Дети предназначения
Иногда Шандо задумывался, почему им не дали выбрать для себя предметы, которыми они хотят заниматься, но тут же признавался себе, что ничего не стал бы менять.
Щуря глаза от солнечных бликов, Шандо слушал мастера Иту, которая рассказывала о магии. Мастер Ита была из ведьм. Хотя демонстрировала своё мастерство она очень редко, её рассказы о старой и новой магии и их месте в устройстве мира были сами по себе впечатляющими.
От мастера Иты они узнали, что в древние времена магией, называемой Магией Слова, владели только мужчины-колдуны, открывшие её источник. Колдуны передавали свои знания от отца к сыну. Возможно, в том тоже был магический закон, потому что в их семьях рождался всегда только один мальчик. После них старой магией овладели ведьмы. Это началось, когда у одного из колдунов родилась двойня, мальчик и девочка. У этой девочки, первой ведьмы, тоже появилась дочь, и тогда всё начало меняться. Ведьм рождалось всё больше, а колдунов – всё меньше, пока они не исчезли совсем.
В разное время ведьмы стали покидать свой дом, собирались в группы, и в конце концов их магия начала претерпевать изменения. Конечно, как и обычные люди, они не рождались злыми. Но если изначально колдуны использовали Магию Слова, чтобы лечить людей и животных и постигать законы природы, то некоторые ведьмы, потеряв своих наставников, начали применять её совсем для других целей и извратили её назначение, научившись проклинать, насылать напасти и изменять природу вещей. Такие ведьмы объединились в первый ковен.
Их злобное колдовство необратимо изменило их самих. Облюбовав дикие болотистые низины и старые полумёртвые леса, где их никто не мог найти, они всё больше сливались со своей магией и тлетворной сущностью нового дома и в конце концов перестали быть похожими на прежних женщин.
Ведьмы, продолжавшие созидательные традиции своего волшебного рода, объединились в ковен Новых ведьм. Их магия стала практической: они травницы, целительницы и зачаровательницы.
Ита разрешала задавать вопросы, но отвечала очень кратко. Ученику, спросившему, существует ли боевая магия, она пояснила, что оба вида магии имеют ресурс для разрушения, но его использование сильно влияет на ведьму. В конце она добавила фразу, которая особенно запомнилась Шандо:
– Хорошо, что ведьмы рождаются не так часто и враждуют между собой. Если бы они объединили свою волю, этот мир бы не устоял.
У Шандо перед глазами проносились целые картины, пока он слушал мастера Иту. Но назойливые солнечные зайчики снова и снова скакали по его лицу. Он огляделся по сторонам и понял, что их пускает браслет девушки, сидевшей неподалёку. Сначала он видел только тёмную косу и руку, но потом она подвинулась, и он убедился, что именно её он заметил на второй день в обеденном зале – на форменной одежде девушки красовались узорчатые кожаные наплечники и пояс ха'асов.
В следующий раз они встретились на занятии по технике боя, где она, невысокая и крепкая, с лёгкостью отражала все удары утяжелённым деревянным мечом и тренировочным щитом. Под конец урока Шандо и остальные ученики наблюдали только за тем, как она отделывает одного соперника за другим.
– Чёрт, и откуда столько силы в таких маленьких ручонках? – задумчиво произнёс темноволосый парень, с которым Шандо тренировался несколько минут назад. В его внешности не было бы ничего выдающегося, если бы не запоминающийся взгляд глубоких серых глаз, необычайно внимательный и цепкий. Среднего роста, гибкий и ловкий, он и сам отлично управлялся со своим оружием, легко заставив Шандо отступить и отправив его копьё в непродолжительный полёт.
Улыбнувшись, Шандо протянул ладонь:
– Я Шандо, мастер летающего копья.
Парень рассмеялся.
– Ристаф.
Не успели они разнять рук, как мастер Ро Од вызвал Ристафа в центр зала. Девушка в ха'асских доспехах ждала, положив меч на плечо. Ро Од поставил их на разметке друг напротив друга и кивнул. Девушка начала кружить вокруг Ристафа, а тот поворачивался вслед за ней, всё время держа защиту, хотя при этом казался расслабленным и совершал минимум движений, экономя силы. Она несколько раз попыталась достать его резкими выпадами, но парень легко уворачивался, будто читая её мысли. Потом она попробовала внезапную атаку, описав мечом широкую дугу, которая снесла бы врагу голову, будь она в настоящем бою. Но Ристаф только присел и проводил деревянное лезвие щитом. Девушка наступала, вращая мечом, пытаясь подобраться под защиту Ристафа под разными углами, но тот, казалось, предугадывал каждый манёвр.
Наконец, когда ему, очевидно, надоели её безуспешные попытки, он неуловимым движением метнул свой щит прямо ей в лицо, отвлекая на защиту, а мечом одновременно ударил её оружие по ходу движения, как бы поддевая его под рукоять. Деревяшка вырвалась из руки девушки и пролетела прямо над головой Ро Ода, который, и глазом не моргнув, одобрительно ухмылялся. Ученики, наблюдавшие за поединком, ухнули. Ристаф коротко поклонился, отбросил упавшую на лицо прядь волос и пошёл сдавать снаряжение.
***Вождь На’акри-Мах сидел на своём украшенном резьбой троне, водя ладонью по отполированному за многие годы подлокотнику из лунного эбена. Природа сплела тёмные и светлые линии этого редчайшего дерева в изящный узор, который останавливал на себе любой взгляд. Ветер вздымал белую ткань полога и купола шатра, и вождь уже чувствовал запах приближающегося дождя. Перед ним стояли двое его воинов, только что вернувшихся из разведки. Их лица были встревожены, но они молчали, ожидая, пока вождь обратится к ним.
Полог откинулся, и в шатер вошли старейшины-советники и жена На’акри-Маха. Они заняли свои места, и вождь обратился к воинам на ха’асском диалекте:
– Говорите.
– На’акри-Мах, вчера пропала одна из наших кобылиц. Мы нашли её сегодня в полудне езды отсюда. Она была обезумевшей, грызла свои ноги и бросилась на нас, когда мы подъехали ближе. Нам пришлось прервать её мучения.
Воин склонил голову. Лошади ха’асов были важной частью культуры и их верными товарищами. Лицо вождя потемнело, и жена встревоженно посмотрела на его суровый профиль. Та самая болезнь, которая, по слухам, появилась далеко на юге, очень быстро оказалась у них на пороге. На’акри-Мах поднял голову, тёмные глаза сверкнули, и он сказал:
– Ха’асы должны уйти дальше на север. Мы пойдём к Последним холмам. Мы – свободный народ и не будем, как бараны, ждать своей участи.
Ха’асы считали себя свободными, как лошади, и слово «свободный» в их языке звучало так же, как «лошадиный». Противопоставляя ха’асов баранам, На’акри-Мах с гордостью назвал их лошадиным народом.
С минуту старейшины негромко совещались, потом выразили своё одобрение, и воины отправились передать распоряжение вождя остальному племени. На’акри-Мах вытер со лба капельки пота и велел принести ему пергамент и чернила.
***Совет, который Бара собрал в срочном порядке, молчал. Он сам, обе королевы, Содо Густ и шестеро остальных членов сидели за общим круглым столом. Старший советник хмурил тёмные широкие брови и надеялся, что их раздумья не затянутся надолго. Вторая королева перечитала письмо вождя ха’асов и положила его перед собой.
– Значит, теперь мы имеем неподтверждённые слухи о ведьмах в пустыне и записку от варваров о лошадином бешенстве? – недоверчиво спросил младший советник.
– Прошу, не выставляй это в таком свете, Содо, – поморщился Бара. – Ты же умный человек. Пескоеды рано или поздно вышли бы из-под контроля, я уверен. А что касается ха’асов – вождь На’акри-Мах скорее отрезал бы язык, чем позволил себе сказать или написать хотя бы одно сомнительное слово. Боюсь, что эти неподтверждённые слухи, как ты их назвал, очень скоро станут нашей настоящей проблемой.
– Официально физы не запрашивали нашей помощи, – не сдавался Содо.
– И всё же не будем терять времени, – ответила Первая королева. – Нужно отправить делегацию на юг, а на запад – полноценный отряд. Бара, ты – сын Бадза-Сара и друг ха’асов, как считаешь, где твоя помощь будет нужнее?
Тот и сам уже некоторое время раздумывал над этим вопросом, и, немного помедлив, ответил:
– Не думаю, что На’акри-Маху потребуется моя помощь как друга, моя королева, а вот на юге свой человек не помешает.
– Тогда, Содо, ты отправляешься к ха’асам, – Вторая королева посмотрела на Густа. – Помимо всего прочего тебе будет полезно немного ближе познакомиться с их культурой и взглядами.
Ворчливый советник поменялся в лице, но ему хватило самообладания промолчать и поклониться.
Отдав необходимые распоряжения, королевы отпустили совет, и они с Барой остались в зале втроём. Когда закрылась дверь, обе женщины внимательно посмотрели на старшего советника. Солце заливало комнату, отражаясь от светлого глянцевого стола, и каждая чёрточка лиц королев казалась подсвеченной. Обеим было всего немного за сорок, но ежедневные заботы прочертили лишние морщинки на их лицах. Будучи сёстрами, тем не менее, они были разными. Тёмный и светлый оттенки русых волос; тонкие брови, взлетающие к вискам, у одной и округлые запятые у другой; одна пара запястий и пальцев – со множеством браслетов и колец, другая – совершенно нагая ниже кружевной манжеты платья. И только глаза, синие и глубокие, были одинаковыми.
Первая королева, со светлыми волосами и драгоценностями на руках, обратилась к Баре:
– Нет ли вестей о четвёртой сфере?
Он покачал головой.
– А есть ли у тебя догадки, где её искать? – спросила Вторая королева. – Что говорит тебе твоё чутьё?
Бара ненадолго задумался, но ничто не казалось ему подходящим ответом в данный момент, и он снова молча покачал головой.
– У тебя много забот, старший советник, – мягко сказала Первая королева, – отдыхай сегодня, а завтра начнёшь готовиться к поездке.
Бара встал, благодарно поклонился и вышел, но всё же не смог сразу отправиться к себе. Он снова посетил комнату с тремя найденными сферами и долго смотрел на них, словно пытаясь проникнуть взглядом за тонкие стенки и найти хоть какую-то подсказку. Но хрупкие реликвии молчали, лишь светились изнутри слабым загадочным светом.
Глава 4
Наступила зима. На перекладинах больших окон Звёздной башни налип снег, и в залах было гораздо темнее обычного. Колючая мёрзлая крошка сыпала в стёкла, а ветер то и дело задувал свечи в кабинете Глав Мастеров, когда те выпускали буревестника с очередным посланием.
Имея от природы острый и пытливый ум, Шандо не мог не понять, что башня собирала выдающихся молодых людей с разнообразными талантами со всего Надземелья. Самому Шандо больше всего нравилось изучение политического и социального устройства и культур народов. Уже спустя полгода он свободно владел физским и вальтрским языками и освоил основы диалекта ха'асов. Последний он изучал больше всего из интереса к народу его новой знакомой – На'акри-Лар – девушке, побеждённой Ристафом, которую больше не удалось одолеть никому из учеников. Сила и ловкость, с которыми она обращалась с оружием, казались удивительными.
На'акри-Лар держалась независимо и была полностью поглощена своим обучением. Она была принцессой ха'асов, поэтому на её форменной одежде всегда присутствовали элементы кожаных доспехов, как того требовал их обычай. Настоящая дочь своего народа, она была вспыльчивой, но целеустремлённой и прямолинейной. Последнее не раз вызывало недопонимание между ней и Шандо, который любил выдумывать истории и иногда сам в них верил. Но ему было приятно наблюдать за На'акри-Лар, неизменно поражаясь сочетанию её физической силы и мягкой внешности. Тёплые золотисто-карие глаза, несколько веснушек на маленьком носу, густые каштановые волосы – за завтраком, ещё сонная, с чуть припухлыми губами, она скорее была похожа на любимую дочь какого-нибудь купца. Но стоило ей войти в тренировочный зал, как её лицо приобретало особое решительное выражение, она собирала волосы в косу, обнажая небольшой неровный шрам возле уха, и на глазах превращалась в воительницу.
Ристаф тоже был одиночкой, и охотно общался лишь с Шандо и несколькими другими учениками. Его ум был так же гибок, как и его тело, он интересовался самыми разными науками, в том числе астрономией и даже медициной, но лучше всего ему давались механика и техника ближнего боя. В отличие от физов, страстных любителей всяческих практичных механизмов, он мастерил замки с секретом и дополнял разные виды оружия деталями собственного изобретения. В бою же он виртуозно владел коротким мечом, который держал в левой руке, а другой руке доверял небольшой собранный им самим арбалет.
Дух здорового соперничества, коллективная работа, любопытство и стремление проявить себя – всё это не могло не сближать юных учеников, и многие нашли здесь друзей. Один из вальтров, бесстрашный и невозмутимый Эн Гу, и преданный механике физ Габа Барха стали близкими друзьями Шандо. Они делились планами на будущее и договорились поддерживать связь, когда вернутся домой.
Одним особенно снежным вечером, когда ученики уже расходились по комнатам, мастер Айдор нашёл Шандо и позвал в свой кабинет.
Перед широким камином стояли два коричневых кресла, Айдор опустился в одно и жестом пригласил Шандо занять другое. Кресла стояли ровно настолько близко к камину, чтобы жар приятно согревал вытянутые ноги. За окном не ослабевал снежный натиск. Шандо удобно расположился и повернул к Айдору голову. Тот некоторое время молчал, вероятно, собираясь с мыслями. Потом посмотрел на ученика.
– Ты хорошо освоился здесь, и я горжусь твоими успехами.
Шандо смущённо, но радостно улыбнулся.
– Однако пришло время мне как твоему учителю кое-что тебе рассказать. Это касается твоего будущего, – Айдор помолчал и неторопливо продолжил: – В башне нет случайных людей, все здесь обладают недюжинным потенциалом в той или иной сфере. Рука Одаряющего дрогнула над ними, и в будущем они могут сыграть важную для нашего мира роль. Задача мастеров – не только помочь им раскрыть этот потенциал, но и наблюдать, всегда ли замыслы и цели наших будущих выпускников направлены на благо.
Такой подход казался Шандо разумным, и тем интереснее ему было, что учитель скажет о нём самом. Словно читая его мысли, Айдор заметил:
– Ты тоже попал сюда не просто так. Конечно, нет. Но дело не только в твоих прекрасных коммуникативных навыках или в том, что ты удивительно легко располагаешь к себе людей. Ты способный парень, Шандо, но твои способности – это не просто одарённость. Ты – Лжец.
***В отличие от Бары, который в жарком климате чувствовал себя как дома, Содо Густ, типичный городской житель со светлой кожей, сильно страдал бы от яркого солнца и сухого воздуха степей, где раньше обитали ха’асы. Но ему повезло – племя успело перебросить своё поселение севернее, к подножью холмов, дающих начало крупной горной гряде Накрок.
Как бы предубедительно не был настроен Содо вначале, его приняли с большим радушием и достоинством. Он не ожидал, что специально для него создадут комфортные условия сна и работы и даже предложат освежиться в большой деревянной купальне.
Ха’асы переехали налегке, не считая трона вождя, и без особых припасов. Но их опыт и мастерство позволили им быстро освоиться и обжиться на новом месте, и когда Содо на следующий день после приезда пришёл в шатёр к На’акри-Маху, тот ждал его за новым низким столом с угощением из свежеиспечённого хлеба, луговых ягод и паштета из дикого гуся. Содо замешкался, глядя на всё это, но потом смущённо улыбнулся и сел по приглашению вождя на удобный плетёный стул.
– Добро пожаловать, Содо Густ, ха’асы приветствуют тебя в нашем племени, – произнёс На’акри-Мах, напирая на согласные. Содо вспомнил обычай и по очереди поместил обе руки за пазуху, правда, перепутав стороны. Он привёз несколько небольших зеркал, которых ещё не было в новом лагере ха’асов, и они с удовольствием приняли этот подарок.
Содо выслушал от На’акри-Маха всю историю о таинственной болезни, которая надвигалась на них из отдалённого района на краю родных степей. Как раз в это время вернулись разведчики, отправленные вождём проверить обстановку на их старой стоянке, и сейчас они входили в шатер, чтобы дать отчёт.
С изумлением и тревогой Содо узнал, что бывшее поселение ха’асов захвачено пескоедами.
– Ничтожные песколюбы! – взревел На’акри-Мах, бросаясь вперёд и заставляя Содо изо всех сил вжаться в спинку своего стула, чтобы не быть сметённым этим ураганом. Вождь схватил разведчика за кожаные наплечники и вплотную прижался лбом к его лбу.
– Почему вы не прогнали эту дрянь с нашей земли?!
Разведчик застыл на месте, выдерживая его взгляд.
– Их не меньше сотни, вождь. И это уже не те пескоеды, о которых мы слышали. Они теперь… другие.
– Какие другие? – На’акри-Мах начал остывать и выпустил разведчика, но его тёмные глаза по-прежнему пронзали как кинжалы. Воин взглянул на присутствующих и наконец, словно сам не мог в это поверить, ответил:
– Они подчиняются Старым ведьмам.
***Шандо в изумлении уставился на учителя.
– Что значит, я лжец? Мастер Айдор, я, конечно, придумываю иногда разные истории, но я не лгун! Неужели кто-то мог поверить в мои байки… про Белого старика, например?
– Что за белый старик? – с интересом спросил Айдор, и Шандо слегка смутился.
– Ну, я хотел впечатлить нескольких учеников легендой о духе башни. Я сказал, что это мастер Тайного Пламени, старый волшебник, весь в белом, с белой бородой и волосами. Своим посохом он зажигает свечи и поддерживает пламя в каминах…
Басовитый хохот учителя заставил Шандо умолкнуть и покраснеть.
– Язык у тебя, конечно, без костей, но я не называл тебя лгуном. Я сказал, что ты – Лжец. Это значит, что твой язык – это твой дар. Лжец – это тот, кто более других умеет завладеть вниманием и доверием людей, даже говоря им ложь. Тебе это дано в полной мере. И запомни хорошенько свой очередной урок, Шандо, – никто не должен знать того, о чём мы сейчас говорим. Никто. Ни твои друзья здесь, ни родные, ни даже твоя подушка.
Мастер Айдор неторопливо огладил бороду и продолжил:
Когда ты выйдешь отсюда, тебя ждёт твоя настоящая жизнь. Ты можешь принести много пользы, ты талантлив, молод, амбициозен. Но беда в том, что это делает тебя добычей Старых ведьм.
– Что??? – вырвалось у Шандо. – Зачем я ведьмам?
– Затем, что ты со своим даром являешься частью предназначения. Это древняя история, сейчас её почти никто не помнит. Ты много слышал об устройстве мира, нового и старого, но есть ещё кое-что: перед тем, как исчезнуть, последние колдуны оставили своим дочерям знание о том, как не дать Старым ведьмам разрушить нашу привычную жизнь, а это – именно то, чего они хотят. Они всеми силами хотят помешать исполниться предназначению и будут искать тебя. Правда такова, что тебе придётся быть очень осторожным, когда ты выйдешь отсюда. Твой язык может привести тебя к самым смелым мечтам, а может приблизить твою гибель.
Шандо сидел, глядя на учителя, и пытался переварить услышанное. Он понял, что мастер Айдор ждёт его вопросов, но всё, что он смог – невесело рассмеяться и выдавить:
– Надо же, кажется, хвалёный язык не может даже вопрос сформулировать.
Айдор хмыкнул и ответил, откидываясь на спинку кресла:
– Не торопись, подумай, но знай, что этот разговор состоится у нас только однажды. Больше мы говорить об этом не будем.
Шандо уставился в огонь и лихорадочно соображал. Наконец он спросил:
– Предназначение – это что, магия, или какое-то… проклятье? Я… от меня чего-то ждут?
– Это не магия и не проклятье, Шандо. Это естественный ход вещей. То, что происходит сейчас, и то, чему предназначено произойти, – всего лишь развитие событий, запущенных в далёком прошлом.
У Шандо гудела голова. Он готов был задать сотню вопросов, но впервые в жизни был совершенно растерян.
– То есть, вы говорите, я – часть предназначения? А каковы остальные части?
Айдор усмехнулся, но глаза его теперь смотрели как будто с жалостью.
– К сожалению, я не могу сказать тебе всего. Ты должен знать только, что, когда настанет время, к тебе придут, и ты должен будешь пойти с ними. Ты должен быть готов к этому моменту.
– Кто придёт? Куда пойти? Как мне следует готовиться? – Шандо заторопился от волнения, и Айдор поднял ладонь, успокаивая его.
– Не волнуйся, запомни – ты не будешь один и у тебя будет всё, что нужно. Время ещё есть, ты сам всё увидишь и поймешь. Старые ведьмы пока ещё недостаточно сильны, но они подтачивают покой нашего мира, и им следует дать отпор, – он развел руками: – Прости, мне самому хотелось бы рассказать тебе больше, но это всё, что я могу.
Мастер замолчал и перевел взгляд на камин. Шандо немного посидел, глядя на учителя, но тот более не двигался, и Шандо понял, что разговор окончен. Он встал, постоял ещё несколько секунд и неуверенно направился к двери. Его ладонь уже легла на круглую дверную ручку, когда голос Айдора раздался снова:
– Мы все встретимся со своим предназначением. Вопрос лишь в том, с каким сердцем мы придём к нему.
Шандо обернулся, но мастер смотрел в пламя, будто не замечая ничего вокруг. Парень вышел в пустой коридор и медленно пошёл к себе.
Глава 5
Конские копыта мерно стучали по мощёной камнем улице, воздух приятно освежал лицо. Спина всё ещё побаливала от непривычно долгого нахождения в седле, но во многом это был уже не тот младший советник, который два месяца назад покидал столицу в крытой повозке. Содо Густ въезжал в просторный двор замка двух королев верхом на ха’асском коне, сопровождаемый четырьмя всадниками.
Они прошли по длинным коридорам в зал для совещаний, где их уже ожидали обе королевы и совет в полном составе. Бара Амбада кивнул Содо, остальные члены совета приветственно подняли руки. Делегация поклонилась королевам, разместилась за столом, и встреча началась.
– Признаюсь, неожиданно видеть тебя, Содо, в качестве посла ха’асов, спешащего на совет даже не стряхнув дорожной пыли, – добродушно заметил Бара, и тот не сдержал улыбки. – Мы получали вести от вождя с птичьей почтой, но, очевидно, самые важные новости вы привезли с собой.
– Это так, – кивнул Содо, оглядывая собравшихся. – Самая главная весть – что пескоеды на юго-западной границе окончательно разбиты.
Гул одобрения прокатился за столом, а Бара довольно хлопнул по нему ладонью. Содо продолжал:
– Благодаря мудрости вождя На’акри-Маха, отличной подготовке и способности воинов мгновенно реагировать ха’асы смогли совершить предупредительные действия и несколько раз застать нападающих врасплох. Учитывая, что среди них было несколько Старых ведьм, которые и привели пескоедов в Арбор и решили сами участвовать в атаке, наши потери были минимальными.
– Содо, – обратилась к нему Вторая королева, – по твоим словам кажется, что ты и сам принимал участие в сражении?
Густ было замялся, но тут поднялся один из ха’асских послов.
– Друг Содо до сих пор не хочет признавать своих заслуг перед племенем, – сказал он, заметно выделяя согласные, как и все ха’асы, когда они говорили на общем языке. – Предложенные им хитрости помогли ха’асам избежать больших потерь, а его доблесть в бою удивила его самого. Содо Густ признан другом племени, и вождь На’акри-Мах подарил ему ха’асского коня, который привёз Содо домой, – воин склонил голову в знак уважения и сел.
Несколько секунд висела изумлённая тишина, которую всколыхнул сочный хохот Бары.
– Содо, старый ты пройдоха! Наконец-то ты избавился от этого ворчуна, который обычно приходил на совещания вместо тебя!
Улыбаясь, Первая королева обратилась к посланникам:
– Это большая удача, что у нас есть такой умелый союзник, как благородное племя ха’асов. Мы пошлем с вами нашу благодарность вождю и его воинам. Но кроме этого, мы сможем разобраться с проблемой на юге, используя опыт Содо и ха’асов. Мы приглашаем наших гостей отдохнуть и присоединиться к совету завтра после обеда.
Содо подошёл к Баре, принял его крепкое и энергичное рукопожатие, и они пошли рядом по галерее, ведущей в сад. Намётанный глаз сразу улавливал новообретённую твёрдость в походке и осанке младшего советника. Содо было под пятьдесят, но Бара мог поклясться, что сейчас он выглядел по меньшей мере на пять лет моложе, избавившись от недовольного выражения, которое постоянно носил на лице до своего визита к ха’асам.
– Я знал, что в тебе это есть, друг Содо, – он подмигнул ему и дружески хлопнул по плечу.
– Спасибо, друг Бара, – немного смущённо вернул ему шутку Содо, и Бара снова рассмеялся, но потом взгляд его стал серьёзным.
– С возвращением. Сейчас как никогда приятно получить добрые вести, особенно зная, что после поражения от ха’асов ведьмы наверняка удвоят свои усилия на юге. Мы расставили вооружённые дальнобойные посты в дополнение к силам Бадза-Сара, но в тех местах пескоеды обитают уже несколько столетий, и обезвредить их не так просто.