Тайны Оленьего парка

Легенда с потерей памяти была ей очень на руку. Будет выдавать информацию о себе небольшими порциями, якобы вспоминая отдельные детали. Потому что сразу придумать что-то дельное точно не получится.

Раз на воспитанницу она не тянет, то остаётся только одно – прикинуться новой горничной. Или попроситься в штат. Да и, признаться, не очень-то хочется становиться эротической игрушкой, пусть даже для самого короля. Лучше уж полы мыть. Конечно, не факт, что всё, услышанное ею во время экскурсии – чистая правда. Люди переписывают историю, как им вздумается. Что там было несколько сотен лет назад, уже никто точно не знает. Даже если ссылаются на письма и дневники, то не факт, что те, кто их писал, были честны и объективны.

Одним словом, новоиспечённая Катрин Делон пыталась всячески себя успокоить. Сердце беспорядочно колотилось в приступе тахикардии, вызванной страшным волнением. Вот это испытание ей подкинула судьба! Но кто была та девушка, так напугавшая её? Может это ей и предстоит выяснить? Внезапно Катю поразила мысль, от которой по телу прошла дрожь ужаса. А что если, упав, она погибла там, в двадцать первом веке? Поэтому и оказалась здесь. В таком случае назад ей уже не вернуться.

Безусловно, то, что касалось Оленьего парка в рассказе гида, очень пугало Катерину. Оказаться в таком месте было неприятно. Она даже подумывала о том, чтобы сбежать отсюда. Но тогда она не найдёт место, из которого перенеслась в прошлое. Удаляться от него на большое расстояние не следовало. Может быть, обнаружив ту дверь и тёмные каменные ступени, она сможет попасть назад.

Думая об этом, Катя представляла, что всё это либо сон, либо какие-то галлюцинации. И что где-то её ждёт экскурсионный автобус, галдит многолюдный сентябрьский Париж, те парни продолжают глупо шутить. Господи, да она согласна смеяться над их шутками, только бы снова оказаться там!

Однако ничего не менялось. Вокруг было тихо, лишь изредка за дверью слышались тихие шаги и негромкие голоса. Её пока никто не беспокоил. Было время обдумать случившееся и выбрать тактику поведения. По крайней мере, у неё имелось существенное преимущество – она знала, что ждёт этих людей и их государство в будущем. Даже от чего умрёт их король. Если, конечно, та информация достоверная.

Примерно через час её нахождения в постели в комнату тихонько вошла горничная. Она принесла на подносе ароматно пахнущий травяной чай и пару булочек. Только теперь Катя почувствовала, что чертовски голодна. Она ведь с утра ничего не ела!

– Мадемуазель, – набралась девушка смелости и обратилась к служанке. – Скажите, пожалуйста, какой сейчас год?

Та изменилась в лице, будто собиралась засмеяться. Но ответила ровно:

– Тысяча семьсот пятьдесят шестой.

– Спасибо.

Горничная удалилась. Ух, какие обсуждения сейчас начнутся в кругу местных слуг! Катя спохватилась, что надо было ещё месяц и день разузнать.

Итак, середина восемнадцатого века. Ну что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, это уже не Средние века. Тут хоть какая-то цивилизация.

Комната, в которой она пока находилась, была оформлена отнюдь не шикарно. Явно не апартаменты Помпадур. Широкая мягкая кровать, комод, шкаф для вещей. Красиво, дорого, но слишком сдержанно. Катерина даже сказала бы, что подобный интерьер больше подходит мужчине. Как оказалось, она угадала.

– Это комната нашего доктора, – пояснила позже Элисон Дюминиль. – Просто мы не знали, куда вас определить. Вы что-нибудь вспомнили о себе?

– Да, сударыня, некоторые моменты восстановились в памяти. Меня зовут Катрин. Катрин Делон.

Катя ничего лучше не придумала, как сказать, что она родом из Гаскони, как любимый литературный герой. И приехала сюда она якобы искать работу горничной. Но вот как попала в Олений парк – не помнит. И, признаться, раньше она даже не слышала об этом пансионе.

– Не слышали? – искренне удивилась мадемуазель Дюминиль. – Странно. Идея создания светского учебного заведения для девочек появилась ещё у великого прадеда его величества, короля Людовика Четырнадцатого. Именно по его инициативе был создан пансион Сен-Сир, который также именовался институтом Святого Людовика. В нём, как и в Оленьем парке, обучались представительницы дворянских родов. Помимо прекрасных манер и образованности, выпускницы получали немалое приданое и становились завидными невестами.

Катя внимала пояснениям Элисон, а про себя размышляла о том, имел ли уже тогда пансион столь грязную репутацию? Глядя на эту молодую женщину, в такое совсем не верилось. Она казалась очень серьёзной, даже немного строгой. Такая не стала бы работать в публичном доме, пусть даже королевском.

– Хорошие горничные нам нужны, – говорила Элисон. – Но сама я не решаю такие вопросы. Могу лишь порекомендовать вас мадам де Помпадур. Как только она появится, я представлю вас её сиятельству. А пока вы не здоровы и вам лучше проводить время в покое.

– А ваш доктор, он не будет против, что я заняла его комнату? – обеспокоенно спросила девушка.

– Нет, что вы. Он пока отсутствует и в ближайшее время не появится.

Выходит, ей предстоит встреча с самой маркизой де Помпадур! Хотя этого следовало ожидать. Чтобы остаться здесь, обязательно нужно понравиться ей. И быть максимально честной, ведь женщина она явно не глупая, раз такое заведение открыла. Если Катю заподозрят в попытке обмануть, то вряд ли её будет ждать что-то хорошее.

Снова оставшись наедине с собой, Катерина выбралась из постели и принялась изучать место, в котором находилась. Данные апартаменты состояли из трёх небольших помещений: прихожей, спальни и кабинета, где стоял массивный стол с принадлежностями для письма, тяжёлый дубовый секретёр, а также большой книжный шкаф. Ничьих личных вещей Катя не увидела. Это было к лучшему. Не хватало ещё, чтобы во время её нахождения здесь что-либо пропало или испортилось.

Сумки и платья нигде не было. Оставалось надеяться, что те, кто их взял, не станут копаться в её вещах. Иначе к ней возникнет много вопросов, ответы на которые она просто не сможет дать. Тем не менее, пока никакой опасности Катерина не чувствовала. Относились к ней благожелательно. Это немного успокаивало.

В скуке и тишине прошёл весь вечер. Физически девушка чувствовала себя прекрасно. Ей хотелось что-то делать, с кем-нибудь общаться. Но проявлять излишнюю активность пока не стоило. Вначале нужно присмотреться к своему окружению, понять, кто что собою представляет.

Утром следующего дня всё вокруг непривычно оживилось и зашумело. Даже солнце, кажется, засветило ярче. Катя услышала за окном цокот конских копыт и грохот колёс, а выглянув, увидела, как к парадному входу подъехал экипаж. Шестёрка лошадей остановилась, прядая ушами и фыркая. Слуга соскочил с козел и открыл дверцу. Из экипажа стремительно вышла и направилась к ступеням какая-то дама.

Катя затаила дыхание. Наверняка это и есть она, фаворитка короля маркиза де Помпадур. Должно быть, она не привыкла тянуть с какими-либо делами, потому что спустя несколько минут к Кате в комнату спешно вбежала горничная и сообщила, что той следует подготовиться. Скоро девушку представят её сиятельству.

Катерину охватил необъяснимый трепет. В голове звучал мотив услышанной когда-то на конкурсе в студенческом общежитии легкомысленной песенки. Слова она помнила плохо. Общий смысл заключался в том, что маркиза Помпадур, благодаря мастерскому овладению древней профессией, сумела подчинить себе и Лувр, и государство, и самого короля.

Для того выступления нужно было придумать образ, подобрать соответствующий костюм и песню, которая бы характеризовала данного персонажа. Вот кто-то из ребят и решил стать «маркизой Помпадур». Даже, кажется, приз зрительских симпатий отхватил. Катерина давно и благополучно забыла о том конкурсе. А теперь внезапно вспомнила. Песенка коварно крутилась в её мозгу, мешая сосредоточиться на жизненно важной встрече с основательницей пансиона.

Маркиза оказалась совсем не такой, какой представляла её взволнованная Катерина. Она ожидала увидеть величественную женщину с горделивым взглядом и с пышной фигурой, окутанной шёлковыми складками тяжёлого платья. Этакую самодовольную стерву, сытую хищницу. Но Жанна-Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур была совершенно иной. Невысокая, стройная, светловолосая, с бледной кожей, тонкими чертами лица, но при этом довольно пухлыми губами. Кокетливая, изящная, капризная, буквально источающая живость и веселье. Маркиза выглядела свежо, молодо и держалась просто, без напускного высокомерия. Вовсе не походила на негласного правителем страны, как описывала её экскурсовод. Тем большее уважение она вызывала. Очевидно, причина этого крылась в следующем – Помпадур не была дворянкой по рождению. Титул ей купил король. Тогда Катя ещё не знала, что эта женщина, фактически управляющая двадцать лет Францией, всего лишь дочь разорившегося финансиста. И называли её не иначе как «маленькая королева», поскольку ещё в детстве ей было предсказано, что она станет фавориткой короля. А гораздо позже она получила титул «королевы роккоко», поскольку была законодательницей этого модного стиля, и подарила своё имя знаменитой причёске.

Облачённая в повседневное платье не яркого небесно-голубого цвета, мадам Помпадур не перегружала свой образ украшениями. По крайней мере, сейчас. И аромат от неё исходил приятный, тонкий, цветочный. Хотя дамы её статуса, по мнению Катерины, обычно предпочитали тяжёлые, душные, очень сладкие запахи. Возможно, это было предвзятое отношение, но в воображении восемнадцатилетней девушки богатые аристократки почему-то виделись немолодыми, густо надушенными, чересчур ярко одетыми тётками.

Войдя, Катя туже попыталась присесть в неуклюжем подобии реверанса, чем вызвала у маркизы улыбку. Она помнила из романов, что в обществе титулованной особы нужно говорить только после того, как эта особа сама начнёт разговор. И ни в коем случае не садиться, пока не пригласят. Поэтому девушка стояла и молчала, в волнении переплетая пальцы. Маркиза же внимательно глядела на неё своими красивыми светлыми глазами.

– Сколько вам лет, дитя? – спросила, наконец, Жанна-Антуанетта.

Катя не стала врать.

– Восемнадцать, – и добавила после небольшой паузы: – Скоро девятнадцать исполнится.

Хотя, как скоро? – мысленно спохватилась девушка. День рождения у неё в ноябре. А тут, судя по всему, разгар лета.

– И вы не замужем? – мадам Помпадур изящно подняла бровь.

– Я бесприданница. Замужество мне не светит, – голос Катерины дрогнул.

Ей казалось, что эта красавица в момент её раскусит и выдворит прочь. Ведь маркизе, в сущности, не составило бы труда навести о ней справки, и выяснить, что такого человека вообще не существует.

Вопросы о замужестве наталкивали на нехорошие мысли. Неужели, всё-таки, правда, что это гарем короля? Зачем маркиза интересуется наличием мужа? Рассматривает её в качестве одной из подстилок для своего бывшего любовника?

– Тем лучше для вас, – заметила мадам Помпадур. – Вы пока не представляете, сколько проблем от этих мужчин.

Катя подняла глаза и обнаружила, что маркиза шутит. Во всяком случае, она улыбалась. Девушка боялась ошибиться, но казалось, что она вызвала у Жанны-Антуанетты симпатию.

– Мне говорили, что вы потеряли память, – заметила фаворитка.

– Да, ваше сиятельство, я не помню некоторые моменты. Как сюда попала, например. Но надеюсь, что память вскоре вернётся. Ещё недавно я не помнила, кто я.

– Что вы умеете делать? – перешла непосредственно к собеседованию Жанна-Антуанетта.

Катя замешкалась с ответом, сбитая с толку вопросом о потере памяти.

– Много чего. Вообще я быстро учусь.

Такой ответ, кажется, насмешил Помпадур. Он действительно звучал по-детски.

– Умею с лошадьми управляться. Тут же есть лошади? – вдруг выпалила девушка и осеклась под удивлённым взглядом голубых очей.

– Нам не нужен конюх. Но где вы научились ухаживать за лошадьми?

– Ааа… Отец был конюхом. И меня научил.

Одна ложь наслаивалась на другую. Только бы не забыть, чего наврала.

– А кто ваша матушка?

Катя отчеканила, как на экзамене:

– Матушку свою я не знаю. Она сбежала, когда мне было два года.

Мысленно искренне попросила прощения у мамы, а заодно и у папы, которого сделала конюхом.

Катерине в диковинку было видеть столь естественную в любом своём проявлении женщину. Да, Жанна-Антуанетта была напудрена, нарумянена. Глаза и губы её были подкрашены. Но в сравнении с тем, как выглядели представительницы прекрасного пола в двадцать первом веке, это просто детский лепет.

Катя с интересом за ней наблюдала. Это первая дама из высшего света, которую она видела. Не только в восемнадцатом веке, а вообще.

К слову, сама Катерина немного улучшала свою и без того прелестную внешность. В рамках разумного. А именно делала модный нынче перманентный татуаж бровей. А ещё удаляла нежелательные волосы на теле с помощью лазерной эпиляции. Катя собиралась работать переводчиком, представлять свою страну за рубежом. Кроме того, вела довольно популярный в интернете блог. Поэтому считала, что девушка обязана выглядеть идеально в любой ситуации. Кто-то мог подумать, что она – очередная хорошенькая кукла, красивая пустышка. Но это было обманчивое впечатление. Катерина привыкла, что называется, пахать. Проводить часы в седле, преодолеть препятствия и на манеже и в жизни. Однако теперь она с беспокойством думала: что если кто-то из горничных во время переодевания увидит её обнажённой и станет задавать неудобные вопросы? А о связи с мужчиной даже речи не шло. Этого следовало избежать в любом случае. Никто не должен был видеть её без одежды!

Катя на мгновение сравнила себя с легендарной Миледи. Правда, потом решила, что в её случае всё не настолько печально. Татуировок у неё, по крайней мере, нет. А татуаж бровей кому-либо заметить вряд ли удастся. У неё всё сделано максимально естественно. Пусть думают, что она такая раскрасавица от природы. Хотя Кате действительно было грех жаловаться. Внешностью судьба её не обидела. А молодость и верховая езда поспособствовали тому, что и фигура у неё была, дай бог каждой.

Радовало, что она не красила ногти, только маникюр делала. Иначе местные ой как удивились бы. Кстати, чем тут ногти обрезают? Это тоже нужно было выяснить.

Вообще Катерина обнаружила, что лишившись привычных вещей, становишься совершенно беспомощной. А ведь раньше она этих удобств даже не замечала. Нет туалетной бумаги, косметики, нормальных трусов, наконец! Как здесь жить? Сколько времени ей придётся тут провести? И какого чёрта, спрашивается, она делала эту лазерную эпиляцию?!

Катя испугалась от нахлынувших на неё мыслей. Она никогда не была мнительной. Но сейчас ей стало страшно. Что если у неё разболится голова или зуб? Или она, чего доброго, серьёзно захворает? Чем и как её будут лечить? Свинцом, ртутью, марганцем? Она читала о каких-то совершенно диких методах, которые практиковали врачи того времени. Ещё больше волновало, что делать, когда начнутся месячные. Это ведь неизбежно. Не спрашивать же ей у здешних женщин, что предпринять? Не двенадцать лет уже, должна сама знать. А она понятия не имеет, что делали во время месячных женщины в восемнадцатом веке!

Вернувшись в комнату, девушка упала лицом в подушку и решила, что у неё вот-вот взорвётся голова от всех этих мыслей. Благо одно радовало. Её не прогнали, а взяли в штат. Может быть, в скором времени удастся обнаружить то место, откуда она сюда перенеслась, и вернуться назад. Или хотя бы найти свою сумочку. В ней имелась пара прокладок и разные мелочи, которые теперь ей бы очень пригодились.

Новую горничную взяла под свое шефство сама Элисон Дюминиль. Но как та ни старалась, у Кати мало что получалось. Она никогда не занималась домашней работой в таких масштабах. Могла забросить вещи в стиральную машинку, пропылесосить или быстренько приготовить незамысловатое блюдо. Но на что-то более серьёзное была не способна. А здесь нужно столько всего делать! Подметать, протирать пыль, полировать поверхности, мыть и чистить, штопать, что-то приносить и уносить. И так с утра до вечера. Радовало, по крайней мере, то, что Катя не стала посудомойкой. Это была низшая должность среди прислуги женского пола. Весь день держать руки в горячей воде с содой, отмывая кипы жирной посуды – натуральный ад на земле.

В тот же день новой горничной было позволено самостоятельно купить продукты по списку, составленному кухаркой. Точнее Катя сама вызвалась сделать это. О чём, как известно, позже пожалела.