Повелитель кристаллов

4. На пути к острову канайканахов

Меры предосторожности не сработали. Уговоры не подействовали. Телохранителей оправдывало лишь то, что в деле защиты личной свободы принц Паоро мог проявить дьявольскую изобретательность. Он принял решение идти самостоятельно, и теперь никто, никто в мире не мог сорвать или изменить его план.

Официально совместная экспедиция Фонда благодарности Джавайны и Бразильского экологического агентства в верховья Амазонки была организована с целью оценки влияния вырубки тропических лесов на глобальные климатические процессы. Но принц Паоро, инициатор, вдохновитель и участник экспедиции, имел в ней и свои глубоко законспирированные интересы: личный – выполнить данное в Пещере Ста Голов обещание найти и спасти остатки племени канайканахов и научный интерес – увидеть живые разумные камни, изучить их и в конечном итоге самостоятельно создать искусственный разум.

Утром группа обнаружила несколько мешков под одеялом, автоматический пистолет принца, его спутниковый телефон и все предметы амуниции, снабженные явными или скрытыми маячками. Паоро ушел налегке, на туземном каноэ, вооруженный лишь мачете, ножом и обоймой миниатюрных газовых гранат. Аптечку, этот главный инструмент выживания, без которого здесь, в джунглях Амазонки, нельзя ступить и шагу, он, слава Богу, взял с собой. Ни немедленно поднятые в воздух дроны, ни посланные на поиски местные охотники никаких следов принца Паоро не зафиксировали. Воистину, принц научился сливаться с природой!

Пройдя к концу дня без малого сорок миль, держась у берега под защитой нависающих ветвей, принц Паоро достиг наконец большой заводи, о которой ему рассказал ророхико Аиши́куа. Камень подробно описал приметы, по которым можно найти устье впадающей в нее неизвестной реки. Собственно, даже не реки, а узкой, не имеющей твердых берегов протоки в плавунах. Теперь все зависело от терпения и наблюдательности.

Наступила ночь. Паоро вывел каноэ в середину большой заводи, лег на дно и расслабился, сосредоточившись на тихих всплесках воды, слышимых сквозь кваканье лягушек и стрекот кузнечиков.

«Кра́кка-нах-ейнаесита́-йотагретпохо́тта-нах» – бесконечной петлей повторял он про себя удивительно органичную формулу, которой научил его ророхико Аиши́куа в Пещере Ста Голов. В буквальном переводе с канайканахского эта фраза означала «Кайман не увидит того, кому помогает Великий Пох», но Паоро использовал ее для медитации вместо традиционного «Оум-мани-падмэ-оуммм».

Как обычно, приближение восхода Паоро почувствовал заранее. Заводь, в которой он находился, была открыта на восток, и он увидел, как черная полоса леса на другом берегу отделилась от фона и стала обретать все более четкие очертания по мере того, как небо светлело. Наконец всплывающий светящийся пузырь за стеной деревьев лопнул, и первые косые лучи брызнули на заводь. По словам умного камня, период розовой воды длится всего несколько минут, поэтому Паоро быстро и сосредоточенно сканировал взглядом реку, боясь упустить шанс, из-за чего пришлось бы проторчать здесь еще сутки, дожидаясь следующего рассвета.

Внезапно одно место, там, где огромное мангровое дерево, выгнувшись дугой возвышалось над остальными собратьями, привлекло его внимание. Ленивая вода нежно полоскала далеко раскинувшиеся воздушные корни, и от этих прикосновений по воде шла легкая рябь. На этой-то ряби Паоро и увидел наконец отчетливую розовую дорожку, протянувшуюся от ствола по направлению к его каноэ. Буквально через минуту дорожка исчезла, но Паоро уже мысленно сфотографировал нужные ориентиры.

Приблизившись к гигантской мочалке из хаотично переплетенных корней, Паоро обнаружил и вторую примету, указывающую вход в реку канайканахов – еле-заметную, но на удивление четкую и стабильную стоячую волну, по диагонали отходящую от устья реки. Эта волна как стрелка указывала на зеленое пятно травы посреди коричневых воздушных корней мангрового дерева.

Паоро уткнул нос лодки прямо в зеленую стену, лег на спину, ухватился за ближайшую ветку и потянул ее. Как и предсказал ророхико, стена расступилась, трава и водоросли разошлись, пропустив каноэ в зеленый тоннель. Теперь сверху и с боков Паоро окружали столь плотно переплетенные растения, что солнечный свет едва пробивался сквозь них и был похож на тусклый темно-синий фонарь. Перебирая руками и цепляясь за наиболее толстые стебли, он медленно пробирался вперед. В этой зеленой трубе было очень трудно, даже невозможно, определить пройденное расстояние.

Так прошло несколько часов. Наконец свод тоннеля начал светлеть, истончаться, а потом и вовсе исчез, а переплетение корней сменилось зарослями похожей на тростник травы. Тоже примета, которая, согласно указаниям ророхико Аиши́-куа, означала, что скоро покажется место, где он сможет выбраться на твердую землю острова канайканахов.

Вместе с этой приметой Паоро почувствовал и первые признаки присутствия человека – запах дыма. Но что-то насторожило Паоро в этом запахе. Индейцы используют огонь для приготовления пиши, обжига глины и множества разных других целей, и все подобные запахи были хорошо известны Паоро за годы жизни среди чаяруна. А сейчас к запаху дыма примешивался какой-то непонятный, неиндейский запах. То ли резина, то ли пластик… Но откуда им взяться, в каменном-то веке?

Вскоре запах горелого усилился, и до Паоро наконец донеслись голоса, но и они не обрадовали принца – они говорили по-английски, причем говорили громко, грубо, нахраписто – так, как никогда не стали бы разговаривать ни индейцы, ни путешественники, ни ученые. Паоро решил действовать максимально скрытно и первым делом провести рекогносцировку. Он увидел полоску земли и тихо, не потревожив ни травинки, пристал к берегу.

5. Дело, достойное следопыта

Бритый наголо бородатый человек в камуфляже и перчатках без пальцев сидел на пне, положив на колени старенький Калашников. Двое индейцев, явно чаяруна, но одетые не в боевые плетеные из прочной травы пояса, а в выцветшие шорты, возились у костра. Еще один индеец, принадлежность которого к племени канайканахов Паоро определил сразу по поразительному сходству с Аиши́куа, стоял, вернее висел, привязанный к толстому тотемному столбу, вытесанному в форме фаллоса.

Вдалеке дымились остатки хижин, вокруг которых был разбросан нехитрый домашний скраб людей, живущих в каменном веке: какие-то плетеные корзины, разбитые глиняные горшки, непонятные конструкции из связанных палок, перья. Паоро даже показалось, что среди всего этого хлама он разглядел несколько трупов. Он застал на месте преступления банду так называемых хо́феров, или хофхантеров, отмороженных головорезов, промышляющих продажей на черном рынке разных экзотических диковин – тсантса, черепов, разрисованных костей, кукол для магических ритуалов, а заодно незаконно добытыми археологическими артефактами. «Игры закончились, – подумал Паоро, – теперь или я, или они. Третьего не дано». Он слился с землей и продолжил наблюдение, поджидая удобного для нападения момента.

Один из чаяруна встал, подошел к пленнику и внимательно осмотрел его голову. Он даже зачем-то измерил пальцами окружность головы. Затем он поднял с земли у подножия столба несколько булыжников и бросил их в костер. Второй чаяруна зачерпнул горсть песка и начал просеивать его сквозь плетеное сито. Паоро понял, что они заняты подготовкой к процессу выделки тсантса, который заключается в обжигании внутренней поверхности кожи головы раскаленными камнями с последующим набиваем маски песком. Да, незавидная судьба ждет голову привязанного к столбу несчастного канайканаха. Присмотревшись, Паоро даже узнал обоих чаяруна – год назад, когда он еще был учеником шамана Ямсам-юха, несколько младших охотников были изгнаны из племени за контрафактное изготовление некондиционных тсантса и попытку их сбыта белым контрабандистам. Этим индейцам повезло – как младшие охотники, они еще не были посвящены в тайну существования Пещеры Ста Голов, в противном случае их просто убили бы. Все племя было уверено, что изгои не смогут прожить в джунглях более двух-трех дней и погибнут от одиночества. А вот выжили, оказывается, и пошли в услужение к бандитам.

Канайканах вздрогнул, поднял голову и кинул беглый взгляд на своих тюремщиков. Убедившись, что в этот момент все трое заняты своим делом, он повернулся и посмотрел прямо туда, где в зарослях травы затаился Паоро. Казалось, индеец хочет что-то сказать принцу, но все это была лишь игра воображения, которая продолжалась буквально секунду. Пленник вновь повесил голову.

Послышался треск веток, и из-за деревьев, застегивая на ходу штаны, вышел еще один белый, тоже в камуфляже и разгрузке, но с компактным Узи на плече. Поравнявшись со столбом, он сделал вид, что хочет пройти мимо, но внезапно резко развернулся, схватил пленника за бороду и вздернул вверх его голову.

– Спрашиваю последний раз: где слезы Солнца? – бандит говорил по-английски с сильным польским акцентом. Канайканах молчал, стиснув зубы.

– Где слезы Солнца? – несколько раз повторил хофер, с силой водя бороду из стороны в сторону.

Индеец, просеивающий песок, что-то сказал поляку умоляющим тоном, но Паоро не разобрал что именно, а бандит, очевидно, не владел языком чаяруни.

– Кшиштоф, он просит не портить бороду, – перевел тот, что сидел на пне.

– Не портить бороду? Что ж, это можно. – Бандит, которого звали Кшиштоф, разжал пальцы и голова пленника, откинувшись назад, ударилась о столб. – Джонни, скажи ему, что я не буду портить ему бороду. Я просто прикажу этим парням, – он кивнул на чаяруна, – снять эту бороду, вместе с наглой рожей и вонючим скальпом с живой головы, а остаток посыплю солью и пущу погулять в джунгли.

Он дождался, пока Джонни переведет фразу. Чаяруна засмеялись. Канайканах презрительно посмотрел на них и еще сильнее стиснул зубы.

– Ну ладно, черножопый, по-хорошему ты не понимаешь… – Кшиштоф сделал плавное движение, и в развороте, снизу вверх, ударил пленника в живот. Привязанное к столбу тело дернулось, пытаясь согнуться. Канайканах сдавленно вскрикнул, а из его судорожно открывшегося рта на землю выпал какой-то предмет.

– Ророхико! Ророхико! Умный камень! – закричали чаяруна, показывая пальцами на небольшой камень, упавший в песок под ноги к пленнику.

– Опять этот бред про умные камни, – сказал Джонни по-английски.

– Тупорылые животные! – Кшиштоф перевернул камень ногой и оглядел его. – Обыкновенный гранит, мусор.

Он прицелился и ударил по камню ногой. Намеренно он это сделал или случайно, но камень пролетел пологой дугой и угодил точно в середину костра.

– Нет! – крикнул канайканах и завыл, напрягши тело в безумной попытке освободиться от веревок, но те еще сильнее впились в плоть.

Только сейчас до Паоро дошло, что произошло. Коря себя за промедление, он выхватил одну из висевших на поясе газовых гранат и бросил ее в сторону поляка. Он чуть было не забыл прикусить воздушный фильтр и через мгновение мог сам попасть под действие усыпляющего газа. Но, по счастью, он вовремя вспомнил о противогазе и прижал фильтр ко рту в тот момент, когда волна газа почти достигла его.

Вся четверка бандитов и их пленник уснули мгновенно. Паоро успел оттолкнуть медленно сползающего в костер чаяруни и бросился к канайканаху. Он перерезал веревки, перенес и положил индейца на траву. У него в запасе было всего около 15 минут, так что прежде всего следовало обезвредить бандитов. Скоро связанные по рукам и ногам хоферы удобно лежали на боку, подогнув коленки. Оружие и разгрузки Паоро сложил поодаль, закинув на плечо только Узи на маловероятный случай, что в лесу остался еще кто-то из бандитов.

Паоро обработал раны индейца раствором из аптечки и перевязал порезанное запястье. Потом он еще раз убедился, что бандиты связаны крепко и дышат нормально, сел возле спасенного канайканаха и стал ждать.

Вскоре индеец открыл глаза и молча, без удивления, уставился на Паоро.

– Я пришел освободить тебя, – сказал Паоро на чаяруни.

– Знаю. Мой ророхико почувствовал твое присутствие. «Терпеть осталось недолго. Друг уже рядом. Он затаился вон в тех зарослях травы хамппу возле ямы для костей» – таковы были его последние слова.

– Я не успел помешать. Мне очень жаль.

Они помолчали. Индеец приподнялся и посмотрел на связанных бандитов, которые уже начали шевелиться.

– Кто ты, о усыпляющий взглядом? – спросил наконец индеец.

– Я – Паоро, сын вождя племени джавайнитов, живущих на далеком острове посреди бескрайней соленой воды, где все люди счастливы. Как мне называть тебя, спасенный воин?

– Я – Пух’ях, кивиху́рмури – заклинатель камней, из племени канайканахов, имеющий право носить три пера птицы гаина. – Индеец значительно посмотрел на Паоро. Тот уважительно склонил голову. – Зачем ты здесь?

– Меня прислал сюда ророхико Аиши́куа, тсантса которого находится у чаяруна в Пещере Ста Голов.

– Аиши́куа!? – встрепенулся индеец. – Он был отцом отца моего отца. Так значит, его убили чаяруна, – он выразительно посмотрел на спящих пленников, – а его ророхико до сих пор жив…

– Да. Но скоро умрет.

– Ты принес его сюда?

– Нет. Он отказался покинуть Аиши́куа.

– Понимаю.

– Он догадался, что мир изменился, и что канайканахам угрожает опасность. Он просил меня спасти канайканахов. Я обещал ему это. Где остальные твои сородичи?

– Остальные? – Пух’ях горько усмехнулся. – Остальных забрал к себе Великий Пох. Я последний из канайканахов. Но и моя жизнь уже ушла… туда, – он кивнул на костер.

– Ты ошибаешься, друг! – Паоро прижал руку к сердцу. – Мое племя, живущее на острове посреди соленой воды, может помочь тебе. Наши… – Паоро задумался, пытаясь подобрать на чаяруни слово «ученые», потому что не хотел использовать в этом контексте слово «шаманы» – … наши следопыты, наблюдающие корни мира и курящие траву знаний, скоро смогут вырастить тебе новый умный камень. Если, конечно, ты им поможешь. Ты хочешь им помочь?

– Вырастить новый ророхико теперь уже невозможно – это говорю тебе я, Пух'ях, заклинатель камней. Для этого нужно, чтобы все ророхико племени были сложены у священной воды, чтобы главный шаман бросил в нее щепоть живого пепла, а младшие шаманы отбивали в свои бубны ритм каменного сердца, и чтобы я, заклинатель камней, пропел Песнь Кивиху́рмури ровно все пальцы с носом раз.

– Я уверен, что мы найдем и другой способ…

– Нет, друг Паоро. Это все равно, что найти способ вырастить человеку новую голову. Такое может сделать только Великий Пох, но на то он и Великий Пох, чтобы такого не делать. Все канайканахи мертвы, и я тоже обречен. Память о нас скоро уйдет из джунглей и наш лес станет чужим.

– Ты мне не веришь…

– Не верю. Но ты спас мое тело от расчленения, а голову от ужасной судьбы стать тсантса в пещере коварных чаяруна, и хотя бы в благодарность за это я должен тебе помочь. Что я должен сделать?

– Ты полетишь со мной на мой остров и там будешь подробно рассказывать мне о ророхико с тем, чтобы наши следопыты, наблюдающие корни мира и курящие траву знаний смогли вырастить тебе точно такой же.

– Курить траву знаний – дело достойное следопыта. Так говорил Великий Пох. Я согласен. Но как мы полетим на твой остров? Великий Пох не дал мне крыльев. Может быть, мы полетим на одной из тех блестящих птиц, что с ревом проносятся иногда в небе, оставляя за собой длинное белое перо?

Паоро был поражен проницательностью индейца.

– Да, именно на такой птице мы и полетим. Но только птица Боинг не может сесть здесь на верхушки деревьев. Она пришлет за нами большую стрекозу. А сейчас настало время связаться с моими соплеменниками с помощью предмета, называемого «рация». Нам нужно подготовиться и выбрать место для большой стрекозы.

Паоро раскрыл герметичный пакет и вытряхнул оттуда миниатюрную рацию. Пух’ях вздрогнул, когда из маленькой черной коробочки послышался звук сыплющегося на барабан песка и раздался какой-то деревянный голос, говорящий на незнакомом языке:

– Есть сигнал! Я поймал его! Принц Паоро, Ваше высочество, прием! Принц, вы слышите меня? Где вы? Ответьте! Прием!

– Я Паоро, слышу тебя хорошо!

– Мы все сбились с ног, разыскивая вас! Мы очень волновались! Вы повергли в страх и переживания всю Джавайну! Где вы? Прием!

– Все в порядке, Хохепи! Слушай меня внимательно…

– Нет уж, погодите, принц! Я прежде всего сообщу Его величеству и Ее высочеству что вы живы-здоровы! Ведь вы живы-здоровы?

– Жив, здоров! Сообщи отцу и сестре, только быстро. Потом выходи на связь и слушай мои указания.

– Есть, Ваше высочество! Я мигом! Радость-то какая! Принц нашелся!

Этот разговор занял всего несколько минут, в течение которых Паоро стоял спиной к индейцу. Переведя рацию в режим ожидания приема, Паоро хмыкнул, потянулся и повернулся к Пух’яху, чтобы сообщить ему, что все в порядке. В это мгновение Пух’ях уже заканчивал делать свое дело – его левая рука зажимала рот пленника, в то время как обсидиановый нож плавно вошел в его шею и сделал небольшое движение, перерезая яремную вену. Остальные пленники – два белых бандита и индеец – уже лежали с надрезанными горлами и ужас в их медленно стекленеющих глазах постепенно сменялся безразличием.

– Ну вот, теперь мы можем лететь на большой стрекозе к птице Боинг, которая унесет нас к твоему народу, – удовлетворенно сказал Пух’ях.

– Зачем ты это сделал? Они ведь были связаны и не представляли опасности. Как мы теперь узнаем, каким образом они нашли твой остров.

– Какая разница как они нашли мой остров, если это уже не мой остров? Я не мог улететь отсюда, не отомстив за Аиши́куа, за моего сожженного ророхико и за весь мой народ! Зато теперь Великий Пох отправит их в темную северную страну Нах, где они будут питаться личинками мух, ходить строем, днем добывать из-под земли слезы Солнца, а по ночам слушать пение гигантского тошнотворного соловья, и…

Пух’ях вдруг осекся, словно какая-то новая мысль поставила подножку его победной речи. Он подозрительно посмотрел на Паоро прищуренным глазом.

– В чем дело? – встревожился принц.

– Скажи мне честно, сын вождя, тебе тоже нужны слезы Солнца?

– Ах, вот в чем дело! – Паоро искренне рассмеялся. – Нет! Ни мне, ни моему народу слезы Солнца не нужны. Нам нужны знания – они дороже всех слез и даже самого Солнца!

Видно было, что ответ удовлетворил индейца и тот расслабился.

– Это хорошо, потому что я не знаю, где Великий Пох спрятал слезы Солнца. Место знал мой ророхико, а мне это всегда было безразлично.

6. Марсианское досье

– Зайди ко мне, – на ходу бросил Ясон Романопуло, шеф службы безопасности Государства Джавайна, своей помощнице Надин Бьенсюссэ, ворвавшись в приемную.

– В очках? – только уточнила Надин.

– Да.

«В очках» – означало, что шеф вызывает ее по работе. Вызов для секса кодировался фразой «без очков».

– Принц нашелся, – начал Романопуло без предисловий, – с ним все в порядке.

– Слава Богу! – Как и все островитяне, Надин искренне переживала за молодого Паоро. – Его величество в курсе?

– В курсе, в курсе! Он мне и сообщил только что.

– И где сейчас Паоро?

– На Амазонке. Перерезал там банду хоферов и нашел какого-то индейца из неизвестного племени. Настаивает, что заберет индейца с собой. Старик просил меня лично лететь в Лиму и утрясти там все вопросы с властями, а их доставить сюда. Я вылетаю немедленно на королевском Боинге.

– Отлично!

– Не вижу ничего отличного! Ты остаешься на хозяйстве. По марсианскому досье есть новости?

– Да. Сегодня Алиса Тавридис прибыла в Дрезден и посетила Ивон фон Кранепуль в психиатрической лечебнице доктора Хольцман1.

– Этого следовало ожидать. Значит, теперь они точно знают про Джавайну.

– Получается – знают.

«Марсианское досье» было после того, как в европейских, а затем и в мировых СМИ разразился скандал вокруг доктора Алисы Тавридис и якобы обнаруженного ею на Марсе вещества, содержащегося в земной марихуане.

По непонятным (конечно, непонятным лишь на тот момент) причинам информация эта, носившая сугубо научный характер и опубликованная в узкоспециализированном научном журнале «Вестник экзобиологии», который и читали от силы пара сотен специалистов по всему миру, всколыхнула общественность. Впоследствии маховик этого скандала был искусно раскручен одним из европейских наркокартелей, прикрывающихся вывеской религиозной организации. Но тогда, в самом начале, мир разделился на меньшинство – тех, кто поверил в данные Алисы Тавридис, и большинство – тех, кто счел эти данные фейком, шарлатанством или ошибкой.

И только один человек на Земле – ученик поэта и философа Джозефа Джиби, бывший ученый, а ныне рыбак с острова Джавайна, Науэль Эрнесто Рохо твердо знал, что это не ошибка, а его личная трагедия.

Много лет назад он получил так называемое Послание Вселенной и вошел в негласный клуб Творцов – живых существ, владеющих способностью управлять материей силой разума. Эту способность Творцы имеют право использовать с одной, и только одной целью – для создания волн, которые могут зародить жизнь на безжизненных доселе планетах.

Но, вдохновленный образом рая в барабане, нарисованным растафарианским поэтом Джозефом Джиби, Рохо нарушил Кодекс Творцов и усилием воли послал на Марс волны, которые могли бы породить там бактерии, производящие два главных ингредиента этого рая: чистый воздух и гашиш. До сих пор Эрнесто Рохо надеялся, что его идиотский, легкомысленный, пропитанный юношеским максимализмом и восторженностью эксперимент не удался. Алиса Тавридис разрушила эту надежду.