Взлёт Коршуна

Глава 3

В который уже раз я бросил взгляд на настенные часы, но стрелки продвинулись всего на пять минут. Всего сорок минут, а кажется, что я жду уже целую вечность!

Утром на фирму, где работает мама, совершили налёт какие-то отморозки. Именно сегодня была инкассация по предприятиям клана Щукиных в нашем городе. Конечно же, инкассаторы заехали за наличными и в «Гефест». По закону подлости, мама зачем-то вышла к броневику инкассаторов в тот самый момент, когда налётчики открыли огонь по охране. Водитель и один инкассатор были убиты на месте, ещё один инкассатор находился внутри здания, а мама… Маму ранили в голову, и вот уже два часа, как её оперируют.

Ещё из кондитерской я долго пытался до неё дозвониться, но вместо ответа слышал только женский голос бота: «Абонент не может принять ваш звонок». В итоге я позвонил в «Гефест» и узнал, что пострадавшая – это именно Людмила Гонта, после чего пробил адрес больницы. Чуть позже я примчался сюда и сижу в фойе в ожидании хоть каких-нибудь новостей.

Вовка доехал со мной до клиники и, узнав, что я тут надолго, умчался домой.

– Кто тут к Гонта? – громко спросила молодая медсестра за стойкой регистрации.

Я подошёл.

– Сын? – полуутвердительно спросила она меня.

– Да, – ответил я.

– Операция прошла успешно. Твоя мама пока в реанимации и будет там пару дней точно. Тебя туда не пустят, так что можешь идти домой. Еду тоже не приноси, пока она в реанимации, – разъяснила девушка. – Взрослые родные есть?

Я мотнул головой.

– Можно мне поговорить с её врачом? – посмотрел я в лицо медсестре.

– Нет. У него сейчас уже следующая операция, а потом ещё одна. Не до тебя будет. Да и что ты хочешь услышать? Скажет он тебе то же самое. Приходи завтра. Если будут новости, я или девочки тебе сообщим.

Немного подумав и посоветовавшись с Тенью, я согласился со сказанным и поехал домой.

Операция действительно прошла удачно. Маме удалили пулю, осколки костей черепа и образовавшуюся гематому. Ею занимались хирург и целитель: Щукины не зря оформляют хороший медицинский полис своим работникам. На этом хорошие новости заканчивались. Мама после операции так в сознание и не пришла. Кома. На вопрос о длительности такого состояния в больнице разводили руками. Целители также не могли помочь. Вот если бы переломы, разрыв или отказ работы внутренних органов, или иные травмы, тогда да. А тут здоровье поправили, а вот в себя пациент не приходит. Получается, что мама просто лежит в больнице, организм функционирует, как часы, питание вводится внутривенно и… всё. Человек жив, но…

Чёрт! Ну почему! Почему именно так?! На фоне этой ситуации остро встала проблема финансов. Такой случай, как у нас, полисом не покрывался. Маму ведь не лечили, она просто лежала в палате под наблюдением. Очень нужны были деньги, каждый день. Палата, капельницы, глюкоза, сиделка и так далее. Наших накоплений хватит максимум на месяц. Хорошо ещё, что коллеги с работы собрали и проплатили содержание мамы на четыре недели. Ну и Щукины денег подкинули. Но всё равно проблема финансов была очень острой.

Мозг просто кипел. Разговоры с Тенью почти не прекращались. Перебрали десятки вариантов: от дополнительных подработок и продажи вещей до вербовки в ЧВК и обращения к Коршуновым. В итоге признали нерациональными все варианты, кроме просьбы о помощи у родни по отцу. Хотя и тут Тень был настроен скептически.

Поездка к Коршуновым не задалась с самого начала. Сперва я забыл телефон в прихожей, пришлось возвращаться. Потом до меня докопался подозрительный кондуктор: мол, куда это я без взрослых еду. Показал ему свой идентификатор, полученный в этом году, где чёрным по белому было пропечатано, что мне уже тринадцать лет. Только после этого он от меня отстал. И вишенкой на торте стал отказ отцовой родни встретиться со мной, то есть меня к ним тупо не пустила охрана. Просьбу о встрече я им передал, но один из охранников, вернувшись, процитировал хозяев дома: «У нас нет таких родственников и знакомых».

С гадким и мерзким ощущением на душе я ехал домой. День прошёл впустую. Самый вероятный законный способ найти деньги не сработал. Хотя вероятным он был только на фоне остальных.

Думай, думай, Макс! Денег оставалось меньше, чем на два-три месяца оплаты больницы. Шанс, что мама очнётся раньше, был. А если нет? Школу бросать нельзя. В моём положении это автоматически означает сиротский приют до достижения шестнадцати лет. Оттуда я денег точно не достану. Эх! Был бы я Супером, насколько легче было бы! Но, несмотря на то, что я, по сути, готов – многие годы Тень помогал мне развивать тело особыми тренировками и разум специальными медитациями, – возраст, мой возраст тормозил достижение моей мечты.

Итак, цель: быстро получить на руки большую сумму денег. Сроки: кратчайшие. Возможности: выдающиеся физические способности, скорость реакции, гибкость, ум. Законные способы достижения цели: отсутствуют. Не хотелось лезть в криминал, но…

– Криминал криминалу рознь, – отозвался Тень. – Погоди. Не заморачивайся грабежами и разбоями. Сначала обдумай вот эти слова: промышленный шпионаж.

Точно! Почему я сразу задумался об экспроприации денег, если можно похитить знания? А уже за них получить деньги, фактически заработанные большие деньги. Тем более что в этом случае я буду чист перед законом. Проблемы будут только от служб безопасности предприятий или кланов. Так, где оно? Вот! Схватив сегодняшнюю газету, я, пробежав глазами несколько колонок, нашёл искомое. Бинго!

Я вскочил с дивана и начал быстро расхаживать по комнате, заложив руки за спину. У клана Лисовских сейчас очень большие трения с кланом Степановых. И те, и другие – молодые кланы, поднявшиеся в девятнадцатом – начале двадцатого века на медицине и лекарствах. Сейчас у них идёт фармакологическая гонка, и Лисовские явно отстают. Через три недели клан Степановых проводит в Москве закрытый аукцион по продаже формулы нового препарата от гриппа. Как восторженно пишут газеты, это революционный прорыв, который позволит лечить грипп буквально за два дня. Изобрели и проверили лекарство в лабораториях Степановых, и теперь клан приглашает желающих со всего мира приобрести формулу и рецептуру на аукционе. По слухам, стартовая цена имеет семь нулей после единицы.

Лисовских демонстративно пригласили именным приглашением, и представитель их клана по непонятной причине приехал в Москву за месяц до старта аукциона.

Я сел за компьютер и подключился к сети. Через час встал из-за стола, потянулся и пошёл на кухню.

Утолив жажду, я поставил пустой стакан на стол и подумал: «Интересно, сколько могут заплатить Лисовские за это лекарство?»

Солнце только начинало свой бесконечный бег по небосклону, но припекать уже начинало ощутимо. Стояла на удивление ясная и тёплая погода, никакой облачной хмури или мелкого дождя, как это показывают в фильмах. Просто образцовая погода для конца апреля. Такой погоды не должно было быть именно сегодня.

Я стоял в окружении редких маминых коллег и неверяще смотрел, как два кладбищенских землекопа в быстром темпе, привычно и споро, сбрасывали землю на опущенный в могилу гроб. Мама. Почти полтора долгих года я ждал, что она откроет глаза, но – увы. Чудес не бывает, и мама тихо умерла, не приходя в сознание.

А ведь я сделал всё, чтобы она жила! На меня нахлынули воспоминания.

Первое же своё дело с лекарством от гриппа я выполнил успешно. Через цепочку удалённых серверов я тогда анонимно вышел на связь с Лисовскими и предложил им формулу и рецептуру Степановых. После проявления интереса к предложению вышел на лабораторию Степановых, она как раз была в Обнинске. Затем вычислил ведущих специалистов, те оказались наёмными работниками, как я и ожидал. Установив их личности, мне пришлось поломать голову, думая, как обойти службу безопасности клана и получить доступ к заведующему лабораторией или к его компьютеру.

Похищать заведующего не хотелось, и это было бы проблемно. Доктор наук Батищев очень серьёзно охранялся круглые сутки. Как это ни странно, но слабее всего защита Батищева была именно в самой лаборатории: там его не охраняли от слова совсем. Видимо, считали, что стандартной охраны лаборатории хватает. Поэтому его личная охрана, доставив его на работу, ожидала за пределами лабораторного комплекса и обычно появлялась только ближе к ночи. Завлаб уходил с работы поздно вечером, в районе девяти, а то и десяти часов обычно самым последним из присутствующих сотрудников. Остальной коллектив расходился по окончании рабочего времени, после пяти часов дня. Лаборатория охранялась днём и ночью, охрана стояла на воротах и на входе в здания. Внутри также хватало охранников. Задача была не проста.

При проникновении в лабораторный комплекс мне помог мой маленький рост. На тот момент мне было тринадцать, но из-за роста давали не больше десяти. Сто двадцать шесть сантиметров – метр с кепкой, как говорили в школе. Так вот, помогли рост и воздуховоды здания. Они, конечно, оказались намного меньше, чем я ожидал, тут кинематограф жестоко обманул. Взрослый, да даже и обычный подросток никак не поместился бы внутри них, но я смог. Тёмный облегающий костюм, скатанная в шапку балаклава, удобные кроссовки на липучках (никаких шнурков!), дышащие перчатки, моток капрона, пара флешек, камера на гибком шнуре и телескопическая дубинка с перцовым баллончиком. Всё это вкупе с моей наглостью позволило мне одному осуществить беспрецедентную кражу данных.

Первый раз у меня ничего не получилось. Нет, я смог перепрыгнуть через кованый забор и попасть в воздуховод, но, как это глупо ни звучит, не нашёл кабинет заведующего. Почему-то в скачанном мной в пожарной инспекции города общем плане комплекса вообще не указывалось расположение воздуховодов, а только их размеры. Так что пришлось запоминать ходы по памяти. Тихо и незаметно я пришёл и так же незаметно ушёл с объекта.

На следующий день мне повезло больше: я нашёл и кабинет, и самого Батищева. Просидев в воздуховоде без воды и еды целых восемь часов прямо над его столом, я смог записать на камеру компьютерные пароли учёного и даже рецептуру лекарства, хоть и в среднем качестве. Уже ночью, после ухода заведующего, я аккуратно спустился в его кабинет и, используя пароли Батищева, просто скопировал все папки, связанные с проектом, на две флешки: мало ли, запас карман не тянет. Далее я выключил компьютер, так же аккуратно забрался в воздуховод и, в очередной раз собрав одеждой всю пыль, прополз по нему к выходу под крышей. Осмотревшись с помощью камеры и никого поблизости не заметив, ваш юный промышленный шпион спокойно перебрался через забор и через двадцать минут уже доставал из спрятанного рюкзака цивильную одежду.

Переодевшись и выхлебав полбутылки воды, я быстрым шагом направлялся домой, на ходу откусывая большие куски от энергетического батончика: есть хотелось неимоверно. В получасе от дома чуть не нарвался на каких-то искателей приключений на свою пятую точку, но физическая форма – наше всё. Поэтому… Поэтому я элементарно убежал от пьяных мужиков.

Проснулся ближе к вечеру. Наверное, сказались общая усталость и нервный стресс. Проверив на дешёвеньком планшете содержимое флешек, я понял, что можно связываться с Лисовскими. Сообщение снова отправил из какого-то компьютерного клуба, используя ВПН и удалённые сервера. Уже на следующий день проверил одноразовый почтовый ящик в другом компьютерном клубе. У конверта входящей почты мигала единичка. Да!

Дело в том, что я отправил Лисовскому только часть файлов с флешки. За полное содержимое я запросил двести тысяч юникойнов – криптовалюты стоимостью ровно тридцать долларов САСШ за койн. Почему цена не в рублях? Потому что официально российские банки не работали с криптой, поэтому курс обмена в полулегальных обнальных конторах мог колебаться от восьмидесяти до сорока рублей за койн в зависимости от того, продаёшь или покупаешь. Это с учётом того, что доллар САСШ стоил два имперских рубля! Но зато криптовалюта не отслеживалась никаким образом, чем и пользовались как преступники, так и теневые дельцы. В Европе и САСШ таких проблем не было, и банки там работали напрямую с юникойном, отсюда твёрдый курс юникойна к доллару.

Так вот, выставленные мною Лисовским условия были просты. Я запрашивал сто тысяч юникойнов авансом. После поступления их на кошелёк, я скидывал им весь массив информации, включающий в себя рецептуру, формулы, результаты исследований, выявленные противопоказания и так далее. После получения ими информации я просил перевести остальные сто тысяч. Учитывая, что на аукционе старт был от десяти миллионов рублей, реальная стоимость лота могла составить и пятьдесят миллионов, и даже больше. Понятное дело, что я рассчитывал только на первый платёж, но запроси я у Лисовских всего сто тысяч и вперёд – не факт, что получил бы более половины от них. Так что…

Когда я проверил анонимный кошелёк, моё настроение резко пошло вверх: деньги пришли, все сто тысяч. Через двадцать минут поездки на такси я уже скидывал почту с планшета, используя все способы сохранения анонимности, через открытый вайфай какой-то кафешки. Через час планшет догорал за городом в костре, в который один скромный подросток подливал розжиг для углей.

Каково же было моё удивление, когда тем же вечером, зайдя в кошелёк с целью перекинуть средства через цепочку адресов, я увидел там не сто, а триста тысяч юникойнов. Да ладно! С чего бы это Лисовским докидывать мне остаток, да ещё и вдвое больше оговоренного? Подумав и посоветовавшись с Тенью, я отправился в очередной круглосуточный компьютерный клуб. Проверив известный Лисовским адрес, я увидел новое письмо. В нём анонимного продавца просили уничтожить свои экземпляры данных из лаборатории и в качестве жеста доброй воли предлагали принять остаток суммы и аванс на случай будущих услуг. Там же прилагался электронный адрес связного, которому просили скинуть новый адрес для связи.

Так я начал работать с Божечки-Кошечки. До сих пор не знаю, мужчина это или женщина, один это человек или коллектив, но связи у… пусть будет неё – почему-то хотелось, чтобы это была молодая девушка, желательно красивая, – имелись со многими корпорациями и концернами. С тех пор мне периодически предлагали разные контракты. Многие из них мне не подходили: расстояния, другие страны, языки и куча других причин мешали выполнению заказов или сохранению инкогнито. Но тем не менее ещё пять закрытых контрактов на моём счету уже были…

Обналичив малую часть своего первого гонорара, я нанял трёх сиделок для матери. Одна из них потом ушла, но до самой… самого маминого ухода круглые сутки за ней ухаживали.

Невидящими глазами я смотрел в никуда. В голове билась мысль: «Я старался, мама». Я высыпал ещё одну горсть земли на увеличивающийся холмик, резко развернулся и двинулся к выходу с кладбища…

Глава 4

В строгом аскетизме кабинета как будто физически ощущалось само время. Время, потраченное на то, чтобы с любовью подобрать картины нужной тематики к деревянному бюро и тяжёлому, дубовому столу восемнадцатого века. Навощённый паркет гордо просвечивал старыми буковыми плашками, а продавленные, но такие уютные кресла, казалось, приглашали – нет, не сесть, а упасть всем весом и раскинуться в них, давая отдых ногам и шее. Большой металлический несгораемый шкаф был явно данью традициям. Замок его, с маленьким штурвалом на дверце, уже давно не был проблемой для современных взломщиков, но откуда тут взяться взломщикам? Для этого мифическим злоумышленникам пришлось бы одолеть два круга охраны и, наконец, самого хозяина кабинета. А это, пожалуй, было бы не легче, чем… Ну да не будем петь оды владельцу этого, дышащего патриархальным уютом, кабинета. Лучше обратим внимание на происходящее в комнате.

– Ну, рассказывай, сын, – тяжело уронил старший из двух собеседников. – Что там опять Юлька натворила?

– Да что рассказывать? – вздохнул тот, что помладше. – Растёт внучка твоя. Вот уже и пятнадцать. Сила, опять же…

– Ты давай рассказывай, чем она в Балашихе отличилась, а не вздыхай. Вздыхать и я могу. А то, что подросла кобылка, я и без тебя знаю! – не дал уйти от темы отец.

– Да что там рассказывать? – Сын осёкся, заметив, что брови отца начали сходиться к переносице. – Мальчик ей один нравится. А он знать не знает об этом и с её одноклассницей в кафе пошёл. Да… Ну, а Юля случайно или нет, не знаю, в этом кафе в Балашихе их и встретила… Говорю же, Сила у неё тоже подросла. Как бы не до ранга В. Вот, наверное, на эмоциях и…

– И вызвала колебания почвы, эквивалентные землетрясению в шесть баллов на площади около пятисот квадратных метров? И нанесла повреждения несущим конструкциям пятиэтажного здания? И причинила физический вред здоровью десятка людей? – зачитал отец текст с записки от службы безопасности.

Он поднял глаза от бумаги на сына и грубо произнёс:

– Мне насрать на здоровье и ущерб посторонних людей, оплатим всё с запасом, никто и не пикнет. Но моя внучка вторые сутки лежит без памяти, потому что потратила свой резерв Силы до донышка! Это так ты её учил?!

Хозяин кабинета резко оттолкнулся руками от подлокотника кресла, встал и подошёл к окну. Взгляд его скользил по зелёным насаждениям во дворе, но спокойствия не прибавлялось.

– С Юлей всё в порядке. Сегодня-завтра она придёт в себя, просто перенапряглась. Ты же знаешь, что при перерасходе Силы человек получает истощение, вызывающее потерю сознания и слабость. Наши целители постоянно отслеживают её состояние. Она просто спит, – мягко проговорил ему в спину сын.

– Отойдёт – чтобы духу её в Балашихе не было! – рубанул отец. – Переведёшь её… Вон в Обнинск. Пусть там доучивается. У нас там как раз доходный дом в эксплуатацию запустили. Вот пусть и поживёт там, поближе к простым смертным. Выдели для неё пару квартир, пропесочь местную охрану. Да, и наставника ей надо поменять. Не дело это, так с Силой не рассчитывать. Пускай больше учится контролю… – И добавил после паузы: – Заеду к вам на днях. Сам с внучей поговорю.

– Хорошо, отец, – покладисто согласился сын.

Телевизор нудно гундел новостным блоком. Вникать в монотонный текст новостей не хотелось. К шуму телевизора добавилось гудение большой мухи, непонятно как залетевшей в спальню: окна были закрыты. Жужжание раздражало все больше. Большеглазая девушка лет шестнадцати с точёными чертами лица и тонкими бровями вразлёт под угольно-черным каре волос отпихнула ногами одеяло и резко села в кровати.

Поймав глазами вредное насекомое, Юля прищурилась, и окаменевшая муха камнем (вот же тавтология получилась) упала на пол, разбившись насмерть.

– Фух, – откинулась девушка на подушку. По спине прошла волна жара.

– Это что тут такое? – В спальню ворвалась сердитая женщина, симпатичная, на вид лет тридцати или, может быть, чуть больше, в зауженной зелёной юбке, кремовой блузке и очках в крупной оправе. – Тебе нельзя использовать Силу! Минимум неделю ещё! Пфф, – фыркнула она в чёлку.

– Ну, Ма-а-аша! – протянула Юля.

– Не Маша, а Мария Васильевна! – поправила та девушку. – И нельзя – значит нельзя!

– Вредина, – вполголоса буркнула Юля.

– Я всё слышу!

– Бука, – ещё тише прошептала девушка.

– Юная леди! Если вы полностью здоровы, то вам, как хорошо отдохнувшей, полной сил наследнице клана Лопухиных, надлежит упорно заниматься с наставником. Как сказал ваш батюшка и родитель, контроль Силы – это то, что вы должны будете показать уже через два месяца занятий. Если, конечно, вы не горите желанием обновить знакомство ваших ягодиц с кожаным дедовским ремнём. Так что либо вы соблюдаете режим, либо – вперёд и с песней на занятия. Новый наставник прибыл ещё вчера и с удовольствием приступит к вашему обучению.

– Не надо на меня сверкать своими очками! Всё равно они у тебя для красоты. Стекла там простые, без диоптриев, я же знаю. Ладно. Будет тебе режим. – Юля натянула покрывало до подбородка. – А контроль у меня хороший. Просто меня Светка выбесила. Сидит такая с Лёнькой и ложечкой ему мороженое в рот запихивает: «Ах, попробуй, с шоколадным сиропом вкуснее». Коза! А он, как телок, рот открывает.

– Правильно говорить не «диоптриев», а «диоптрий»! Ох, Юлька, дался тебе этот Лёня? Да у тебя таких Лёнь ещё столько встретится в жизни – устанешь считать! Да и видела я его. Мордашка смазливая, а так – ни о чём мальчик. Ни рода-племени, ни ума, ни характера. Ты бы сама в нём через месяц максимум разочаровалась, – улыбнулась Мария Васильевна. – Поверь, племяшка, тебе нужен совсем другой типаж мужчины: сильный, упорный, твёрдый, как скала. Другой тебя не объездит.

– Ты так говоришь, как будто я лошадь какая, – надулась Юля.

– Лошадь не лошадь, но норов твой никуда не денешь. Больно ты у нас балованная. – Тётка потрепала волосы девушке.

– Так. Всё, Маш. Я спать, – обиженно повернулась на бок Юля. – Сама сказала, у меня режим.

– Ладно. Спи. – Мария направилась к выходу из спальни, но в дверях обернулась. – Кстати, на следующей неделе ты переезжаешь в Обнинск. Из поместья с тобой поедут только новый наставник и я в качестве компаньонки. Раз считаешь себя взрослой, то будет тебе взрослая жизнь.

Тётя вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Юля и в самом деле стала проваливаться в сон. На грани сна и яви ещё подумала: «А Лёнька, и правда, дурак. Зачем он мне сдался? Вот приеду в Обнинск – найду себе мальчика в сто раз лучше. А Лёньку пусть Светка забирает. Кривоногая». С такими мыслями Юля заснула.

Такси подъехало к пятиэтажному зданию новой постройки.

– Приехали, начальник, – повернулся ко мне водитель.

– Хорошо, – кивнул я и, оставив плату, вышел из автомобиля.

Охранник на входе здания наклонил голову к рации и что-то сказал в микрофон. «Предупреждает о прибытии начальства», – подумал я.

Несмотря на каникулы после окончания девятого, предпоследнего, а для кого-то и последнего, класса, отдыха у меня не получалось. К этому времени я был вынужден заниматься службой такси в городе и фабрикой по пошиву одежды и обуви. А что поделать? Я же их собственник. Как так получилось? Ну…

Продав часть криптовалюты, я получил в своё распоряжение солидные суммы. Поразмыслив и посоветовавшись с Тенью, приобрёл сначала одну, а затем ещё две фирмы такси в Обнинске. Теперь любой таксомотор в городе работал на меня. Преобразовав все три фирмочки в одно ЗАО «Стрела», я оказался единственным держателем акций предприятия. Сейчас директор объединённого предприятия помимо зарплаты имеет три процента акций для большей заинтересованности в результатах своей работы. Услуги такси в городе стали более доступны за счёт того, что по факту на весь город работала единая служба такси. При этом одновременно обрабатывали звонки сразу четыре диспетчера. Сейчас вообще писалось приложение для мобильных телефонов по заказу нашей фирмы, «Быстротакси» будет называться, к следующему месяцу уже должны тестировать. Вот такая таксомоторная монополия в рамках отдельно взятого населённого пункта получилась.

Свободных денег оставалось ещё достаточно, и тут помогли знания второго Макса – Тени. Оказалось, в его прежнем мире очень популярна была такая одежда, как джинсы, – штаны из грубой ткани. Помимо самих штанов популярны были и пиджаки, и рубашки из той же, нарочито грубой ткани. У нас же эта ткань использовалась в основном для пошива тентов, рюкзаков и тому подобного. Но шить из неё одежду? Такого никому и в голову не приходило.

В общем, я решил плотно заняться лёгкой промышленностью. Пришлось съездить в Москву и нанять там хороших юристов. Теперь джинсовые штаны, шорты, юбки, сарафаны, рубашки, костюмы были запатентованы на моё имя. Никаких юридических лиц. Только Коршунов Максимилиан Алексеевич. Ближайшие пятьдесят лет без меня никто не мог их производить, если не хотел получить очень серьёзные проблемы.