И в этот роковой момент я, до глубины души потрясенный, замер … А дело было в том, что я понял – этот слоган я выдумал не сегодня, а несколько веков тому назад! Что за … Пытаясь отогнать наваждение, я резко встряхнул головой, отчего спину вновь прострелило. Дежавю? Да что такое-то, в конце концов?!
Я выровнял дыхание и прикрыл веки … Так … Это было в эпоху Средневековья при дворе французского короля. Помнится, в те далекие времена жизнь придворных, несмотря на напускную роскошь, нельзя было назвать столь уж комфортной. Исходя из длинного перечня объективных причин, гигиена при дворе была та еще … И великосветские парижанки были далеко не так прекрасны и восхитительны, как могло бы сложиться у современников впечатление из книг и фильмов. Я уж не говорю о мужском населении столицы … Соответственно, большой популярностью пользовался всевозможный парфюм, вуалирующий тошнотворные телесные запахи. И на этом ремесленники делали себе целые состояния …
А я в ту пору был … шутом … Как меня звали? Нет, точно не Шико! Я никак не мог этого припомнить … Так или иначе, однажды один из парфюмеров представлял свою продукцию фаворитке короля. А я – возьми да и пошути! По итогу мое выражение запало в душу этого мастера, а фраза на какое-то время стала крылатой – парфюмер даже разместил ее на вывеске своей лавки.
Я прикусил губу, припомнив тот факт, что позже меня казнили за еще одну, не менее искрометную, шутку … Только уже не по поводу парфюмерии. Что поделать – язык до плахи доведет …
С трудом вырвавшись из этого черного омута бессвязных воспоминаний, я уставился в одну точку. Дикий, практически животный ужас сковал меня. Что со мной вообще происходит? Я схожу с ума?! Я горько усмехнулся при мысли о том, что, явись я сейчас со своими проблемами к психиатру – меня немедленно упакуют и доставят в соответствующее учреждение с решетками на окнах.
«Так! Нужно успокоиться!» – приказал я себе. – «Не хватало мне и правда в дурку загреметь! Благодаря досужему мнению я знал о том, что сумасшедшие никогда не осознают факта своего безумия. Стало быть, я не болен … Из чего следует …» Да хрен его знает – что из этого следует!
Я опустил взгляд в расстегнутый ворот своей рубахи. Солнечный луч, отразившись от гладкой поверхности подвески, ударил по зрительным нервам. Невольно я прищурился … В голову вновь прокралась мысль о том, что «это жжж неспроста». Загадочный подарок и … все то, что случилось со мной с тех самых пор, как я его надел. И если сон еще можно было принять за совпадение, то происходившее в реальности мне так просто было уже не списать со счетов!
Из плена размышлений меня вырвала вибрация телефона в наплечной сумке. Я достал его – звонила мама. Волнуется, наверное – как тут у меня все сложилось …
– Да, мам? – жизнерадостно ответил я.
– Леш …, – в тоне матери явно читалась тревога, отчего я немедленно насторожился. – Леша, тут … К тебе какие-то люди проходили …
Судя по тому, как она это произнесла, люди были явно какие-то «тревожные», как выразился бы мой батя. Прожив многие годы с отцом, мама тоже, в какой-то мере, научилась разбираться в людях.
– Мам, успокойся, – убедительно посоветовал я в трубку. – Что за люди?
На миг на том конце провода повисло тягостное молчание. Потом мама нерешительно ответила:
– Леш, я не знаю …Одно могу сказать с уверенностью – непростые это люди …
– Что хотели? – как можно более безразличным тоном спросил я.
– Так тебя хотели видеть! – с долей раздражения воскликнула мама. – Упомянули, что по поводу вчерашнего инцидента …
– Так и сказали – «инцидента»? – перебил я ее.
– Да …, – казалось, вопрос смутил ее. – А что?
– Неважно, – продолжил я. – Что еще сказали?
– Оставили визитку с номером телефона и сказали, что это в твоих интересах … Явно были настроены не вполне дружелюбно … Леш, может папе позвонить?
– Стоп! – мягко прервал я ее. – Папе звонить не нужно, договорились? Ты … Вот что – сфотографируй эту визитку и мне по ватсапу отправь. И не волнуйся, ради бога …
– Хорошо, – послушно согласилась она. – Может все-таки отцу …
– Нет, – как можно спокойнее ответил я. – Договорились же – ни слова ему. Я сам все порешаю, хорошо?
– Да …, – коротко ответила она. – Сейчас вышлю …
Через минуту телефон содрогнулся от вибрации. Я открыл приложение. «Гурский Илья Сергеевич» – гласила лаконичная надпись золотыми буквами на матовом черном фоне визитки. И – ничего более. Замысловато … Визитка явно сделана на заказ, выглядит солидно. Но, абсолютно никакой информации о владельце имени.
Я вздохнул, после чего прикрыл веки, пытаясь проанализировать сложившуюся ситуацию. Итак, «тревожные» люди. По поводу вчерашнего инцидента … Я намеренно уточнил этот момент. Инцидент – так обычно ни «примороженные», ни откровенное быдло не выражаются. Стало быть, люди серьезные, но в какой-то мере адекватные. Сомнений быть не могло – вся эта кутерьма из-за потасовки в «Даймонде». А я ведь так до сих пор и не узнал – из-за чего там все вышло. Впрочем, и нужды в этом особой не было – ну, поразмялись мужчины, отвели душу. Мелкие ссадины, типа моей, не в счет. Если было бы что-то серьезное, то об этом мы узнали бы еще в полиции. Да, сложилось все не очень, днюха была подпорчена, но …
А теперь вон оно как – вычислили меня и даже домой пожаловали! С чего бы?
Я попытался припомнить публику, отмечавшую какое-то событие в соседнем вип-кабинете ночного клуба … Солидные мужчины и респектабельные женщины при них. Все чинно, благородно … Сто пудов – из-за Олежки конфликт произошел! А, чего гадать-то!
Я решительно набрал Олега.
– Да? – откликнулся заспанный голос друга.
Через две минуты я уже знал о том, что началось все с того, что Олег, не удержав равновесие, толкнул кого-то из «соседей». Тот самый мужик, который впоследствии оказался в одной майке, несмотря на свою респектабельность, так же был изрядно подшофе. Ну, а дальше – по накатанной – слово за слово и так далее … Битва экстрасенсов, тьфу, темпераментов …
– А что? Случилось что-то?! – встревоженно спросил Олег.
– Да нет, – поспешил я его успокоить. – Вспомнилось просто сегодня … Решил узнать – что к чему.
– А-а, понял, – мгновенно успокоился друг. – Сам-то как после вчерашнего?
– Да нормально, – я усмехнулся.
– Да-а, дали мы вчера жару-у-у …, – начал было Олег, но мне сейчас было не до воспоминаний.
– Лан, созвон, – поторопился я завершить беседу. – Приходи в себя.
– О кей, – откликнулся друг и повесил трубку.
Я задумался. Посвящать в произошедшее мне пока что никого не хотелось. А то начнется … Продолжение Куликовской битвы, только уже в каком-нибудь глухом месте. Проходили уже … Помнится, после одной из таких битв, в результате погиб человек. В силу того, что два горячих молодых человека выясняли отношения, один из них скоропостижно скончался. Как потом выяснилось, что-то у него там было с головным мозгом. Какая-то патология, проявившаяся именно в момент схватки. Нас тогда буквально затаскали по «дознаниям». В итоге разобрались, но повторения подобной канители мне никак не хотелось. Батя мне тогда веско заметил:
– Лех, вот не зря еще древние говорили – «Лучшая битва – это та, которой не было!» Запомни это!
Так и сейчас … Что делать? Как что – звонить, чего тянуть-то! Я раздумывал лишь мгновение, а потом набрал номер с визитки.
– Да! – откликнулся настолько густой бас, что от него завибрировала барабанная перепонка.
– Лисицын Алексей, – без каких-либо прелюдий представился я и умолк.
А действительно, чего шифроваться? Меня они «пробили» относительно легко. Впрочем, сделать это было нетрудно. Достаточно было узнать – кто заказывал кабинет в клубе …
– Лисицын? – на том конце провода повисла многозначительная пауза. – Поговорить нам нужно, Алексей Лисицын …
В данном случае мое имя прозвучало несколько по-иному – совсем не так, как его произносила мадемуазель Делакруа. Если тогда у меня сладко заныло в паху, то теперь в этот самый пах как будто всадили мощный анестетик …
С ответом я помедлил лишь мгновение.
– Так это не проблема! – с охотой откликнулся я. – Тема общения?
– Твоя мама, вероятно, уже все сказала …, – Гурский Илья Сергеевич выдержал паузу, а потом с насмешкой продолжил. – Тебе же вчера восемнадцать исполнилось … Можно сказать, большой мальчик! Отвечать за свои действия родители тебя научили?
Кровь бросилась мне в голову. Хотелось ответить что-то резкое … В таких ситуациях отец всегда учил меня предварительно сосчитать до десяти прежде чем дать ответ. Что я и сделал …
– Насчет действий – при личной встрече, – тоном, не допускающим возражений, резюмировал я некоторое время спустя. – Где и когда?
– Кафе «Элегия» через сорок минут, – после некоторого замешательства определился собеседник. – Устроит?
Как это ни было странным, «Элегию» я знал – заведение было расположено рядом со зданием института. Я поковырялся в памяти, одновременно координируя местоположение кафе со схемой города и маршрутами транспорта.
– Устроит, – ответил я и, не прощаясь, нажал «отбой» – мы же люди деловые, к чему нам реверансы …
Я зафиксировал время на дисплее телефона, а потом направился к автобусной остановке. С двумя пересадками преодолел расстояние, отделявшее меня от «Элегии». Времени для размышления по пути было предостаточно. Сомнения по поводу предстоящей встречи было охватили меня … Быть может, зря я вот так, никому не сообщив, направился на эту «стрелку», выражаясь словами из лексикона отца? Мало ли что …
Но я немедленно отмел эту мысль – подобные люди не будут уподобляться низкопробным бандитам. Качество визитки; тон общения господина Гурского, сама суть произошедшего в «Даймонде» – все это говорило о том, что навряд ли ко мне будет в ходе встречи применено физическое насилие. Ладно, приеду – там видно будет. Про себя усмехнулся – прям как Наполеон!
Ровно через тридцать пять минут я был у входа в «Элегию». В летний период администрация кафе вынесла часть столиков на улицу – под сень стоявших вокруг деревьев, поэтому на несколько мгновений я впал в противоречия – где мне дожидаться «переговорщика» в течение оставшихся пяти минут – на улице или внутри кафе. Неожиданно мои сомнения разрешил крепкий с виду мужчина в белоснежной сорочке и дорогих костюмных брюках – сидел он за крайним столиком под развесистым дубом. Привлекая мое внимание, он поднял руку. Я заметил, что на запястье сверкнул массивный золотой браслет. Я угрюмо кинул и направился к столику.
На вид предполагаемому собеседнику было уже за пятьдесят, батин ровесник, не иначе. И под стать моему отцу, мужчина был в очень хорошей физической фирме, только несколько крупнее и массивнее. Весь его вид был олицетворением респектабельности – именно так выглядят успешные люди с обложки журнала «Форбс». Абсолютно седые ухоженные волосы придавали его облику оттенок истинного благородства крови. А тонкая изящная цепь, видная в разрезе рубашки, выдавала изысканный вкус. Такой явно не станет заводить конфликт в людном месте. С некоторым запозданием и иронией я отметил, что мой «прикид» тоже в какой-то мере соответствует уровню встречи – собираясь на собеседование, я и не подозревал, что судьба столкнет меня с этим человеком. Как чувствовал ведь!
Образ сидящего передо мной человека завершали две затертые татуировки на фалангах пальцев. Они были практически незаметны – так бывает, когда кто-то отчаянно пытается избавиться от этих ненужных меток. Про себя я отметил, что для сокрытия «партачек» он мог бы и нанести поверх них свежее тату – совершенно безобидное. Сейчас мастера чего только в этом плане не вытворяют!
– Илья Сергеевич? – осведомился я, застыв на приближении.
Мужчина кивнул, после чего жестом указал мне на место за своим столиком. Я присел и вопросительно взглянул на него.
Какое-то время Гурский молчал, пристально изучая меня взглядом. Я не отводил глаз, прекрасно осознавая, что от этого будет зависеть весь наш дальнейший разговор. Батя учил меня никогда не отводить взгляд при беседе. И неважно – кто именно перед тобой: сильные мира сего или же простые обыватели. Собеседник, тем более – предполагаемый оппонент, должен уяснить для себя тот факт, что ты его не боишься!
В конце концов, Гурский пришел к какому-то мнению – это я понял по тому, как он кивнул каким-то своим мыслям.
– Алексей, – веско произнес он. – Ты ведь … Ничего что я на «ты»?
– Помнится, на эту манеру общения вы перешли еще во время телефонного разговора, – немедленно парировал я, а потом кивнул. – Ничего, фамильярность нынче в моде в определенных кругах …
Собеседник изумленно приподнял брови, после чего уголки его рта чуть заметно дрогнули, что с большой степенью вероятности могло означать улыбку. Уже неплохо …
Глава 5
Он еще раз окинул меня слегка удивленным взглядом – так, как будто усомнился в первоначальной своей оценке. Потом поджал губы, после чего с долей напускного высокомерия произнес:
– Ну-у, Алексей Лисицын …, – внезапно он хищно улыбнулся.
И именно в этом хищном оскале, который он выдавал за улыбку, промелькнула вся его сущность. Бандит обыкновенный, как он есть! С той лишь разницей, что этому удалось мимикрировать – нацепить, так сказать, маску респектабельности для поддержания своего образа. Сменились времена – меняются и образы. А те, кто не смог совершить подобное перевоплощение, ушли в небытие вместе с разбитным временем. По мужику было явственно заметно, что повидал он на своем веку немало. Немало такого, от чего захватывает дух и начинают трястись поджилки. Иногда что-то подобное сквозит во взгляде моего отца …
– Не скажу, что у нас возникла проблема, но …, – он многозначительно умолк, пытаясь «продавить» меня пристальным взглядом.
По его мнению, вероятно, я должен был потеряться под этим тяжелым взглядом, сникнуть и оказаться в полной его власти. Вполне вероятно, что так бы оно и произошло, если бы … Я не знал, как это охарактеризовать, но сегодня в меня словно демон вселился! Я открыто взглянул в его глаза и вздернул подбородок, понуждая его к продолжению:
– Я слушаю вас, Илья Сергеевич …, – и обезоруживающе улыбнулся. – Можно сказать – весь внимание!
И в этот момент Гурский неожиданно отвел взгляд в сторону. Нет, не от нерешительности, а … Как будто человек, неожиданно меняющий стратегию! Ему была нужна пара секунд для того чтобы перегруппироваться и нанести свой удар с другого ракурса. Что он тут же и сделал. Тон Гурского неожиданно стал до тошноты официальным.
– Алексей Владимирович, – собеседник внезапно перешел на «вы». – Так сложилось, что сегодня я узнал о том, что мой младший брат попал в больницу с переломом челюсти. Я побеседовал с ним, навел справки в отделе полиции … Переговорил со свидетелями. Исходя из всего этого, картина складывается весьма удручающая. Для вас и ваших друзей – удручающая …
Ожидая моей реакции, Гурский вновь многозначительно умолк. Игрок, мля … Бросит первый шар и смотрит – что из этого выйдет. Я вновь взглянул в его глаза … Сквозь каменную стену, которую он там попытался соорудить, блеснул азарт и искренний интерес. Вот точно – игрок! Наверняка и на «стрелку» эту сам направился чисто из спортивного интереса – вспомнить молодость и блеснуть давно забытыми талантами.
По идее, не по рангу ему было самому участвовать в этой встрече. Солидные люди его уровня посылают в таких случаях своих подручных. Как в народе говорят – «шестерок» или «шнырей». Судя по «перстням», которые собеседник пытался спрятать, по всем «понятиям» именно так он и должен был поступить. А он – нет, сам пошел на встречу! Ну, как есть – игрок!
Тупо наехать у него не вышло. Решил зайти с другой стороны – официальной. Ну, здесь я его немного огорчу …
– Илья Сергеевич …, – я выдержал паузу и снисходительно улыбнулся. – Насколько я понимаю, вы сейчас намекаете на то, что ваш брат вроде как и не написал на нас заявление? Но, если что – напишет, да? И, скорее всего, не писать его именно вы посоветовали ему, так? Понятно ваше желание вспомнить лихие годы бурной молодости … Хотите сделать меня и моих друзей чем-то обязанными вашему брату в материальном плане … Вынужден вас огорчить – ничего у вас не получится. Я так же, как и вы, навел кое-какие справки. И, знаете, картина вовсе не удручающая …
Я жестко посмотрел в его глаза и добавил:
– Мутная картина! Именно ваш брат стал инициатором конфликта. Его толкнули, извинились за это … Чем ответил он? Он, словно истеричный баклан, устроил из-за этой мелочи побоище! Побоище, в котором могли пострадать люди. Никакой моральной компенсации ваш брат не получит! Хотите дать делу официальный ход – да пожалуйста! Разбираться будем долго и нудно. К тому же …, – я выдержал театральную паузу и тоже попытался улыбнуться в тон ему – хищно и плотоядно. – Вам, вроде как, не по понятиям обращаться за помощью к представителям закона. В определенных кругах не поймут …
Во взгляде собеседника промелькнула неприкрытая ярость. Да что там ярость – животное бешенство! В этот роковой момент я всем своим нутром ощутил – еще секунда и он набросится на меня. Прямо здесь, даже несмотря на многочисленных случайных свидетелей. Что ж, пусть попробует … Спина, правда, навряд ли выдержит. Впрочем, я искренне сомневался в том, что он это сделает. И чтобы подтвердить свои сомнения, я намеренно подлил масла в огонь:
– Впрочем, вы же всегда можете попробовать решить вопрос и иными … ммм, методами. Да? – я открыто и твердо взглянул на него. – Ну, что ж … Попробуйте … Только прежде подумайте – вам оно надо?
Ярость во взгляде Ильи Сергеевича исчезла – он сосредоточенно переваривал мои слова, просчитывая ситуацию и возможные варианты развития событий. И, по тому, как его глаза наполнились сомнением, я понял – он уже решил, что игра не стоит свеч. Более недалекий индивидуум, на его месте, вероятно, и пошел бы ва-банк – хамил бы, потеряв над собой контроль, угрожал … А потом наверняка и воплотил бы свои угрозы в жизнь. Но, скорее всего, Илья Сергеевич и выжил именно благодаря способности к рациональному мышлению. И не только выжил, но и преуспевал на данный момент. Я легко читал все это по его физиономии. Нет, ну словно открытая книга!
А потом он меня, признаюсь, удивил! На лице собеседника я внезапно прочел что-то типа озарения – так, как будто ему открылась какая-то вселенская истина. Он беззвучно пошевелил губами … «Алексей Владимирович Лисицын … Владимирович …» – явственно прочел я, хотя никто и никогда не учил меня чтению по губам. Впрочем, тут мог быть факт выразительности его губ …
И после этого Гурский взглянул на меня совершенно по-другому – в его взгляде была определенная степень понимания и даже – что-то сродни уважения! Так, как будто он общался с равным себе!
«Итак, позади переломный момент битвы!» – почему-то решил я про себя. А теперь … А теперь, по идее, ему нужно отступить, но … Но непременно «сохранить при этом лицо»! Потерять лицо для таких людей – смерти подобно! Над созданием своего имиджа такие люди работают всю свою жизнь, а потом уже (как они полагают) имидж работает на них! Но, на мой взгляд, тут было больше из разряда самоутверждения. Свидетелей на данный момент нет, поэтому проиграть он мог только в своих же глазах, что было равносильно потере самоуважения. По тому, как его зрачки метнулись из стороны в сторону, я просек – он лихорадочно размышляет в поисках достойного выхода из ситуации. И я помог ему в этом … Можно сказать – протянул утопающему соломинку.
– Илья Сергеевич, – я доверительно взглянул на него. – Я прекрасно понимаю ситуацию, в которой все мы оказались … Вернее, несдержанность вашего брата привела к тому, что мы сейчас общаемся не вполне дружелюбно. Могу предложить вариант, который наверняка устроит обе стороны … Непосредственно перед нашей встречей я разговаривал с тем самым человеком, который невольно и стал причиной инцидента. Так вот он, узнав о том, что я иду на встречу с вами, просил меня передать свои искренние извинения. Я поддерживаю его, так как являюсь организатором пиршества и, по идее, отвечаю за все что там произошло. И мы считаем …, – я выдержал паузу, – что этого достаточно.
Последние мои слова легли в беседе подобно железобетонным плитам – основательно, бесповоротно и без возможности вариантов.
Гурский наморщил лоб, пошевелил губами и какое-то время молчал. Я еще раз «перепроверил» свою проникновенную речь и встряхнул головой – все верно! Если человек разумный – то он примет мои извинения. А, приняв их, он исключит возможность дальнейшего развития конфликта. Наконец, Илья Сергеевич обрел дар речи, и тон его был доверительным:
– Я согласен с тобой – иногда мой брат бывает несдержанным … Это я уже не раз замечал за ним … И …, – он взглянул на меня с неожиданным оптимизмом. – Сегодня я передам ему ваши извинения. Надеюсь, что он их примет …
Про себя я отметил, что брат их несомненно примет. Попросту исходя из того, что и деваться-то этому самому брату будет некуда … Развел конфликт на пустом месте, огреб на свою голову, да еще и кучу людей в эту, выражаясь батиным языком, «непонятку» вписал …
– Илья Сергеевич, – я дружелюбно улыбнулся во все свои тридцать два зуба. – Я искренне рад, что мы пришли к взаимовыгодному соглашению! Всегда приятно пообщаться с умным интеллигентным человеком!
Гурский приподнялся со стула и протянул для пожатия сухую крепкую ладонь. Я пожал ее, глядя ему в глаза – в них читалось искреннее восхищение. К чему бы? А потом я понял – к чему! Гурский не спешил уходить …
– Алексей …, – он задумчиво пожевал нижнюю губу. – Знаешь … Пообщавшись с тобой сегодня, я подумал … Скажи, ты не хотел бы работать на … У меня?
Вот это номер! Я аж опешил …Смущенно улыбнувшись, я поднял на него растерянный взгляд.
– Простите, но … Чем я могу быть полезен бизнесмену вашего уровня? Честно, я не понимаю …
– Алексей, – Гурский по-отечески положил мне на плечо ладонь. – Умные люди с хорошо подвешенным языком ценились всегда и везде! В последнее время я все чаще пытаюсь отогнать от себя навязчивую мысль … Мысль о том, что население постепенно деградирует. Всё вокруг становится …каким-то фальшивым, что ли … Примитивным до отвращения …