Кирпичики-2

А по дороге домой на свой родной проспект Свердлова я усиленно размышлял, кому же это сумел так перейти дорогу Сергей Владимирович и что же будет дальше – ему явно будет не до банков и не до концертов в ближайшем будущем. А последняя моя мысль перед тем, как упасть на матрас и отрубиться, была такая – есть всё же в мире некая справедливость, отольются кошке мышкины слёзы, вот не надо было уводить у меня Любу, тогда возможно и проблем бы у тебя поменьше случилось бы, дорогой директор…

Но заснуть мне удалось не сразу, потому что с визитом прибыл Саня-второй. Ну хотя бы у него новости были приятные – за сутки подключилось сто пятнадцать новых абонентов, так что держи, дорогой, обещанные 20% от общей суммы. И он торжественно выложил 460 рублей модными полтинниками.

– А чего так много, если по 10 рэ с носа, то это ж будет 230? – спросил я.

– Так я вчера цену подключения поднял вдвое, – объяснил он, – инфляция же.

На радостях раздавили с ним бутылку горькой Стрелецкой, ничего другого, сказал Саня, достать не удалось. Гадость, конечно, но настроение всё равно поднялось – жизнь-то, кажется, налаживается.

На следующий день. Загс и все остальное

А наутро меня опять почтила вниманием моя бывшая половина в виде Ирочки – была она хмурой и насупленной и прямо с порога предложила прогуляться в загс, сам знаешь зачем.

– Я там на девять утра записалась, первой в очереди, – добавила она.

– Есть время ещё чай-кофе попить, – ответил я, посмотрев на часы. – Не хочешь?

– Давай, если не шутишь, – настороженно сказала она.

– Да какие уж тут шутки в восемь утра, – бросил я и пошёл ставить чайник на плиту.

– Загс это на Счастливой что ли? – спросил я, разлив кипяток по чашкам.

– Не, на Счастливой дворец бракосочетаний, – отвечала она, – там только по торжественным поводам собираются. А для такого, как у нас, есть заведение поменьше, на Комсомольской улице.

– Вспомнил, – буркнул я, – был я там как-то раз, свидетельство о рождении когда восстанавливал. Как жизнь-то течёт, Ируня? – справился я чисто для галочки.

Но она приняла мой вопрос всерьёз и минут десять рассказывала о своих горестях и невзгодах.

– Может повременим с разводом-то? – такая была у неё заключительная мысль, – тем более, что твоя женщина, насколько я знаю, недавно ушла… да и у меня никого нет…

– Нет уж, – твёрдо ответил я, – на переправе коней не меняют, раз уж решили – надо до конца дойти.

Мы допили растворимый Пеле и вышли гуськом на улицу. Идти до загса тут было два шага… ну хорошо, не два, а три с половиной.

– Да, – вспомнила она по дороге, – работы-то для меня никакой не нашёл? Тут слух прошёл, что ты в банк собираешься переходить, я бы там очень пригодилась.

Ну надо ж, подумал я, какой у нас городок маленький, все всё вокруг узнают мгновенно.

– Пока там ни коня нет, ни воза, рано про это говорить – через недельку может быть…

А вот и загс, а перед ним небольшая очередь из желающих. Ирочка быстро построила всех остальных, это у неё хорошо получается, и мы сделали свои дела первыми… много времени это не отняло – детей нет, значит заплати пошлину и получи свой штампик в паспорт.

– Ну будь здорова, дорогая, – попрощался я с ней на пороге этого заведения, – надеюсь, мы останемся друзьями… а насчёт работы я тебя услышал и поставил галочку в памяти.

Слава богу, слёз не было, не перевариваю я это дело…

А далее у меня опять был сороковой автобус и райком комсомола на площади Сусанина.

– Слышал я всё, слышал, – так встретил меня Гена-крокодил, – а ты теперь герой получаешься.

– Что-то вчера в АМТ мне про это ни одна собака не сказала, – отвечал я, – допросили три раза и выставили на улицу.

– А потом они спохватились и Куриленков решил, что тебе полагается премия. Забеги на Ильинку, там и получишь.

– Ну это совсем другое дело, – обрадовался я, – а насчёт концерта ничего нового не слышно?

– С вояками из штаба я созвонился и мы вчерне договорились, – отвечал Гена, – телевизионщики согласны даже приплатить за съемки концерта. Ты это хотел услышать?

– Ну да… а с банком будет встреча?

– Всё согласовано на завтра, в три часа там у них, на Октября – твоё участие обязательно. А кстати, – вдруг перепрыгнул на другую тему Гена, – ты можешь хотя бы предположить, кто там на Куриленкова покушался?

– Что я, Ниро Вульф какой, чтобы детективные загадки разгадывать? – ответил я, но тут же, впрочем, предложил одну разгадку, – конкурентов по бизнесу искать надо.

– Или любовные дела распутывать, – продолжил он, смотря на меня пристальным взглядом.

– На Любашу что ли намекаешь? – усмехнулся я, – бред это собачий, шизофрения.

– Это почему?

– Ну сам посуди – Люба всего полдня назад от меня ушла, за это время я даже чисто теоретически не мог подготовить покушение, это раз. А если бы и подготовил, то уж постарался бы в это время быть подальше от жертвы, во избежание подозрений, это два. Ну и третье можно добавить – никакой выгоды от того, что Куриленкова убьют, у меня нет, развалятся оба проекта, которые я продвигаю последние дни, и банк, и концерт. Я тебе честно скажу – если б я захотел его замочить, то сделал бы это после концерта и после акционирования банка. Но я этого и не хочу, потому что не из-за чего – сильных чувств у нас с Любашей и не было никаких – спарились и разбежались…

– Логично, – пробормотал Гена, – но ты учти, что на Ильинке тебя про это дело точно спросят…

– Учту… – ответил я, – и ещё одно дело вспомнил, про Бугрова…

– Это твой начальник в институте?

– Да, он. Надеюсь, идея с его назначением управляющим отпала? Нахрен он нужен там при нынешних раскладах-то?

– Про него я как-то забыл,– смешался Гена, – ладно, подниму этот вопросик сегодня-завтра.

– Ты куда сейчас? – спросил он меня, завершая наш разговор.

– Да к Куриленкову, наверно… – отвечал я, – а потом на телестудию надо, они хотели меня заснять для вечерних новостей.

– Каких новостей? – испугался Гена, – про покушение что ли?

– Да не, про эти новости я молчу, как рыба – насчёт Вити Цоя.

– Ну тогда ладно, – милостиво разрешил он, – насчёт Вити можешь хоть поэму прочитать. С Бугровым, я думаю, мы решим вопрос в рабочем порядке. И ещё одно… – вдруг остановил он меня почти в дверях, – помнишь, ты как-то заикнулся про моментальную лотерею?

– Было такое, – я вернулся обратно к столу, – скретч-полоска, триста процентов прибыли, все дела…

– Так вот, вчера мне случайно позвонил один старый знакомый из Москвы… вместе на комсомольском активе занимались…

– А как зовут знакомого-то, не секрет? – почему-то заинтересовался я, – вдруг я его тоже знаю?

– Не секрет, Мишей Ходорковским его зовут…

– Менатеп который?

– Да, он самый… так вот он предлагает в аренду печатный станок для этого дела. С большой скидкой.

– А чего продать не хочет? И почему сам этим не займётся?

– Ну ты и вопросы загибаешь, Санёк, – нахмурился Гена. – Ответ на оба будут «не знаю».

– И почём нам эта аренда встанет? – спросил я.

– Стольник в месяц, до Нового года пол-ляма… плюс ещё какая-то мелочь на расходные материалы. Деньги отдавать можно не частями, а всё сразу в декабре, но тогда процент включится…

– Если процент меньше десяти в месяц, – быстро подсчитал в уме я, – то дело выгодное… поставить всё это добро можно будет у моего знакомого, который кабельным телевидением занимается. В течение сентября реально начать этот бизнес будет. Да, а откуда ты пол-ляма возьмёшь, Геннадий?

– А это уж не твоё собачье дело, – весело подмигнул он мне, – откуда возьму, там больше не будет ничего. Ну так значит готов взяться за лотерею?

– Всегда готов! – отсалютовал я и очистил помещение.

А в концерне АМТ меня ждал сюрприз – на этот раз приятный, в виде исключения, наверно. Премию мне Куриленков решил выдать не деньгами, а натурой, тем самым Мерседесом-190, который я из Франкфурта недавно пригнал – это он, оказывается его у Гены прикупил.

– Вот, Александр, – показал он мне на чёрное-пречёрное авто, – это моя благодарность за спасение жизни. Права у тебя, насколько я знаю, имеются, вот доверенность на управление – так что пользуйся на здоровье.

– Вот спасибо, Сергей Владимирович, – искренне поблагодарил я его, – ещё бы с гаражом вопрос решить, такой агрегат ночью на улице стрёмно оставлять.

– Решай, – разрешил он, – а не получится, можешь временно ставить вот по этому адресу, – и он начеркал его на листке из блокнота. – А сейчас побеседуй ещё разок со службой безопасности и ещё что-то я собирался тебе сказать… ах да, завтра в три встреча в банке. Форма одежды парадная.

Пообщался я и с безопасниками – вопреки моим опасениям, про Любу они ничего не спросили, но поминутную раскладку моего вчерашнего дня мне пришлось выложить. Поинтересовались ещё и тем, не подозреваю ли я кого-нибудь, тут я сделал каменное лицо и процитировал товарища Груздева из популярного сериала «Чтобы кого-то подозревать, нужны основания, а у меня их нет». На этом и расстались – я завёл Мерсик и выехал на тесную и узкую Ильинку, легкового транспорта у нас в городе пока что немного накупили, так что пробки отсутствовали напрочь. На дорожку помахал в окно Любе, она с большим интересом смотрела на меня и моё новое транспортное средство. Вот так вот, Любаша, мысленно сказал я ей, иногда не знаешь, где потеряешь и где найдёшь.

До Дворца спорта, где притаилась редакция телеканала «Сети Энска», я добрался очень быстро. По дороге не один и даже не десять раз ловил на себе завистливые взгляды автолюбителей и простых пешеходов – ну ещё бы, Мерседес в эти годы был примерно как… ну как личный вертолёт в 21 веке. Припарковался без особых проблем, прошёл без заминки через предупреждённую вахрушку прямиком на второй этаж в студию информационного вещания.

– Ну ты крутой, – это было первое, что мне сказал Владимир Николаевич, – где мерседес-то достал?

– Где-где, – в тон ему отвечал я, – там больше нету… точнее есть, но за морем, перевоз дорогой. Во Франкфурте-на-Майне.

– А мне такой достанешь?

– Можно попробовать… только он ведь дорогой, вы платёжеспособны, Владимир Николаевич? – подколол его я.

– Не волнуйся, найду я денег, раз такое дело.

– Ну тогда считайте, что договорились. Что тут насчёт интервью-то?

– Сейчас тебя загримируют и начнём…

Вся эта процедура была долгой и муторной, начиная от грима и заканчивая тремя дублями на камеру – не по моей вине, то техника у них там барахлила, то корреспондент сбивался с текста. Через три часа, если коротко, я вышел на улицу к своей машине… а вокруг неё стояла ну не толпа, но человек десять зевак точно.

– Расступитесь, граждане, – сумрачно буркнул я, – вам тут не в зоопарке.

Граждане нехотя расступились, но один, самый смелый, наверно, всё же поинтересовался:

– Это что, твой?

– Да какой он мой, – не стал его расстраивать я, – реквизит это. Дали покататься на пару дней, пока съёмки идут.

Народ понимающе закивал головами, а этот любопытный задал таки ещё один вопросик:

– За сколько до сотни разгоняется?

– Ты знаешь, – ответил я ему, садясь на водительское место, – я не замерял, но штука довольно быстрая.

И укатил вниз по Гагарина, хватит с меня на сегодня вопросов и ответов. К кабельному Саньку что ли заскочить, думал я, объезжая по кругу площадь Горького, но когда стоял на светофоре, неожиданно заметил на автобусной остановке Галю Короткову, мою бывшую одноклассницу… она, кстати, почти не изменилась с выпускного вечера, хотя уже почти десять лет прошло. Я лихо притормозил, опустил правое стекло (вручную, электро-подъёмники появятся лет через пять) и крикнул в окно:

– Привет, Галюша! Подвезти?

Она недоумевающе всмотрелась в заоконную темень мерседеса, узнала меня и широко и открыто улыбнулась.

– Салют, Лётчик. А ты, я смотрю, больше не летаешь?

И следом за этим она быстренько запрыгнула на переднее сиденье под осуждающие взгляды женщин на остановке.

– Куда едем? – деловито спросил я.

– Домой, куда же ещё, – ответила она. – Твой аппарат-то или так, поносить дали?

– На смотри, – выложил я перед ней на торпеду доверенность на управление. – До вчерашнего числа не мой был, а с утра стал моим.

– Здорово! – искренне восхитилась она, – сколько ж эта штука стоить может?

– Примерно как двухкомнатная квартира в центре, – ответил я. – Ты бы лучше про себя рассказала – замужем поди давно?

– Была, как же, – с грустью в голосе отвечала она, – за Игорьком Басовым, из параллельного класса…

Я напряг память и вытащил из неё этого Игорька – смазливый пацанчик был, все девчонки от него без ума были.

– И чего Игорёк? Куда делся?

– Загулял… вот мы и расстались через пару лет совместной жизни. А ты-то сам как – всё со своей Ирочкой живешь?

– А вот и не угадала, – ответил я и на очередном светофоре открыл и показал Гале паспорт со свежепоставленным штампиком.

– Ну надо ж, – у Гали загорелись глаза, – сегодняшняя дата… у тебя типа праздник?

– Кстати да, – вдруг понял я этот момент, – а давай вместе отпразднуем? Если у тебя никаких дел, конечно, на сегодня не намечено.

– До пятницы, Саня, – ответила она словами Пятачка, – я совершенно свободна.

– Тогда я загоню мерс на парковку, а потом мы зайдём в одно заведение, недавно в нашем районе открылось, Барселона называется.

– Слышала про неё… но там же наверно дорого.

– Говно вопрос… ой, извини, профдеформация попёрла – денег у меня много, заработал в последнее время – так что не беспокойся на этот счёт. А мы уже подъезжаем…

– Слушай, Лётчик, а ты не можешь меня подвезти к нашему подъезду – ну чтоб мои заклятые подруги умерли от зависти.

– Запросто, – ответил я и вырулил в микрорайон, где стояла наша школа, Галя, сколько я помнил, жила в хрущобе рядом с ней.

– Здесь, кажется?

– Ну надо ж, помнишь, где мой дом стоит… крайний левый подъезд… спасибки – через полчаса возле Барселоны? – и она чмокнула меня в щёку.

– Боюсь, что за полчаса я не обернусь, – ответил я, – давай для надёжности через час.

– Договорились, – ответила она и гордо прошла мимо остолбеневших женщин на скамейке у подъезда.

Ну вот, сказал я сам себе, есть теперь у тебя занятие на весь вечер, а возможно и на ночь – и к Сане тащиться не придётся. Тут наверно надо бы дать словесный портрет Гали, скажете вы, и я с вами соглашусь, надо.

Итак – роста она чуть выше среднего, волосы радикально чёрные, немного вьются – она их ещё со школы как начала коротко подстригать, так и продолжает до сих пор. Фигура классная… на перевёрнутую рюмку похожая. На правой щеке маленькая родинка. Двигается легко и плавно, когда-то спортивной гимнастикой она занималась, но ушла перестала, а спортивные навыки сохранились. Не занудная, может пошутить. Говорит редко и понемногу. Короче говоря, получается не девушка, а мечта – удивительно, как я её проглядел в те времена.

Адрес парковки, который мне начиркал на листке Куриленков, значился в нашем же районе, но не в центре его, а довольно прилично на окраине, почти у выезда на московскую трассу. Охранники там были предупреждены, так что объяснять мне ничего не пришлось. Денег они тоже не взяли. Решил не шиковать и машину ловить не стал – тут недалеко остановка восьмого трамвайчика имелась, на восьмёрке этой, раздолбанной и расхлябанной, я и докатил через полчаса почти что до самой до Барселоны. Купил букетик по дороге, как-никак всё же первое свидание, без цветов не комильфо…

Галя уже переминалась с ноги на ногу неподалёку от входа – это была советская постройка, где раньше было прописано кафе «Буратино» с лимонадом и мороженым в ассортименте, а теперь, значит, в соответствии с веяниями времени здесь стали подавать что-то из средиземноморской кухни. Проверим заодно, как они научились готовить…

– Привет, – сказал я Гале, – давно ждёшь? Это тебе, кстати, – и я вручил ей букетик белых хризантем.

– Ой, спасибо, – улыбнулась она, – я только что подошла.

– Ну тогда вперёд, навстречу приключениям, – ответно улыбнулся я и открыл дверь заведения.

Внутри нас не сказать, чтобы сильно ждали – охранник в синем и не глаженом костюме был хмур и неприветлив. И первое же, что мы от него услышали, было «Мест нет». Однако две оранжевые десятки с портретом вождя быстро исправили его настроение, он спрятал купюры в карман штанов и провёл нас к столику в дальнем конце зала.

– Выбирай, дорогая, – протянул я Гале меню в толстой кожаной папке, – и ни в чём себе не отказывай. Праздновать так праздновать.

– А ты действительно неплохо поднялся, – окинула меня она долгим изучающим глазом, – денег вон куры не клюют. Мне вот это и вот это, – без всякой паузы ткнула она пальцем во что-то на второй странице.

Официантка кивнула и повернулась ко мне, а я не долго думая сказал «и мне то же самое плюс коньячку какого-нибудь грамм сто».

– Ты же не видел, что я заказала, – удивилась Галя, – вдруг тебе это не понравится.

– Тут, как говорят знающие люди, все блюда неплохие, так что понравится, – заверил её я.

– Расскажи лучше про себя, – попросила она, – а то про меня ты всё расспросил, а о себе молчок. Я слышала, ты на завод какой-то устраивался.

– Пожалуйста, – пожал плечами я, – у меня тайн нет. Закончил универ, потом работал в институте радиотехники, в январе действительно ушёл на завод, на кирпичный…

– Ничего себе, – поразилась она, – и зачем тебе эти кирпичи сдались?

– Это в рамках программы МЖК, комсомол организует, слышала такое название?

– Что-то слышала краем уха, но ты лучше поясни, – а официантка тем временем притащила нам по греческому салатику… не совсем, конечно, испанская кухня, но тоже пойдёт.

– Два года надо отработать на предприятии со сложными условиями труда… ну там, куда вольные люди не идут… после этого государство выдаёт тебе квартиру. Ну теоретически выдаёт, на практике разное бывает.

– И ты купился на эту туфту? – неожиданно она ответила, ничего не скажешь.

– Почему купился, почему туфту? – вяло начал возражать я, – там всё довольно прозрачно было, институт перечислил за меня в фонд этого МЖК 25 тысяч рубликов, за остальных наших бригадников то же самое. На эти деньги вполне можно построить прекрасный домик.

– А просто выдать тебе эти деньги институт не мог? В нашем районе и сейчас можно двушку купить за гораздо меньшие деньги.

– Правила игры надо соблюдать, – буркнул я, – сказано играть на футбольном поле, значит надо играть на футбольном поле, 11 на 11 человек, два тайма по 45 минут, иначе дисквалифицируют нахрен.

– Саня, ты же умный и взрослый человек, – отвечала мне Галя, доедая салатик, – сам видишь, что вокруг делается – скоро не будет ни МЖК, ни комсомола, ни кирпичных заводов. Пропадёт ваш скорбный труд ни за копейку.

– Уже, – отвечал я с унылой миной (а следом за салатиком появилась и паэлья, рис с морепродуктами и овощами).

– Что уже? – не поняла она.

– Пропал уже скорбный труд – расформировали наш отряд пару недель назад.

– Ну вот видишь, – рассмеялась Галя, – даже и года ждать не стали. Как там хоть работалось-то, на этом кирпичном заводе?

– Мрак и ужас, – ответил я (а паэлья оказалась вполне съедобной, особенно под коньячок), – пыль, грязь, уголовники, а особенно доставала третья смена, с полуночи до восьми утра.

– Хотя бы то хорошо, что он закончился, твой кирпичный завод вместе с этой третьей сменой, – ответила Галя, – давай за это выпьем.

Мы чокнулись.

– И чем ты сейчас занимаешься?

– Я всё же не напрасно на кирпичах здоровье-то гробил,– ответил я, – наработал некоторые связи, раскручиваю одновременно два… нет уже три проекта.

– Расскажи, – попросила она, – если это не коммерческая тайна.

– Да пожалуйста, – я заказал ещё по бокалу, ей грузинское вино, себе коньяку, и выдал на-гора сагу о своих последних похождениях – и про концерт, и про банк, и про лотерею.

Галя молча выслушала всё это, а потом выдала такую ремарку:

– Возьми меня в один из этих проектов, я тебе пригожусь.

– В какой именно? – уточнил я.

– Да хоть в банк, я всю жизнь мечтала там поработать.

– А специальность у тебя какая, если не секрет?

– Не секрет, бухгалтер я. Восемь лет в речном порту отработала, а сейчас там что-то всё под уклон покатилось. Перспектив никаких.

– Бухгалтер это хорошо, – ответил я, подумав, что все мои знакомые женского пола в последнее время имеют почему-то эту профессию. – Надо подумать… но там одна заминка есть – у меня обязательства перед остальными членами нашей бригады, я ещё шестерых обещал туда устроить…

– Обещать, не значит жениться, – выдала она чеканную фразу, и я не нашёлся, что ответить на неё.

Только и смог выдать – «умеешь же ты чётко и коротко формулировать мысли». Но тут Галя обратила внимание на телевизор, маленький цветной Шилялис, который всё это время стоял на стойке и бубнил чего-то себе под нос.

– Слушай, а это не ты там на экране сейчас? – и она ткнула пальцем в ту сторону.

Я пригляделся – и точно, получается, что «Сети Энска» взяли и запустили интервью со мной в тот же день, когда сняли.

– Ну да, я это…

– И по какому поводу?

– Послушай, сама всё поймёшь, – не стал растекаться мыслью по древу я.

Галя встала, подошла к Шилялису и попросила бармена прибавить звук. Послушала пару минут, потом вернулась.

– Какая у тебя насыщенная жизнь, Лётчик – аж завидно стало. Как ты в Латвии-то сумел оказаться в нужное время?

– Райком послал, – соврал я, – дело одно было.

– И прямо вот туда послал, где Цой на отдыхе был? – недоверчиво переспросила она. – не умеешь ты врать, Сеня…

– Можешь не верить конечно, но всё вышло довольно случайно. Вообще-то говоря, вся наша жизнь состоит из сплошных случайностей, – сделал я попытку перевести разговор в другую плоскость, – вот если б я тебя сегодня случайно не заметил на остановке сорокового автобуса, то мы бы сейчас не сидели в этой вот Барселоне. Как тебе паэлья-то?

– Нормально, на узбекский плов смахивает, – ответила она и всё равно вернулась к предыдущей своей мысли, – а концерт этот, который ты организуешь, Цой в знак благодарности тебе подарил?

– Ну почти… – отвечал я, – там много разных деталей было, если начать рассказывать, до ночи не уложишься.

И тут бармен запустил музыку – челентановскую Soli.

– Давай потанцуем, Галюша, – предложил я ей, – сто лет этого не делал.

– А давай, – тряхнула головой она, – вспомним выпускной вечер.

Если честно, то из нашего выпускного, я запомнил только, как мне было нехорошо после полбутылки портвейна… стоп-стоп, скажете тут вы – ты же совсем не Саня-Лётчик, а этот… как его… Виталий… и не один раз уже говорил, что ничего про своё нынешнее тело и его приключения не помнишь. Какие тут могут быть воспоминания о выпускном?

А я с вами соглашусь – никаких… не могло быть до сегодняшнего дня, а вот когда Гальку в окно увидел, так почему-то они все и всплыли. До мельчайших подробностей. А теперь продолжим диалог про выпускной.

– Да уж, весёлый был вечерок, – поддакнул я ей, – троих наших, кажется, в ментовку забрали.

– Четверых, – поправила меня Галя, – но быстро всех выпустили. Дождик ещё принимался несколько раз, когда мы по парку ночью гуляли.

– Ага, и я тебя целовал тоже несколько раз, – добавил я.

– А вот честно скажи, – посмотрела она мне в глаза, – я как, ничего ещё выгляжу?

Я отстранился на полметра, сделал вид, что оцениваю её, а потом сообщил:

– У тебя, Галюша, сильно заниженная самооценка – выглядишь ты на все сто… может даже на стописят.

– Вот спасибки, – тут она немного прищурилась, – а вообще женщины стареют быстрее мужиков, с этим ничего не сделаешь.

– Да прекрати, – прервал я её, – тебе до старости, как… ну примерно как нашим рокерам до Фредди Меркури с Ричи Блэкмором. Так далеко, что в тумане теряется.

– Не нравятся тебе наши рокеры? – сразу сменила она тему.

– Почему, нравятся… только уж очень они локальные… местечковые – за границами СССР вообще никому даром не сдались. За исключением может быть эмигрантов.

– А ты-то откуда это знаешь? Неужели много бывал за границами СССР?

Я внутренне усмехнулся – порядка 30 раз я там бывал, Галя, в 22 что ли разных странах, но вслух естественно сказал другое:

– Ну вот только что из Германии, например, приехал. Мерседес этот откуда, думаешь, взялся?

– Неужели сам пригнал? – охнула она.

– Угадала… из Франкфурта трое суток без перерыва гнал.

– И как там во Франкфурте? Лучше, чем у нас?

– Очередей нет, это главное, что в глаза бросается… а так-то в чем-то лучше, в чем-то нет…

– Ну ты ваще… – задохнулась она от нахлынувших чувств, – крутой-крутой, как Уокер почти что.