Прелесть

Однако пятнашники – невероятно, но факт – не выдвинули никаких условий. «Хотя, – поправил себя генерал, – никто не в силах догадаться, что у пятнашников на уме и какой еще фокус они задумали».

В полутьме вырисовывался лагерь землян – несколько палаток, передвижная электростанция, замерший в ожидании космический корабль, а подле него – маленький разведывательный катер, тот самый, на котором летал пленный пятнашник.

Катер сам по себе как нельзя лучше доказывал глубину пропасти, разделяющей пятнашников и людей. Три полных дня переговоров ушли только на то, чтобы пятнашники сумели членораздельно объяснить свое желание получить катер и его пилота обратно.

С сотворения мира ни один корабль во всей Галактике не подвергался столь тщательному обследованию, как это крохотное суденышко. Но достоверно установить удалось совсем немногое. А пленный пятнашник, невзирая на бешеные усилия психологов, сообщил и того меньше.

Лагерь казался спокойным, почти вымершим. Двое часовых четко выхаживали взад и вперед. Все остальные были в укрытии и поджидали пятнашников, убивая время кто как мог.

Генерал торопливо пересек пространство, отделявшее его от госпитальной палатки. Пригнувшись, шагнул за порог.

За столом сидели четверо, лениво перебрасываясь в картишки. Один из игроков бросил карты на стол и поднялся:

– Что слышно, генерал?

Генерал поздоровался с ним за руку:

– Должны пожаловать с минуты на минуту. У вас все в порядке, док?

– Мы готовы уже давно, – сказал психиатр. – Сразу же по прибытии забираем ребят сюда и обследуем по всем статьям. Наши игрушки все на ходу. Долго мы вас не задержим.

– Прекрасно. Мне бы хотелось распрощаться с этим небесным камушком как можно скорее. Не нравится мне тут.

– Только один вопрос…

– Что такое?

– Как угадать, сколько человек нам вернут?

Генерал покачал головой:

– Этого мы так и не выяснили. Они не очень-то в ладах с цифрами. Что, если математика не так повсеместна, как вы, ученые, полагаете?

– В любом случае, – ответил доктор покорно, – сделаем все, что в наших силах.

– Да нет, – продолжал генерал, – их не может быть много. Мы же возвращаем одного-единственного пятнашника и один кораблик. Как по-вашему, во сколько людей они могут его оценить?

– Откуда же мне знать! Слушайте, а вы уверены, что они вообще прилетят?

– Трудно быть уверенным даже в том, что они нас поняли. Когда дело доходит до откровенной тупости…

– Не так уж они тупы, – тихо возразил доктор. – Мы оказались не способны усвоить их язык, так они овладели нашим.

– Сам знаю, – отмахнулся генерал нетерпеливо. – Вернее, сознаю. Но перемирие – ведь сколько дней понадобилось, чтобы они хотя бы отдаленно поняли, о чем речь? И еще больше дней ушло на то, чтобы согласовать систему отсчета времени. Ей-же-ей, договориться на пальцах с дикарями каменного века было бы и то легче!

– Конечно легче, – сказал доктор. – Дикари как-никак люди.

– А пятнашники – высокоразвитые существа! Их техника во многих отношениях даст нашей сто очков вперед. Они же поколотили нас, как маленьких.

– Да что там, просто разнесли вдребезги…

– Хорошо, пусть так, разнесли. И почему бы не разнести? У них есть оружие, какое нам и не снилось. Они действовали много ближе к своим базам. У них не было наших проблем материально-технического обеспечения. Да, они разнесли нас вдребезги, но разрешите спросить: сами-то они догадываются об этом? Воспользовались они плодами своей победы? Они могли перебить нас до последнего. Могли навязать нам такие условия мира, что отбросили бы нас на века. А вместо того отпустили нас подобру-поздорову. Где тут логика, я вас спрашиваю?

– Вы столкнулись с иной логикой, – сказал доктор.

– Мы сталкивались с другими инопланетянами. И всегда понимали их. По большей части нам удавалось с ними поладить.

– Мы соприкасались с ними на коммерческой основе, – напомнил доктор. – Трудности, если были трудности, возникали уже потом, когда мы достигали какого-то начального взаимопонимания. Пятнашники – единственные, кто сразу, с места в карьер, бросились в бой.

– И неизвестно зачем, – произнес генерал. – Мы их не трогали, даже не направлялись в их сторону. Могли пролететь мимо и вовсе их не заметить. Кто мы такие, они и понятия не имели. Выходит, им было все равно кто. Ни с того ни с сего выскочили из пустоты и навалились на нас. И то же самое случалось с каждым, кто попадался им на дороге. Они нападают на любого встречного. Просто нет такого дня, когда бы они с кем-нибудь не воевали – а то и с двумя-тремя противниками одновременно.

– У них комплекс самозащиты, – предположил доктор. – Ждут, чтобы их оставили в покое. Добиваются одного – отвадить других от планет, которые они облюбовали для себя. Вы же правильно сказали – они могли и перебить нас всех до последнего.

– А может, они очень обидчивы. Не забывайте, мы тоже раз-другой потрепали их – не так сокрушительно, как они нас, но все-таки ощутимо. Держу пари, они нападут на нас снова, как только выдастся случай. – Генерал перевел дыхание. – В следующий раз они не должны застать нас врасплох. В следующий раз они могут и не остановиться на полпути. Мы обязаны одолеть их.

«Нелегкая это задача, – добавил он про себя, – воевать с противником, о котором почти ничего не известно. Против оружия, о котором не знаешь абсолютно ничего».

В теориях, правда, недостатка не ощущалось. Но даже лучшие из них были, в сущности, не теории, а лишь более или менее обоснованные догадки.

Оружие пятнашников могло действовать во времени, отбрасывая свои жертвы вспять, в первозданный хаос. Или переносить их в другое измерение. Или обрушивать атомы внутрь себя, превращая космические корабли в пылинки – самые чудовищно тяжелые пылинки, когда-либо существовавшие во Вселенной.

Достоверно было одно: корабли не аннигилировали, никто не наблюдал ни вспышки, ни жара. Корабли просто исчезали, мгновенно и без следа.

– Беспокоит меня еще и другая странность, – заметил доктор. – Сколько рас пострадало от пятнашников до того, как они наткнулись на нас! Но когда мы попытались связаться с пострадавшими, получить хоть какую-то поддержку, никто не стал с нами разговаривать. Ответить и то не пожелали.

– Это новый для нас сектор пространства, – сказал генерал. – Мы здесь пока еще чужие.

– По логике вещей, – возразил доктор, – пострадавшие должны бы ухватиться за возможность расквитаться с пятнашниками.

– Нечего рассчитывать на союзников. Мы отвечаем за себя сами. Нам самим и выпутываться.

Генерал наклонился, чтобы выйти из палатки.

– Персонал, – заверил доктор, – приступит к делу тотчас же, как прибудут пациенты. Предварительное заключение будет подготовлено в течение часа, если только от людей хоть что-нибудь осталось.

– Прекрасно, – произнес генерал и, пригнувшись, выбрался наружу.

Ситуация была скверная, неопределенная до ужаса, – если бы не умение владеть собой, впору было бы закричать от страха.

Да, кто-то из пленных землян, возможно, расскажет что-то полезное – но ведь их слова нельзя принять на веру, как нельзя принять на веру то, что рассказал пленный пятнашник. «На сей раз, – сказал себе генерал, – команде психологов, хочешь не хочешь, придется превзойти себя».

Задумано было ловко, спору нет: устроить пленному пятнашнику космический вояж и с гордостью показать ему вереницу голых, ни на что не годных планет, словно они – жемчужины в короне Галактической федерации.

Ловко – если бы пятнашники были людьми. Никто из людей не затеял бы свары, не то что воины, из-за планеток, какие были показаны.

Но пятнашники людьми не были. И бог весть какие планеты придутся им по вкусу.

А еще оставался риск, что эти никчемные планетки внушат пленному мысль, будто Земля окажется легкой добычей.

«Нет, эту головоломку не распутать», – решил генерал. Вся ситуация противоестественна в самой своей основе. Каковы бы ни были различия между цивилизациями землян и пятнашников, ситуация противоестественна все равно.

И что-то дикое, противоестественное намечалось здесь в этот самый момент.

Он услышал какой-то звук и, резко повернувшись, уставился в небо.

С неба спускался корабль, он был совсем близко и шел быстро, слишком быстро.

У генерала перехватило дух – но корабль уже замедлил ход, выровнялся и опустился по всем правилам искусства за четверть мили, не дальше, от корабля землян. Генерал бросился бегом, затем опомнился и перешел на четкий военный шаг.

Люди выбирались из палаток и строились в шеренги. Над лагерем прозвучал приказ – и шеренги двинулись, как на параде.

Генерал позволил себе улыбнуться. Да, ребята у него хоть куда. Их не застать врасплох. И если пятнашники рассчитывали, подкравшись исподтишка, привести их в замешательство и заработать на этом очко, то пусть подавятся.

Солдаты, отбивая шаг, быстро приближались к цели. Из-под навеса выехала машина неотложной помощи и последовала за ними. Зарокотали барабаны, в стылом до рези воздухе ясно и отчетливо пропели горны.

«Да, – сказал себе генерал горделиво, – именно таким ребятам по плечу обеспечить целостность Галактической федерации, сколько бы она ни расширялась. Именно таким по плечу охранять мир на пространствах объемом в тысячи кубических световых лет. Именно таким по плечу в один прекрасный день с Божьей помощью отразить угрозу, какую олицетворяют собой пятнашники».

Войн теперь почти не было. Космос слишком велик для сражений. И уж если в кои-то веки где-то дойдет до конфликта, все равно есть множество путей избежать войны, обойти ее по краю. Но такую угрозу, как пятнашники, игнорировать нельзя. Настанет день, не сегодня, так завтра, и либо им, либо землянам суждено потерпеть полное поражение. Галактической федерации не ведать покоя, пока у нее под боком крутятся эти бестии.

За спиной послышался топот, и генерал обернулся. Застегивая на бегу мундир, его догонял капитан Джист. Поравнявшись с генералом, капитан произнес:

– Итак, сэр, они наконец прибыли.

– С опозданием на четырнадцать часов, – ответил генерал. – На данный момент наша задача – встретить их как можно достойнее. А вы, капитан, не застегнули пуговицу.

– Прошу прощения, сэр, – отозвался капитан, приводя себя в порядок.

– Ну ладно. Заодно поправьте погоны. Поаккуратнее, если можете. Правой, левой, раз, два!..

Уголком глаза генерал заметил, как сержант Конрад со своим отделением выводит пленного пятнашника почти по прямой к заданной точке – ловко, уверенно, лучшего и не пожелаешь.

Солдаты двумя параллельными рядами охватили корабль с флангов. Открылся люк, из люка пополз трап, и генерал с удовлетворением отметил, что они с капитаном Джистом окажутся у подножия трапа почти в ту же секунду, когда ступеньки коснутся поверхности. Это было эффектно, это было превосходно, как если бы он лично рассчитал всю процедуру до мельчайших подробностей.

Трап, лязгнув, достиг грунта, и по трапу неторопливо скатились три пятнашника.

«Что за мерзкая троица, – подумал генерал. – Хоть бы один надел форму или, на крайний случай, медаль…»

Едва они спустились вниз, генерал взял дипломатическую инициативу на себя.

– Приветствуем вас, – произнес он медленно и отчетливо, как только мог, чтоб его поняли.

Пятнашники встали в ряд и стояли, глядя на генерала, и он почувствовал себя не в своей тарелке из-за выражения их развеселых округлых лиц. По-видимому, никакого другого выражения на этих лицах просто не могло быть. Но пятнашники упорно глазели на генерала, и он бодро продолжал:

– С большим удовлетворением отмечаю, что Земля добросовестно выполнила обязательства, согласованные при заключении перемирия. Мы искренне надеемся, что это означает начало эры…

– Очень мило, – перебил один из пятнашников.

Что он имел в виду – речь генерала или ситуацию в целом, или просто-напросто пытался соблюсти вежливость, – определить было трудно.

Генерал, не смутившись, хотел было продолжать, но заговоривший пятнашник поднял коротенькую округлую ручку и остановил его.

– Пленные прибудут вот скоро, – просвистел он.

– Разве вы не привезли их?

– Они прибудут скоро опять, – заявил пятнашник с восхитительным пренебрежением к точности выражений.

Не отводя взгляда от генерала, он слегка взмахнул ручкой, что, вероятно, соответствовало пожатию плеч.

– Ловушка, – шепнул капитан генералу на ухо.

– Мы побеседуем, – предложил пятнашник.

– Они что-то затеяли, – предупредил капитан. – Следовало бы объявить готовность номер один, сэр.

– Согласен, – ответил генерал. – Только сделайте это без шума. – И, повернувшись к делегации пятнашников, добавил: – Если вы, джентльмены, последуете за мной, я предложу вам подкрепиться…

– Рады весьма, – объявил пятнашник. – Что такое подкре…

– Выпивка, – сообщил генерал и пояснил свои слова недвусмысленным жестом.

– Выпивка – хорошо, – откликнулся пятнашник. – Выпивка – это друг?

– Точно, – сказал генерал.

Он направился к палатке, сдерживая шаг, чтобы пятнашники не отставали. Попутно он не без удовольствия отметил, что на сей раз капитан не промедлил ни минуты. Сержант Конрад уже вел свое отделение обратно, и в центре строя тащился пленный пятнашник. С орудий снимали чехлы, и последние из спешившейся было прислуги земного корабля взбирались на борт.

Капитан нагнал делегацию у самого входа в палатку.

– Все исполнено, сэр, – доложил он шепотом.

– Прекрасно, – отозвался генерал.

Войдя в палатку, генерал открыл холодильную камеру и вынул объемистый кувшин.

– Вот, – сказал генерал, – выпивка, которую мы изготовили для вашего соотечественника. Он нашел ее очень приятной на вкус.

Он достал стаканы, соломинки для коктейля и отвинтил пробку, сокрушаясь, что не может зажать себе нос: пойло пахло как хорошо выдержанная падаль. Не хотелось даже гадать, из каких компонентов оно составлено. Химики Земли состряпали эту жижу для пленника, который поглощал ее галлон за галлоном с тошнотным наслаждением.

Как только генерал наполнил стаканы, пятнашники обвили их щупальцами и втянули соломинки в безгубые рты. Отведали угощение и восторженно закатили глаза.

Генерал схватил стакан со спиртным, протянутый капитаном, и одним глотком опорожнил его наполовину. В палатке становилось трудно дышать.

«Господи, – подумал он, – и чего только не приходится выносить, чтобы сослужить службу своим планетам и своему народу!..»

Наблюдая за пятнашниками, вкушающими свое пойло, он размышлял: какой же камень они припасли за пазухой?

«Побеседуем», – так выразился тот, кто взял на себя роль переводчика, и это могло означать практически все что угодно. От возобновления переговоров до бесчестной попытки выгадать время.

Если это переговоры, то землян приперли к стене. Ему не оставили выбора – придется вступать в переговоры. Земной флот искалечен, у пятнашников есть их таинственное оружие, возобновление военных действий немыслимо. Землянам необходимо выиграть по меньшей мере лет пять, еще лучше – десять.

А если это пролог к атаке, если планетка – капкан, у него нет другого выхода, кроме самоубийственного решения принять бой и сражаться до последнего патрона.

Что так, что эдак, осознал генерал, – земляне обречены.

Пятнашники отставили пустые стаканы, он наполнил их снова.

– Вы проявили хорошо, – сказал один из пятнашников. – Есть у вас бумага и рисователь?

– Рисователь? – переспросил генерал.

– Он просит карандаш, – подсказал капитан.

– О да. Пожалуйста. – Генерал достал карандаш с блокнотом и положил их на стол.

Пятнашник отодвинул стакан и, подобрав карандаш, принялся старательно рисовать. С земной точки зрения, рисунок напоминал каракули пятилетнего карапуза, выводящего первые в жизни буквы.

Они стояли и ждали, а пятнашник все рисовал. Наконец он справился со своей задачей, отложил карандаш и указал на волнистые линии.

– Мы, – заявил он.

Потом указал на другие, иззубренные линии.

– Вы, – пояснил он генералу.

Тот склонился над бумагой, силясь уразуметь, что же имел в виду художник.

– Сэр, – вмешался капитан, – это похоже на схему сражения.

– Оно, – гордо провозгласил пятнашник.

Он снова поднял карандаш и пригласил:

– Смотрите.

На рисунке появились новые линии, смешные значки в точках их пересечения и кресты там, где боевые порядки были прорваны. Когда пятнашник закончил, земной флот оказался разбит, разделен на три части и обращен в паническое бегство.

– Это, – узнал генерал, ощущая, как в горле клокочет гнев, – столкновение в секторе семнадцать. В тот день мы потеряли половину нашей Пятой эскадры.

– Маленькая ошибка, – объявил пятнашник, сделав при этом странный жест, словно просил прощения. Потом вырвал из блокнота новый листок, расстелил его на полу и принялся рисовать сызнова.

– Внимайте, – пригласил он.

Пятнашник вновь обозначил линии защиты и атаки, но слегка видоизменил их. Боевые порядки землян как бы повернулись вокруг оси, разъединились и превратились в две параллельные полосы, охватившие нападающих пятнашников с флангов. Еще поворот оси – и строй пятнашников дрогнул и рассеялся в пространстве.

Художник отложил карандаш.

– Маленький пустяк, – сообщил он генералу и капитану. – Вы проявили хорошо. Сделали одну чуточную ошибку.

Генерал опять наполнил стаканы, призывая на помощь все свое самообладание.

«Куда же они клонят? – подумал он. – Ну зачем они тянут и не выкладывают все напрямик?»

– Так лучше, – вымолвил один из пятнашников, поднимая свой стакан в знак того, что подразумевает пойло.

– Еще? – осведомился пятнашник-стратег, вновь берясь за карандаш.

– Прошу, – ответил генерал, скрипя зубами.

Прошагав к входному пологу, он выглянул из палатки. Орудийные расчеты были на своих местах. Струйки дыма курились под жерлами стартовых двигателей; возникни необходимость – и корабль взмоет вверх в одно мгновение. В лагере царила напряженная тишина.

Генерал вернулся к столу и продолжал следить за тем, как пятнашник с веселой миной читает лекцию о способах выиграть бой. Лист за листом покрывались схемами, и время от времени стратег проявлял великодушие – показывал, отчего пятнашники проиграли стычку, когда могли бы выиграть, чуть изменив тактику.

– Интересно! – провозглашал он с воодушевлением.

– Действительно интересно, – согласился генерал. – Только один вопрос.

– Спрашивайте, – разрешил пятнашник.

– Допустим, опять война. Почему вы уверены, что мы не используем все эти знания против вас?

– Но прекрасно! – воскликнул пятнашник восторженно. – Мы того и хотим!

– Вы воюете хорошо, – вмешался другой пятнашник. – Однако немножко грубо. В следующий раз научитесь лучше.

– Грубо? – взъярился генерал.

– Слишком резко, сэр. Нет надобности бить по кораблям трах-тарарах…

Снаружи грохнул залп, потом еще и еще, а потом грохот орудий утонул в басовитом, потрясающем скалы реве множества корабельных двигателей.

Генерал в один прыжок очутился у входа и протаранил его насквозь, не удосужившись отогнуть полог. Фуражка слетела у него с головы, и он покачнулся, едва не потеряв равновесия. А задрав голову, увидел, как они приближаются, эскадра за эскадрой, расцвечивая тьму вспышками выхлопов.

– Прекратить огонь! – заорал он. – Безмозглые тупицы, прекратите огонь!

Но кричать не было нужды – пушки умолкли сами по себе.

Корабли приближались к лагерю в безукоризненном походном строю. Затем они пролетели над лагерем, и гром их двигателей, казалось, приподнял палатки и потряс до основания скалы, где эти палатки стояли. А затем сомкнутыми рядами корабли опять пошли на подъем, все с той же безукоризненной точностью выполняя уставный маневр перед мягкой посадкой.

Генерал замер как вкопанный, ветер ерошил его серо-стальные волосы, и в горле сжимался непрошеный комок – гордость за своих и благодарность к чужим.

Кто-то тронул его за локоть.

– Пленные, – объявил пятнашник. – Я же говорил вам так и так.

Генерал попытался ответить, но слова отказывались повиноваться. Он проглотил комок и предпринял новую попытку.

– Мы ничегошеньки не понимали, – сказал он.

– У вас не было наших берушек, – сказал пятнашник. – Потому вы и воевали столь грубо.

– Мы не виноваты, – ответил генерал. – Мы же не знали. Мы никогда еще не воевали таким манером.

– Мы дадим вам берушки, – заявил пятнашник. – В следующий раз мы с вами сыграем как надо. Будут берушки, у вас получится лучше. Нам легче дать, чем терять.

«Неудивительно, – подумал генерал, – что они и слыхом не слыхивали про перемирия. Неудивительно, что были повержены в недоумение предложением о переговорах и обмене пленными. Какие в самом деле переговоры нужны обычно для того, чтобы вам вернули фигуры и пешки, завоеванные в игре?

И неудивительно, что у других инопланетян идея коллективно обрушиться на пятнашников вызвала лишь скорбь и неприязнь…»

– Они вели себя неспортивно, – сказал генерал вслух. – Могли бы предупредить нас. А может, они привыкли к правилам игры с незапамятных времен…

Теперь он понял, почему пятнашники выбрали именно эту планету. На ней хватало места для посадки всем кораблям.

Он стоял и смотрел, как эскадры опускаются на скальный грунт в клубах розового пламени. Попытался пересчитать их, но сбился; хотя он и без счета знал, что Земле вернули все утраченные корабли, все до единого.

– Мы дадим вам берушки, – продолжал пятнашник. – Научим, как обращаться. Управлять просто. Никаких увечий ни людям, ни кораблям.

«А ведь это, – сказал себе генерал, – нечто большее, чем глупая игра. Да и глупая ли, если вдуматься в ее исторические и культурные корни, в философские воззрения, которые сплелись в ней?..» Одно можно утверждать с уверенностью: это много лучше, чем вести настоящие войны.

Впрочем, с берушками всем войнам придет конец. Те мелкие войны, что еще оставались, будут прекращены раз и навсегда. Отныне нет нужды одолевать врага в бою – зачем, если любого врага можно просто забрать? И нет нужды годами терпеть партизанские вылазки на вновь осваиваемых планетах: аборигенов можно забрать и поместить в культурные резервации, а опасную фауну переправить в зоосады.

– Будем еще воевать? – спросил пятнашник с беспокойством.

– Разумеется! – воскликнул генерал. – В любое время, как только пожелаете. А что, мы и вправду такой хороший противник, как вы сказали?

– Не самый ловкий, – отозвался пятнашник с обезоруживающей прямотой. – Но лучший, какого мы встречали. Играйте больше – станете еще лучше.

Генерал усмехнулся. «Ну в точности сержант и капитан со своими вечными шахматами», – подумал он.

Повернувшись к пятнашнику, он похлопал того по плечу.

– Пошли назад в палатку, – предложил генерал. – Там еще осталось кое-что в кувшине. Зачем же добру пропадать?