Мышеловка для бабочек
Первым желанием Ольги было – вернуться в минимаркет и снова выйти, чтобы, как в компьютере, после перезагрузки сменилась «картинка», и машина оказалась там, где она её и оставила. Она даже повернулась, чтобы зайти обратно, но вовремя одумалась: что за глупости!
Но… если всё происходит наяву, то где она, её машина с Лёвчиком и Вовчиком? Кто такое решил «отчебучить»? Она бегом ринулась на проезжую часть. Может, она забыла машину поставить на ручник, и та… укатилась? Один раз такое уже произошло… месяца четыре назад.
От неминуемой катастрофы её тогда спасло растущее неподалёку дерево. Но здесь деревьев не было, как не было и её серебристой любимицы, на заднем сиденье которой… её сын вместе… с сыном подруги, которая… попросила забрать сегодня мальчика из школы. Господи, что будет?! Что будет!!!
Вдруг обнаружила, что стоит на проезжей части, а мимо проносятся машины, рискуя её задеть. В руке оказался пакет с продуктами. Она долго рассматривала его, словно увидела впервые. Сообразив, наконец, что именно за этими продуктами Ольга забегала в минимаркет, зашвырнула пакет под проезжавший мимо грузовик.
Надо срочно звонить в полицию, чтобы ввели в действие план «перехват». Привычным движением Ольга открыла футляр с сотовым на ремне и схватила пустоту. И тут вспомнила, что перед тем как припарковаться, долго болтала с Маринкой. Той самой своей подругой, сына которой полчаса назад забрала из школы.
Болтала, болтала. И телефон так и остался на сиденье. У Маринки очередной заплыв налево с каким-то невропатологом. Подругу надо выручать, такое случалось не первый раз. Они всегда выручали друг дружку. Вот выручила, нечего сказать. Боже, о чём она думает в такие минуты!
Стоп! Её вдруг осенило: если телефон сейчас находится рядом с Лёвчиком и Вовчиком, то его местоположение можно засечь! Правда, для этого нужно, чтобы с него кто-то позвонил. Но ведь похититель не круглый идиот!
Она заметалась посреди проспекта между несущихся машин, словно накрытая сачком бабочка. Одна из иномарок чиркнула её зеркалом. Вокруг, как назло, не было ни одного телефона-автомата.
На глаза попалась сидевшая в парке на скамейке девушка с мобильником. Яркая брюнетка в тёмных очках, в белой косынке. Сколько их, погружённых в сотовые телефоны, сейчас снует по улицам! Ольга кинулась к ней через бордюр, наперерез несущейся «волге». Свист тормозов её не остановил, даже прибавил решимости. Ей казалось, что если брюнетка сейчас встанет и уйдёт, то Ольга себе никогда этого не простит.
Брюнетка белозубо улыбалась своему невидимому собеседнику, когда Ольга буквально накинулась на неё:
– Я вас очень прошу, разрешите мне позвонить по вашему телефону… Умоляю, у меня угнали машину с сыном. Мне надо в полицию, обязательно. Понимаете, в ней был мой сын… Сын моей подруги. Это неважно… я очень прошу вас, разрешите? Что вы сказали? Я не слышу? Что?
Кажется, брюнетка её поначалу не замечала, продолжая улыбаться невидимому собеседнику. Кажется, Ольга начала теребить её за руку. Даже встала перед девушкой на колени. Слёзы бежали, комок в горле мешал говорить, она закашлялась. У неё не оказалось с собой даже носового платка.
Неожиданно брюнетка протянула ей телефон:
– Вы знаете, это, кажется, вас! Только не прерывайте связь!
Ошарашенная Ольга взяла трубку. Какое-то время она смотрела на неё, как древняя амазонка на ноутбук. До неё ещё не дошёл смысл сказанного брюнеткой.
– Как меня? Зачем? Кому это я понадобилась?
– Ну ответьте, в конце концов! – развела руками брюнетка. – Вас не съедят, не изнасилуют!
Она поднесла трубку к уху, кое-как поднявшись с колен. Говорить она не могла, мешали спазмы в горле. Словно из глубины пещеры до неё донёсся скрипучий голос:
– Алло. Твои отпрыски у меня, сидят на заднем сиденье. Не паникуй! Если хочешь их увидеть живыми, в ментовку не звони. Будешь вести себя грамотно, все останутся живы. Телефон не теряй, храни как зеницу ока. В нём твоё спасение теперь, другого не будет! Помнишь, у Пушкина: «Храни меня, мой талисман.» Так, кажется? Так вот, для тебя талисман – этот телефон.
– Хватит трепаться! Кто вы и что вам нужно? – она почти завизжала, затопала ногами. Откуда только голос появился! – Дайте трубку Вовчику… моему сыну. Только когда я услышу его голос, я вам поверю. До этого все разговоры бесполезны.
– Мне плевать, веришь ты мне или нет. Если тебе сын не нужен и начхать на него, то так и будет. Ишь, взбычилась! – невозмутимо усмехнулся «скрипучий». – Заруби на носу: решаю здесь я. Когда говорить по телефону, когда молчать в тряпочку. Я знаю, что денег у тебя нет, поэтому евро требовать не намерен. Можешь не заморачиваться по этому поводу. Деньги мне не нужны!
– Но, может, ты блефуешь! – выпалила она в сердцах. – Может, Вовчика нет в живых. Тогда какой смысл выполнять твои требования?
– И это мне говорит мать? Она допускает такую возможность? Если ты не беспокоишься о своём сыне, то хотя бы вспомни о втором пацане. Он с ним рядышком. Они спят, им ничего не угрожает. Если ты, Оленька Рысс, будешь умницей, то получишь обратно обоих. А теперь сообщи мне, в чём одет твой сынок, твой Вовчик, как ты его зовёшь… Это необходимо для того, чтобы создать ему несколько лучшие условия пребывания. Второй мне не нужен совершенно. Только лишние хлопоты. Вы с подругой детей в честь Лещенко с Винокуром назвали? Ор-р-ригинально!
– Что ты… хочешь сделать со вторым, – всхлипывая, прохрипела Ольга. – Раз тебе он не нужен, ты… убьёшь его? Ты педофил? Нет, скажи, ты педофил, да? Кстати, ты бороду уже отклеил?
– Вот видишь, как хорошо, ты меня даже видела. Начинаешь помаленьку соображать. Дальше будет проще. Короче, ты мне заговариваешь зубы. Всё, конец связи. Не хочешь говорить, кто из двоих твой, буду относиться к обоим одинаково. Держи эту трубу постоянно при себе, если не хочешь лишиться сына. Скоро позвоню. Подключишь ментов – всех на ремни порежу, так и знай!
Гудки непривычно резанули слух. Они раздавались словно из самой барабанной перепонки.
Она принялась рассматривать телефон. Почти такой же, как у неё, отличается немного. Повернулась, чтобы возвратить трубку девушке, но той не оказалось на скамье. Ни на этой, ни на соседней. Брюнетка в тёмных очках, предложившая ей телефон, исчезла.
И как это похититель позвонил именно ей?
«Сообщница! – всплыло в мозгу несчастной матери. – И почему я сразу не сообразила?! Впрочем, ничего удивительного, в моём-то положении. Чёрт, что я скажу Маришке? Что?! Она убьёт меня! Она тысячу раз выговаривала мне за эту идиотскую привычку оставлять ключ зажигания в гнезде!»
Слёзы потекли «в три ручья». Она села на скамью, уронила голову на колени и зарыдала.
Кукушка на чужих яйцах
Почему он сказал, что ему не нужны деньги? Он изучал… как это сейчас называется… её досье? Но с какой тогда целью были похищены дети? Зачем они ему понадобились? Что с неё, простого налогового инспектора, можно взять? Если он решил заполнить по-шустрому декларацию, то безнадёжно опоздал. Ради подобного пустяка похищать детей никто не станет. Нет, он задумал что-то другое. Что?
Ольга брела в толпе, натыкаясь на встречных, спешащих по своим делам горожан, ничуть не заботясь о своём внешнем виде. Тушь её наверняка потекла, волосы… Да чёрт с ними! Несколько раз порывалась позвонить в полицию, даже набирала короткий номер, но всякий раз отменяла звонок. Словно какая-то сила её удерживала. И ничего не могла с собой поделать.
Студенты, служащие, домохозяйки, военные – все спешили кто куда, не обращая внимания на растрёпанную молодую женщину. По проспекту проносились иномарки, ползли битком набитые троллейбусы. Ещё недавно и она так проносилась, парковалась, вписывалась в поток, закладывала вираж, набирала скорость. Теперь ей казалось, что это происходило в какой-то другой жизни. И не с ней.
«Виктор!» – имя бывшего мужа всплыло внезапно в сознании, словно кто-то сдёрнул с памятника накидку. В следующую секунду она попыталась набрать его номер, да вот беда: на её сотовом, который остался вместе с мальчишками в машине, номер Виктора набирался одной кнопкой. Виктор был под пятым номером. Он ещё подшучивал, что муж у неё пятый по счёту. А с памятью на цифры у Ольги всегда были проблемы.
Как она дошла до квартиры – не помнила. Просто открыла дверь и всё. Едва успела умыться и причесаться, как запищал сотовый. Пришла MMS-ка с фотографией мальчиков. Качество снимка – не ахти какое, но Ольга разобрала, что ребята мирно дремали на какой-то кушетке. Кажется, пока им действительно ничего не угрожало.
Кажется. Пока. Надолго ли?
Следом последовал обычный звонок.
– Фотку получила? – коротко, без приветствия поинтересовался похититель. Не дождавшись ответа, заговорил быстро, проглатывая некоторые слоги: – Теперь слушай внимательно, повторять не буду. По результатам декларирования доходов за прошлый год был составлен рейтинг 100 самых богатых людей области. Этот список опубликован, он висит на сайте… Его может скопировать каждый, кому не лень.
Он продолжал говорить, а она уже поняла, что от неё хочет этот изверг, поднявший руку ради денег на чужого ребёнка. Он мог не продолжать, она знала каждое его слово. Но он продолжил:
– Меня интересуют десять самых богатых. Самых – самых. Десять! Самые первые строчки этого рейтинга. Усекаешь? Причем на каждого из них полное досье – «мыло», адрес, контактные телефоны, недвижимость, в том числе и за рубежом. Затем – всё по картотеке плательщика: данные ГИБДД по транспорту, данные БТИ, Регистрационной Палаты. Всё, ты слышишь?
– И как, по-твоему, я смогу. – хотела она вставить как можно возмущённей, но «скрипучий» тотчас перебил её:
– Даже не пытайся прикидываться кукушкой на чужих яйцах. Ты это сможешь, я знаю. Всё это в ваших файлах имеется. Как сделать – твои проблемы. Адрес, на который вышлешь всю эту информацию, скину СМС-кой. Но завтра, как только будет готово. Запомни, на всё это у тебя ровно сутки. Завтра в это же время сообщу электронный адрес. Если не успеешь, то… как мне ни жаль твоих пацанов.
– Что ты собираешься с ними делать? – кажется, она сама удивилась дерзости собственного вопроса. – Ну, с этими, самыми богатыми?
– Да ты любопытная, как я посмотрю! Хочу предложить им быть спонсорами моей новой книги про Войцеха Ярузельского, роман только что закончил, а издатели отказываются. Говорят, книга не будет пользоваться спросом, – незатейливо ответил «скрипучий», усмехнувшись. – А теперь серьезно. У меня пять SIM-карт. Каждой я собираюсь воспользоваться лишь однажды. Две из пяти уже задействованы. Выводы сделала? То-то же. Пробовать меня как-то вычислить – не только бесполезно, но и рискованно. Если почувствую, что ведёшь двойную игру, пацанов живыми больше не увидишь. Кстати, то же самое втолкуй и мамаше этого… второго. Ну, кого случайно ветром задуло. Хорошо втолкуй, это в твоих интересах. А теперь действуй, шевелись!
– Что я ей… скажу? – она чуть не назвала имя подруги, но в последний момент удержалась, – матери… второго мальчика?
– Твори, выдумывай, пробуй, – дежурной фразой из недавнего прошлого отреагировал «скрипучий». – Всё в твоих руках. Мне нужна информация. Если я её получу, то ты получишь пацанов. Обоих! Вякнешь кому-нибудь ты… или она… пеняйте на себя. Всё!
Постояв посреди комнаты, Ольга несколько секунд слушала гудки, потом присела на край кресла и закрыла глаза. Оказывается, её профессия может быть весьма опасной. Странно, но об этом никогда не задумывалась. Работала, как все. Всегда считала, что банкиры, адвокаты, топ-менеджеры – где-то там, за облаками, она же – простая смертная, бюджетница, «сидевшая на окладе», что её минует чаша сия, можно спать спокойно.
Почему же не сказала этому супостату, который из двух мальчиков – Лёвчик? Возможно, он бы отпустил его, и тогда, вероятно, ей не пришлось бы оправдываться перед Маринкой. Она вдруг почувствовала, что оправдание перед подругой страшит гораздо больше, нежели неизвестность с собственным сыном. Если бы не это оправдание, проблема была бы только её, Ольги. И никого больше не касалась. Глядишь, и отношение к её Вовчику было бы другим. Где он сейчас? В какой части города? Сыт ли? Ольга обещала покормить его сразу после возвращения из школы.
Вначале они всегда кашляют…
Вспыхнувшие люминесцентные лампы на несколько минут ослепили его. Когда глаза более-менее привыкли к свету, Василий разглядел плотную, с выпирающим из халата животом, фигуру Жиделя. Профессор колдовал над одной из стеклянных клеток.
Опять он, студент второго курса лечфака, заночевал в лаборатории среди мышей и крыс. Скорее всего, проспал и опять опоздал на занятия. Обычный расклад последних дней, уже привык.
– Васёк, доброе утро. Я тебе в термосе кофейку принёс крепенького, – не отрываясь от своего занятия, прокряхтел Жидель, – и там найдёшь на столе бутерброды. Быстро перекуси и на занятия шагом марш! Усёк?
– Юрий Валентиныч, – растирая глаза, Василий кое-как поднялся из уютного кресла, взял со стола очки и спросонья не совсем ровно водрузил их на переносицу. – Сегодня первая пара латынь, я её… Лекции я вообще…
– Ты что, Васятка, с дуба рухнул, фывапролд? Ух ты, смачно клавчик пошёл. Не хочешь изучать латинский язык? – профессор поднял голову от клетки и, взглянув в его сторону, нахмурился так, что встретившиеся на переносице брови полностью занавесили неопределённого цвета глаза. – Какой же ты врач после этого? Ещё один… Или ты рецепты по-русски собираешься выписывать, как кладовщик какой-нибудь, на клочке обёрточной бумаги?
Василий разглядывал ворчащего профессора и думал о том, как через тридцать лет, возможно, станет таким же. Но чего точно он делать не будет – это наизусть зубрить компьютерную клавиатуру, чтобы потом упражняться в подобных знаниях по поводу и без повода, то и дело выпуская «клавчики». Пусть все эти «фывапролды» и «йцукены» так и останутся навсегда прерогативой Жиделя. Он же и так быстро текст набирает, а копирайтером быть – простите.
Так же будет ворчать на студентов, а от бородки, пардон, избавьте. Потому что когда профессор ворчит, бородка дрожит мелкомелко, как хвосты у агонизирующих мышей.
Внезапно Жидель умолк и бросился к одной из клеток. Мышка лежала на спине, задранные лапки чуть вздрагивали.
– Сколько ввёл катализатора, йцукен?!
– Как и всем, четыре сотых, – отрапортовал Василий, разглядывая агонизирующую мышь. – А что? Похоже, того.
Профессор не удостоил ответом, прошёлся дальше, щёлкая пальцами у клеток, привлекая тем самым внимание мышек. После чего подошёл к той, что агонизировала, достал из кармана диктофон, нажал на кнопку и начал запись:
– Итак, сегодня, второго апреля две тысячи двенадцатого года, идёт четвёртый день эксперимента «Жидель-1». Доза катализатора прежняя. – Неожиданно профессор выключил диктофон и поманил к себе рукой Василия. – Защекочи меня до смерти, но здесь наблюдается интересная история, фывапролд! Вчерась она, помнится, кашляла. Думаешь, пневмонией или бронхитом захворала?
– Почему бы и нет? – искренне предположил Василий. – Здесь по ночам знаете, как холодно! Апрель на дворе.
– Тебе, разумеется, видней, – Жидель окинул ученика ироничным взглядом с ног до головы. – На всякий случай подключим амоксиклав, Васёк, дозировку и кратность введения рассчитаешь.
– Рассчитаю, само собой, – недовольно пробурчал студент, зевая в кулак. – Только… что ж в этом интересного, Юрий Валентиныч? Вы что, бронхит у мышей не наблюдали ни разу?
– Как что?! Если это то, что я думаю, то… кашлевой рефлекс у них срабатывает за 12 часов до начала действия катализатора! – с этими словами профессор сунул в руку ученику диктофон. – Продолжай наблюдать и запись веди. А у меня сейчас, митьбю, архиважный телефонный разговор.
Профессор достал из кармана халата зажигалку, полусмятую пачку сигарет, выудил последнюю, вышел из лаборатории к себе в кабинет, закурил. Хмыкнув при этом «Кашлюнья!», уселся за стол, потянулся к телефонной трубке, но снять её не успел.
Внезапно лицо его побледнело, и он зашёлся таким удушающим кашлем, что в кабинет вбежал испуганный ученик:
– Профессор, что с вами?
– Ничего, Василка, всё в порядке, – прохрипел бледный профессор, наливая в стакан воду из графина. – Дымом поперхнулся. Сейчас пройдёт, ступай, йцукен, работай. Не обращай внимания!
Когда ученик вернулся к своим мышам, профессор сделал несколько глотков из стакана и прислушался. Потом, оглянувшись на прикрытую дверь, снял трубку.
– Христофорыч, привет, как твоя хромая нога? – начал он полушёпотом, как только услышал голос на том конце провода. – Ясный перец, холестерин не дремлет. Надвигающаяся старость не для таких слабаков, как ты. Ну и что, что кружит, а ты тресни себя по затылку и дальше живи! Всё сидишь у Сонькиного подола, своих утренних мюслей и прочих йцукенов? Ну, ну… Короче, завтра в шесть встречаемся в нашем кафе. Архиважно, Сига, архи!!! Если не придёшь, никогда не прощу!
В этот момент в дверь кабинета раздался сильный стук.
– Христофорыч, меня зовёт Васёк. Может, по-маленькому захотел, да ширинку расстегнуть не может, ха-ха… я не знаю. Давай, до связи.
Потушив окурок в пепельнице, роль которой выполняла чашка Петри, профессор вскочил и резво подбежал к двери. На студенте, застывшем в проёме дверей, не было лица:
– Юрий Валенти… лентиныч… Юрий Ва… она, блин, – рискуя подавиться слюной, то и дело сморкаясь, ученик отрывисто пытался сформулировать обуревавшие его впечатления. – Юр. Вален… Исчезла, я подошёл, амоксиклав… рассчитал дозировку, а её тю-тю. Пустая клетка. Честно, я не трогал её, пойдёмте посмотрим. Честное пионер.
– Спокойно, Васёк, спокойно, – успокоил парня профессор, протискиваясь в узком дверном проёме. – Сейчас во всём разберёмся, митьбю, не боись!
Подойдя к пустой клетке, Жидель открыл её. Потом достал из кармана резиновые перчатки, не спеша надел их и начал прощупывать пустоты буквально сантиметр за сантиметром.
– Юрий Валентиныч, вы что, глазам не верите?!
Профессор настолько углубился в своё занятие, что не услышал вопроса ученика:
– Что, Васёк? Ах, да… Бывают ситуации, йцукен, когда глазам лучше не верить. Ты ещё в этом не раз убедишься. Глаза видят далеко не всё… Ну, исчезла и исчезла, подумаешь. Мы все когда-нибудь. исчезнем. Надо философски относиться к таким вещам.
По мере того, как он ощупывал площадь мышиной клетки, на его лбу выступали капли пота.
– Ничего себе, – студент снял запотевшие очки и принялся протирать их полой халата. – Как это, видят далеко не всё? А что же тогда? Нет, лично мои видят всё. Когда в очках, разумеется.
– Впрочем, жэячсми, и на ощупь далеко не всё можно определить. Это всего лишь одно из измерений, оценивать всегда надо только в комплексе. По совокупности признаков.
– Это когда же, – с обидой в голосе пробубнил ученик, – я не должен верить своим глазам? В случае миража?
– Например, в случае с голограммой, – не задумываясь, ответил Жидель. – И ещё массу примеров можно привести! Речь сейчас не об этом. Вернее, не только об этом…
Профессор неожиданно прислушался:
– Слышал?
– Что вы имеете в виду? – спросил заинтригованный студент. – Что я должен был услышать?
– Кашлевой рефлекс сработал! Они перед тем, как исчезнуть, всегда кашляют. Надо чётко отслеживать изменения, которые происходят с ними. Записывай, кто кашляет, фывапролд, в какое время, измеряй температуру, фиксируй поведение, рефлексы, аппетит. Ну и так далее, что я тебе элементарные вещи повторяю?!
– Юрий Валентинович, а что это, а? – испуганно произнёс Василий. – Куда они исчезают? Что это всё значит?
В этот момент оба четко услышали покашливание. Словно кто-то стрелял из крохотного пистолета с глушителем. Студент даже вздрогнул от непривычного звука.
Взглянув на клетку, откуда доносился кашель, он чуть не закашлялся сам. От мыши в клетке была только кашляющая голова и самые кончики лапок, но вскоре исчезло и это.
– В общем, – заключил профессор, снимая перчатки, – ты знаешь, что делать. Тщательно фиксируй все показатели, йцукен! Особенно – дозировку катализатора. Остальное сделает компьютер.
– Вы куда-то уезжаете, Юрий Валентиныч? – предположил студент, почёсывая затылок. – В отпуск? В такое время?
– С чего ты взял? – насторожился Жидель, пристально уставившись на ученика. – Чтобы я… да в отпуск? Ты такое помнишь?
Василий панически замотал головой:
– Нет, не помню!
– То-то же! Жизнь и так коротка, чтобы её ещё на всякие отпуска. Твоя задача – наблюдать и фиксировать, фиксировать и наблюдать.
– Юрий Валентинович, а если они все. исчезнут? – с замиранием сердца предположил студент.
– Все они исчезнуть не могут, я даже могу назвать по номерам, кто точно не исчезнет. Наша задача – определить концентрацию катализатора, при которой происходит исчезновение. С минимальной погрешностью, митьбю! Предвестник исчезновения – кашель. Считай, это первое твоё боевое крещение.
– Так вы, Юрий Валентиныч, об этом знали? – округлив глаза, произнёс дрожащим голосом студент. – Вы планировали это исчезновение? Предвидели!
– Не так быстро, не так массово, – замурлыкал, гладя себя по выпирающему животу, профессор, – но планировал! И был готов к этому. Так, всё, – он взглянул на часы. – Хватит лирики на сегодня, мне ещё кое-что предстоит… Учти, Васёк, если прошляпишь хоть одну мышь, так и знай, исчезнешь сам! Скажи, тебе это надо?
– Как? Я ведь не ставил себе катализатор, – неуверенно высказался студент, округлив глаза. – Как же я исчезну?
– А я в кофе подмешал немного, фывапроллд, и на хлеб, который в бутербродах, слегка накапал самую малость. чуток, – похлопав обалдевшего ученика по плечу, профессор улыбнулся: – шутка!
Следующий за этим припадок судорожного смеха случился уже в кабинете, когда профессор захлопнул за собой дверь, поэтому Василий не мог его слышать.
Голова верблюда в кадре
Мальчишки начали подавать признаки жизни. Ещё немного, и начнутся ненужные писки, рёв, вопросы про маму. Вытащив обоих из салона и уложив на небольшой диванчик, Кирилл взглянул на часы. Несколько минут у него точно было в запасе. Закурив, он какое-то время рассматривал пацанов, пытаясь уловить сходство с родительницей. К своему удивлению, находил сходство совсем с другим человеком, вот только с кем – вспомнить не удавалось. Причём этого человека он видел совсем недавно.
Нащупав в кармане связку ключей, похититель направился к противоположному гаражу. Зоркий взгляд «простреливал» прилегающую территорию. Мозг лихорадочно искал варианты дальнейшего развития событий.
«Эх, если бы знать точно, какой из двух пацанов – её сын! Надо же, так «опарафиниться»! Кто мог знать! Видимо, всё предусмотреть невозможно, как ни готовься. Второго придётся убрать однозначно, ничего не поделаешь, такова жизнь. Но для этого необходимо знать, какой из двух пацанов – сын Ольги. Как такое могло случиться, что он не помнил парня? Как?»
Висячий замок почему-то долго не открывался, что-то в его ржавеющих внутренностях заедало. Наконец, Кирилл отодвинул металлическую дверь, включил свет. Багажник чёрного «Ниссана-Кашкая» с тонированными стёклами был открыт. В нём кроме атрибутов, необходимых каждому автомобилисту, ждала своего часа стерильная укладка медицинских инструментов. Именно с ней Кириллу предстояло вернуться к спящим мальчишкам.
Дальнейшие движения похитителя малолетних были быстрыми и профессиональными. Одноразовый шприц – щелчок ампулы – ватка со спиртом. Дозировка транквилизатора должна была соответствовать весу и возрасту ребёнка. Прежде чем сделать инъекцию, Кирилл прикинул что-то в уме. Первый мальчик даже не пришёл в сознание. Когда он склонился над вторым, тот неожиданно открыл глаза и пристально посмотрел на своего похитителя. И всё же – кого он ему напоминает?
От неожиданности Кирилл вздрогнул.
– А я вас знаю, – без тени испуга прошептал мальчик. – Без этой дурацкой бороды и усов вам намного лучше. Честно. Вы на фотографии намного моложе.
– Интересно, о какой фотографии речь? – Кирилл резко расстегнул ремень его брюк, перевернул паренька на живот, и освободил ягодицы. – И откуда ты меня знаешь? Не шутишь? Не разыгрываешь меня? Колись сию секунду, у тебя мало времени.
– Ваша фотография… Ой! Больно! – мальчик весь напрягся, когда похититель вводил ему лекарство.
– Терпи, казак, атаманом будешь! Так что ты там насчёт фотографии?
– Ненавижу уколы, – морщась, выдавил из себя юный заложник. – Ваша фотка стоит на тумбочке у мамы в спальне. Она перед сном её иногда подолгу рассматривает.
– У твоей мамы? И как зовут твою маму, – изображать легкомысленность Кириллу было всё труднее.
– Марина её зовут, – ответил мальчишка, засыпая. – На фотографии там она вместе с вами.
– Да неужели?! – усмехнулся Кирилл. – И в каком я виде? Ну, на фотке этой. Наверное, мускулистый и поджарый, а?