Оружейник

Это относилось и к внешности призраков – если можно говорить о внешности у схематично-прозрачных существ. Никто из них не носил усов или бороды. Пострижены все были по-разному, но тоже в разумных пределах, обходились без кудрей и «хвостов».

На этом фоне, пожалуй, самыми яркими деталями внешности призраков оказались их лица. Вообще-то схематичные, словно сплетенные из серебристых проволочек макеты было трудно назвать лицами, но, что удивительно, каждое из лиц имело довольно характерные черты. Именно при взгляде на условные лица даже пришельцу становилось понятно, что призраки отличаются друг от друга не только ростом, очертаниями фигуры и жилетками. Андрею показалось даже, что он может определить их возраст. Например, один из них выглядел гораздо старше других. Но главным в этой «группе встречающих» был другой, не самый старший и не очень крупный, но с офицерской выправкой и поставленным голосом. Если, конечно, можно назвать «голосом» то, что услышал Андрей, когда призраки его окружили и лидер начал «говорить».

Больше всего издаваемые схематичным человеком звуки походили на завывания ветра. Призрак будто бы пел заунывную песню, периодически срываясь на гортанное дребезжание. На этот раз Андрей не слышал никаких «нелогичных мысленных подсказок», поэтому не понял из воя небесного воина ни слова. Он догадывался, что призрак предъявляет некие претензии, но и только.

– Вы меня простите, но я тут пролетом… – откашлявшись, сказал Андрей и едва заметно усмехнулся. – Языками вашими не владею.

– Говори, как ты умеешь. Чему вас только учат? Русский, да? – вдруг выпалил лидер призраков, казалось, на одном дыхании.

Переход с завываний на довольно чистый русский язык дался ему на удивление легко. Имелся лишь один нюанс.

– В обратном порядке, – Андрей покрутил пальцем против часовой. – Предложения должны идти в обратном порядке. Но смысл я уловил.

– Как сюда попал? Кто такой? Вот и хорошо, что понял.

– Снова… – Андрей опять покрутил пальцем, будто бы переводя вручную стрелки настенных часов. – Впрочем, неважно. Говорю же, пролетом. Разлом реальности в самолете возник, я попытался убраться оттуда, но застрял в вашем призрачном мире.

– Ты шпион! – Лидер с присвистом, словно в горле у него гулял сквозняк, рассмеялся. – Это в вашем мире бушующем призрачно все. Мозги не заговаривай! Зубы мне не парь!

– Даже комментировать не буду, – Андрей вздохнул. – Вы вообще в курсе, что между нашими мирами километры по вертикали плюс нехилая маскировка? А то и вовсе непреодолимая грань разных измерений.

– Пусть сидят вдвоем, чтобы после возгонки к предкам меньше было дезинфицировать, – призрак кивнул подручным. – В пелену его и к другому. Умник попался.

– А удобно, – невозмутимо заметил Андрей.

– Я говорил о дезинфекции камеры смертников в Башне Посланников. Но возгонки тебе не избежать. Уважаю. Крепкие нервы – это хорошо.

– Я понял, – Андрей усмехнулся. – И я говорил о другом. Удобно, когда выдают сначала концовку, а потом вводные фразы. Остается время обдумать ответ.

Призрак явно хотел сказать что-то еще, но почему-то передумал, сделал шаг назад и кивнул подручным. Андрею сильно хотелось «прощупать» призраков на предмет навыков рукопашного боя, но ему хватило ума и выдержки не затевать потасовку. И когда его схватили крепкие руки казалось бы бестелесных существ, Лунёв понял, что интуиция дала верную подсказку.

А когда один из призраков для острастки несильно ударил обушком секиры Андрея по бедру, Лунёв окончательно понял, что попал вовсе не в сказочную страну, где обитают безобидные эфирные существа. Все-таки призрачный вид был не натуральным видом существ, а фокусом восприятия. На деле «призраки» были вполне материальны. И оружие у них было тоже натуральное, не зря Андрея посетило предчувствие, что квест предстоит непростой. Из ряда вон выбивалось только отсутствие опоры под его ногами. Если «призраки» тоже материальны, на что опирались они?

Но это уже из другого сборника загадок. Из того, который Андрею придется листать, сидя в Башне Посланников.

«Интересно, посланников куда и к кому? На небо, к молчаливым предкам? Если «возгонкой» тут называют именно казнь, так оно и есть».

Призраки извлекли откуда-то большой кусок тончайшего полотна и накинули на Андрея. Коснувшись Лунёва, покрывало тотчас облепило его от шеи до ног и словно «село», как постиранные джинсы. Тонкий, но прочный кокон обездвижил Андрея окончательно.

Вот так. Непобедимый солдат, хранитель тайн, наемник, сталкер и квестер Андрей Лунёв, Старый за какой-то неполный час впервые в жизни попал в ситуацию, в которой не сумел разобраться, впервые не нашел выхода из этой ситуации, да еще и сдался без боя. Тоже впервые в жизни.

Да, все впервые, но ведь сразу в тройном размере. А вы говорите – герой!

Рассуждая о многообразии мира, мы всегда опускаем одну важную деталь: принцип. То, что объединяет, например, любые рощи, тайгу и джунгли или все моря, океаны и прочие водоемы. В основе каждой группы лежит единый принцип. Все леса состоят из деревьев, все водоемы наполнены водой, а все горы, например, это каменные глыбы. Такая же история с городами. Все города – это населенные пункты со строениями разной этажности для компактного проживания общин.

Города могут быть и некрупными, а строения могут иметь исключительно один этаж, и насчет компактности зачастую можно поспорить. Но принцип все равно соблюдается. Города созданы для общинного проживания и созданы людьми, а не природой. И даже если город находится черт знает где и населяют его не люди, а их полупрозрачные «схемы», принцип работает.

Относительно окружающих просторов призрачный город был весьма компактным. Зачем так себя ограничивать в жизненном пространстве? Андрей не понимал этого внизу, когда гулял или ездил по узким улочкам нормальных городов, не понимал этого и здесь. В Средние века все было понятно – городские стены служили укрытием. Но сейчас не было ни городских стен, ни смысла за ними прятаться, даже если бы они были. И все равно люди стремились забраться друг другу на голову, жить в тесных, шумных и неуютных типовых домах-муравейниках с «отличными» видами из окна. На помойку, на стены других домов или окна в окна с соседями. Класс! Мечта муравья!

На окраине «города-схемы» улицы были довольно широкими, а практически все дома имели палисадники с условной «зеленью», но чем ближе к центру, тем плотнее становилась застройка, выше дома и миниатюрнее «зеленые» газоны и клумбы. Все, как в любом из «нижних» городов.

Впрочем, не в любом. Все-таки этот город выглядел более технологичным, высотным и каким-то более стремительным, чем большинство старых европейских поселений. Особенно впечатляла та его часть, что занимала пространство между окраиной и центром. Она выглядела полным собранием цитат-новостроек со всей бурно развивающейся Азии. Особенно много было зданий, напоминающих небоскребы Шанхая, Гонконга и Сингапура. Так сказать, «не все китайцам копировать, пришло время новых плагиаторов». Что ж, призрачные строители могли собой гордиться, эта часть города производила действительно сильное впечатление. Только условной зелени здесь было уже совсем мало.

Сам центр, городское яблочко, был и вовсе лишен природных излишеств, а в плане архитектуры выглядел резким контрастом и с окраинами, и с кварталами небоскребов. Центральным зданием города был настоящий дворец в духе позднего Средневековья, словно вырубленный из огромной скалы. Готические башни, толстые стены, вычурные проемы окон и дверей в целом смотрелись очень даже неплохо, и при других обстоятельствах Андрей непременно полюбовался бы этой воплощенной в камне симфонией. Но сейчас Лунёву было не до архитектуры. Его везли связанным, в открытом восьмиколесном экипаже – неторопливом, но бесшумном, со вполне комфортными сиденьями, хотя со стороны напоминающем схематичное изображение БТР, только со срезанной верхней частью – в одну из башен этого дворца. Даже если не брать в расчет многозначительные обещания призраков насчет «возгонки», перспектива очутиться в заточении, пусть и внутри шедевра архитектуры, абсолютно не вдохновляла. Потому и любоваться будущей темницей совсем не хотелось.

К тому же, когда экипаж въехал на просторную площадь перед дворцом, нашлось на что поглазеть с большей пользой для дела. Почти посередине дворцовой площади, там, где у приличных людей стоит какая-нибудь колонна, стела или памятник, чернел разлом реальности. Форма и размеры у него были необычные, но Андрей ни на секунду не усомнился, что это именно разлом.

Черная клякса с бахромой подвижных «ложноножек» была вытянута, как лента в направлении дворца, но вовсе не прикидывалась ковровой дорожкой. Пятиметровая в ширину и метров двадцати в длину, она была перекручена на пол-оборота и замкнута в кольцо – эта часть ленты лежала чуть ниже уровня земли, но Андрей отлично ее видел. Серебристая штриховка схематичной брусчатки этому ничуть не мешала.

Ни с чем подобным Андрей прежде не сталкивался, но это вовсе не означало, что такого не может быть. Странный мир, странные жители, почему бы здесь не быть и странному разлому, в форме «односторонней» ленты Мебиуса?

Какую пользу можно было извлечь из этого факта? На первый взгляд – никакую. Хотя, если задуматься…

Лунёв поймал себя на мысли, что, задумываясь над здешним мироустройством, он рушит свою же теорию о бесполезности и даже вреде глобальных размышлений в полевых условиях. Буквально полчаса назад он рассуждал о том, что думать надо о тактике, а размышления о мироустройстве – трата времени, но теперь был вынужден признать свою ошибку. Теперь он вдруг осознал, что если понять, почему здешний разлом – это лента Мебиуса, можно будет понять и то, как выбраться из города, а потом и из этого воздушного мира.

Как возникла такая мысль – снова не очень-то логичная и странноватая, – или откуда она пришла? Это тоже было бы неплохо понять.

«Здесь вообще непочатый край умственной работы».

Экипаж остановился у парадного подъезда, и Андрей поднял взгляд на дворец. Его каменная масса, вблизи почему-то вовсе не казавшаяся схематичной, нависала и подавляла своей монументальностью.

«Занятно, что теперь я вижу не только детали, но и структуру, – мысленно отметил Андрей. – Постепенное привыкание к здешнему монохрому привело к автоматическому домысливанию и условному «расцвечиванию» города? Восприятие адаптируется, и сознание подгоняет картинку под привычные стереотипы? В этом случае мне грозят неприятности. Так я могу и забыть, что не местный, а значит, потерять всякое желание отсюда выбраться. Пока нет оснований беспокоиться, но схема вполне реальная, поэтому надо держать ее в уме. Как это сделать? Ну, пока-то нет проблем, имеется якорь, который удержит от привыкания – ходить по призрачной поверхности я не умею. Но в будущем, если научусь, придется что-то изобретать. Если, конечно, оно мне грозит – будущее».

Оценить внутреннее убранство дворца Андрею не удалось. Призрак, встретивший гостей на крыльце, провыл лидеру конвойной группы пару фраз на местном языке, и конвоиры потащили пленника вовсе не к парадным дверям, а куда-то в сторону. Минут через пять запыхавшиеся воины добрались до левого крыла дворца и внесли арестанта в просторное помещение. Похоже, это и была условная Башня Посланников – тюремная часть дворца.

Недолго повозившись, конвоиры ослабили «пелену», ловко обыскали Андрея, выгребли все содержимое карманов, включая пакали, затем окончательно развязали, бросили на койку и быстро ретировались.

Лунёв проводил их взглядом, оценил мощь дверей, за которыми скрылись призраки, и мысленно признал, что на данный момент проигрывает с крупным счетом. Выбраться из заточения у него не было пока никаких реальных возможностей. Что ж, если так, следовало их найти. Чтобы «пока» не затянулось до обещанной «возгонки».

Андрей окинул взглядом новое пристанище. В огромном зале – по площади с футбольное поле – помимо двух десятков казарменных коек имелся остров-пищеблок, похоже, что автоматический, туалетные кабинки у левой стены и несколько островков рабочих мест, напоминающих офисные. И во всей этой казарме-студии почти никого не было. Нет, где-то вдалеке, на другом краю зала, вроде бы бродили какие-то призрачные арестанты, но к «прихожей» и спальному островку они не приближались. А в непосредственной близости к дверям находился Андрей и… еще один «плотный»! Этот узник расположился на ближайшем офисном островке и был увлечен каким-то делом – он пялился на объемную проекцию принципиальной схемы какого-то непонятного агрегата…

Ни вторжение, ни реплики конвоиров, ни даже шум, почти грохот, с которым призрачные воины сгрузили Андрея на свободную койку, не смогли отвлечь «плотного» сокамерника от его увлекательного занятия – изучения этой большой объемной схемы. Издалека было не понять, что это на самом деле. Хлопки дверей – а подхваченные сквозняком тяжелые двери хлопнули дай бог! – не отвлекли «инженера». Сосед по огромной камере обратил внимание на изменение обстановки в целом и на появление Лунёва в частности лишь после того, как тот уселся на жесткой кровати и откашлялся.

– О-о! – «инженер» развернулся вместе с креслом. – Нашего полку прибыло! Понимаете меня?

В профиль «инженер» выглядел типичным «ботаном» неопределенного возраста и бесперспективного состояния здоровья. Для полноты картины не хватало толстых очков и сальных волос, стянутых в хвост. Но когда он развернулся в фас и встряхнулся, стало понятно, что все не так безнадежно.

Это был молодой, не старше тридцати, человек, довольно широкий в плечах и не такой уж субтильный. Во всяком случае, руки у него были крепкие, шея не карандашная, а грудные мышцы не обтягивали грудную клетку, а существенно ее дополняли. В целом «инженер» выглядел даже гармонично, как человек, который, конечно, слишком много сидит и работает головой, но не забывает хотя бы пару раз в неделю отмахать в бассейне километра полтора вольным стилем.

Лицо «инженера» тоже было не изможденное и серое, как бывает у многих любителей зависнуть в Сети, и глаза не запавшие с красными прожилками на белках. Лицо было улыбчивое, открытое, располагающее, здорового цвета, а глаза живые, в меру блестящие, умные.

– Понимаю, – не стал оттягивать неизбежное знакомство Андрей. – Редкая удача. Единственный сокамерник и сразу тебе и «плотный», и русский.

– Не единственный, – «сокамерник» расплылся в улыбке, довольно дружелюбной, и кивком указал куда-то в дальний угол гигантского зала, – там еще десять потерянных душ прячутся. Но, вы правы, они местные, «неплотные», как вы сказали. Мы с вами вдвоем тут такие. Разрешите представиться, Александр Александрович Беляев, среди своих – Сан Саныч, а в Сети – Феникс, двадцать семь лет, кандидат наук, холост, но есть девушка по имени Аня.

– Исчерпывающая информация, – Андрей недоверчиво хмыкнул. – Вы всем это рассказываете?

– Всем? – Сан Саныч Беляев на миг задумался. – Нет, что вы! Просто здесь мы с вами в особой ситуации… и мне подумалось, что лучше сразу установить доверительные отношения. Я не настаиваю, но… это все равно придется сделать, рано или поздно, по желанию или против воли. У меня, знаете, на даче соседка… наистервейшая особа! Мы года три ругались, потом еще три не разговаривали, а теперь пьем чай то у нее в беседке, то у меня на террасе. А куда деваться? Дачи через забор, приходится находить общий язык.

– Я понял вашу мысль, Сан Саныч, – Андрей усмехнулся и кивнул. – Пропустим лишние этапы, сразу к чаю.

– Я уже загрузил программу, – Беляев указал пальцем за плечо. – Через пять минут будет готов.

– Я образно.

– Я понял, но ведь и настоящий чай не помешает.

– Хорошо, не возражаю. Я Андрей Лунёв.

– Квестер?

– Да. Вы знаете о квестерах?

– И об Игре, и о «серых». Я знаю все.

– Откуда?

– Здесь у меня много свободного времени и неограниченный доступ к Сети. Чтобы не скучать, я анализирую информацию, размышляю и делаю выводы.

– В местной сети есть информация о проблемах «нижнего мира»?

– Нижнего мира? – Беляев усмехнулся. – Вы, Андрей, неверно представляете себе мироустройство. Наш с вами мир вовсе не какой-то там «нижний», и этот мир тоже далеко не «верхний», появляющийся только в лунную ночь, как в книгах у Желязного. Они вообще не соотносятся по высоте.

– Тогда в чем фокус? Они параллельны?

Лунёв без колебаний принял предложенный Фениксом стиль общения – говорить без скидок на возможные пробелы в знаниях и вероятную несообразительность собеседника. Как ни странно, беседа пошла легко, хоть Андрей и не был, как Беляев, кандидатом наук.

– Тоже нет, – вновь с улыбкой ответил Беляев. – У параллельных миров не может быть точек пересечения. Будь эти миры параллельными, мы никогда не попали бы сюда. И никакая информация из нашего мира сюда не проникла бы. Все устроено чуточку сложнее. Если коротко: миры существуют в одном и том же месте, но с минимальным сдвигом и потому не мешают друг другу.

– Вроде матрешек?

– Матрешек? – Сан Саныч на миг задумался. – Пример не самый удачный, но если угодно, да, вроде матрешек. Только внутренняя матрешка находится не по центру, а прижата к одной из стенок внешней. В этом месте и расположен переход из мира в мир. А почему вы не встаете? Идите сюда, в кресле удобнее беседовать. Я чаю вам налью, он уже готов.

Беляев выдвинул из-под стола второе кресло.

– Я пока не освоился… – Андрей невольно опустил взгляд на пол, гладкий и прозрачный, как байкальский лед.

– А-а, понимаю! – Беляев кивнул. – Вы думаете, что в этом мире не на что опереться? Типичный случай!

– Вы тоже так думали?

– Поначалу да, но быстро справился с этой проблемой, – Сан Саныч постучал каблуком по полу. – Видите? Это нормальный пол.

– Для вас.

– И для вас тоже, поверьте. Надо только настроиться. Выкиньте из головы мысль, что вы непонятным образом зависли на высоте… сколько вы там себе нафантазировали… три тысячи метров?

– Точно. Как вы догадались?

– Вижу, вы человек образованный и опытный, поэтому должны были сопоставить элементарные вещи: температуру воздуха, насыщенность кислородом, внутренние ощущения. И это правильный вывод, Андрей. Мы находимся на высокогорье, но не висим в воздухе, а сидим в башне, которая стоит на самой натуральной тверди. Эта часть города вообще вырублена из скалы, представляете? Целиком! Как храм в Петре, в Иордании, слышали о таком?

– Где «Индиану Джонса» снимали?

– Точно, серию с Шоном Коннери, – Беляев улыбнулся. – Моя любимая. Так вот, ваша проблема здесь.

Он постучал пальцем по виску.

– И не одна, – Андрей вздохнул и опустил ноги с койки, но пола так и не коснулся.

– Самокритика на месте, это хорошо, – Сан Саныч махнул рукой. – Вставайте, вставайте, у вас получится. Психологический барьер вам внушен альфийцами.

– Кем?

– Так в переводе на русский звучит самоназвание местного народа. Свой мир они называют Альфа-миром, страну – Долиной Ветров, а этот город называется Альфа-Вершина.

– «Тяжелая работа с Вершины слушать Ветер», – пробормотал Андрей себе под нос строчку из подсказки Мастера Игры. – Теперь понятно, к чему была эта строка. Действительно, тяжелая работа. Только не ветер слушать, а психологические барьеры ломать.

Он коснулся ногой пола. Носок ботинка вроде бы уперся в твердую поверхность, но сознание по-прежнему отказывалось признать ее достаточной опорой. Все равно что Андрей коснулся бы воды. Впрочем, это был явный прогресс. Пол воспринимался, пусть еще не как надежная опора, но уже и не как пустота.

– Вы настраивайтесь, настраивайтесь, – Беляев одобрительно покивал. – Эта Долина не единственная страна Альфа-мира, но она мало чем отличается от других долин. Этот мир богат горами, поэтому слово долина здесь стало синонимом страны. Так что тут в полной мере применима формула «Видел одну страну – видел все». Заметьте, я применил термин «страна», а не «государство». В Долинах государственный строй отсутствует за ненадобностью. Представляете? В связи с полной открытостью и глубокой взаимной интеграцией разумов местных жителей.

– Это как? Они все телепаты?

– Не совсем так. Обитатели Альфа-мира связаны совершеннейшей информационной сетью. Она и основа, и главное наполнение, и оболочка их цивилизации. Вот почему им не нужен аппарат государственного контроля. В альфа-сети жизнь каждого как на ладони. То есть, мысли друг друга они не читают, однако преступников здесь нет, общественные нормы и правила никто не нарушает, а решения принимаются действительно сообща, с учетом запросов, пожеланий и интересов всех и каждого.

– Идеальное общество?

– Более или менее.

– Однако мы сидим в Башне Посланников. То есть в тюремном блоке. Зачем он в идеальном обществе?

– В любом обществе есть люди с отклонениями. Так что здесь, в Башне Посланников Дворца Судеб, содержатся скорее душевнобольные и, простите, дефективные. Здесь они изолированы от общения с другими альфийцами.

– Здесь не работает информационная сеть?

– Работает, но в одностороннем порядке. Получать информацию здесь можно, а транслировать ее отсюда нельзя. Без особого на то разрешения. Теперь вставайте.

– Что?

– Вы поставили ноги на пол, – Беляев кивком указал на ноги Андрея. – Осталось перенести на них вес тела. Сделайте это.

Андрей подался вперед, но так и не встал.

– Не могу, – смущенно улыбнувшись, признался он.

– Не можете или не хотите? – Беляев тоже улыбнулся. – В чем реальная суть ваших сомнений? Насчет плотности пола вы все для себя решили, но остался еще какой-то якорь. Что вас удерживает?

– Хорошо, признаюсь. Я, наверное, подсознательно боюсь привыкнуть к этой реальности. Адаптация прошла очень быстро, и меня это сильно насторожило, даже напугало. Мне кажется, если я начну здесь еще и ходить, то окончательно забуду, кто я и откуда. Потеряю связь с нормальным миром, застряну тут, потому что не буду знать, куда должен вернуться.

– Боитесь полной ассимиляции, – перевел для себя Сан Саныч. – Понимаю. И легко могу нейтрализовать все ваши опасения. У вас есть зеркальце или что-то подобное?

– Было, – Андрей хмыкнул, – даже три. Зеркальные пакали. Но их отняли альфийцы.

– Я одолжу, – Беляев выдвинул ящик стола и покопался в нем. – Вот! Походный бритвенный набор. Маленький баллончик с пеной, разовый станок и зеркальце. Это станет для вас отличным «якорем»! Каждый раз, когда вы будете смотреться в это зеркальце… вы ведь собираетесь хотя бы иногда бриться… вы увидите, что отличаетесь от альфийцев.

– Видеть и понимать – не одно и то же, – усомнился Андрей.

– Правильно. Но пусть вас это не тревожит. Глядя на альфийцев, вы станете воспринимать их вид как безусловную норму. Но, сравнивая себя и местных жителей, обнаружите разительный контраст, и это напомнит вам о реальном мире. Не сомневайтесь, способ проверенный.

– Так-то оно так, – Андрей вновь усмехнулся. – Но, боюсь, бритвенный набор не понадобится. Мне тут была обещана скорая «возгонка».

– О-о, эти «тонкие» шуточки! – Беляев рассмеялся. – Успокойтесь, Андрей, это было сказано для острастки. Даже скорее чтобы пощекотать нервы себе и окружающим. Толпа любит всякие жутики, а психология местной толпы ничуть не отличается от нашей. На самом деле никакие «возгонки к предкам» нам не грозят. Наш удел – сидеть в Башне до конца времен или до момента, когда вдруг случится нечто из ряда вон выходящее и нас будет выгодно обменять на что-то или кого-то. Как я уже сказал, в этом мире много Долин, идет торговля, да и с «нижним» миром бывают пересечения, как видите.

– Все-таки это мир «верхний»?

– Это я для удобства. На самом деле Альфа-мир почти двухмерный. То есть он трехмерный, плюс время, так же, как наш, но два из трех измерений пространства в нем находятся настолько близко одно к другому, что у него есть высота и ширина, но почти нет «глубины» в нашем понимании.

– Потому и разлом – лента Мебиуса?

– Вы весьма наблюдательны, Андрей! Ну да, видимая часть разлома именно такая. У нас разломы тоже кажутся двухмерными – высота и ширина… или длина и ширина, если он расположен по горизонтали. Но у нас разломы имеют глубину неведомой протяженности и обратную сторону, а тут лента разлома односторонняя и имеет лишь мизерную толщину. В этом главная разница, если не вдаваться слишком сильно в топологию. Поэтому поначалу все тут кажется схематичным и плоским, а объем оно обретает только после того, как восприятие «адаптируется» и мозг начинает «понимать», а на деле достраивать-выдумывать, какая линия ближе, какая дальше, чтобы создался умозрительный «объем». Не слишком сложно объясняю?

– Нормально. То есть, все тут плоское? Движущиеся картинки? Материализация кино? Иллюзия три дэ?

– Не совсем. Ведь третье измерение, пусть искаженное, тут все-таки имеется, и это не иллюзия. Все вокруг реально и объемно, но для нас оно становится таким лишь после адаптации восприятия. После привыкания, проще говоря. А если привычки нет – мы пролетаем мимо грани пересечения миров и видим от силы какой-то луч – «срез» этого мира. Кстати, здесь высокогорье, как мы выяснили, около трех километров над уровнем моря, но в нашем мире здесь все десять. Получается, прямо «сквозь» альфа-горы летают наши самолеты. И ни один еще не задел ни одной горы, настолько ничтожны по «толщине» их «срезы» в нашем мире.