Тайная история комиксов. Герои. Авторы. Скандалы
Кроме того, Фокс ввел первого серьезного противника для Бэтмена, Доктора Смерть, который даже будучи стереотипным преступным ученым, выгодно отличался от однотипных гангстеров, насыщая ранние похождения Бэтмена макабрической атмосферой, которой не было в комиксах о Супермене, но которую жаждали увидеть юные читатели, поскольку подлинного хоррора в комиксах еще толком не было. Конечно, в датированном июнем 1939 года «Action Comics #13» дебютировал свой собственный зловещий ученый, Ультра-Гуманит, но куда ему было тягаться с персонажем, у которого в имени есть слово СМЕРТЬ! Пресловутый доктор, «погибший при пожаре» в конце истории из «Detective Comics #29», вернулся в следующем номере, а потом, как многие злодеи из Золотого Века, исчез навсегда… Вернувшись переработанным Джерри Конвеем уже в 80-е.
А вот 31-й и 32-й выпуски «Detective Comics» подарили читателям самую мрачную историю о Бэтмене Золотого Века, о противостоянии Темного Рыцаря самому натуральному вампиру (в 31-м выпуске, кстати, Боб Кейн таки притырил рисунок из стрипа про Тарзана Хэла Фостера, впрочем, там и самокопирования хватало). Пересказывать историю не имеет смысла, лучше поищите на YouTube любительский моушн-комикс из двух частей под названием «Batman – Terror of the Monk». Мэтт Вагнер в 2006 году стал автором мини-серии по мотивам этого сюжета. В «Detective Comics #33» читателей ждало сразу два сюрприза – долгожданная история происхождения героя и вполне себе палповый сюжет о противостоянии злодею на дирижабле, доктору Крюгеру, воображающему себя современным Наполеоном. Его также переработает Джерри Конвей, переименовав в Полковника Блимпа.
Сюжет из 34-го номера «Detective Comics» был последней историей о Бэтмене, написанной Гарднером Фоксом в Золотом Веке. Удивительное дело, но обложка, относящаяся к «Peril in Paris», как обычно называют этот комикс в современных изданиях, была напечатана к 35-му номеру «Detective Comics» (а обложка к сюжету из 35-го украшала собой 36-й номер, такой вот сдвиг). Кейн здесь превзошел себя по количеству повторенных поз Бэтмена из предыдущих комиксов, но это историю не испортило. Она начиналась с того, что Брюс Уэйн встречал человека без лица, что втянуло его в расследование таинственных происшествий, в ходе которых он столкнулся с неким злодеем дворянских кровей и внешностью в духе Билла Эверетта, и попадал в его сад цветов с человеческими лицами. Этот комикс до сих пор тревожит умы любителей Бэтмена и истории комиксов. Утверждают, что похожее происходило в одной из историй о Доке Сэвидже (но не называют конкретную), другие видят влияние рассказа Кларка Эштона Смита «The Garden of Adompha» («Сад Адомфы»), что уже больше похоже на правду.
На этом Бэтмен Золотого Века вернулся в руки Билла Фингера, но направление, заданное Фоксом, сохранилось. Бэтмен не просто лупцевал бандитов и «летал» меж небоскребов на канате. Он теперь обладал своим фирменным поясом и сражался с психопатами. Фоксу удалось не только удачно вписать героя в мейнстрим, но и сделать его особенным. А между тем мистер Кейн обзавелся еще одним призраком, которого звали Шелдон Молдофф. И дальнейшая история Бэтмена была похожа на взлетную полосу – он обзавелся мальчишкой-напарником, став настоящим законодателем супергеройской моды.
Странный вопрос: «Зачем Бэтмену Робин?». Что вообще могло породить такой вопрос в умах? Фильмы Бертона, а еще раньше «Бэтмен: Год Первый» Фрэнка Миллера. По крайней мере, с эпохой возникновения мы разобрались. Восьмидесятые. До этого времени имя «Бэтмен» целых сорок лет было неотрывно связано с именем «Робин».
И почти сорок лет образ Робина оставался неизменным. Марв Вулфмен в «Teen Titans» резко сделал Дика Грейсона взрослым, а в истории про Бэтмена вернулся Робин, которым на этот раз был Джейсон Тодд. Но зачем, зачем вернули Робина? Почему Робин остался после Кризиса на Бесконечных Землях, почему «Смерть в семье» – не меньшее событие, чем смерть Гвен Стейси, и почему же так важна тема напарника в «Возвращении Темного Рыцаря»? На эти вопросы вы без проблем найдете ответы сами, едва мы немного размотаем этот клубок.
В апреле 1940 года произошло одно из главных событий в ранней истории Бэтмена. Еще не было Бэт-пещеры и Альфреда. Не было даже Джокера. А Брюс Уэйн уже взял под опеку акробата Дика Грейсона, чьи родители погибли из-за гангстера Зукко. Напарник – далеко не новинка в истории приключенческого жанра. Гильгамеш и Энкиду, Ахиллес и Патрокл, Моисей и Аарон, список можно продолжать и продолжать. Куда ближе Шерлок Холмс с Ватсоном, но в этом случае мы имеем нечто большее. Это скорее Одиссей и Телемак – отец, обучающий сына личным примером.
Робин был создан для того, чтобы смягчить мрачность бэтменовских историй и сделать их более привлекательными для подростков, которым было трудновато идентифицировать себя с богачом в черном плаще и ушастой маске. «Робин Гуд Современности», «хохочущий сорвиголова» ворвался в мир комиксов, и тема напарника стала наимоднейшей в супергеройских комиксах (Баки, Спиди, Торо). Важная для подростков тема отцовства и «наследования профессии» для подростков была роскошным крючком в самое подсознание.
Бэтмен – отец, Робин – сын. Они вместе заняты «хорошим делом», и Бэтмен всегда вытаскивает Робина из передряг (а иногда и наоборот, что для юного читателя – вообще предел мечтаний). Вот она, суть напарника-подростка. А еще Робин – это самый что ни на есть архетип американского подростка. Неунывающий спортсмен с вечной белозубой улыбкой, готовый ко всему на свете (именно такой Флэш Томпсон будет двадцать лет спустя травить Питера Паркера). Шли десятилетия – и Робин всегда был типичным хорошим парнем своего времени. Явно психически травмированному Уэйну нужен был жизнерадостный и дерзкий напарник, которому в дальнейшем можно передать «семейный бизнес».
Чуть позже появления Робина (сделавшего Бэтмена образцом, по которому множество авторов создавали своих собственных супергероев) «динамический дуэт» обзавелся именным журналом, в котором были представлены важнейшие персонажи – главный враг Джокер и «сложный» любовный интерес, Женщина-Кошка. Тут уже дело не обошлось без ещё одного «призрака», Джерри Робинсона. Таким образом, Бэтмен стал полноценным супергероем, готовым к своей долгой, насыщенной приключениями жизни. Все элементы сошлись. У него была история происхождения, он был наделен специальной силой (в виде гаджетов и аналитического ума) для борьбы со злом, для него было придумано специфическое окружение.
Так начиналась долгая легенда о приключениях миллионера в костюме летучей мыши, которая уже 70 лет успешно покупается читателями, зрителями и геймерами во всем мире, и даже не собирается заканчиваться.
Университеты Стэна ЛиСтрашен был год от Рождества Христова 1957-й для издательства Atlas. В январе издатель Мартин Гудман закрыл собственную систему дистрибьюции, чтобы перейти под крыло компании American News. В тогдашних условиях это была сделка, заключенная на небесах – American были одной из ведущих сил по распространению периодики в США. Траты бы уменьшились, а комиксы Гудмана гарантированно присутствовали бы на ньюсстендах по всей стране, вытесняя конкурентов, приобретая новых читателей, помогая открывать новые тренды. Но в мае стало понятно: это был контракт с дьяволом. American, попавшие под прицел судебной машины по подозрению в создании монополии, подозреваемые в связях с мафией и потерявшие крупнейших клиентов, закрыли отдел распространения периодики. Это был нож гильотины, это была нога судьбы.
Стэну Ли было 34 года. Солидная часть его жизни уже тогда была связана с издательством Гудмана, а на его памяти оно едва не было закрыто уже дважды. Увольнение Саймона и Кирби и антикомиксная истерия – две черных полосы в истории Timely-Atlas. Но даже это было всего лишь щелбанами в сравнении с мощным хуком справа, которым стал 1957 год. Это история со славным финалом – через несколько лет Стэн встанет во главе революции, перевернувшей мир комиксов. И эту революцию совершат не деньги Мартина Гудмана, не огромное количество журналов (Marvel были жестко ограничены, им дозволялось ежемесячно выпускать всего несколько изданий), не демпинг цен. Эпоху Marvel совершил талант. А талант – это 90 % труда.
Реально хорошие сценаристы, как и хорошие писатели, не берутся из ниоткуда. За каждой историей успеха стоит труд каторжный, неблагодарный, но честный. Талант Стэна Ли оттачивался почти двадцать лет. В современном мире научиться писать сценарии комиксов куда проще. Очень много читать (очень много) и писать очень много сценариев комиксов. Можно уложиться лет в пять. Стэн же рос вместе с американской индустрией. В тридцатые годы уже всё было, и вся американская массовая культура, на которой в мире зарабатываются миллиарды, уже существовала. В концентрированном виде. Необходимо только смешивать её с элементами других культур и получались сенсации. Из последних страниц газеток с «Флэшем Гордоном», из пахнущих опилками страниц «Дока Сэвиджа», из пыльных кинозалов приходило вдохновение. Хороший сценарист – всегда гениальный читатель и гениальный зритель. Когда до обывателя доносят эту идею, обыватель начинает пениться, как улитка, на которую бросили щепотку соли. Обидно ведь, что для признания на ниве творчества нужно не только стучать по клавишам или водить ручкой, или не просто отсидеть зад на гуманитарной специальности. Нужно заниматься бесконечным самообразованием.
Мы берем самый известный период жизни Стэна Ли, шестидесятые годы минувшего века. Как и что он совершил в эти годы? А главное – как?
Стэн прошёл несколько серьезных «университетов». Из чего состоит, к примеру, «Фантастическая Четверка»? Из «Дока Сэвиджа», из классических ужастиков студии Universal, из романтических комиксов, из подростковых комиксов, из «Сумеречной Зоны» – это по самым скромным подсчетам. Проще всего, конечно, сказать, что это просто слегка измененные «Испытатели Неведомого», не принимая во внимание множество деталей, благодаря которым на обложке «ФЧ» красовалась надпись «Величайший Журнал Комиксов».
К тому же Стэн был командным игроком. Он мог творить вместе с людьми вроде Джека Кирби (трудоголиком-эгоцентристом), Стива Дитко (адептом Айн Рэнд с целым ворохом комплексов), Билла Эверетта (имеющего проблемы с алкоголем), Уолли Вуда (все, вместе взятое, минус Рэнд) и даже Джерри Сигела. Все эти люди были неимоверно талантливы – не подумайте, но это были далеко не те парни, которых вы бы с радостью взяли на работу. За спиной Стэна всю жизнь стоял призрак идеального соавтора, Джо Манили. Джо был лучшим художником пятидесятых: быстрый (он рисовал карандашом только несколько линий, почти сразу принимаясь за тушь), запоминающийся, внимательный к деталям и универсальный. Многие тогдашние художники не очень-то парились над мелочами, подумаешь, печать же сожрёт большую часть! Для Манили это был вызов, который он с честью принимал. Из его работ в Atlas растут многие комиксы Эпохи Marvel. Но, к сожалению, он погиб в 1958 году.
Дитко «воспитывался» Стэном на коротких фантастических историях с внезапными развязками. Кирби вместе со Стэном преодолевал выработанную годами схему работы с Джо Саймоном, похожую эволюцию в то время сумел совершить только Кармайн Инфантино в National, сформировав новый узнаваемый стиль, который отвечал духу времени. Стэн внедрял прогрессивную схему обучения опытными художниками молодых, изобрел «метод Marvel», позволивший уйти от годами отполированной схемы создания комиксов, и всеми силами выводил комиксы из ниши, в которую они были забиты начищенными ботинками Фредерика Вертама.
Примерьте шкуру Стэна. Это были шестидесятые. Только стационарный телефон, печатная машинка и секретарь для планирования встреч. Вокруг авторов, как пчелки, вьются издатели-конкуренты, готовые платить больше, чем позволяют ваши бюджеты. Авторы скандалят, напиваются, требуют невозможного, а вам каждый месяц нужно завоевывать все новых читателей, отрывать их от раскрученных телевидением (главный конкурент!) «Суперменов». Над вами – Мартин Гудман, тот ещё фрукт. А читатель не тот, что прежде. Он хочет не просто читать комиксы, он хочет искать в них правду, бога и цель, он жаждет стать частью процесса. И вы, черт побери, делаете его полноценным участником творения. Комикс-Код не позволяет вам давать истории для старших школьников и студентов, поэтому вам приходится «делать им интересно» с помощью своего литературного мастерства, а не шаблонных «горячих тем». Взять за жабры читателя не кровищей, а тем, что «с великой силой приходит великая ответственность» – и при этом не забывать о «костюмированных сражениях», головокружительных приключениях и любовных драмах. Вот где подлинное мастерство!
В мозгу обывателя, поверхностно знакомого с историей комиксов, все происходило линейно. Вот были National, потом рррраз! – появились Marvel. На деле издательству, чтобы попасть в топы продаж и потеснить всемогущих конкурентов, понадобилось десять лет.
Стэн, если кратко:
1) Создал вместе со своей командой персонажей и серии, пользующиеся спросом до сих пор. Львиная доля созданных тогда другими издательствами тайтлов едва дожила до восьмидесятых.
2) Изменил схему взаимодействия с читателями. Общение на страницах журналов, общение на фестивалях, узнаваемые «гиммики» для авторов – все это популяризировал Стэн Ли.
3) Внедрил «метод Marvel», благодаря которому на создание одного журнальчика не уходило полгода.
4) Изменил представление о «сериальности комикса». На телевидении это стало возможным воплотить только в девяностые.
5) Сделал экранизации комиксов, созданные в тесном сотрудничестве с авторами, не редкими случайными исключениями из практики, но привычным делом.
6) Превратил Marvel в международное издательство, сделал шаг к тому, чтобы комиксы признали формой искусства.
7) Написал множество историй, вдохновил множество авторов и, что самое главное, сумел вовремя остановиться.
Как он этого добился? Работал!
Он много читал, смотрел и слушал. Возьмите любую из его серий и попробуйте вычислить все цитаты. И это не было самоцелью, его комиксы не рассыпаются без того, что современные гики зовут «отсылочками». Он много писал, совершенствуясь с годами. Сравните на досуге серии пятидесятых и шестидесятых, и вы увидите, что он делал это так, как, например, цирковые артисты создают свои номера. Он умел работать в команде, не стараясь сделать вообще все, но позволяя талантам раскрываться и цвести на страницах своих журналов.
Вторжение бравого солдата Кирби в мировую войну«Из Армии присылали две телеграммы: в первой тебе писали о том, что ты призван, а вторая сообщала твоей жене, что ты едешь домой в гробу».
Джек КирбиДжек Кирби, по его собственному признанию, с детства был не дурак подраться – иначе низкорослому мальчишке из еврейского квартала в Нью-Йорке времен Великой депрессии было нельзя. Бедность, граничащая с нищетой, обычная детская жестокость, успешные бандиты, на которых многим парням так хотелось походить, этнические конфликты – нью-йоркский Ист-Сайд вынуждал с ранних лет набивать себе кулаки. О поколении еврейских мальчишек, читавших Тору пополам с палповыми журналами, и о том, что из этого поколения вырастет, много напишет потом Уилл Айснер. Джека Кирби будут интересовать другие люди (и не-люди) и другие проблемы, но именно своему ист-сайдскому детству он будет обязан упрямством и обостренным чувством справедливости.
Можно представить, как тяжело двадцатилетний Кирби воспринимал то, что в Соединенных Штатах в тридцатые годы поднялась волна сочувствия Гитлеру. Люди, разделявшие идеи еще не распущенного ку-клукс-клана увидели в нем харизматичного героя, а Джек Кирби узнал в фюрере обычного переросшего бандита, как две капли воды похожего на тех, что терроризировали бедняков в Нижнем Ист-Энде, но дорвавшегося до бомб, пулеметов и танков. Кирби слишком хорошо знал, что такое бытовой антисемитизм, и вдруг набившие оскомину фразы про «воду в кране» и «кровь христианских младенцев» вышли из кухонь в печать. До Второй мировой гитлеризм для многих выглядел чем-то экстравагантно новым, привлекательным своей молодой силой, к тому же гитлеровская дипломатия старалась обеспечить режиму приятный международный климат, притом довольно успешно. В начале сороковых многие американские политики и общественные деятели наперебой кричали о том, что спасение Европы от Гитлера должно оставаться делом самой Европы.
Первый вклад в борьбу с нацизмом Джек Кирби внес вместе с Джо Саймоном, придумав Капитана Америку. На журналах о самом известном герое сороковых впору было печатать надпись с гитары Вуди Гатри «This machine kills fascists» («Эта машина убивает фашистов»). А в 1943 году Джеку Кирби пришла повестка в армию. Теперь ему предстояло убивать фашистов не на бумаге, а на берегах Старого Света.
Кирби был призван в войска 7 июня 1943 года. Не сказать, чтобы художник обрадовался перспективе провести пару лет под аккомпанемент воплей «смирно, вольно и кругом», но как вспоминает сам Кирби, «Всех моих друзей уже призвали, даже Джо [Саймона]. В таком случае ты уже не задаешь вопросов – просто делаешь то, что положено…»
В армии 26-летнему Кирби не понравилось сразу. Во время прохождения основных тренировок (аналога курса молодого бойца) бойцам внушали, что главное в армии – дисциплина. Вот только молодой художник давно привык к тому, что единственный человек, которому разрешается командовать Кирби – это сам Кирби. «Я мог перерисовывать неудавшийся кадр по девятнадцать раз, но к армейской дисциплине я был не готов…».
КМБ Джек Кирби проходил в лагере Стюарт, в Джорджии. Верещание отцов-командиров, жара, сырость и прочие тяготы и лишения военной службы порядком тяготили Кирби, но зато армия дала ему возможность познакомиться со множеством других новобранцев, приехавших в Джорджию из самых разных городов Америки. В те времена, когда средства коммуникации были слабо развиты и еще хуже распространены, армейская служба была самым простым способом увидеть Соединенные Штаты во всем их культурном и человеческом многообразии, узнать, кто же живет за пределами твоего штата. Некоторые сослуживцы спрашивали, что такое Бруклин (туда Кирби перебрался из Нижнего Ист-Энда в возрасте четырнадцати лет), некоторых было невозможно понять из-за их южного говора. В армии держали проверку на прочность и устоявшиеся стереотипы. Парни из Техаса узнавали о том, что не все ньюйоркцы купаются в легких деньгах, а ньюйоркцы с удивлением находили, что многие из числа их техасских сослуживцев никогда в жизни не ездили на лошади. Не всегда это столкновение разных миров проходило мирно, но опыт этот был по-настоящему уникальный, особенно для автора комиксов.
Квалифицированный специалист-механик из Кирби не вышел (анализируя устройство причудливых устройств, которые он потом рисовал в комиксах, можно предположить почему), так что художнику присвоили стрелковую специальность, а уже в августе 1944 года, овладев основами военного ремесла (по крайней мере, по официальным бумагам), солдат Джек отправился в порт погрузки. Там его, вместе с сослуживцами погрузили на корабль и отправили в Англию.
Главным развлечением солдат на переполненных палубах была морская болезнь, их тошнило от побережья Штатов до пункта назначения – Ливерпуля.
Англия поначалу произвела на Джека Кирби тягостное впечатление, ведь Ливерпуль был изувечен немецкими бомбардировками, однако американским солдатам не пришлось надолго задержаться на родине «Битлз» (Полу Маккартни тогда было чуть больше двух лет, а Ринго вымахал уже совсем большой – ему стукнуло четыре). Помотавшись по стране, солдаты прибыли в Дартмут. Прибрежный городок показался молодому Кирби самым красивым местом из всех, где ему удалось побывать. Именно оттуда американцам предстояло отправиться на континент.
Во Франции Кирби окончательно понял – никакой военной романтики, о которой любят потрепаться на призывных пунктах, на этой войне не будет. Франция встретила американских солдат видом разрушенных до основания деревень. Позже, вспоминая об армейской службе, Кирби рассказывал, что очень сожалел о том, что солдатам союзников тоже придется разрушать дома и оставлять после себя опаленную землю, выбивая нацистов с оккупированных территорий.
Подразделение, в котором служил Кирби, оказалось под началом одного из самых талантливых и одновременно самых одиозных американских командиров Второй мировой – генерала Джорджа Паттона. Генерал Паттон был одновременно похож на стереотипического генерала из комиксов и фильмов и на антивоенную карикатуру из «Солдата Швейка». Он по-отечески заботился о солдатах, старался хорошо обеспечить их, любил поговорить о том, как гордится «своими храбрыми парнями», при этом, бывало, колотил солдат, в которых подозревал симулянтов, не жаловал русских и евреев, и к тому же любил демонстрировать боевые ранения и называть себя «генералом с половиной задницы».
Однако Джеку Кирби Паттон своих ран не показывал, зато орал на офицеров, в подчинении у которых и находился Кирби. Джек с упоением вспоминал о том, как его полковник чуть не обделался от криков генерала Паттона, и называл его «хорошим лидером и солдатским генералом».
На фронте рядовому Кирби обычно поручали разведывательные вылазки. Этим, кстати, Кирби был обязан своей гражданской карьере. Однажды в штабе какой-то лейтенант окликнул Джека:
– Рядовой Кирби?
– Да, сэр.
– Джек Кирби? Художник?
– Так точно, сэр. Я рисовал «Капитана Америку»…
– И «Boy Commandos», – продолжил за Кирби лейтенант. – Так, значит, ты умеешь рисовать?
– Так точно. Конечно же я умею рисовать.
Кирби подумал: «Этого еще не хватало. Какой-то офицер хочет, чтобы я нарисовал его портрет…»
– Хорошо, – продолжил лейтенант. – Назначаю тебя разведчиком. Будешь пробираться в города, которые мы еще не заняли, смотреть, нет ли там кого. Будешь зарисовывать все, что увидишь, и докладывать обо всем здесь.
Роль разведчика, чье оружие – карандаш и острый глаз, не располагала к кинематографичным подвигам, и Джек хорошо это понимал. Вот только некоторые его сослуживцы считали иначе. Однажды во время очередного патруля, отряд Кирби из четырех человек наткнулся на девятерых немцев. Рядовые, завидев друг друга, обычно не начинали стрельбу, если рядом не оказывалось офицера, чтобы отдать приказ открыть огонь по противнику. Простые патрульные предпочитали просто обматерить врага как следует и разойтись. Но один из американских патрульных решил во что бы то ни стало продырявить одному из немцев голову, выстрелив прямо в глаз. Парень поделился идеей с товарищами и потянулся за своей винтовкой «M-1» (ее Кирби любовно называет «сраной пушкой»). Джек на глаз оценил расстояние до немцев, сделал поправку на дальность «сраной пушки» и принялся отговаривать сослуживца от глупой затеи, обреченной на провал. Но стрелку слишком сильно хотелось подвига. Он прицелился и вопреки всем законам баллистики всадил пулю бедняге прямо между глаз. Тут же началось столпотворение, немцев по-прежнему было вдвое больше американцев. Разведчики пулей направились к своим. Как вспоминает Кирби, «с другой стороны нас завидел еще один немецкий отряд, так что удирать нам пришлось чуть ли не от пятидесяти немцев».
Но, несмотря на то, что Кирби удалось уберечься от немецких пуль, от французских морозов его не спасли ни солдатская смекалка, ни теплые вещи. Иногда приходилось даже спать прямо в снегу, так что неудивительно, что однажды Джек Кирби отморозил себе ноги ниже колена. В госпитале художнику стали грозить ампутацией – его ноги не двигались, а пальцы на ногах почернели, но Джеку повезло – он восстановился достаточно быстро и от ампутации отказались. Конечно, солдат из художника с отмороженными ногами был уже никакой, и Кирби было решено отправить обратно в Америку. Дорога домой тоже выдалась не без трудностей. В госпиталях Кирби пришлось насмотреться почти на все виды увечий, которые только можно причинить человеку. К тому же в Англии Джек подхватил простуду, а всю дорогу через океан его снова отчаянно тошнило.
Демобилизовался Джек Кирби 20 июля 1945 года. Но на протяжении всей своей жизни он продолжал видеть кошмары, в которых вновь и вновь возвращался в театр боевых действий. Человек, который прославился, создавая истории о бесконечных войнах сверхлюдей (и нелюдей), нередко говорил о том, как сильно он ненавидит настоящие, ненарисованные войны:
«На войне нет никакой «романтики». Конечно, в кино и на телевидении ее изображают, как какое-то великое действо, в котором рождается настоящее братство. Я своими глазами видел, как война сплачивает людей, но цена такой сплоченности непомерно высока: дело даже не в человеческих жизнях, а в духе людей. Я думаю, что войны унижают нас. Мы теряем лучшие человеческие качества с каждой новой войной, которой позволяем случиться. Гитлер должен был быть уничтожен, иного выбора не было – и я был рад, что выполнил свой долг, но если бы избавиться от него можно было бы по-другому, я бы предпочел другой путь…»