Путешествия Алисы Селезневой
– Ты что, о перегрузках забыл? – удивилась Алиса.
– Он, может, и забыл, – послышался голос Гай-до, – но я о таких вещах, как безопасность экипажа, никогда не забываю.
– А чего же нам не сказал? – удивилась Алиса.
– А вы не спрашивали, – сказал Гай-до. – Вы не спрашивали, а Аркадий попросил меня хранить молчание. Вот я и хранил.
– Дурак, – сказал Пашка.
– Вот это лишнее, братишка, – обиженно ответил корабль.
– А чего же ты испугался? – спросила Алиса.
– Я испугался? – удивился Аркаша. – Я почти не испугался.
– Ты бы видел свое лицо, когда из люка лез, – засмеялся Пашка.
– Нет… так просто… Я там в пустой контейнер для образцов залез и заснул. А потом мне показалось… наверное, мне показалось, что там что-то живое меня коснулось. Как крыса. Там же темно… Я спросонья и закричал.
– Показалось? – спросила Алиса. – А может, там еще какой заяц есть? Может, какой-нибудь первоклашка забрался? Гай-до, скажи, в трюме больше нет ни одного человека?
– В трюме больше нет ни одного человека, – сказал Гай-до. – Я бы заметил, если бы на борт поднялся еще один человек. В трюме есть органические вещества, но это, очевидно, те продукты, которые загрузили мои новые хозяева. Там есть десяток палок копченой колбасы, двадцать три батона, головок сыра разного размера… четыре.
– Три головки сыра, – поправила корабль Алиса.
– Хватит, – сказал Пашка. – Так мы никогда не взлетим. Аркаша, ты не раздумал с нами лететь?
– Не раздумал, – сказал Аркаша.
– Всем членам экипажа занять свои места! Даю старт.
Прошли пояс околоземных лабораторий и городков на орбите, потом миновали громадный центральный космодром на полпути к Луне, где швартовались грузовые громады со всей галактики, затем справа по борту прошла Луна. На ней были видны многочисленные огоньки городов, заводов и рудников. Гай-до постепенно набирал скорость, так, чтобы не было особых перегрузок. Он щадил своих пассажиров.
Наконец орбита Луны была позади. Марс остался в стороне. Впереди плыл величественный полосатый Сатурн.
– Скоро будем проходить то место, где меня подбили, – сказал Гай-до.
– Как странно, – сказала Алиса, – тут оживленно, будто на улице.
– Может, позавтракаем? – спросил Пашка. – Что-то я давно не ел.
– Мы же договорились как следует позавтракать дома! – возмутилась Алиса. – Почему на тебя нельзя положиться? Пищу надо экономить. Теперь нас не двое, а трое. С твоим аппетитом мы умрем с голоду раньше, чем долетим до Пять-четыре.
– Я не рассчитывал на Аркашу, – сказал Пашка. – Мне бы хватило.
Алиса увидела, что Аркаша побледнел. Он был гордый человек и понимал, что виноват, не подумал о еде.
– Я вообще могу не есть, – сказал Аркаша.
– Поздравляю, – съязвил Пашка.
– Замолчи, умник! – возмутилась Алиса. – Я буду делить свою норму с Аркашей, а ты можешь о себе не беспокоиться.
Тут уж пришла Пашкина очередь возмущаться:
– Значит, я – холодный эгоист, я могу бросить друзей на произвол судьбы, а вы хорошие? Как я жалею, что выбрал вас к себе в экипаж. Столько хороших людей на свете, а мне достались неблагодарные эгоисты.
– Странно, – заметил Гай-до, – в рассуждениях моего братишки полностью отсутствует логика. Насколько я понял, его товарищи добровольно решили не ограничивать его питание, а он на них сердится.
– Что ты понимаешь в человеческих отношениях! – взревел Пашка.
– Боюсь, что ничего не понимаю, – грустно сказал Гай-до. – Я все время ошибаюсь. Когда я думаю, что люди должны вести себя так, они тут же начинают вести себя иначе.
– Извини, Гай-до, – сказала Алиса твердо. – Мы ведем себя как глупые дети, которых нельзя пускать в космос. Я предлагаю забыть о спорах и для начала выяснить, сколько у нас продуктов. Я пойду в трюм и все запишу.
– У меня с собой есть две пачки жевательной резинки, – сказал виновато Аркаша.
– Ими ты будешь угощать туземцев, – не удержался Пашка, потому что он всегда оставлял за собой последнее слово.
Алиса отстегнулась от кресла и открыла люк.
Гай-до включил в трюме яркий свет.
«Конечно, – подумала Алиса, – когда здесь было темно, Аркаша мог напугаться». Сейчас маленький трюм, в котором хранились инструменты, запасные части, продовольствие и снаряжение для экспедиции, фонари, веревки, лестницы, сверла и бурильная установка, которые приволок на корабль Пашка, казался обжитой мастерской. У стены стоял большой холодильник. Рядом на полках – контейнеры.
Алиса сказала Гай-до:
– Я буду тебе диктовать, а ты записывай, хорошо?
– Зачем записывать? – удивился корабль. – Я и так все запомню.
– Мне потом надо будет разделить пищу на дни и едоков, – сказала Алиса.
Она открыла холодильник и начала вслух перечислять все продукты, что были в нем. Потом перешла к продуктам, что лежали на полках. На нижней полке, где недавно скрывался Аркаша, лежали сухие колбасы и головы сыра.
– Записывай дальше, – диктовала Алиса. – Колбаса. Десять штук.
– А какой вес? – спросил Гай-до.
– Примерно по полкило.
– Записал.
– Три головы сыра.
– Нет, – сказал Гай-до, – четыре.
– Но тут три. Можешь посмотреть.
– Нет, четыре, – упрямился Гай-до. – Четвертая закатилась в угол, протяни руку.
Алиса протянула руку и, хоть она ничего не боялась, вскрикнула от неожиданности, потому что голова сыра была мягкой, теплой и покрытой слизью. Голова вздрогнула от Алисиного прикосновения, покатилась по полке, упала на пол и помчалась к куче инструментов, чтобы в нее зарыться.
Тогда Алиса сообразила: это был все тот же вездесущий серый мяч из Сахары.
– Еще чего не хватало! – сказала Алиса вслух. – Как же мы его раньше не заметили?
В люке появились головы Аркаши и Пашки – они услышали крик Алисы.
– Что случилось? – спросил Пашка.
– Этот сыр, – сказала Алиса, беря в руки кирку, чтобы защищаться, если мяч прыгнет на нее, – вовсе не сыр, а гадкое животное.
– Вижу, – сказал Гай-до. – Узнаю. Я видел эту тварь в Сахаре. Виноват, что не заметил, как оно проникло на борт. Несу ответственность.
– Не нужна мне твоя ответственность, – сказала Алиса. – Нам его надо поймать и посадить в какую-нибудь банку.
Она приблизилась к мячу. Сверху спрыгнул Пашка, он притащил из камбуза большую кастрюлю.
В тот момент, когда Пашка дотронулся до мяча краем кастрюли, мяч метнулся в сторону и исчез.
– Где он? – Алиса оглядывалась.
Шару негде было укрыться в трюме, но все же он скрылся.
– Он над вашей головой, – сообщил Гай-до. – И постепенно перемещается к люку, чтобы выбраться наверх.
Подняв голову, Алиса увидела шар. Только это уже был не шар. Он расползся по стене, превратившись в тонкий серый блин.
– Сейчас я до него доберусь, – сказал сурово Пашка. Он схватил швабру и угрожающе поднял ее.
– Не надо! – раздался тонкий, пронзительный голос. – Я жить хочу. Я ни в чем не виноват!
– Ах, вы разумные? – удивилась Алиса.
– Тем хуже. Значит, он шпион, – сказал Пашка. – Пускай лезет в кастрюлю.
– Я не шпион! – взмолился мяч. – Я жертва обстоятельств. Можно я упаду на пол? Я обещаю, что не убегу. Мне же некуда убегать.
– Пускай падает, – сказала Алиса.
– Только без шуток, – предупредил Пашка.
Шар плюхнулся на пол, собрался в комок и замер посреди трюма.
– Признавайся, – сказал Пашка, – шпионил?
– А как я могу шпионить? – сказал шар. – Моя история такая простая и печальная, что вы должны меня понять. Вы же добрые люди.
Шар откатился подальше от швабры, которую направил на него Пашка.
– Я живу на планете, которую вы называете Пять-четыре, – сказал шар комариным голосом. – У меня есть жена и восемь маленьких детей, которые никогда меня не дождутся, если ваш страшный капитан убьет меня этой мохнатой палкой.
– Не такой уж я страшный, – сказал Пашка и отставил швабру в сторону.
– Я жил мирно, как все, но однажды на мою планету опустился большой корабль. Это была экспедиция. Они обследовали планету и собирали образцы. И забрали меня как образец.
– А чего же вы не возражали? – спросила Алиса.
– Меня погубило любопытство. Я решил, пускай они думают, что я неразумное существо, зато я увижу другие звезды. В душе я путешественник. Когда корабль прилетел к себе домой, я сбежал и пробрался в город.
– Как называлась планета? – спросил сверху Аркаша.
– Паталипутра, – быстро ответил шар.
– Я там была, – сказала Алиса.
– Ну вот видите! – обрадовался шар. – Значит, я говорю правду. Я осмотрел Паталипутру и решил лететь дальше. Мне это нетрудно. Я могу незаметно проникнуть на любой корабль. За пять лет я облетел много планет и захотел вернуться домой. Но как это сделать? Ведь на мою планету не летают корабли. И я отправился на Землю.
– Почему? – спросила Алиса.
– Потому что сюда прилетают корабли со всей галактики. Здесь можно дождаться экспедиции в мои края. Ожидая случая, я облетел всю Землю. Я побывал в Сахаре на свалке кораблей и узнал, что ваш уважаемый корабль побывал на моей родной планете и вы собрались к нам снова. Но у меня нет денег на билеты. Пришлось спрятаться в трюм под видом головки сыра. Вот и вся моя история. Вы можете убить меня, а можете осчастливить.
Скользкий мяч покорно замер посреди пола.
– Поверим? – спросил Пашка.
– Не знаю, – сказал сверху Сапожков.
– И я не знаю, – сказала Алиса.
– Вы можете мне не верить, – сказал мяч. – Только довезите меня до дома. Меня уже не ждут… И мне суждено будет умереть на чужбине.
– А где он будет жить? – спросила Алиса.
– Пожалела? – понял ее Пашка.
– А что делать? Лучше верить, чем не верить.
– Я останусь здесь, в трюме, – сказал мяч, – чтобы не попадаться вам на глаза. Я вам кажусь некрасивым и даже противным. Но я не обижаюсь. Я буду жить здесь, на нижней полке.
– Если вы его оставляете, – сказал Гай-до, – то я за ним присмотрю.
– Только чтобы продуктов не касался, – предупредил Пашка.
– Я не ем колбасы и сыра, – ответил мяч. – Я извлекаю все, что мне нужно, из простой воды. Вы не откажете мне в глотке воды?
– Не откажем, – сказал Пашка.
Глава 13
Полет с происшествиями
Постепенно быт на борту наладился. Серый мяч мирно сидел в трюме, порой вылезая напиться. Двигался он с удивительной ловкостью. Он объяснил Алисе, что жизнь на планете Пять-четыре суровая. Слабому там не выжить. Разумные мячи могут прыгать, плавать, нырять, расплющиваться в блин, даже превращаться в червей. Опасаясь землетрясений, они обитают по берегам озер и речек, на открытых местах, чтобы успеть укатиться от опасности. И уж конечно, не строят никаких городов.
Если озеро вдруг высохнет или провалится сквозь землю, они спешат к другому озеру или реке. Аркаша, которому мяч разрешил себя осмотреть, сказал, что мячи – растения. Но они не лишены чувств и привязаны к своей семье.
Из своих пассажиров Гай-до более других выделял Алису. Когда Алиса была на вахте, они подолгу разговаривали, и Пашка даже посмеивался: о чем можно часами разговаривать с кораблем? Но Гай-до не обижался. Он к Пашке привык и знал ему цену. Он придумал для Пашки прозвище: «Наш опасный друг». И объяснял его так: Пашка ради друзей готов жизнь отдать. Человек он благородный и верный. Но настолько увлекающийся, что в решающий момент может забыть о долге, обязанностях. Правда, про быка и красную тряпку Гай-до не говорил, потому что на Вестере не знают о бое быков, – так его поняла Алиса.
На третий день все космонавты заняли свои места, и корабль совершил прыжок. Как известно, притяжение передается гравитонами – особыми частицами, которые были открыты в начале XXI века великим чешским физиком Ружичкой и его женой Анитой Сингх. Гравитоны, в отличие от прочих частиц, движутся быстрее скорости света, то есть почти мгновенно. И когда удалось обуздать и подчинить гравитоны, люди смогли создать гравитонные двигатели: любой корабль может пронестись через половину галактики в считанные минуты.
Но гравитонные двигатели очень сложны и дороги. Далеко не на всех, даже больших, кораблях их устанавливают. А уж на маленьких – никогда. Гай-до был исключением.
Три с половиной часа, за которые Гай-до совершал прыжок к планете Пять-четыре, космонавты были без сознания. Для Алисы и ее друзей этих часов не существовало. Она закрыла глаза, потом открыла их снова. Часы над пультом показывали, что прошло три часа и тридцать одна минута.
Алиса услышала голос Гай-до:
– Прыжок прошел нормально. Система назначения видна на экранах.
Очнулся Пашка, включил экран. Несколько тусклых звездочек горели в его центре.
– Ищи там, где четыре солнца, – сказал Аркаша.
Алиса отстегнулась и спустилась в трюм проверить, как перенес прыжок серый мяч.
Тот был невредим, сидел в углу на полке, хотя трудно сказать, сидел, лежал или стоял, раз уж он совершенно круглый.
– Ты обо мне беспокоилась? – спросил он Алису.
– Разумеется, – сказала Алиса.
– Зря, – сказал мяч.
Алиса увидела, что он волнуется. Когда мяч волновался, по его телу пробегала дрожь, как будто мелкая рябь по воде.
– Я тебя не понимаю, – сказала Алиса. – Это же естественно.
– На свете нет ничего естественного, – ответил пронзительным голоском мяч. – Потому что ты не должна меня жалеть. Ты должна желать моей смерти.
– Я ничьей смерти не желаю, – сказала Алиса.
– Ты еще не знаешь жизни. Ты еще детеныш. Как и мои детеныши, ты думаешь, что все взрослые должны быть хорошими. Но если бы твоему отцу сказали: выбирай, что тебе дороже – жизнь своих детенышей или чужих? Он бы выбрал своих и стал убивать чужих.
– Ты говоришь странные и неприятные вещи, – сказала Алиса. – Я тебя не понимаю.
– Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь, – сказал мяч.
– Постараюсь, – согласилась Алиса. – Прости, мы давно знакомы, а я не знаю, как тебя зовут.
– Зачем тебе мое имя? – сказал шар. – Оно опозорено.
Шар забился в угол и замолчал.
«Странно, – подумала Алиса, выбираясь из трюма. – Сам говорил, что тоскует по своей семье. Казалось бы, повезло, подлетает к дому. А чем-то недоволен, говорит о смерти…»
Гай-до словно угадал ее мысли и сказал:
– В мяче пробудилась совесть.
– А разве он до этого был бессовестным? – спросила Алиса.
– Не знаю, – сказал Гай-до. – Но у меня дурные предчувствия. Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдает.
– Ты думаешь, что он не с планеты Пять-четыре?
– Не в этом дело…
Постепенно одна из горящих точек на центральном экране увеличивалась и становилась ярче. К исходу второго дня уже можно было различить на ней кольца вулканических кратеров. Алиса с тревогой наблюдала, как уменьшаются запасы пищи. Но пока говорить об этом ей не хотелось, она боялась, что мальчики начнут нервничать. И Аркаша вообще откажется есть. А мужчины, как учила Алису бабушка, должны быть сытыми. Даже самый хороший мужчина становится невыносимым, если он голодный.
Мяч больше с Алисой не разговаривал. Но она как-то услышала, что он беседует с Аркашей, который собирался написать о мяче статью.
– А зачем вы-то летите на нашу планету? – спросил он Аркашу.
– Нам интересно, – ответил Аркаша.
– Что может быть интересного? – спросил мяч. – Ничего у нас интересного нет.
– Для ученого любой новый мир интересен, – сказал Аркаша.
– Изучаете, значит? – пронзительно произнес мяч.
«Неприятный голос, – подумала Алиса. – Сквозь переборки проникает».
– А я думал, вы клады ищете, – вновь послышался голосок мяча.
– Почему? – спросил Аркаша.
– Больше незачем лететь на пустую планету.
– Нет, – сказал Аркаша, – дело не в кладах.
– Да разве в вас разберешься? – сказал мяч. Помолчал. Потом спросил: – Ну и какая у меня температура?
Алиса заглянула в кают-компанию. Аркаша изучал мяч. Мяч сидел (или лежал, или стоял) на столе. Он был обклеен датчиками. Аркаша просматривал данные на дисплее.
– Температура тела, – сказал Аркаша, – повышается и понижается от настроения.
– Правильно. Как-то мой дядя с семьей попал на Северный полюс, занесло их потоком, и там они проспали три года во льду. Пока не разморозило. И ничего, живы. У нас климатические условия ужасные.
– Знаю, – сказал Аркаша.
– А то еще попадете в землетрясение. Тоже ужасно. Значит, клад ищете?
– Не ищем мы клада.
– Не люблю я вас, кладоискателей, – сказал мяч. – Таинственные вы. Вот я знаю: вас на борту четверо. Трех я видел, а Гай-до прячется. Почему? Где?
Послышался смех Гай-до. Ему показалось забавным заблуждение мяча, но спорить он не стал, а объявил, что начинает торможение.
Аркаша освободил мяч от присосок и датчиков, отнес его в трюм, где Пашка проверял снаряжение, потому что был уверен, что ему придется опускаться в пропасти и подниматься на вулканы.
– Типичные кладоискатели, – сказал мяч, увидев Пашку, обмотанного тросом, с альпенштоком в руке и ранцевым ракетным двигателем за спиной.
– Я альпинист, – сказал Пашка.
И тут они услышали голос Гай-до:
– Тревога, всем членам экипажа собраться на мостике.
Аркаша и Пашка выскочили из трюма и кинулись к креслам.
– Что случилось? – крикнул Пашка.
– Смотри на экран! – сказала Алиса.
По экрану быстро ползла зеленая точка.
– Вижу катер, – сказал Гай-до. – На мои позывные не отвечает.
Зеленая точка резко изменила курс и через несколько томительных минут скрылась за расплывчатым, туманным краем атмосферы.
– Я полагаю, – сказал Гай-до, – что разумно повернуть назад.
– Предлагаешь вернуться? – удивился Пашка. – В минутах от цели?
– Я не знаю, что нас отделяет от цели, – сказал Гай-до, – может, скорая гибель.
– Наверное, Гай-до прав, – сказал Аркаша, – у нас на борту девочка. Я считаю, что мы должны вернуться обратно и сообщить обо всем взрослым. Я и раньше так считал.
– Ты не о девочке думаешь! – вскипел Пашка. – Я все понял! Трусишь – сиди на Земле. А об Алисе не беспокойся, она смелее тебя!
Алиса понимала, что Пашка думает только о приключениях. Она готова была уже поддержать Аркашу, но странное дело: слова Пашки о том, что она смелая, заставили ее промолчать. Как будто хитрющий Пашка заткнул ей рот большой конфетой.
– У кого сколько смелости, мы еще посмотрим, – тихо сказал Аркаша. – Я высказал свое мнение, но сам я не возражаю, чтобы спуститься на эту планету.
«Ну и Пашка, – подумала Алиса, – он и Аркашу перехитрил. Ну какой нормальный парень будет настаивать на возвращении, если его обвинили в трусости?»
– Возвращайтесь! – услышала она пронзительный комариный голосок. Оказывается, серый мяч каким-то образом выбрался из трюма. – Вам с ними не справиться. Вы погибнете, как погибли все остальные.
– Что ты знаешь? – спросил Гай-до. – Отвечай, что ты знаешь?
– Я ничего не знаю. Я ничего не сказал! – Шар превратился в бесконечную серую нить и скользнул в люк.
– Настойчиво рекомендую, – сказал Гай-до, – вернуться на Землю.
– Голосуем, – быстро сказал Пашка. – Я за демократию. Твой голос, Гай-до, считается. Кто за то, чтобы опуститься на планету Пять-четыре? Я – раз, Алиса – два, Аркадий – три. Кто против?
– Я против, – сказал Гай-до.
– Я против, – послышался комариный голосок из трюма.
– Три – два в нашу пользу, – сказал Пашка. – Решение принято демократическим большинством. Начинаем посадку.
– Хорошо, – сказал Гай-до. – Но я предлагаю спуститься подальше от базы странников.
– Почему? – спросил Пашка. – Мы быстро спустимся, быстро осмотрим подземелье, моментально заберем, что нам нужно, и улетим.
– Моментально – это неправильное слово, – сказал Гай-до.
– Пока ты будешь моментально лазить по подземелью, – сказала Алиса, которая поняла, что Гай-до прав, – нас тридцать раз увидят, найдут и, если захотят, убьют.
– А что же ты предлагаешь? – спросил Пашка.
– У меня есть одна идея, – сказал Гай-до. – Смотрите.
Гай-до зажег большой экран на пульте, и на нем показалась объемная карта. На ней – путаница скал, ущелий, гор и кратеров.
Загорелась зеленая стрелка, которая поползла по ущелью.
– Вот здесь, – сказал Гай-до, – мы нашли Тадеуша. Рядом со входом в подземелье. Но сюда мы опускаться не будем. Здесь… – зеленая стрелочка переместилась в соседнее ущелье, – выходы железной руды. Под этим обрывом большая ниша, там можно уместить пассажирский лайнер. Навес над нишей – железная руда. Что это означает?
– Это означает, – сказал Аркаша, – что, если мы незаметно ляжем в ту нишу, нас нельзя засечь сверху.
– Если не возражаете, я начинаю маневр, – сказал Гай-до.
– А оттуда до базы далеко? – спросил Пашка.
– Километров двадцать. Но дорога через горы.
– А поближе нельзя?
– Братишка, ты нетерпелив, как маленький ребенок, – сказал Гай-до.
– Ну ладно, если другого выхода нет…
Пашка умеет всем сделать одолжение.
Глава 14
Неуютная планета
Если бы кто-то наблюдал за Гай-до сверху, он страшно удивился бы, каким запутанным курсом тот идет над планетой. Корабль петлял, делал зигзаги длиной в тысячу километров, замедлял движение так, словно вот-вот остановится, и потом снова срывался с места. Внутри корабля все трещало, и Алиса побаивалась, выдержит ли коралловая заплата.
Разумеется, Гай-до был бы последним дураком, если бы полагал, что его маневры кого-то обманут, – ведь тот, кто следил за ним, мог спокойно ждать, пока он сядет. Гай-до рассчитывал на другое: вертясь над планетой, он хотел сам засечь наблюдателей.
На втором витке он засек спутник связи, который ходил на высокой орбите над планетой и координировал наблюдение. Затем он два раза прошел над одним местом, где ему показалось, что над кратером натянута маскировочная пелена. На всякий случай он отметил этот кратер в памяти.
Неожиданно Гай-до снизился. Он сделал это в тот момент, когда спутник связи находился на другой стороне планеты. Гай-до буквально прополз по ущелью, прижимаясь ко дну и порой задевая за скалы, отчего внутри корабля раздавался отвратительный скрежет. Алиса стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от страха.
Затем корабль замер.
– Все? – шепотом спросил Пашка.
– Нет, не все, – ответил Гай-до. – Если они нас не потеряли, пускай думают, что я лежу здесь.
– И сколько ждать?
– Пока их спутник снова уйдет за горизонт, – сказал Гай-до.
Потянулись томительные минуты ожидания.
Вдруг корабль снова рванулся и полетел дальше.
На экране внешнего обзора мелькали страшные зубцы железных скал. Как ножи, они тянулись к Гай-до. Он с трудом ускользал от них. Затем замер, резко метнулся вправо, отчего посудный шкаф распахнулся, и чашки покатились по полу.
Послышался глухой удар.
Экраны потемнели.
– Все, – сказал Гай-до. – Приехали. Пока мы в безопасности. Они, конечно, знают, в каком районе мы затаились, но им потребуется некоторое время, чтобы нас отыскать.
– Неаккуратно ты спускался, – проворчал Пашка. – Всю посуду побил.
– Неаккуратно? – Гай-до был обижен.
– Гай-до, не слушай его, – быстро сказала Алиса, – ты все сделал великолепно. Ни один другой корабль в мире не смог бы так спрятаться.
Она отстегнулась от кресла.
– А какой здесь воздух? – спросил Аркаша. – Скафандры надевать?
– Не надо, – сказал Гай-до после некоторой паузы: видно, рассуждал, обижаться на Пашку или не стоит. – Воздух здесь пригоден для дыхания.
– Можно выйти? – спросил Пашка. – Я хочу начать разведку.
– Подожди, – ответил Гай-до. – Ждем час. Если я не увижу и не почувствую ничего подозрительного, тогда выходите.
– Давайте пообедаем, – сказала Алиса.
Аркаша помог Алисе убраться. Чашек осталось две на всех, но тарелки были небьющиеся, так что ничего страшного не случилось.
Пашка сказал, что пойдет в трюм, чтобы подготовиться к походу.
Он открыл люк, и только тогда все вспомнили о сером мяче.
Мяч сидел на полке, кожа его ходила мелкой рябью. Он волновался.
– Ой, прости! – воскликнула Алиса. – Ты так хочешь к своей семье, а мы тебя держим. Иди скорей. Передавай привет своим детишкам.
Мяч не тронулся с места.
– Что такое? – удивилась Алиса. – Ты ушибся? Тебе плохо?
– У него нервный шок, – сказал Аркаша. – Мяч так долго ждал этого момента, что нервы не выдержали.
– Нервы у меня не выдержали, – сказал шар. – Я хочу остаться здесь. То есть я не хочу остаться здесь, но вам лучше, если я останусь здесь. Я не такой плохой, каким я вам кажусь, но я могу быть куда хуже, чем я вам кажусь.
Сказав эту загадочную речь, мяч застыл.
– Что он говорит? – удивилась Алиса. – То он стремится, то он не стремится!
– Заприте меня! – закричал шар. – Я знаю, какие вы добрые! Заприте меня так, чтобы я не мог выскользнуть, потому что я могу выскользнуть через самую узкую щель. Заприте меня, запакуйте… лучше всего в холодильник. Да, лучше всего в холодильник, потому что мне оттуда, наверно, не выбраться.