Магия убийства
– Да нет. – Игнат повел плечами. – Типа имеешь право.
Тополев опустил лицо, но позволил Котову заметить особенный блеск его глаз.
– Ох и тонкая она штучка, брат. Такая… ух! – причмокнул и хохотнул. – У меня на нее стояк, как в молодые годы! Правда! Стиль, лоск, манеры-шмеры… все как я люблю! Но главное, через пару месяцев я бы через нее подкатил к нашей детке, как добрый щедрый Дед Мороз. Деньжата на бизнес, кредит в моем банке… Она бы у меня к весенней «Битве» шелковой была!
– И Лора тоже, – задумчиво пробормотал Игнат. – Хотя навряд ли. Откуда, кстати, ты узнал про Лору?
– А Клара рассказала. Фотку принесла. Она этой подругой Ники сильно заинтересовалась, какую-то непонятку вокруг нее разгребает.
Кот напрягся:
– Какую?
– Вот сам и спроси у Клары, – отрезал Тополев. – Не хочешь? Нет? Правильно. Клару сейчас лучше не трогать, она как та собака – след взяла, не остановится. Если твоя девочка заартачится, что, мол, не хочет ехать к мухоморам на «Битву», мне Клару даже просить не придется – она на Веронике с удовольствием отоспится. Веришь в это, Кот?
Игнат вздохнул. В изобретательности матерой аферистки он не сомневался. В том, что она заточила на Веронику вострый зуб, – тем более.
– В это я верю, Костя, – усмехнулся Котов. – Мне другое непонятно. Ну ладно эти старые, как ты говоришь, мухоморы, но ты-то чего вдруг всякой хренью заинтересовался? Гадалки, ворожба…
– Да мне-то это до звезды. – Тополев подхватил с пола бокал с коньяком и опять разлегся на диване. – Хотя и мухоморов понимаю, – задумчиво добавил: – Интересно люди живут…
– В смысле? – искренне удивился вор.
Тополев прищурился и хмыкнул:
– Я думал, ты умнее, Кот. Но ты реально не сечешь поляну. Ну вот представь, – Тополев перекрутился на диване, принял позу рембрандтовской Данаи, ожидающей золотого дождика, и протянул вперед руку с зажатым бокалом. – Представь, что у людей все есть. Ну просто все, их птичьим молоком не удивишь! Но вот туда, – Тополев показал бокалом на обшитый деревом потолок, – ТУДА ничего с собой не возьмешь. Ни птичьего молока, ни любимого бобика с молодой телкой… Главный вопрос, к которому приходит всякий: а есть ли ТАМ хоть что-то? На все другие вопросы мухоморы уже ответили, и почему б не отвалить бабок и не узнать о главном: что всех нас ждет ТАМ? – Тополев подмигнул. – Интересная задача, правда? На мой взгляд, достойная того, чтобы потратить на нее оставшиеся дни.
– Она неразрешима. И есть еще дети, внуки…
– Ты это серьезно? Оставить кому-то просирать свои труды… Сами пусть зарабатывают!
Тополев фыркнул, помолчал. Потом поднялся с дивана и махровыми носочками по персидскому ковру протопал до стола с закусками и коньяком. Наполняя бокал, не оборачиваясь к гостю, произнес:
– И кстати, о детишках. Глупых. Знаешь, что мне сказал тот жадный дурачок? Он мне типа предрек: если я не возьму в руки украденную вещь, которую давно хотел, то все у меня будет тип-топ.
– Ты это о «сильфиде»?
– Ну. – Константин развернулся. – Но ты не переживай. Попридержи пока камушек. Лаве у тебя есть, не голодаешь.
– А смысл?
– Да есть кое-какой. Не на одних же мухоморах мои интересы сошлись. Есть еще один приятный человечек, так к нему через этот камушек можно лихо подкатить. Еще спасибо скажешь.
– И кто такой?
– О, – Костя снова дирижировал бокалом, – конкурент товарищей – организаторов «Битвы». Та еще сволочь. Кстати – мертвая. Как многие думают, в том числе и Интерпол. Но сейчас об этом рано, сейчас нам нужно науськать нашу девочку на «Битву». Положительный ответ она должна дать завтра-послезавтра. Потом должна подложить в кабинет главного мухомора Кощина небольшую коробочку, желательно поближе к компьютеру, и на этом – все. Дальнейшее, «Битва» и прочая хрень, по ее усмотрению.
– А в той коробочке?.. – выразительно поинтересовался Котов.
– Не взрывчатка, не переживай. Начинка электронная. В тот день у Кощина лишний народ крутиться будет, так что…
– Подожди, подожди. А откуда лишний народ? И почему ты уверен, что Ника вообще попадет в дом этого Кощина?
– Эдуарду Кузьмичу, Котик, уже за девяносто, плюс подагра, банкет перед «Битвой» он всегда проводит у себя дома. Знакомится с участниками, которых, кстати, расселяют в мини-отеле в доме по соседству. Так меньше риска, что какой-нибудь придурок сфоткает их компанию и выложит в Интернет. Что уже было. Кузьмич после той истории несколько «Битв» подряд у себя в имении проводил.
– А как Ника попадет в кабинет? Его не запирают?
– Вместе с коробочкой Веронике передадут ключ от кабинета.
– О как, – поразился Котов, – у тебя есть ключ?
– Этому ключу сто лет в обед! Клара дубликат еще в прошлом году сделала, у экономки связку «одолжила». Но вот попасть в саму квартиру… – Тополев вздохнул. – Короче, мне нужно, чтобы в момент, когда старый мухомор свой комп включит, рядом наша волшебная коробочка лежала. Усек?
Котов кивнул.
Вся операция должна быть выверена поминутно: Ника подкладывает коробочку, идет в ванную и подает сигнал, мигнув светом, санузел там с окном. Кузьмичу тут же поступает сообщение на почту, на которое необходимо ответить. Набирать ответ на телефоне он не будет, пальцы скрючены подагрой, как миленький отправится в кабинет к компу… Дальше объяснять?
– Нет. Но если у меня все-таки не получится уговорить Нику…
– А тебе и не надо ее уговаривать! Пусть ее мент-любовник уговаривает! Ему-то ты, надеюсь, сможешь объяснить, что посадить мента – раз плюнуть! Клара им обоим небо алмазами усыпает! – Рычащий Тополев поперхнулся, махнул рукой. И неожиданно признался: – Хотя жаль, конечно, если Клара девочку размажет. У меня на ее счет большие планы.
– Какие? Какие планы могут быть на кондитера?
– Большие, Кот. Большие. Так что ты уж, будь добр, расстарайся.
О том, какие планы могут быть относительно кондитера у богатея Константина Федоровича, первой, что удивительно, догадалась непосредственно кондитер.
– Лорхен, – тихо выдохнула Ника, едва прослушав слегка отредактированный рассказ Котова. – Ее сын женат на дочери швейцарского банкира.
Детально расшифровывать догадку Нике не требовалось, в ее гостиной собрались неглупые мужчины. Майор ФСБ Красильников, сверкнув очками и широкими залысинами, задумчиво опустил голову. Два других силовика, полицейские капитаны Окунев и Ковалев, переглянулись. Окунев, поморщившись, принялся массировать переносицу. Все устали, время перевалило за полночь, на журнальном столике стояла дюжина пустых чашечек из-под кофе, лежала разломанная плитка почти нетронутого шоколада. Ради экономии времени Красильников попросил Веронику принять их у себя, поскольку эпицентр событий, как ни неприятно это признавать, находится здесь.
– Я не знал, что у Ларисы сын живет в Швейцарии, – сказал вор Котов.
– Речь не заходила. – Понурая Ника автоматически расправила салфетку под своей чашкой.
– Жаль. Если бы знал, не удивлялся, почему Костя сам решил твоей соседкой заняться. Раньше он так не высовывался, ему проще было какого-нибудь смазливого искусствоведа к ней подослать.
Котов мысленно хмыкнул: объяснение загадочного «все как я люблю» – нашлось. Больше всего Топляк любит деньги. Легко вообразить, как Костя просит свою милую знакомую помочь, к примеру, с переводом пустяковой суммы. Которая потом окажется настолько «грязной», что сыну Лорхен будет легче и дальше отмывать бабки, чем признаться в глупости законопослушному швейцарскому тестю. Получится очередная история про птичий коготок. Уж Тополев умеет сочинять подобные.
Вероника откинула голову глубоко назад, едва не ударилась макушкой о стену за спинкой дивана.
– Господи, ну почему все – так?! – спросила, глядя в потолок. – Нам надо срочно предупредить Лору! – воскликнула и подскочила с дивана.
– Сядьте, Вероника, – строго приказал Красильников. – Сядьте. Делиться нашими предположениями с Ларисой Петровной считаю преждевременным.
– Вы с ума сошли?!
– Преждевременным, повторю. Лариса Петровна…
– Называйте ее Лорхен или Лорой, пожалуйста, – поморщилась так и не севшая девушка, – не то у меня впечатление, будто мы о ком-то другом разговариваем.
– Договорились, – покладисто сказал Кирилл Андреевич. – Так вот, Лору нам будет проще вывести из…
– Да перестаньте! – раздраженно выкрикнула Вероника и топнула ногой. – Хватит! Нет никаких «будет проще», со мной вы это уже проходили! – Ника закружила по гостиной. – Неужели вы не понимаете, что разрушаете наши жизни, а?! Лора – моя лучшая подруга! Как я потом в глаза ей посмотрю?! Я знала, что к ней таскается какой-то гад с цветами… на самом деле нацелившийся на ее сына… Вы хоть понимаете… – Ника села, переломилась в талии и вытянула шею к фээсбэшнику, налегая животом на колени. Заговорила тихо-тихо: – Вы хоть понимаете, какое это унижение для женщины? Узнать, что тебя обхаживали ради… ради какой-то грязи… а твоя подруга об этом знала и ни гугу. Да вы нас всех растопчете! Уничтожите!
Красильников устал. Очень хотелось снять очки, закрыть глаза и боком завалиться на диван. Желательно накрыв голову подушкой. Он много раз выслушивал бабские истерики, не единожды проводил операции по внедрению агентов в «токсичную» среду и считался неплохим специалистом. Проводил мероприятия и в подобном цейтноте, умел не распылять силы и мощно сгруппироваться для мозгового штурма. Но нынешняя ситуация обрастала абсурдом вне всякого порядка и совсем самостоятельно. Через пару дней Вероника Полумятова должна была вылететь в Черногорию и навсегда забыть о существовании некоего Тополева. Майор первым бы перекрестился, когда отправил гражданскую девчонку в заграничный отпуск!
Бредятина какая-то. Дичь! Но в эту дичь приходится поверить: из доклада Котова, прошедшего вне девичьих ушей, уже выплывали как минимум две интересные темы. Во-первых, электронная коробочка, через которую, дай бог, получится серьезно зацепить специалиста Тополева по электронной разведке. А это уже такой инсайдер – мама не горюй! Красильников даже ощутил зуд в районе копчика, в том месте, где, по словам ученых, у человека существует некий рудиментарный хвост. Борзой с напружиненным хвостом, охотничьей собакой майор себя почувствовал! Коробочку Веронике передадут загодя, если коллеги-электронщики успеют с ней разобраться, специалиста Тополева получится прижать довольно жестко.
Тьфу-тьфу! Не сглазить бы.
Потом, во-вторых, выплывает некий «мертвец», не брезгующий ворованными раритетами. «Мертвец», не исключено, масштаба Тополева. Константин Федорович, как уже предрек непосредственный начальник майора, пока гораздо полезнее на свободе. Поверить в это тоже невозможно, но вот приходится.
И тему с мухоморами необходимо дальше пробивать. За чудовский архив от службы экономической безопасности такое гран-мерси прилетело, что впору загордиться. Совместно с кулинаром Полумятовой. В том деле ее «львиное» участие уже отметили и приказали курировать талантливую девочку.
Сказали бы еще, как с ней поладить, взгрустнул майор. Здесь Ника в своем праве, она присягу не давала, она печет пирожные и внеочередного звания не ждет.
– Вероника, – нагнав в интонацию побольше непритворного сочувствия, заговорил майор, – сейчас правда может быть опасной прежде всего для самой Лоры. Понимаете?
– Если она начнет вести себя дерзко, Тополев способен отомстить, – вступил в разговор полицейский капитан Окунев, который как раз и начинал дело о пропаже розового бриллианта «Поцелуй сильфиды»[2], наладивший отличный контакт с Вероникой и Лорхен. – Давай подождем немного. Сказать неприятную правду всегда успеем. А я клянусь, что присмотрю за твоей подругой. Договорились? Ты мне веришь?
Девушка не ответила. Зябко повела плечами…
– Мне страшно. Понимаете? Мне страшно!
Нике казалось, что она попала в бесконечный сериал, в фильм ужасов с главной героиней, которую каждый раз обещают отпустить на волю, спасти и защитить, но только заканчивается одна история, как тут же завязывается другая… Конца и края нет – круглая Земля! В трехмерную модель которой воткнут неизменный фактор – Константин Федорович Тополев. Он ось этого глобуса, вокруг него все крутится.
– Слушайте, – Вероника обвела взглядом вроде бы сочувствующих мужчин, чуть дольше задержалась на непривычно безучастном Котове, – а когда вы этого Тополева арестуете? Ведь обещали же… вот-вот, потерпи немного… Терплю. Но сколько можно?
Агенту с погонами Красильников отрезал бы: «А сколько нужно». С кулинаром придется деликатничать и подбирать слова, что, к счастью, сделал за него полицейский Окунев, которого майор и пригласил на встречу ради моральной поддержки. Не себя, разумеется, а нежной Вероники Полумятовой. На нее щеголь из МУРа действовал ну очень положительно.
– Ник, потерпи еще, а? Не получается пока. Кирилл Андреевич его вон сколько лет разрабатывает, а толку никакого. Если не прижать Тополева наверняка, железно, он выкрутится. На него знаешь какие адвокаты работают…
– Знаю. С Чудовым знакома лично.
– Ну вот. Потерпи еще немного. Нам очень нужно получить коробочку, которую тебе передадут…
«Браво, капитан! – мысленно поаплодировал фээсбэшный майор. – Верно словил фишку. Продолжай в том же духе».
В полдень следующего дня Вероника позвонила баскетбольной Инессе Станиславовне и дала согласие на «Битву». Постаралась, чтобы голос не звучал панихидно, как у попа на отпевании, но кандидат наук (с психиатрическим уклоном), естественно, улавливала малейшие нюансы. Попробовала воодушевить собеседницу, добавить ей решимости, мягко помассировала чувствительные точки амбициозности и жадности…
У Вероники, судя по результату, эти точки находились отнюдь не на ушах.
Или же уши настолько адаптировались к появлению на них лапши, что приобрели твердокаменную плотность. Не хуже пяток соседки по даче тети Нины. У той, помнится, под голой пяткой гвоздь согнулся. Хотя, наступи на тот гвоздь другой человек, без поездки в травматологию не обошлось бы.
…Выслушивая респекты от доктора, Ника сумрачно смотрела на тощую синюю папку от ФСБ, доставленную ей курьером. Милейший Кирилл Андреевич тоже переживал о психологической устойчивости агента-кулинара и отправил ей в помощь краткую справку на организаторов «Битвы». Попросил ознакомиться, предупредил, что бумаги нельзя выносить из дома, показывать их третьим лицам, заносить информацию на электронные носители – данные не секретные, приложив усилие, все это можно найти в Интернете, но бдительность на первом месте. Документы прочитать, обратно запечатать и сразу вызывать курьера.
Ах да. Не стараться все запомнить, а вынести лишь некоторое суждение о людях. Ну и не нервничать, держать хвост пистолетом. Но Веронике после упоминания хвоста и пистолета захотелось застрелиться совсем не фигурально. Полчаса назад к ней заходила Лорхен, поболтать. Сказала, что недавно, возвращаясь с прогулки, она столкнулась с капитаном Окуневым, тот пригласил ее в кафе на чашечку кофе…
Вероника, слушая подругу, чувствовала себя Искариотом, не знала, куда деть глаза. В памяти из монолога Лорхен осталось немногое, но аттестация случайно встреченного капитана закрепилась: «Какой он милый, право слово… – и легкое недоумение. – Но странный. Не находишь? Опять напомнил, чтобы я не распространялась о сентябрьских происшествиях. Никогда и никому, даже полунамеком. Ник, я становлюсь похожей на маразматичку? Мне нужно все напоминать?..»
Бедная Лора! Какой афронт ее ожидает! Очень хочется надеяться, что с Константином Федоровичем она расстанется прежде, чем получит под дых от лучшей подруги и силовых структур.
Вероника заварила себе крепкого кофе, с отвращением поглядела на папку и распахнула ее, подцепив мизинцем синюю пластиковую обложку.
…Примерно через два часа в дверь снова позвонили. Вероника глянула в глазок, увидела на площадке скучающего паренька в форменной кепке курьерской доставки и собралась уже идти за папкой, но услышала, как паренек за дверью громко говорит, что посылка для замешкавшейся Вероники Дмитриевны Полумятовой пришла из типографии.
Непонятно почему, кондитер решила, что из типографии ей привезли фальшивый паспорт – силовики решили ее таки прятать в недалеких заграницах! Предположение, естественно, бредовое донельзя, но если вспомнить абракадабру последних дней и даже месяцев, то…
Нет. Скучный паренек протянул Веронике запаянный в пакет картонный прямоугольник, получил взамен ее подпись и откланялся, оставив на площадке запах убойного одеколона, похожего на репеллент от комаров. В пакете оказалось свежеотпечатанное приглашение на «Битву». Из тех, что после применения можно смело вставить в рамку под стекло и прикрепить на стене, дабы потомки имели право гордиться своей бабушкой. Никакую стену данное произведение типографского искусства не испортит, фамилия и имя участницы не вписаны от руки, а были отпечатанными, выпуклыми, в золотистых вензелях и бабочках.
Как основательно у них заведено, подумала Вероника и покосилась на настенные часы: после ее звонка Инессе прошло меньше трех часов, а типография уже отпечатала именное приглашение, доставила… Солидно. Впечатляет. Ника перевела взгляд на тривиальную синюю папку ФСБ и удивляться перестала: в Высшей негосударственной лиге мелочей не признают, у них свои законы и порядки. Зачем им экономить на обложках.
Но позже оказалось – все под Богом ходим. Над головой самого отъявленного богатея, если тот живет в многоквартирном доме, может лопнуть прозаичная канализационная труба. Лопнуть и обогатить миазмами стерильную среду обитания, лепнину потолка и шелковые обои.
Утром следующего дня, в четверг, события принялись вращаться с такой скоростью, что на глобусе, где осью воткнут Тополев, наверняка размылись очертания материков и океанов. В половине десятого Веронике позвонила Инесса и, едва поздоровавшись, бросилась извиняться:
– Вероника, простите великодушно, у нас форс-мажор! В доме Эдуарда Кузьмича произошел канализационный катаклизм, «Битву» срочно переносят в его загородный дом! Мне очень жаль, пришлось менять все планы…
Торопливая речь кандидата наук сбивала с толку, Ника пыталась сосредоточиться и понять, как реагировать, что отвечать? Ведь если б дело касалось только участницы «Битвы» Вероники Полумятовой, то никаких проблем – перенесли и ладно. Какая разница, где в пять часов вечера начнется банкет по случаю открытия «Битвы» – в гостиной господина Кощина или в его загородном доме. Но вот как быть с хитрой коробочкой, приказом сволочного Тополева и прочим? Если коробочка не встретится с включенным компом господина Кощина, кого Тополев обвинит в провале?
«Да никого! – повеселела Вероника. – Управляющую контору пойдет кошмарить! Чтоб трубы вовремя меняли!»
– …Я отправлю за вами машину, как быстро вы можете собраться, Вероника?
– Что? – Девушка вышла из радостной задумчивости и переспросила: – Как быстро?.. Ой! Да я ж на маникюр записана на половину первого! Потом на стрижку!
– Маникюр, маникюр… – забормотала Инесса. – Так. Хорошо. Перезвоню!
В телефоне Вероники тихим пульсом запиликали гудки отбоя. Девушка тупо поглядела на телефон. Потом на свое отражение в стеклянной дверце серванта и подумала, что, кажется, запись на маникюр и стрижку прозвучала для светской львицы Инессы Станиславовны достаточно важным оправданием. Маникюр для гадалки, работающей с картами, вообще на первом месте. После непосредственно колоды и очков, если зрение ослабло.
С трудом попадая пальцем на нужные места смартфона, Ника набрала вызов майора ФСБ.
– Кирилл Андреевич, добрый день, точнее, утро, – проворковала, тщательно скрывая радость. – У «Битвы» форс-мажор. Участников собираются увезти куда-то за город… Куда конкретно? – переспросила и честно задумалась. Инесса вроде бы называла какой-то поселок. Или нет? – Я уточню и…
Материки и океаны продолжали размываться. Вероника не успела закончить разговор с Красильниковым, как на второй линии появился вызов от Инессы.
– Перезвоню! – пообещала Полумятова майору и сообщила доктору, что слушает ее внимательно.
– Ника, я договорилась со своим стилистом, Света примет вас вне очереди… Вы можете довериться моему стилисту? – Вероника припомнила превосходно отлакированную шевелюру мадам кандидата и сказала решительное «да». – Отлично! Я, честно говоря, хотела, чтобы девочки приехали к вам домой, но у них сегодня такое плотное расписание… Короче, в салоне вас примут – маникюр, мейкап, прическа. Оплата, разумеется, за наш счет! – В голосе Инессы тоже зазвучали оптимистические нотки. – Если через полчаса, сорок минут за вами приедет машина, это будет удобно?
«Мне – да, – подумала ворожея, направляя тапки в сторону ванной комнаты. – Насчет ФСБ и Тополева нет никакой уверенности».
Обговорив с Инессой детали, Вероника поглядела на себя, растрепанную, уже в зеркале над умывальником и почувствовала такую легкость, что чуть не показала отражению язык. Есть чему радоваться: оплаченное приглашение в наверняка офигительный салон, возле подъезда будет ждать автомобиль, который, хочется надеяться, заставит всех соседок и конкретно Ленку Зимину позеленеть от зависти. Та пару недель назад получила повышение и загордилась так, словно завладела основным пакетом акций Альфа-банка, а не сидит там в тесном кабинете на одну персону. «Все тортики печешь, Ничка? Ну-ну, удачи…»
В Веронике быстро прорастала бесшабашная веселость. Скорее всего, корни настроение пустило на почве утихомирившейся совести: а вот не надо мне теперь юлить и изворачиваться, подсовывать коробочки к компьютерам! Ну не получится, и я не виновата. Я честно исполняю обещание, отправляюсь, куда приказано – на «Битву», а где она пройдет, простите, не мое дело. Развеселившаяся Ника плюнула в раковину пеной зубной пасты и отправилась забрасывать в чемодан любимую пижамку в мелких розочках.
Но «глобус» Константин Федорович таки успел подбросить горстку яда в настроение. Вместо него Веронике, разумеется, позвонил Котов, но движущей силой все же оставался Тополев.
– Ник, сообщи адрес салона, куда тебя отвезут, – хмуро попросил Игнат, по всей видимости информированный Красильниковым обо всем происходящем. – Я привезу тебе коробочку туда.
– А-а-а… зачем? Разве это еще нужно?
– Ничего не изменилось. Кощин возит с собой ноутбук.
Относительно «ничего не изменилось» Котов, мягко выражаясь, обманул. После того как он сообщил по телефону Тополеву о срочном переносе «Битвы» за город, изменения произошли в голове Константина Федоровича. Удар его, к сожалению, не хватил, но когнитивные способности слегка нарушились: Костя онемел секунд на тридцать, чего с ним не случалось много-много лет. Потом, конечно, опомнился, обругал мухоморов, а заодно и Котова с гадалкой. Грозно сказал, что все проверит, мол, не твоя ли девочка нам вкручивает…
Определенные изменения произошли и в планах силовиков. Но тут опять-таки виновен грешный «глобус», стремительные вращения коего не позволили специалистам ФСБ заполучить коробочку в свои бестрепетные многоопытные руки и изучить прибор хотя бы наспех. Запаянный непрозрачный пакет с чем-то округлым и твердым внутри Марат передал Игнату на крыльце шикарного салона, где Нике наводили красоту на голове и важных для гадалки пальцах. Причем, передав пакет, немолодой борец вошел в салон и, очень заинтриговав своими переломанными ушами прелестную и юную девушку-администратора за стойкой, принялся изучать прейскурант. То ли захотел проверить, не прилипнут ли к коробочке чужие пальцы, то ли решил взглянуть на особу, заинтересовавшую его патрона до полного переполоха в гангстерских рядах…
Но если причина была в последнем, то тут Марата ждал сюрприз. Вероника, вызванная в вестибюль звонком Игната, появилась с лицом, замазанным черной маской, с полотенцем на голове, замотанная в великоватый для худышки махровый халат. Чучелом, короче, огородным. Но это только для тех, кто ничего не понимает в шикарной светской жизни. Закутанная и измазанная Вероника выпорхнула к Котову так горделиво, словно вышла не в вестибюль московской парикмахерской, а в зал приемов английской королевы. Ну или, на худой конец, на красную дорожку Каннского кинофестиваля.
Разумеется, Ника не могла знать, кем является приземистый широкоплечий тип в кожанке, маячивший за спиной Котова. Она обратила на него внимание лишь потому, что небритый гражданин смотрелся настолько вызывающе в изысканном дамском салоне, что на ум пришли два сравнения сразу: со слоном среди фарфоровой посуды и кем-то там в калашном ряду. Котов, надо отметить, вполне монтировался с элегантным интерьером, но способность к мимикрии – основа основ удачливого вора, так что тут и удивиться было нечему. Ника лишь заметила, что при ее появлении звероподобный дяденька отвлекся от разглядывания прейскуранта и шагнул поближе к Игнату.
Ника приподняла бровь, как бы спрашивая: «Этот с тобой?»