Перекрестный отец. Разговор о детях, о жизни, о себе

Денис Клявер

– Знакомьтесь – актер и музыкант Денис Клявер. Денис, у тебя такая интересная семейная ситуация…

– Мексиканский сериал.

– Давай, чтобы нам не запутаться, ты сам представишь своих детей. Даю тебе слово.

– Конечно, конечно. У меня трое замечательных детей. Старшего зовут Тимофей Денисович Клявер. Младшего зовут Даниэль Денисович Клявер, а дочь, среднюю, зовут Эвелина Денисовна Польна. Три прекрасных создания, три смысла жизни и, конечно, самые главные мои хиты.

– Потрясающе. Скажи, а ты часто видишься с детьми? Или время от времени?

– Мы все постоянно в режиме онлайн, на телефоне. Даниэль Денисович живет с нами, старший – в Питере, дочка живет в Подмосковье.

– Как это у тебя получается так…

– Вот так получилось географически. Но при этом мы действительно постоянно общаемся. Сейчас для этого есть все условия. Например, Скайп здорово помогает. Так что говорить «у меня нет времени» – это отмазка такая. Если человек не хочет общаться, то он и не найдет времени, а если хочет, то никаких проблем вообще нет. Со старшим мы постоянно на телефоне, он уже совсем взрослый, и мы как два друга. Можем пошутить, можем по Ватсапу какими-то шуточками для взрослых перекинуться.

– Он тебе присылает?

– И он мне, и я ему.

– И ты ему?

– Ну, а что? Шестнадцать лет – нормально. Нет, ну понятно, есть какие-то границы… У Тимофея замечательное чувство юмора. А с дочкой у нас больше цветочки и сердечки.

– Ты шлешь?

– Да. Но и она сердечки мне присылает, что очень приятно. Мужчина, пусть он и взрослый, в душе все равно остается нежным и ласковым. И искренним, конечно. Мне вообще кажется, что настоящий мужчина именно таким и должен быть, вне зависимости от того, сколько ему лет.

– У тебя трое детей. Скажи, когда ты смотришь на их детские фотографии, ну, где они совсем маленькие, ты их различаешь?

– Да, конечно. Ну, во-первых, они все разные. Старший у меня черненький, младший беленький…

– Беленький, да, я видела.

– Так что уже проще.

– А девочку от мальчика можешь отличить?

– С девочками вообще все понятно.

– Ты выкладываешь фотографии своих детей в социальные сети…

– Да.

– Я видела несколько прекрасных фотографий.

– Мне, кстати, иногда пишут: «А вы не боитесь выкладывать?»

– И как ты к этому относишься?

– Ну, с одной стороны, с опаской, и до определенного возраста я не выкладывал фотки своих малышей. Но сейчас у них уже сформировалась защита… эмоциональная, что ли, энергетическая, – так почему бы нет? Так что, с другой стороны, мне кажется, пусть люди смотрят и видят, что дети – это прекрасно. Когда о них мамы заботятся, вообще родители – это и есть счастье. Это очень важно в наш не совсем толерантный век. Никому ничего не хочу доказывать, но, в общем, считаю, что это правильно.

– Мне тоже кажется, что это прекрасно, когда люди видят все своими глазами и понимают, что медийные личности, звезды, переживают те же самые чувства.

– Безусловно. Вообще, вся моя жизнь, мое творчество направлены на такой позитив. Мне нравится дарить людям счастливые позитивные эмоции, и я, в принципе, стараюсь пропагандировать, что я вот так живу.

– Тогда давай проверим твою память.

– О, давай, поехали.

– Я тебе будут показывать фотографии, которые ты в Сеть выкладывал, а ты скажешь, кто на них.

– Так, это…Ну, поскольку это кинотеатр, то это может быть моя дочка… или сын. По-моему, Тимоха, если я не ошибаюсь.

– Опа!

– Да, Тимоха.

– А ты боялся!

– Я не боялся, просто…

– Я тоже иногда боюсь своих детей перепутать. Ничего такого, всего не упомнишь.

– Нет, нет, я прекрасно помню этот день. Мы с ним пришли блокбастер посмотреть. На самом деле это такой кайф, когда твой сын, вообще твои дети, – твои друзья.

– Согласна полностью.

– Мой сын говорит: «Пап, мы с тобой на одной волне общаемся» – так я все для этого сделал. Моя мама тоже всегда была со мной на одной волне, я очень хорошо это помню. Папа как раз человек более консервативный. С принципами консервативными, из разряда: «Вот это плохо, а вот это хорошо». А мама всегда старалась понять то, что мне интересно.

– То есть она тебе была другом?

– Да.

– Хорошо, давай продолжим. Что ты скажешь про эту фотографию?

– Здесь мы с Данюшей и с супругой моей на дне рождения у Лизы Карповой.

– Не так-то плохо, молодец.

– Прежде всего это доказывает, что я свои соцсети сам веду, так что в теме.

– Круто. А здесь?

– Так, а это мы, по-моему, с дочкой и с Алюшей, сестрой ее. По-моему, в прошлом году на 1 сентября, если я не ошибаюсь.

– Ты посмотри-ка…

– Да.

– А здесь?

– Ну, это Данюша, это фотография моя любимая. Она сделана, когда Данечка родился, буквально только-только домой привезли, через неделю. Но, понятно, что в Сеть я ее выложил уже позже.

– От этой фотографии реально можно сойти с ума.

– Да, это очень круто. Такой маленький человек… Я эту фотографию выложил, когда ему три года исполнилось, а до этого, конечно, не стоило.

– Молодец. И вот последняя.

– А, ну, это я. Делаю татуировку с именами моих детей.

– Смотри, какой ты здесь хитрый. Но ты правда молодец, все помнишь.

– А у меня фотографическая память. Я, кстати, тексты запоминаю не на слух, а визуально, значит, я визуал.

– Хорошо. Давай про детство и про семью. Что ты можешь рассказать про свою семью, про родителей? Расскажи про своего папу.

– Про папу и про маму. Во-первых, родителей не выбирают, и в этом смысле мне здорово повезло. Я счастливый человек. Я рос в семье великих людей. Причем это относится и к папе, и к маме. Потому что мама, несмотря на то что она, может быть, и не имела такой популярности, как папа, но она, по сути, воспитала и папу, и меня.

– Его тоже?

– И его, конечно. Они ж познакомились, когда папа был начинающим и, более того, нигде не работающим артистом. Хотя и очень уверенным в себе. Какое-то время мама работала за двоих.

– Прошу прощения. Кто не знает, Илья Олейников – актер, телеведущий, один из создателей передачи «Городок».

– Композитор.

– …композитор.

– Что для меня очень важно.

– Талантливейший человек.

– Я бы даже сказал – гениальный. Даже при жизни это было понятно, а сейчас, когда его нет, это особенно ощущается. Папа продолжает и дальше жить вместе с нами, он участвует во всех процессах и поддерживает меня. Но вернемся к моему детству. Несмотря на то что папа не так часто бывал дома, мягко говоря… раз в две недели – это уже считалось неплохо, и телефонов мобильных тогда не было, у меня было такое ощущение, что он никуда не уезжал.

– Вот как? А почему оно возникало?

– Не знаю, видимо, у меня был какой-то астральный уровень общения с ним. Насчет папы не скажу, но у меня точно было такое ощущение. Очень хорошо помню, что, когда его не было, я залезал в шкаф и вытаскивал его вещи. Его свитера, пропахшие парфюмом и табаком, это же очень клево. Для меня запахи – самое сильное ощущение, если говорить про память. Я имею в виду, моментально все воспроизводится. А так – обычная семья, два советских человека, которые трудились с утра до вечера, чтобы купить все необходимое.

– С кем ты был близок, с мамой или с папой? Папа далеко…

– Поначалу… конечно, с мамой. Потому что мама была рядом. Но, наверное, я испытывал к ним одинаковые чувства. Если что, я бежал к маме, а папу я боялся, но уважал, и я обожал с ним ходить куда-то.

– А что, он сурово тебя воспитывал?

– Ну, вообще-то, он очень мягкий человек. Просто я иногда доводил его до такого состояния, когда он приезжал домой и мама начинала ему докладывать обо всех моих нормальных детских…

– Приключениях.

– Приключениях, да. Я очень хорошо помню, что в первый день, когда папа приезжал, мне все прощалось, а на второй день уже, конечно.

– В первый день прощалось, потому что вы соскучились друг по другу?

– Разумеется.

– Ну да, как можно омрачать. Отец приехал…

– Да. А на второй день уже можно было нормально получить.

– Да? И что ты получал?

– По заднице получал, но на самом деле очень редко, по большому счету, один раз, но я его хорошо запомнил и впредь старался избегать последствий.

– Что это был за раз?

– Что-то там достал, причем… Не буду говорить. Но вообще у папы было правило – раз что-то обещал, должен сделать.

– Интересно, интересно.

– Да. Вот, рассказываю. Мы вышли с утра с ним на концерт, и я себя жутко вел. Папа говорит: «Домой вернемся, получишь по жопе хворостиной». Это было реально в 10 часов утра. Мы вернулись в 10 часов вечера, целый день хохотали, веселились, и буквально через 20 минут про эту хворостину забыли уже.

– Ты забыл?

– Ну да. Папа, он у нас всегда был на позитиве, никаких обид. Вот если мама обижалась, переставала со мной разговаривать, на меня это очень сильно влияло. Крики, истерики в моем случае не работали, но вот если мама на меня обижалась – это было очень действенно. В общем, мы с папой весь день провели в шутках, вел я себя прекрасно и про хворостину правда забыл. А папа, когда мы пришли, берет хворостинку эту и говорит: «Я тебе обещал».

– Вот так.

– Да. Пацан сказал – пацан сделал – пацан запомнил.

– Ты считаешь, этот воспитательный момент принес свое действие?

– Да, конечно. Я считаю, принес.

– А ты сам такой метод используешь?

– Нет, я ни разу никого не тронул. Но, в принципе, нельзя исключать, это нормальная ситуация. Понимаете, бить бесполезно, а тогда… это же было психологически выстроено: человек пообещал наказать, и я действительно этого заслужил.

– Ты именно это в тот момент ощущал: заслужил – получил, раз отец обещал?

– Да это. И все, и больше… как прививочка такая…

– То есть к этому больше не возвращались?

– Да. Как только какие-то моменты возникали на грани, мне сразу напоминали, что впустую обещания не раздаются. То есть это уже звучало не как пустая угроза. Самое ужасное – когда ты что-то обещаешь ребенку и не выполняешь, не важно, наказание это или похвала.

– А тебя баловали?

– Да.

– Кто?

– Бабушка. Но, родители, при своей небольшой зарплате, все равно покупали мне на день рождения самые дорогие по тем временам подарки.

– Вкусности такие.

– Ну, я не девочка, я спокойно к этому отношусь: сладкое, и все такое.

– Булочки… да, это женская тема.

– Это вы, бедные, с ума сходите. Я не понимаю, как можно жрать банками варенье. Я не понимаю, а вы понимаете.

– А мы понимаем. Я-то вижу, как мои девочки за вареньем охотятся.

– Ну, вообще сладкое – это же как наркотик считается.

– Детям наркотики не даю, только варенье. Хорошо. Ты ощущал поддержку в своих действиях? Вот ты рос…

– Поддержку папы я ощущал, но он сильно в мои проблемы не погружался. Во-первых, у него на это все времени не было. Во-вторых, я себя достаточно нормально вел. А когда лет в двенадцать-тринадцать начался переходный возраст, папа со мной разговаривал, как самый близкий человек.

– Переходный – это какой возраст?

– Двенадцать лет. Покуривания вот эти, гудежки…Нормальный питерский хулиган. Очень хорошо помню, как папа… телефонов тогда еще не было, переживал, когда я вечером уходил, ну, как отец он всегда волновался. Главное – чтоб домой пришел, и все, а так он не сильно общался, видимо, настолько уставал на этих своих гастролях, что ему дома тишины хотелось.

– Не общался?

– Папа не сильно разговорчивый был дома, хотя очень теплый и ласковый человек, но ему было важно, чтобы все были рядом. Я, помню, вечером, еще в детстве, выходил погулять, а у нас такой двор-колодец был, и сверху: «Денис! Ты где?» – типа, папа зовет. Ну, и потом папа мне, конечно, устраивал. Такие психологические, очень точные разборки.

– А ты папу заставлял волноваться? Какие-то острые моменты были?

– Наверное, да. Ребенок, по идее, всегда держит родителей в тонусе. Что касается меня, то я рос самостоятельным. Со мной никто никуда не ездил, не ходил. В музыкальную школу сам добирался. То есть я полностью был себе предоставлен, потому что у родителей не было времени. Мама работала, папа работал. При таком автономном, самодостаточном существовании я довольно быстро сформировался как личность. Мне ни мамка, ни папка не нужны, в смысле как няньки.

– А ты им вопросы задавал какие-то? Дети иногда задают сложные вопросы. Вот твои дети задавали вопросы, которые ставили бы тебя в тупик?

– Что-то я не помню. Какие-то задавали, наверное.

– Самое распространенное – дети обычно спрашивают, откуда они взялись. Где ты их купил? На каком рынке? Ну, что-то вроде этого.

– Дети сейчас знающие пошли, образованные. Правда, младший мой вообще не знает, что такое планшет, хотя ему уже четыре года. Мы специально его отгораживаем. Максимум, мультики может посмотреть, когда ест, и все. Он либо чем-то занимается, либо играет. Мы живем за городом, и он знает, что такое эмоции, что такое тактильность, например. Он еще не запрограммирован, не заложник всех этих технологий. Он должен сначала попробовать и понять жизнь своими руками, а потом уже своими мозгами. Тогда он будет сравнивать и понимать, что одно дело – просто смотреть, и другое дело – потрогать.

– Ну, хорошо. Тогда, чтобы ты был готов к моменту, когда он начнет задавать тебе вопросы, у нас есть рубрика «Полная шляпа».

– «Полная шляпа»?

– Ну да. Есть такие вопросы, которые дети задают родителям, а они не всегда могут ответить вот так, сходу. Подумать сначала надо. Так что я завела шляпу, в которую отцы покидали вопросики.

– Хорошая идея.

– Вот, тащи.

– «Как рыбы дышат под водой?»

– Представь, что ты отвечаешь своему ребенку. Не мне.

– Я бы ответил, что рыбы живут под водой, как мы, люди, на воздухе. И там, и там есть кислород, только мы берем его из воздуха, а рыбы – из воды.

– То есть у тебя научный такой подход.

– Ну, я не знаю, научный или ненаучный. Это как в анекдоте примерно: «Папа, а почему яблоко, когда ты его кусаешь, желтым становится?»

– Яд там.

– А папа ученый такой: «Ну, понимаешь, сынок, в момент, когда мы надкусываем яблоко, мы нарушаем структуру защиты плода. В яблоко попадает кислород, железо вступает в реакцию с кислородом, и получается такой желтый оттенок…»

– Окисляется.

– Да, окисляется. Мальчик его выслушал, а потом говорит: «Пап, а ты с кем сейчас разговаривал?» Нет, своим детям я, конечно, так объяснять не буду.

– А что ты Даниэлю скажешь?

– Ну, скажу: «Есть кто-то, кто живет на суше, и есть кто-то, кто живет в воде». Может, добавлю: «Сыночек, мы с тобой рыбку не заводим, потому что она жить рядом с нами не сможет». Наверное, так. Пока ему этого будет достаточно.

– Некоторые говорят: «Спроси у мамы».

– Не мой вариант.

– То есть ты сам?

– Я что-нибудь нафантазирую. «Спроси у мамы» – это если дочка. Или если вопрос для тех, кто постарше.

– Понимаю тебя. Хорошо, давай поговорим про твоих детей. Ты можешь про них рассказать? Каждый из них какой?

– Старший похож на меня внешне. Но я из тех отцов, кто к этому спокойно относится. Мне и про дочку говорят: «Ой, ну очень на тебя похожа». А я на это отвечаю: «Слушайте, я же вижу, что не сильно похожа». На самом деле мне это не важно, главное – чтобы здоровые были и счастливые. Но старший правда похож, копия просто. А по характеру очень похож на своего дедушку, на моего папу. И по органике, и по позитивности. Я его называю «мирный атом».

– Мирный атом, класс!

– Я его так называю, потому что он такой большой, сильный и мужественный, и при этом очень спокойный. Он у меня занимается тхэквондо, призер чемпионата мира.

– Ничего себе!

– Да.

– Ты как-то определял эту историю?

– Ну, мы с Юлькой, его мамой, решили отдать сына в спорт… Мы ведь обычно реализуем в своих детях то, что не успели реализовать в себе, да. Я хотел заниматься восточными единоборствами, когда был маленький, но это не было тогда так развито, не было тренера, секций там, где я жил, в общем – не сложилось. Для меня очень важный фактор, чтобы, с одной стороны, воспитывало физически, а с другой – морально. Восточная философия – это потрясающее что-то. И вот Тимофей вырос таким настоящим мужчиной. Уже давным-давно, кстати, в девять-десять лет.

– В девять-десять лет был уже взрослым.

– Да, он уже был взрослым. Если возникнет какая-то экстремальная ситуация, когда нужно защищаться реально, я считаю, что это самое то – во-первых, уметь за себя постоять, во-вторых, быть спокойным. Тимофей всегда совершенно спокоен. Я всегда своим друзьям говорю, если кто-то из них слишком эмоционально к чему-то относится. Они переживают, волнуются, а я говорю: «Идите боксом позанимайтесь. Потому что вы все время нападать стараетесь, а вы должны понять, что самая выгодная позиция – это когда ты находишься в защите». То есть ты наблюдаешь за нападающим – и уходишь от удара. А нервы – это только эмоции выплескивать, энергию.

– И не надо показывать, что ты собираешься делать.

– Да, конечно. Ты наблюдаешь и анализируешь. Вот Тимофей именно такой.

– Ты хочешь сказать, что он получился таким, как тебе нравится.

– Ну, у меня вообще все дети замечательные.

– А Эвелина?

– Доченька, она вот реально очень творческий человек. Невероятно просто. Она и от мамы, и от меня взяла, и она очень сильная личность. Пока я не знаю, в какой именно сфере она себя проявит, но в творческой – стопудово. Она и рисует потрясающе, и поет замечательно, и танцует. Немножко ленится, да, как все творческие люди, но если ей что-то нужно, она звезду с неба достанет.

– Скажи, а что нужно делать, чтобы с детства развивать творческую жилку?

– Наверное, нужно вычленить талант и потихонечку направлять его, раскручивать.

– Но так, чтобы детям было интересно.

– Да. И потом, дети-то все растут на примере своих родителей. Эвелина видит, что мама с утра до вечера работает. И папа работает. Это все у нее на глазах. Таким образом закладывается некий вектор, как на самом деле все должно быть.

– А Даниэль?

– Данилюше пока четыре года, и он очень позитивный. Они все у меня очень добрые и очень светлые. Даник очень классно развит, все эти конструкторы собирает запросто. Неважно, кораблик это или, может быть, какая-то абракадабра, но эта абракадабра у него очень логичная получается, пропорциональная, с одинаковыми лопастями, а не просто так нагромождение. Сейчас он все время какие-то дороги строит. На день рождения попросил купить ему автомобильную парковку. Может быть, со временем конструктором станет, не знаю… Но при всем этом он очень забавный, любит всех смешить, любит быть в центре внимания. Ну, детки всегда такие.

– То есть они с Эвелиной разные?

– Разные, но он тоже творческий человечек.

– А есть ли разница между воспитанием мальчика и девочки, как ты считаешь? Надо их как-то готовить к гендерной роли?

– Прежде всего их любить надо одинаково, это главное. Я не могу просто так сказать относительно воспитания. Но, в принципе, мне кажется, не должно быть особой разницы.

– Просто, может, мальчикам какие-то одни требования надо предъявлять, а девочкам другие?

– Не думаю. Мальчики тоже бывают очень эмоциональными. И психика у них не такая устойчивая, как у девочек. Я серьезно – мужчины слабее, чем женщины. Вроде бы считается, что с девочками надо помягче: сю-сю-сю, но что-то я сомневаюсь в этом.

– Мои девочки все время конкурируют между собой, я не всегда могу с этим справиться. Чуть что – набрасываются на меня, и мне приходится разруливать. А как у тебя? И как ты распределяешь свое внимание между детьми?

– Поскольку у нас так получилось, что мы не живем все вместе, то они изначально готовы к тому, что папа не часто появляется. Поэтому они меня никогда не ревнуют. И они общаются между собой, поздравляют друг друга с днем рождения, мы ездим отдыхать вместе, и все такое. Они чудесно ладят, и старшие, и младшие.

– Умеют?

– Ну, иногда бывают эксцессы, но у кого их не бывает. Старший у нас часто бывает, он сейчас в Москве, дочка тоже приезжает периодически… Не знаю, наверное, надо стараться уделять одинаковое внимание всем. По возможности, конечно.

– Хорошо. А давай проверим, насколько ты сообразителен. Я тебе сейчас покажу предмет, и ты скажешь, что это такое. Знаешь, существует довольно много вещей, которые для чего-то нужны, но без инструкции так сразу не понять, что это такое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Ширвиндт М. Мемуары двоечника. – М.: Эксмо, 2017.