Ангелы на факультете… контрразведки. Финал
***
И вот теперь, когда сама попала в ловушку, я наконец-то вспомнила, где именно видела всех семерых пропавших студентов – на той первой практике. А ведь нас в кабинете было десять. Вычесть рыжего. Остаётся девять студентов. Минус я. Восемь. Минус пропавшие. Остаётся ещё кто-то один. Кто? Мог это быть вот этот черноволосый? Судя по брошенному в меня огненному шару, он далеко не первокурсник. Значит, есть ещё кто-то. Жив ли он?
Все эти мысли и воспоминания пронеслись в голове в долю секунды, и так хотелось зажмуриться и забыть обо всём, чтобы происходящее оказалось не более чем дурным сном. Что я и сделала. В смысле зажмурилась. Крепко-крепко. Увы, боль в запястьях никуда не делась, как и факт потери семьи, и моя учёба в академии, и два недобро настроенных демона.
– Догадалась и что? – тем временем, отозвался рыжеволосый, больно дёрнув мои выкрученные назад руки. – Ей это уже не поможет. Держи, я первый… – говорит, и у меня мурашки по коже бегут.
– Что это… – я хотела спросить «значит», но замолкла, ощутив, как что-то острое, вонзается под лопатку, туда, откуда растёт крыло.
– Будешь кричать, лишишься этой милой части тела, – произнёс рыжеволосый.
– Будешь молчать, и тихонько лишишься сначала невинности, а потом жизни, – утешил альтернативой второй.
Я дёрнулась, тут же ощутив новый укол острия и замерла. Что делать? За что они так со мной? За что они так с теми семерыми? Ясное дело это никакая не практика, но как им удалось всё подстроить?
Расписание… Там же был номер именно этой аудитории. Так где же преподаватель? Может задерживается? Вот сейчас он войдёт и все эти кошмары останутся позади. Не-е-ет, уж больно спокойны эти двое. Чтобы это могло значить? Они и педагога убили? Не могли они так поступить…
– Педагог… – прошептала я, наивно надеясь, что тот сразу же явится на мой зов.
– Я вас слушаю Анхе Даниса, – отозвался на мой зов чернявый.
– Вы?! – в ужасе выдохнула я, и у меня кровь в жилах застыла от осознания безысходности.
– Да – я ваш педагог. Вы чем-то недовольны? Можете пожаловаться ректору, – усмехается, и добавляет: – После занятий. Не волнуйтесь, следующая ваша лекция снова будет индивидуальной, в этой же аудитории, и… Ах – да, последней!
Перед глазами помутилось. Это конец. Если бы меня просто убили, я бы возродилась. Но они… Они хотят меня опорочить! Нет, не скажу, что ангелы не ведут половую жизнь. Не без этого конечно. Но мы можем вступать в связь только по доброй воле. Получается… Чтобы бесследно не исчезнуть навсегда, попав в ничто, я должна сейчас сама пожелать этого. Не на словах или в мыслях, не смириться со своей участью, а от души возжелать! Как?!
Пока предавалась унынию мои мучители поменялись местами. За моей спиной откуда-то появился один из тех кубов, что хаотически расставлены по залу. Стоящий сзади чернявый потянул меня на себя вынуждая сесть. Неловко взмахнула крыльями, в попытке сохранить равновесие, и упала, в очередной раз ощутив боль в выкрученных запястьях.
Сквозь пелену выступивших слёз в ужасе взираю на растущее мужское достоинство рыжеволосого…
Дело в том, что при смене ипостаси, у ангелов, фигура до и после трансформации не меняется, только крылья появляются, и, если одето что-то закрывающее спину – рвётся верхняя часть одежды, поэтому мы предпочитаем носить одеяния либо очень свободного кроя, либо с открытыми лопатками. А вот демоны… Демоны в истинном обличии обычно гораздо крупнее своего повседневного облика, и их одежда просто-напросто рвётся, вынуждая их после спонтанного обращения щеголять голышом. Смущаться им особо-то нечего: паховая зона у них отличается повышенной волосатостью, за которой гениталии не видны, сзади всё прикрывает довольно мощный у основания хвост. А у женщин обычно длинные волосы на голове, которые ниспадают на плечи прикрывая грудь и даже живот.
Стоит заметить, демоны лишь в обычном образе красивы, в истинном это преотвратительнейшее зрелище. Никогда не понимала тех Анхе, что вступали в связь с темнокрылыми. Вот и как самовольно возжелать такого? Но надо пытаться, иначе… Иначе ничего уже не будет…
И вот, я впервые в своей жизни увидела эрегированный мужской орган! Он… Он большой! Нет, не так: ОН ОГРОМНЫЙ! И ЭТО должно войти в меня? Я в ужасе перевела взгляд с ЭТОГО на лицо его обладателя.
– Убейте меня… – произношу с мольбой в голосе, и дело не в страхе перед болью, просто чувствую – не смогу возжелать близости, а значит, ждёт меня в итоге окончательная смерть без права на перерождение.
– Не-е-ет, – ухмыльнулся рыжий, и в этот момент его вздыбленное достоинство упруго дёрнулось, шлёпнув по животу своего обладателя, а на самом кончике этого НЕЧТО выступает блестящая капля. – Сначала, я просто обязан насладиться твоим унижением. Как думаешь, братик, с чего стоит начать?
– А давай ей руки свяжем и вдвоём, а?
У меня волосы дыбом встают от этих слов.
– Хм… Давай, – осклабился рыжий, делая рывок и помещение оглашает звук рвущейся ткани. – Этим, – он взмахнул обрывками моего платья. – И свяжем, – добавляет, начиная помогать чернявому.
Внутри всё сжалось. Не смогу я захотеть связи с этими! Может вывести их из себя? Демоны импульсивны, вспыльчивы. Уж лучше пусть они меня в порыве гнева убьют, хоть переродиться смогу…
Окрылённая это идеей, дёрнулась, в попытке оказать сопротивление, и щёку тут же обожгла хлёсткая пощёчина. Во рту появился привкус крови. Перед глазами закружили разноцветные хороводы ярких звёздочек. Ещё и обида накатила за несправедливость судьбы. Горло сжал болезненный спазм. Всё ещё плохо соображая и практически не ориентируясь в пространстве, ощущаю, как меня куда-то тащат, крутят, вертят, связывая руки за спиной, но сделать для собственного спасения ничего не могу. Проиграла. А ведь на кону не только моя нынешняя жизнь, на кону самое святое, что есть у ангела – судьба моей души! И вместе с ней, все прежние планы летят в бездну.
И вот, я уже лежу на одном из матов, снизу-вверх беспомощно взирая на возвышающихся над моих распростёртым телом демонов, вернее на смутные силуэты, коими они мне сейчас видятся. Слёзы текут по щекам, сжимаю поплотнее разбитые в кровь губы, не желая, чтобы мучители слышали рвущиеся наружу всхлипы.
Демоны что-то говорят. Между собой? Или обращаются ко мне? Не знаю. Звуки доносятся будто сквозь толщу воды: глухо, растянуто. Мерзко! Как же всё это мерзко! От одних этих мыслей холод пронизывает душу, давая понять статус «падшей» близок как никогда прежде. А за ним… За ним смерть и великое «ничто».
Один из силуэтов склонился ко мне. Щёку опять обжигает удар. На этот раз, это действие вызвало совершенно иную реакцию: страх пропал, боль в горле отпустила, слёзы ушли, вернулись звуки, а голова закружилась, будто хлебнула хмельного нектара.
– Не спеши, Салор. Дадим шанс ангелочку, – произносит чернявый и явно обращаясь ко мне, добавляет: – Ты же догадливая девочка, и всё поймёшь, верно?
Словно во сне киваю, хотя не понимаю о чём именно идёт речь. Ощущаю, как чьи-то руки скользят по моему телу – рукам, ногам, животу… Голова продолжает кружиться. Мысли путаются. Но видимо мне всё же удалось морально настроить себя на предстоящие события. Восприятие происходящего меняется. Ощущения странные. Нет больше брезгливости. Смущение тоже ушло. Не настолько это и неприятно, как казалось раньше. Скорее щекотно. Не сдержавшись, хихикнула. И тут же, залилась краской смущения, ощутив, что с меня стаскивают трусики. Сжала бёдра плотнее, подспудно ожидая очередного удара или насилия, но вместо этого меня… Целуют!
Осторожно, будто боясь причинить боль, миллиметр за миллиметром покрывают нежными поцелуями мою кожу. Кто-то уткнулся лицом в мои сжатые бёдра и нежно щекочет языком кожу на их внутренней стороне, одновременно мягкими прикосновениями поглаживая ноги. Ещё чьи-то горячие губы касаются моих век, прикрытых от нежданно охватившей тело неги, ласково скользят по щеке, спускаются к шее. Кожу щекочет, обжигает чьё-то дыхание. Страстные поцелуи спускаются всё ниже и ниже, добираются до ложбинки между налившихся от нежданно проснувшегося желания грудей.
Чьи-то губы захватили в плен один из сосков. Щекотно, и… Так приятно… Ммм… Едва сдерживаюсь, чтобы не застонать в голос от охватившего меня сладостного ощущения. А демоны продолжают пытку, превратившуюся из недавнего кошмара в сладкую муку. Уже не понятно – чего я боялась, почему не хотела ЭТОГО?
По телу разливается приятное тепло, прогоняя прочь остатки былого смущения. Внизу живота всё горит, как тогда, на практикуме по «раскрепощению». Кто-то вновь потянул ткань трусиков, и на этот раз, я сама подаюсь тазом немного вверх, помогая избавиться от совершенно лишней сейчас части гардероба.
Мужчины продолжают ласкать мою грудь, бёдра, живот, даруя невероятно сладостные ощущения, коим нет никакого сравнения ни с чем из моей прошлой жизни. И вдруг… Я задыхаюсь от нахлынувшего потока чувств, когда кто-то лизнул меня там, в самом сокровенном местечке.
– Вкусная… – доносится откуда-то снизу, и я в краткий миг прозрения осознаю, что голос принадлежит рыжеволосому.
А тот впивается в мои нижние губки поцелуем, начинает ласкать их губами… Находит самый чувствительный на теле бугорок, нежно играет с ним своим горячим, упругим языком. Бог мой, неужели такое возможно?
Постанывая извиваюсь в опытных руках своих соблазнителей, по щекам катятся слёзы от охватившего всё моё существо счастья. Потому, что мне слишком хорошо… Потому, что я теперь не боюсь смерти… Потому, что я… ХОЧУ их! Обоих! И… Спросил бы меня кто-то, что я чувствую? Не задумываясь ответила бы, что люблю их. Просто прежде не понимала смысла слова – любовь. А теперь прозрела! Столько незабываемых ощущений! Ради одного этого не жалко хоть сто раз умереть, чтобы позднее возродиться и испытать их вновь.
Сколько всё это уже продолжается? Не знаю. Потеряла связь с реальным миром, потеряла счёт времени. Кажется, вот-вот сойду с ума от переполняющего меня счастья, и вдруг, в мой распахнутый ротик вторгается чей-то горячий язык. На миг сосредоточилась на новом ощущении. Хм… Странно, но по-своему приятно. А потом, начался танец языков. Увлекаюсь новыми впечатлениями и забываю дышать. Голова кружится от нехватки воздуха. Задыхаюсь от избытка чувств. И… Вскрикиваю, от внезапно пронзившей тело боли – там, внизу.
Поцелуй тем временем продолжается, постепенно отвлекая, заставляя вновь забыться. И снова какое-то движение внизу, и боль, на этот раз не резкая, а саднящая, ноющая. Распахиваю глаза, тут же сталкиваясь с внимательным взглядом чернявого, пытаюсь высвободиться, но куда там!
Боль постепенно проходит, четыре руки ласкают моё тело, черноволосый целует моё лицо, словно слепой скульптор пытающийся наощупь запомнить черты своего будущего творения. И я успокаиваюсь, а миг спустя ощущаю медленное движение, там, где ещё недавно было безумно больно, теперь лишь немного неприятно.
Рыжеволосый вдавливается в меня бёдрами, всё больше наполняя моё тело собой. Ощущение непонятное. В какой-то миг он замирает. Затем ме-е-едленно начинает выходить наружу. Опять замирает. Снова медленно входит.
Неожиданно ощущаю, что мои руки уже свободны. Давно ли? Не знаю. В пылу страсти как-то даже и не заметила тот момент, когда обрела свободу. Но свободы уже не хочу. Мне любопытно, я жажду продолжения. Интересно, это и должно быть так странно? Медленно, непонятно. Если да, то прелюдия стократ приятнее. И рыжеволосый, будто услышав мои мысли опять начинает двигаться.
Касаюсь его плеч, сжимаю их, давая понять, что готова. Он напряжён, явно сдерживается. И тут, его будто прорвало: издав звериный рык, он резким движением врывается в меня. Тело пронзает очередная волна боли. Невольно прикусываю губу. Но рыжему уже всё равно, он нашпиговывает моё тело собой, раз за разом врываясь в меня, и так же резко выскальзывая наружу. С каждым разом всё глубже, всё сильнее, всё резче, хотя, казалось бы, куда уж больше-то?
Чернявый отстранился, только оглаживает руками мою грудь. И тут рыжий впивается в мои губы поцелуем, одновременно задирая мои ноги к себе на поясницу. Следующий толчок оказался особо чувствительным, меня словно проткнули насквозь. А за ним ещё один, и ещё, и ещё…
Боль уходит, сменяясь странным жаром, в какой-то миг, не отдавая отчёта своим действиям подстраиваюсь под его ритм, подаваясь ему навстречу. И меня накрывает какое-то новое, несравнимое ни с чем испытанным прежде ощущение: кажется, нет больше «он» и «я», есть одно целое, окружающий мир плывёт перед глазами, и единственное что остаётся чётким, это его лицо. И руки, что ласкают мою грудь.
Краем сознания отмечаю между большим и указательным пальцами рыжеволосого странное тёмное пятно, будто застаревший шрам. У демона? Откуда? У них, как и у нас хорошая регенерация и всё заживает без следа. Эти мысли промелькнули и вмиг выветрились из головы.
Тянусь навстречу, ловлю его дыхание, поцелуи… Смотрю в глаза, ласкаю взглядом лицо, в этот миг всецело МОЕГО рыжеволосого. И да, сейчас оно не кажется мне страшным. Просто другое, и даже по-своему красивое.
Теряю связь с окружающим миром, который блекнет на фоне непередаваемо ярких впечатлений и эмоций. Кажется, внутри меня только что лопнула десятилетиями натягиваемая струна, и я наконец-то ощутила себя свободной и счастливой, забившись в одновременно сладких и болезненных конвульсиях.
– Я умираю… – успеваю шепнуть, прежде чем уйти за грань.
– Нет, Анхе Даниса, вы не умираете, вы, в отличии от большинства, успешно сдали первый зачёт по практикуму «раскрепощение», – доносится голос… Дариона Дар Корте?!
– Что?! – вмиг подскакиваю, стыдливо закрываясь руками.
– Ну-у-у во-о-от… – разочаровано скривился успевший уже принять повседневный облик и одеться педагог. – Не стоит занижать себе средний бал несвоевременными рефлексиями, – говорит, а у меня не только щёки, у меня уши огнём от стыда горят!
– Да… Да… Вы!!! – в сердцах выкрикнула я, взглядом наивно выискивая чем бы прикрыть свою наготу.
– Не ищите, ничего тут нет, это вторая часть зачёта, – усмехнулся мужчина. – Вы должны преодолеть стеснение и дойти до общежития в таком вот виде, – Дарион Дар Корте окинул меня взглядом с головы до ног.
– Я-то наивная думала, что умираю! Что… Что… Да, как вы могли?!
– А как ещё можно было вас заставить захотеть близости? – приподняв бровь, поинтересовался педагог, причём сделал это настолько спокойно, будто обсуждал сервировку стола.
– Не… Не знаю… – промямлила я, понимая, что в чём-то он безусловно прав.
– Вот и я, другого способа лишить ангела невинности по его же воле, увы, не знаю. Если придумаете. Поделитесь своими идеями и возможно вашим коллегам в будущем повезёт больше.
– А те… Которые в отличии от меня… – пробормотала я осенённая ужасной догадкой.
– Кто не сдал? – договорил за меня педагог. – В вашем деле выживают только сильнейшие, – как-то скользко ответил он.
В этот момент раздался звонок извещающий о конце занятия.
– Кстати, насчёт второй лекции я слукавил, – словно и позабыв о прежней теме разговора, произнёс мужчина. – Эта была последней, Анхе Даниса. Идите, вас более никто не задерживает, сейчас тут будет заниматься другая группа, и боюсь то, в чём они будут практиковаться, вам совсем не понравится. Поэтому, не советую здесь задерживаться, – говорит, кивком головы указывая на дверь. – И да, загляните к лекарям, у вас лицо немного… Того…
Тут-то я и поняла, что всё что было до этого, это цветочки, ягодки у меня впереди, за этой вот дверью.
Глава 3 Не самый лучший день
Осознание случившегося обрушилось на меня тяжким грузом. Придавило. Но прошлого не вернёшь, да и так или иначе это случилось бы. Хотя безумно обидно из-за того, что я так глупо попалась на уловку. Поверила. И желая спасти душу… Стоп. Хватит убиваться по утерянной чести. Неужели было бы лучше, возьми они меня силой? Ведь не исключён и такой вариант. Нет, лучше уж так. И всё равно на душе остался неприятный осадок.
Мысли мыслями, а надо что-то делать. Время-то идёт. Благо, Дарион Дар Корте отвернулся, давая мне возможность хоть так взять себя в руки и перебороть смущение, а Дар Салор, к этому моменту уже успел убраться восвояси.
Завесила грудь волосами, встала со своего места, подхватив с пола обрывок ткани, некогда бывший частью моего платья, а позднее путами. Стыдливо опустив взгляд, обернула тряпицу вокруг бёдер. Не сказать, что многое прикрыла, но на душе как-то полегчало. Буквально на миг полегчало… А потом…
Потом моё внимание привлекла кровь на ногах. Это неизбежно в моей ситуации, но как идти в таком виде через всю вереницу лестниц, коридоров, академический двор, и потом по самому общежитию? Сделала пару робких шагов и замерла в нерешительности.
Подняла затравленный взгляд на педагога, который услышав мои шаги, обернулся.
– Ну что? – поджав губы, спрашивает.
Я лишь рукой повела, показывая на свои ноги.
– Анхе, они такие Анхе! – вздохнув, изрёк он, и видя, что я так ничего и не поняла, произнёс: – А крылья тебе на что?
Хм… У меня на такое фантазии бы не хватило, привыкла, что крылья выпускаю на время боя… Кстати, они же должны были… Озарённая идеей оглянулась назад.
– Вот же! – восклицаю.
– Вот же, – отзывается педагог, взглядом указывая на дверь.
Обернулась в крылья как в кокон, потупила взгляд и потопала к выходу. Выскользнула в коридор. На этом этаже никого не оказалось. Побрела к лестнице. Миновала ещё один коридор. С каждым поворотом вокруг становится всё оживлённее. Краснею, но иду, мысли мечутся в голове словно стайка мотыльков вокруг свечи. Так, в размышлениях, гораздо легче, хотя всё равно замечаю косые взгляды окружающих.
С крыльями я сглупила, ведь во время близости, если та свершается по доброй воле, ипостась сменяется сама по себе. Просто не заметила. Увлеклась. Забыла о том, о чём знала лишь в теории. В таком виде идти тоже стыдно, конечно, но не настолько, насколько было бы, топай я в одной узкой набедренной повязке и с красноречиво окровавленными ногами. Ещё и ощущения странные: между ног влажно от смеси наших с рыжеволосым соков и крови, прикосновение крыльев щекочет кожу, отчего по телу пробегают волны мурашек, осознание того, что я нагая смущает и… Да – возбуждает!
Чувствую, как от прикосновений к крыльям затвердели соски. Хочется остановиться, сжать руками набухшую и ставшую неимоверно чувствительной грудь, но сдерживаю это постыдное желание. И в тоже время, сгораю от стыда, не только из-за окружающих взглядов, охвативших тело ощущений и своих постыдных желаний, а от мысли о том, как теперь смотреть в глаза Салору и педагогу на последующих лекциях, и… Ведь впереди нас ждут невесть какого содержания практики. Брррр… Аж дрожь пробивает и мурашки по коже пробегают, а внизу живота разливается предательское тепло. Вот уж никогда не думала, что мне может настолько понравиться близость с демоном!
Как назло, тут же в памяти ожило всё то, что происходило в той странной аудитории «666-С». В малейших деталях предстал перед мысленным взором показавшийся вначале таким жутким половой орган рыжеволосого. Орган, доставивший мне как боль, так и наслаждение. Неожиданно стало интересно: какой он наощупь? Кожа на его кончике была такой тонкой и блестящей от напряжения. Сквозь неё виднелись мелкие сосудики… Она, наверное, очень нежная.
Вспомнились ощущения от касания горячих губ, языков, ласковые прикосновения рук к самым сокровенным частям моего тела…
Лицо уже полыхает от смущения, но картинки никак не желают уходить, возрождая не так давно пережитые чувства и эмоции. Что удивительно, напрочь забылись боль, пощёчины, пугающие слова, в памяти ожили лишь неимоверно нежные, будоражащие сознание сцены. Гоню прочь эти недостойные мысли, но тщетно. Иду, потупив взор, и пряча горящие от стыда щёки и уши за распущенными волосами, но кажется, все вокруг слышат мои мысли, знают, как низко я пала в своих потаённых желаниях.
Пытаясь отвлечься, сосредоточилась на вопросе о пропавших студентах. Они действительно не пережили практику? Или я неправильно поняла слова педагога, и он имел ввиду выживание вообще? Мало ли дуэль какая-то? Или сложное и рискованное задание на практике по какой-то другой дисциплине? Опять же, если они пропали после того как не справились с какими-то заданиями, ректор знал бы об этом, и не вызывал бы меня к себе, задавая те вопросы. Выходит, либо педагог предпочёл умолчать о том, что они погибли в ходе практики, либо с ними случилось что-то ещё и Дарион Дар Корте к этому непричастен, либо… Может вызов к ректору – это часть своеобразного розыгрыша? И его цель моя моральная подготовка к этому практическому занятию? Ответа нет. И спрашивать бесполезно, никто не станет со мною разговаривать на эту тему. Но…
Но, хоть что-то выяснить я всё же в состоянии. Вот сейчас доберусь до общежития, приму душ, переоденусь, сбегаю к целителям, потом в столовую, а то после всех минувших треволнений есть хочется до умопомрачения. И на обратном пути наведаюсь в гости к комендантше. У неё просто обязаны быть списки студентов, проживающих в общежитии. Про ребят спрашивать бесполезно. Маловероятно, что нам могли дать некое совместное задание. По крайней мере такого на моей памяти не случалось, а вот с девушками пару раз бывало.
Тогда, на первой практике по «раскрепощению», в аудитории помимо меня были ещё две девушки, за ними-то я как раз и наблюдала. Одна, судя по изображению в «личном деле», явно та самая – Анхе Тара Лей, вторая… Демоница, и её «карточки» в кабинете ректора не было. Значит она не пострадала? Ладно, всё равно не зная её имени разыскать не сумею. Остаётся Анхе. Скажу, что у нас с этой Тарой Лей общий проект. Ложь? Да. Надеюсь, она не аукнется мне ничем плохим. В конце концов, на уроках дипломатии нас учат обходить подобные ограничения, ведь в будущей работе мы не сможем всегда говорить правду и только правду. Всего-то и нужно мысленно воссоздать несколько иную, отличную от реальной, ситуацию, в которой наша ложь оказалась бы правдой, поверить в это, и тогда можно врать без вреда для себя. Хотя… Это на словах просто, а вот на деле…
Вот же! Всё самое актуальное обдумала, планы дальнейших действий построила, а из здания факультета всё ещё не выбралась. Ещё и звонок как назло не звенит. Коридоры полны косящегося в мою сторону народа. Взгляды у всех разные: у кого-то ехидные, у кого-то сочувствующие, а кто-то вообще с таким пренебрежением смотрит, что хочется сквозь землю от стыда провалиться. Спрашивается, зачем так реагировать, если все из нас рано или поздно через это проходят? Хотя…
Я напрягла память вспоминая лица тех, кто отличился ехидством. Это были либо те Анхе, с которыми я нет-нет да пересекалась изредка на лекциях, и которые возможно ещё не прошли это практическое занятие. Либо же, это были демоницы. Им просто-напросто не понять наше смущение и робость, ведь они с лёгкостью вступают в сексуальные контакты, не потому что так распущены, просто, у них нет такого количества ограничений, при которых, шаг вправо или влево может привести к падению в ранге. Почему так? Никто не знает. Но бытует предположение, что это награда за их доблесть, проявленную в прошлых жизнях. Ведь светлым и добрым быть проще, если к тому располагают условия или врождённая наивность, а вот смелым и решительным не каждый сможет стать.
Наконец-то прозвенел долгожданный звонок и коридоры опустели. Спину больше не жгут чужие взгляды, но смущение по-прежнему не отпускает. Мало того, чтобы меня никто не видел, осознание самого факта, что я голая всё равно смущает. Ещё и в голову нет-нет да лезут воспоминания о пережитых феерических ощущениях. Стараясь отвлечься, вновь погружаюсь в раздумья. На этот раз, отнюдь не приятные.
Вспомнилось то, как к нам домой пришли представители правопорядка со свитком, подтверждающим право на арест. Как родители умоляли пощадить хотя бы меня. Ожил в памяти допрос. И исполненный раскаяния прощальный взгляд Киарта, запоздало осознавшего что именно он натворил. Ещё тогда, когда нас разделили, меня под конвоем уводили в одну сторону, брата в другую, родителей в третью, я поклялась, что если останусь в живых, то обязательно узнаю: кто стоял за всем этим. А выяснив, отомщу, пусть даже ценою станет бессмертие моей души…
Свершилось! Вот он долгожданный выход из учебного корпуса. Добралась! Выскользнула на улицу, и вмиг всё тело покрылось мурашками от налетевшего порыва ветра. А ведь день на дворе, но начало осени уже даёт о себе знать: на небе тучи собрались, закрывая солнце, ну и ветер – да. Пришлось прибавить скорости. До здания общежития я практически бежала. Юркнула в тепло холла, боязливо оглянулась по сторонам. Не думаю, что комендантша, заметив моё появление в таком вот виде, потом будет благосклонна во время разговора. Она у нас Анхе, со своими принципами и понятиями.