Девчонка БЕСпредела

Незваный гость хуже…

Дашка-квартирная, никого не ожидавшая, на Дашу-нагламуренную походила не больше, чем дворовая мурка на элитного британца: непонятное платье-балахон, давно нуждавшееся в стирке, растрепанные пакли, заспанный вид и облупившийся лак на ногтях. Ноги девица побрить поленилась, как и причесаться, умыться и приготовить человеческий завтрак. Завтракала «красотка» в три часа дня. Квартиру убирала раз в три недели. Об этом свидетельствовала гора немытой посуды в раковине и на столе, следы уличной грязи на полу и толстый слой пыли на предметах. Видимо, финансовые трудности не позволяли Дарье злоупотреблять обществом домработницы.

Дашка сложила в тарелку четыре пирожных «картошка», густо намазала маслом с вареньем две булки хлеба, закинула в миску полпачки хлопьев и уже приготовилась залить их молоком, когда Григорий кашлянул и подал голос:

– Как в тебя столько лезет? И так уже не трепетная лань, а скоро совсем в корову превратишься.

– А-а-а-а-а! – заорала Дашка и выронила из рук пакет с молоком.

– Не визжи, в ушах звенит, – поморщился Чабурадзе.

– Э… у… мама!.. – Дарья испуганно попятилась к стене. – Ты же это, того, тебя же…

– А кто возражает? Убили, – согласился Григорий, развалившись на столе. – По твоей милости, к сведению.

– Как это, по моей? – медленно начала приходить в себя Даша.

– А вот так. Я, между прочим, жил, ничем тебе, юное воплощение бесцельного существования, не мешал. У меня был успешный бизнес, красивые женщины, большие перспективы, интересная, насыщенная жизнь, и тут появилась ты. Мало того что ты своими sms-ками, mms-ками и факсами отравила мне последние три месяца жизни, так еще и сократила эту самую жизнь лет на дцать! Так что с тебя, sms-маньячка, должок.

– Ха-ха, – оправилась Дашка. – Ничего я тебе, дорогой, не должна. Начнем с того, что не я в тебя стреляла и уж тем более не я на тебя киллеров натравила.

– А желание? – напомнил Григорий.

– Это еще надо доказать! Если бы все мои слова имели такую волшебную силу, я б уже давно жила на Копейке! И вообще, иди-ка ты, откуда пришел. Пользы от тебя теперь никакой: денег не взять, замуж не выйти, sms и ту не отправить, – разозлилась Дашка.

– Пользы, может, и никакой, но испортить тебе жизнь еще могу, – угрожающе тихо заметил Чабурадзе.

– Ой! – вдруг резко оживилась Дашка, – а если ты теперь там, ты же все видишь и знаешь? Скажи, любит меня Олигарх мечты или нет?

– Я не ТАМ, Даша, я здесь с тобой! И пока ты не согласишься выполнить мои требования, буду отравлять тебе жизнь своим вездесущим присутствием.

– У-у-у-у-у… – разочарованно протянула Дашка. – Ну, отравляй. Все равно не буду тебе помогать. Считай, что мне лень!

– Квартиру убери! Ты же женщина!

– Тебе надо, ты и убирай! – с этими словами Дашка демонстративно развернулась и завалилась обратно на кровать.

Тут Григорий Зурабович понял, что с Дашей будет нелегко.

Через час Дашка сделала вывод, что находиться вдвоем с Grigоrio-призраком еще менее уютно, чем с Grigоrio живым, и позвонила Тубеленькому.

– Эй, Тубеленький, приезжай в гости, – как обычно, без долгих церемоний начала Дарья.

– Ща, Дашуня-малыш. Сорок минут – и у тебя. Чего выпить купить? – обрадовался «народный артист». Жил он от роли до роли (что случалось редко) и от звонка Дашки до звонка Дашки (что случалось не чаще). Гордость и инициативность не были доминирующими чертами характера Тубеленького.

– У нас гости? – уточнил Чабурадзе.

– Угу, – кивнула Дарья и поплелась мыть полы и посуду. Все-таки, какой-никакой мужчина служил стимулом к чистоте.

После уборки занялась наведением «гламура». Вымыла голову, побрила ноги и нацепила «дикоорхидеистое» белье.

– Слушай, а может, его у нас жить оставить? Хоть чисто будет, – посоветовал Григорий.

– Отстань и не мешай марафет наводить, – отмахнулась Дарья.

Самый жалкий любовник

В дверь постучали. Судя по всему, звонок в квартире не работал.

– Дорого-о-ой! – с преувеличенной радостью кинулась на шею Тубеленькому Дашка.

– Ненатурально, – заметил Григорий.

– Как умею! – огрызнулась Дарья, увлекая ошарашенного Тубеленького в кухню и на ходу извлекая из пакета бутылку Chivas Regal.

Тубеленький Дашкиной взбалмошности побаивался, поэтому свою алкогольную норму принял еще на первом этаже у любимой в подъезде. Как следствие, теперь вместо Дарьи «кумир поколений» разговаривал с большой плюшевой обезьяной, сидящей на полу.

– Дру-у-уг, – тянул он, – только ты меня понима-а-а-аешь.

– К тебе что, в трезвом виде не заходят? – полюбопытствовал Чабурадзе.

– В трезвом ко мне только покойники заглядывают, – съехидничала Даша.

– Ого! А он отвечает! – обрадовался Тубеленький, преданно глядя в глаза обезьяне.

Дарья залпом осушила стакан с вискарем.

– Сопьешься, – пообещал Чабурадзе, присаживаясь рядом.

– Вылечат, – буркнула Дашка.

– Ты что, Дашунь, болеешь? – испугался Тубеленький.

– Тебе послышалось. Иди ко мне, выпьем, – Даша призывно ему подмигнула.

Тубеленький поднялся, пошатнулся, и, заключив Дарью в объятия, потащил ее в спальню.

– О-о-о-о. А-а-а-а, – закатив глаза, застонала Дашка.

– Фальшиво и дешево, как в малобюджетной порнухе, – подметил Чабурадзе.

– Отвали! – огрызнулась Дарья.

– Почему? – испугался Тубеленький.

– Я не тебе, – прошептала Дашка, сбрасывая кофточку.

– Дашь, скажи, я самый жалкий из твоих любовников? – прохрипел Тубеленький, увлекая ее на кровать.

– А что, у тебя бывают и хуже? – Изумление Григория было неподдельным.

– Нет, не самый, – успокоила любовника Дашка.

– Еще и врешь мальчику, – пожурил Чабурадзе.

– Может, ты и сам в постели был никакой! Кто теперь докажет? – предположила Дарья, освобождаясь от джинсов.

Из невнятной речи возлюбленной мнительный Тубеленький уловил только существительное «постель» и характеристику «никакой».

– Что, правда никакой? – обиделся он.

– Да какой, какой! Раздевайся быстрей! – взмолилась Дашка.

– Ты что, идешь на рекорд по сверхскоростному соитию? – сострил Чабурадзе.

– Убирайся к черту! Надоел! – взвизгнула Дарья.

– Как к черту? Я только пришел… – растерялся Тубеленький и разом утратил весь сексуальный запал.

– Вжик, и больше не мужик, – с явным удовольствием констатировал Григорий.

– Сам ты не мужик, а ходячий мертвец! – обозленная Дашка оттолкнула Тубеленького и вскочила с кровати.

– Какой мертвец? – чуть не плакал «народный артист».

– Никакой. Проехали! Ты, Аркаш, лучше вставай и езжай домой, к маме. Я сегодня не в настроении, – как можно мягче попросила Тубеленького Даша. «Кумир поколений» придерживаясь за стенку, поплелся к двери.

– Доволен? – устало выдохнула Дашка, оборачиваясь к Григорию.

– Этим? Нет, – честно сознался он. – Это только начало, обещаю. Я тебя предупреждал.

Около полуночи, как водится, позвонил Олигарх мечты. По привычке он все еще отзванивался Дарье. Звонку друга Дашка обрадовалась. Она привыкла, что Олигарх решает ВСЕ ее проблемы, и вставать с кровати для этого не обязательно. Сейчас проблемой был Grigorio.

– Ой, дорогой. Ты Чабурадзе помнишь? – показав призраку язык, начала Даша.

– Чивачидзе помню. А что? Ты ему на тот свет sms-ки пишешь? – удивился Олигарх.

– Хуже, он у меня дома сидит и не уходит. Как его выгнать?

– Раньше хотела заманить, а теперь – выгнать. Какое непостоянство! – вмешался Чабурадзе.

– Дашич, ты сколько выпила? – полюбопытствовал Олигарх.

– Нисколько! – приукрасила Дашка. – У меня не белая горячка. Он правда здесь торчит и комментирует.

– Дашич, мое мнение, конечно, не важно. Можете не прислушиваться, но, по-моему, вам надо чем-то полезным заняться и перестать пить хоть на недельку. Сразу Чувамбадзе мерещиться перестанут.

– Мне не мерещится, – ослабевшим голосом возразила Даша.

– Иди, проспись, я завтра позвоню, – не стал церемониться Олигарх…

– Ну, Дашич, теперь, кажется, я – твой самый преданный друг, и единственный, кто в твои «галлюцинации» верит, – позлорадствовал Григорий.

– Ладно, еще посмотрим, кто кого, Франкенштейн.

– А ты сомневаешься?

– В своей победе? Нисколько! – Дашка долила себе остатки виски и вернулась в постель.

Между ними, девочками

Утро началось для нашей героини необычайно рано. В девять ноль-ноль.

– Подъе-е-е-ем! – провозгласил Чабурадзе.

– Черт, ты все еще здесь? – разочарованно протянула Дарья и перевернулась на другой бок. – Дай поспать!

– Тебе что, совсем заняться нечем? – уточнил Чабурадзе.

– Нечем, – созналась Дашка.

– Встань, покачай пресс, приготовь человеческий завтрак, возле дома пробегись, на худой конец.

– Я лучше сериал посмотрю, – Дарья лениво щелкнула пультом.

До двух часов дня, кроме как за бутербродом, расшевелить Дарью не удалось. Около трех в дверь постучали. На кухне нарисовалась девица в пижаме. Такая же заспанная, растрепанная, с облезлым лаком и выражением сомнамбулического ступора на лице. Подразумевалось, что в уличном виде девица должна быть Дашкиной «нагламуренной» подругой-блондинкой.

– Дашунь, дорогая, я что-то сегодня так рано проснулась, – зевнула девица. – У тебя выпить ниче не осталось?

– Проходи, Анжел. Есть Cristal, – обрадовалась гостье Дарья.

– Вас что, клонируют? – не выдержал Чабурадзе.

Девица еще раз зевнула и прошествовала к столу.

– Дашунь, этот лох сигареты не оставлял? – Под экспрессивным определением подразумевался «народный артист».

– Не, Анжелочка, не оставлял, – Дашка тоже зевнула в унисон.

– Ну, за нас! – чокнулись барышни.

– Женский алкоголизм неизлечим, – напомнил Чабурадзе.

– Как вчера потусили с Тубеленьким? – вставила гостья.

– У него не встал, – пожаловалась Дашка.

– Совсем допился, – хихикнула гостья и тут же, видимо, чтобы утешить подругу, добавила: – Ну, это бывает. Лежаков вообще раз в три недели может, и то только по утрам. Кстати, а хочешь пирог?

Пироги, штрудели и блинчики были коронным блюдом Анжелы Глушко. Когда-то, пару лет назад, девушка, не умевшая пожарить даже яичницу, спустилась в метро и столкнулась с огроменным бородатым детиной в фуфайке. На фоне худенькой и миниатюрной Анжелы детина смотрелся педофилом, на фоне прочих прохожих – дровосеком из таежных чащ. Детина пообещал Анжелике (так, с пафосным придыханием, именовала себя девушка) квартиру в Дубае и съемки в блокбастере с Брэдом Питом. Назвался товарищ Лежаков режиссером. Будучи блондинкой, если и ненатуральной, то идейной, детине Анжела поверила и через месяц вместо квартиры дубайской оказалась в халупе московской.

Халупа площадью метр на метр досталась Лежакову от дедушки. С тех пор он не поменял даже дивана, на котором, подобно Илье Муромцу, обрастая долгами и щетиной, пролежал без малого сорок семь лет. Впрочем, если верить «дамочке. ru», господину Лежакову едва исполнилось тридцать, жил он на Копейке, а эксклюзивный диван для лежания приобрел у Versace.

За два года с Лежаковым Анжелика-Анжела с Брэдом Питом так и не снялась, зато освоила нелегкие азы кулинарного искусства. Теперь самым повторяющимся ночным кошмаром Анжелы были падающие с неба пироги.

Рыбный пирог Анжелика принесла быстро. Квартира Лежакова находилась через стенку от Дашкиной.

– Хорошо подрумянился, – радовалась девушка.

– Она его что, на углях готовила? – ужаснулся Чабурадзе.

– Спасибо, дорогая! – поблагодарила Даша.

– Не ешь, отравишься! – испугался за Дашу Чабурадзе.

– Уголь полезен для здоровья, – словно услышав его, возразила Анжела.

– На самом деле, если подгоревшие места ножиком почистить, очень даже вкусно, – заступилась за подругу Дарья.

Жертва гостеприимства

После ухода Анжелы уже собравшейся лечь на кровать Дашке позвонил Лежаков-младший. Как Лежаков-старший умудрился сделать сына, оставалось загадкой даже для него самого.

– Дашка! Дашка! Мы заедем к тебе, к тебе в гости! Окей?

Впрочем, ответа незваные гости не ждали и уже воодушевленно долбились в дверь. Первой в проходе показалась грибовидная шляпа-панамка, из-под широких полей которой торчал некто, смутно напоминавший Лежакова. Правда, на голову ниже и килограммов на семьдесят худее. Создавалось ощущение, что лежаковского отпрыска принес сюда ветер. Следом за юношей в панамке в квартиру протиснулась барышня необъятных размеров.

– Осторожней. Не застрянь! – заботливо предостерегла гостью Даша.

– Если застрянет, ее отсюда и бульдозер не сдвинет, – подметил Чабурадзе.

– Это моя девушка, Глаша! – с глубоко запрятанной гордостью представил барышню Лежаков-младший.

– А вчера вроде Саша была, нет? – изумилась Дашка.

Парень больно ущипнул ее за локоть.

Лежаков-младший, необъятная барышня и проследовавшие за ними семеро парней принялись выгружать на стол продукты. О том, что Дарья готовит только для именитых гостей, таких как Олигарх, доупокойный Чабурадзе или приезжавшая погостить мама, знали все. Поэтому по негласному правилу еду приносили с собой.

– А у меня гашик есть, – залихватски подмигнул соседский сын.

– Ура! – подпрыгнула на месте воодушевленная известием Дашка.

– Не вздумай! Ты и так с головой не дружишь, – погрозил кулаком Чабурадзе.

– «Йориков» не спрашивают, – Дашка показала Григорию язык и легким наркоманским движением прожгла дырку в бутылке из-под спрайта.

– Д-а-а-аш! – Лежаков-младший приобнял необъятную барышню и воззрился на хозяйку счастливо-затуманенным взглядом.

– Чего? – Дарья широко улыбнулась в ответ.

– Приревнуй меня, Да-а-аш, пожалуйста. Ну, приревнуй…

– К этой, что ли? Хи-хи. Ну, ревную!

Ближе к полуночи не желавшая расходиться компания принялась играть в карты, в «Дурака». Играли на раздевание. Предметы гардероба снимать полагалось на столе. Чабурадзе скромно держался в стороне. Держался ровно до тех пор, пока пошатывающаяся Дашка, оставив на столе колечки, сережки, кулон, не взялась за последний чулок, тогда Григорий Зурабович вмешался:

– У «Панамки» нет козырей, но есть три туза. У слонообразной девицы козырный валет и бубновый король, – суфлировал он.

В какой-то момент, обкуренная Дашка почувствовала себя Тубеленьким на сцене и ощутила в присутствии Чабурадзе некую прелесть. Позорного обнажения на столе удалось избежать.

Под утро гости разъехались. Наплевавшая на мытье посуды Дарья с разбегу плюхнулась на кровать и отвратительно профальшивила в сторону Григория:

– Love was just a game for two… Love was made for me and you… Take my heart, but please, don’t break it… Love…

От перспективы, открывшейся в песенке, Grigorio затрясло… Впрочем, как оказалось, Дашка не обращалась к кому-то конкретному…

– Любишь кого-нибудь? – поинтересовался Григорий, опускаясь на корточки возле кровати.

– Олигарха, ну, то есть думала, что люблю Олигарха. А так, не знаю… Тубеленького, может быть? – заплетающимся языком перечислила Дашка. Было заметно, что даже приблизительный ответ ей неведом…

– А я любил…

– Меня? – Дарья хихикнула.

– Не остроумно. – Григорий замолчал.

– Ну, говори. Я не хотела тебя перебивать, у меня просто характер дурацкий, – виновато потупилась Дашка.

– Я свою первую жену любил, Даш. Так любил, что… Впрочем, не важно. Если бы сейчас мне предоставили второй шанс, я бы многое хотел ей сказать, да, наверное, даже не сказать, а просто еще раз ее увидеть.

Дашка не была сентиментальной, но, посмотрев в пронзительные голубые глаза Григория-призрака, вдруг вспомнила Олигарха и их самое счастливое время. Вспомнила дачу Олигархова друга в Рождествено, откуда теплым сентябрьским вечером они вот так, вдруг, сорвались и уехали в Нахабино. Вспомнила, как с отчаяньем ловила каждое мгновение близости с любимым, как молилась, чтобы в эту ночь, пусть даже в последний раз, он ничего не перенес «на завтра». Олигарх Дашкиных воспоминаний не выкидывал любовниц из машины, не ломал новогодние елки и не разбивал о голову супружницы мобильник. Он крепко-крепко прижимал Дашку к себе и обещал… Впрочем, ничего он, конечно, не обещал. Но ей все равно очень хотелось верить в счастливый исход.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать, Гриш? – слова вырвались у Дарьи против воли.

– Можешь. Позвонить своей ведьме и попросить вернуть все, как было.

– А что попроще?

– Пойти работать.

– Я? Работать? – Глаза Дашки округлились. – Тогда уж лучше к ведьме!

– Я серьезно. Поможешь мне, я помогу тебе. Deal? – пошел на сделку Григорий.

Дарья задумалась. Чабурадзе занервничал:

– Ну? Чего тебе больше всего хочется?

– Potestas и Divitia, – Дашка игриво призраку подмигнула.

– А поконкретней?

– Мужика богатого. Чтобы за все платил и работать не гнал.

– А ты у него на плече рыдать будешь, как другого любишь, да? – съехидничал Григорий.

– Не буду! Я закодируюсь! – Дашка пьяно хихикнула.

Гипотетический мужик послужил неким стимулом, и Дарья с Чабурадзе наконец-то пришли к какому-то консенсусу. Начать решено было в восемь утра. Дашка захныкала – хотела спать. Григорий требовал беспрекословного подчинения и четкого следования инструкциям.

И их засосала «социальная трясина»

Страничка Grigorio в «Одноклассниках» после смерти хозяина выглядела тоскливо-осиротевшей. Форум пестрел соболезнованиями. Особенно расстаралась тетенька лет тридцати. Свою прощальную речь дама изложила в стихотворной форме и перевела на все известные ей языки: французский, английский и русский. Из самосозерцательного прощания «поэтессы» следовало, что последние лет пять она ходила за Чабурадзе по пятам и, оставаясь незаметной тенью, любила его любовью глубокой и нежной. Что по этому поводу думал муж тетеньки, изображенный на фото слева от нее, она не пояснила.

– А кошелка-то полиглотка! – восхитилась Дашка.

– Не отвлекайся! – заступился за фанатку Чабурадзе. Дашка вздохнула, и перебазировалась на главную страницу.

Фото на заставке Grigorio перед смертью успел сменить. Два подбородка и намечавшийся животик намекали на то, что при жизни господин Чабурадзе не голодал, обтягивающая округлости футболка давала понять, что комплексов он по поводу лишних кг не испытывал, а довольная улыбка в тридцать два зуба подтверждала, что о печальной своей доле бывший владелец заводов, газет, пароходов и не подозревал…

– Еще пару лет такой бурной жизни, и для знакомства с красивой девушкой тебе бы пришлось протягивать банкноту вместо визитки, – подметила Дашка, сравнивая Grigorio фотографического, несколько оплывшего, с Grigorio мистическим, заметно подтянувшимся.

– Заходи в «Друзья», – не отреагировав на провокацию, продекламировал Чабурадзе. Дашка нехотя подчинилась.

Начали с друга «наилучшего». Стильные очочки придавали Костику Шапкину вид гламурно-тусовочного интеллектуала. Подразумевалось, что на окружающих он должен смотреть с толикой превосходства, здорового цинизма и «великодушного» снисхождения. Любил «наилучший» себя любовью беззаветной и искренней, о чем свидетельствовала сто одна фотография, выложенная на сайте. Впрочем, любил он и Григория, и явно его дружеско-компанейские качества ценил. Фотографии с Чабурадзе встречались у Костика Шапкина чаще, чем фотографии с женщинами. На одной из таких совместных композиций светлый лик Григория Зурабовича венчала забавная надпись. Слегка «притормаживающая» по утрам Дашка силилась комментарий прочесть. Наконец ей это удалось:

– Привтыкатель ОАО «ВоВсе», – выговорила Дарья и со смехом скатилась с кровати.

– Председатель, грамотейка! И не «ВоВсе», а «ВовВсе», – обиделся Григорий.

– Угу, – Дашка с трудом поборола новый приступ хохота.

Следующим по списку шел Сашка-Чебурашка.

– Интересно, а где же крокодил? – озадачилась Дашка.

Впрочем, «Крокодилы» вскоре нашлись. Целых двое, они скрывались на фото, рядом с Сашкой, и проходили за подписью «Сашка и телки».

– Ой, страшненькие какие! – огорчилась за девушек Дарья.

– Сейчас голову оторву! – пригрозил Чабурадзе.

Так, через тернии к звездам, миновав Петю-фэйсконтрольщика (виртуальный облик которого привел Дашку в необычайное возбуждение своей связью с неким Гошей), заглянув на страничку к Тубеленькому, обсудив всех подружек Григория (дискуссия велась в одностороннем порядке), Дарья с Чабурадзе наконец-то добрались до первостепенного.

Оказалось, что Дашку в «Одноклассники» загнали не просто так, а для ознакомления с руководящим составом компании, в которой на благо себя и отечества некогда трудился Григорий Зурабович. Под чутким руководством последнего Дарье предстояло изучить рынок конкурентов и запомнить несколько особо значимых субъектов в лицо.

Несмотря на ярко выраженную блондинистость, память на детали, имена и события оказалась у Дашки феноменальной. Через несколько часов тренировок она с легкостью справлялась без подсказок Чабурадзе и помощи сайта.

Per aspera ad astra

Вторым пунктом шло приведение Дарьи в божеский вид. С возражениями и криками из холодильника были извлечены пиццы и пасты и заменены на кефир и укроп. Алкоголь в доме не задерживался, поэтому выливать в раковину оказалось нечего… Вместо этого в черный список занесли абонента Тубеленького и Лежакова-младшего, как элементы, способствующие «разложению» личности. За Анжелку Дашка все-таки вступилась. Пришлось прибить к двери табличку: «Вход с пирогами, алкоголем, мужиками СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!»

Теперь просыпалась Дарья не позже восьми тридцати, впрочем, заставить ее подняться и залезть в спортивный костюм Чабурадзе удавалось только к десяти. Начать собирались с трех километров, но прогуливавшая в школе уроки физкультуры Дашка начинала задыхаться уже на трехстах метрах.

– Не могу больше! – выла она и переходила на прогулочный шаг.

– А богатый, глуповатый и щедрый как же? – напоминал Чабурадзе.

– Я и так красавица. Ты сам говорил! – делала слабую попытку к сопротивлению Дашка.

Чабурадзе проклинал свой длинный язык и проводил разъяснительную беседу:

– Хорошо, тогда разворачиваемся и идем обратно в кровать, заказываем пиццу и звоним Тубеленькому. Идет? Вот только скоро тебе платить за свою халупу в конце географии, подкрашивать блондинку, ехать в Париж, а у меня в этом промежуточном состоянии, извини, денег нет. Как выкручиваться будем? Или у «народного артиста» счет в швейцарском банке открыт?

Дашка вздыхала и набирала скорость. Денег у Тубеленького не было запрятано даже в банке из-под варенья…

Худела Дарья быстро. Сказывалась мамина хорошая наследственность, с которой долгие годы Дашка с переменным успехом боролась пирогами и выпивкой. После пробежки по плану значился контрастный душ. Даша знала, что проверить температуру воды Григорий-призрак не может и, используя актерские навыки сериала «Четверо снизу», картинно повизгивала под горячей струей. Вскоре Чабурадзе фишку просек и в наказание исключил из дневного меню дольку шоколада, служившую Дарье единственной отдушиной. Дашка исправилась. В общем, девочкой она была толковой и с небольшим «подпиныванием» к цели двигалась четко. Хотя, конечно, случались и казусы. Например. Последние имеющиеся в наличии двести баксов Дашка спустила на бикини-дизайн, причем сто пятьдесят из них ушли на пошловатую бабочку из стразов Swarovski.

– Это еще зачем? Все равно никто не увидит, – возмутился Чабурадзе.

– Аркашу позову, – Дарья потянулась к телефону.