Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны
Вражеские самолёты давали заходов 7, и почти все, по одному маршруту.
Вражеские самолёты заходили с Кировского района, затем в Ленинский район, потом к “Мельнице Ленина”, “Завода Ленина”, Финляндскому вокзалу, правый берег Невы, малая Охта.
Один раз самолёт прошёл над нашей Фабрикой.
Сначала я думала, что на вышке стоять очень жутко – ничего подобного.
Очень много было сброшено зажигалок на город.
В Московском районе пожар – потушили быстро.
Левее “Красного Нефтяника” продолжался пожар 2–3 часа.
В районе Смольного был весь горизонт в огне – вид синего, так называемого в детстве, мышиного огня.
Возник пожар, длился 2–3 часа, был потушен.
Затем, в районе порта было сильное зарево в 4-х местах, и горело долго.
А, сволочи, ракетчики, всё время, как свечи, пускали ракеты, в особенности в Сортировочной, в Щемиловке, и у Володарского Дома Советов, в Рыбацком, у “Красного Ткача”, и т. д.
Все ракеты были сброшены с территории “Картонтоля”.
Вот, сволочи.
В городе были тоже ракеты.
Покрылась я тёплым платком, и выстояла дежурство, не замёрзла.
В 1:30 дали отбой «В.Т.», я пошла на ночёвку, покушала супу, который послала Мотя, и, хотела лечь спать, встретилась с Адамом, и проболтала до 4 час. ночи.
В общем, парень увлёкся по уши.
Только легла спать, в 4:30 снова, «В.Т.», я снова на вышку.
Погода стала пасмурная, и моросил дождь, но с 4 час. началась сильная артиллерийская канонада.
Стреляли, по всей вероятности, Кронштадт и Рыбацкое, после отбоя легла спать.
8/X/19418/X. Встала в 10:10 утра, вот спала после дежурства.
И разбудила меня Шура Кольцова.
Соскочила с койки, поплескала на глаза, и с запухшими глазами бежать на диспетчерское совещание.
День сегодня пасмурный, временами моросит дождь, и есть предположение, что «В.Т.» не должно быть.
Вот уже 13 часов, а я ещё не видела своих всех рабочих.
Завтра выходной день, но наверно, домой не поеду.
День прошёл спокойно, но очень хотела спать.
Арт. канонада всё время раздаётся.
Опять, сволочь, прорвался, бьют зенитки, но сейчас ничего не страшно.
В особенности, после дежурства на вышке.
А ну его, унывать, смерть, так смерть, жить, так жить.
Нет, откровенно говоря, хочется жить, и всё пережить.
Разве не интересно посмотреть потом, после войны, что будет.
Ведь фашизм всё равно будет уничтожен, в этом я уверена, без всяких колебаний.
Победа будет за нами – Ура!!!
Вечер и ночь пасмурные, моросит дождь, мы легли спать в полной уверенности, что «В.Т.» не будет, предварительно наболтавшись.
В комнате было жарко, и текло с потолка.
9/X/19419/X. В 5:30 дали «В.Т.», я быстро оделась, и пошла в щель.
Только выбежали, за проспектом сбрасывались уже зажигалки, я пока посидела в щели, закурила, потом высунула нос из щели, было уже светло, кругом были видны пожары, оказывается, опять набросал везде зажигалки.
Был сильный пожар, на Бумажной Фабрике им. Володарского, потом, говорят, 20 школа.
К центру города была туча чёрная чёрного дыма.
После отбоя поехала домой.
Пообедав с Ленкой, пошла стирать, и сушить бельё.
Приезжаю домой, как в гости.
Накушались всего, в особенности за вчерашний день: чечевичной каши, макарон, селёдки, яичницы и мясного супа.
В 19:20 «В.Т.», но я легла спать, пока не дали ещё отбоя.
Почему-то я дома спокойна, в своём подвале.
И так проспала до 5 час. утра.
10/X/194110/X. Встала в 7 час. утра, пробудилась, и валялась в койке целый час.
Прослушала Информбюро: бои по всему фронту.
Особенно упорные бои на Вяземском направлении, Брянском и Мелитопольском.
Во вчерашней сводке было сообщено, что наши войска оставили г. Орёл.
Погода сегодня холодная, с раннего утра было пасмурно, но к 8 часам утра уже небо стало чистое, опять, наверное, будет «В.Т.».
Сегодня я дежурная по Штабу (в самом Штабе), вместо Попова.
Сейчас пойду к Ане Романовой, ей богу, я к ней привыкла.
Сегодня такой дурацкий день, куда ни придёшь, везде жарко, просто не жалеют пара.
День всё ещё пасмурный, но на улице теплее.
Была уже одна «В.Т.», прошла спокойно.
Сегодня, как обычно, в 7:24, «В.Т.».
Я лежала, и читала газету, ждала вот-вот «В.Т.», по расписанию.
Сборы и ходьба до Штаба заняли 3 минуты, ушла в Штаб в 7:20 вечера, пришла в час утра.
За ночь было 5 «В.Т.».
Только придёт с вышки Попов, как опять «В.Т.».
Ночь была облачная, между облаками проглядывала луна, и вот пасмурную-то погоду любят фашистские стервятники.
Крошили и сыпали фугасные, и зажигательные бомбы, сколько, и куда попало.
В особенности, правее Малой Охты.
Сначала сбросили большие фугаски, потом зажигалки, а потом опять мелкие фугаски.
Потом неожиданно падает бомба поблизости, получается сильный взрыв, потом сотрясение здания, оказывается, бомба попала на улицу Палевского, разбила главную будку.
Поблизости в домах вылетели стёкла, своротило все печные трубы.
Затем была сброшена бомба в жилой дом, против Фабрики Ногина.
Одна бомба упала на Союз-утиль.
Бомба была сброшена на парашюте, сначала задержалась на проводах, потом парашют оборвался, и бомба пала на землю, и не взорвалась, весом 1.000 кг.
Народ был весь изолирован, и местность оцеплена, радиусом на 150 метров.
Затем зажигалки сбрасывались в Московском районе.
Вспыхнуло много пожаров, но очаги пожаров ликвидировались быстро.
Вот так прошла ночь.
«В.Т.» кончилась в 2:20, и из Штаба я никуда не пошла, и вздремнула, уткнувши носом в стол, потом легла на оттоманку (*Диван без спинки), и проспала до 7 утра, перешла в сушилку, и ещё вздремнула с полчаса, но скоро разбудили рабочие.
Странно всё же получается, когда всё было спокойно, я за сутки спала 7-8-9 часов, и ещё хотелось спать, а сейчас, иногда за сутки уснёшь 2–3 часа, и ходишь целый день, хоть бы что.
Меняется время, меняются люди.
Сильно, говорят, я похудела, но надо сейчас учесть эту беспокойную жизнь, бессонные ночи и питание, сейчас не кушаешь пельмени, да яйца, а кушаешь всё, что попадет, даже соевый суп, от которого тошнит.
Вокруг цеха приводится божеский вид, скоро можно восстанавливать цех.
11/X/194111/X. Встала в 8 утра., очень не хотелось вставать, но ждали рабочие, валяться по-прежнему некогда, может быть, вздремну в обед.
Погода серая, но сухая, небо облачное, и если к вечеру не изменится, то очень опасно.
Кошмарный сегодня день, так хочу спать, не смотрят глаза, а настроение туманное.
Рабочие пошли обедать, а я легла вздремнуть, и сразу стало полегче, но жду с нетерпением, когда кончится смена, чтобы снова лечь, и основательно отоспаться для бессонной ночи ожидаемых «В.Т.».
У меня почему-то сегодня предположение, что ночь будет спокойная – вот бы хорошо.
Утром бы сходила под душ, и было бы всё в порядке.
День всё время пасмурный.
Обещают с 13/X/4I г. смену погоды.
15 часов, передают материалы из газет.
Когда стали передавать о Бабуринском жилмассиве, его организованности, и самозащите, ей богу, слёзы на глазах.
Этим что-то напомнило прошлое, что-то неразрывное, пять лет я жила вблизи этого массива, знаю его прекрасно.
Этой передачей мне вспомнилась мирная жизнь – студенческие годы.
Тяжёлые были они, но хорошие годы.
Я о здании общежития на Песочной никак не могу забыть.
Ведь это было первое, и единственное по Песочной улице, по величине, и красоте.
Лесной, и вместе с тем Выборгская сторона дороги мне, как свои родные места, где я выросла и повышала свои знания.
Вместе с тем, с Выборгской стороны я начала знакомиться впервые с городом Ленина.
Никогда в жизни я не забуду первых часов, дней, проведённых мною в Ленинграде, в том числе на Выборгской стороне.
Мне вспоминается осенний солнечный день осени – я сошла с поезда, перешла выход в город, села на трамвай № 25, в то время, по неизвестному мне городу.
Это первые шаги к Академии.
В эти минуты раскрылась мне вся красота этого великолепного города.
Как я блудилась (*Блуждать – запутаться, плутать, сбиться с пути (с дороги)) первое время в парке.
Тучный, зелёный тенистый парк, с его оранжереями, и цветниками, красивыми, но в то же время, строгими линиями.
Сейчас же я знаю, каждый кустик, каждый поворот.
Сколько книг, и учебников, перечитано в этом парке.
Сколько снимков, есть у меня от этого парка.
И вот, пришло лето 1941 года, я ни разу не была в этом замечательном парке.
С начала лета было холодно, затем установилась хорошая погода, но началась война, начались «В.Т.», начались обстрелы.
Война приковала к Фабрике, и думать о чём-то другом, не приходится.
Вечер был пасмурный, прошло 7:30, время налёта фашистских стервятников, но время не лётное, и мы легли спать.
Уверенности о пасмурной погоде на всю ночь не было, так как уже не первая такая ночь.
И вот, в 22:45, «В.Т.».
Мы моментально оделись, и пошли в цех, где просидели до 4-х часов утра.
Самолёты кружились почти всё время около нас, били зенитки, освещали прожектора.
Но скоро в воздухе появились наши самолёты, стало веселее.
Веселье относительное, лучше бы спокойно спать, чем сидеть, и мёрзнуть под землей, в ожидании, что вот-вот стукнет тебе по кумполу, и зароет.
Лучше бы не слушать завывания вражеского стервятника, который скрипит, хуже немазаной телеги, ежедневно, и ежечасно.
Чуть только прекращался шум моторов, мы выходили из щели, и шли погреться.
Странно как-то, сейчас вошло в обыденность эти тревожные, холодные, и бессонные ночи.
А что будет зимой?
Я, думаю, сложить печку, и будет теплее, а то простудишься.
Ведь пока жив, хочется жить.
Из дому ничего не пишут, не знаю, что они думают обо мне, может быть, не считают уже живой.
Ну, Боровиковы крепки, они должны пережить всё.
Немного вчера поболтала с Адамом, он паренёк всё же выдержанный, и не навязчивый, мне нравятся такие люди.
Ну, по сравнению со знакомым, это ничего – что та.
Откровенно говоря, сейчас я его что-то стала забывать, потому что он о себе редко напоминает.
12/X/194112/X. Воскресенье, решила выспаться, и встала в 9 час. утра.
День ясный, прохладный – осень.
Информбюро не слышала, так как радио у нас нет.
В кабинете у меня радио работает, но ведь я нахожусь там только днём.
Как раз записываю в 11 час. дня, и слушаю последние известия: бои по всему фронту.
Особенно ожесточённые на Брянском, Вяземском направлении.
Вдали где-то раздаётся канонада, опять, наверное, сволочь вклинивается ближе к Ленинграду.
Но оказывается, бьёт наша артиллерия.
15 самолётов, пошли, наверно, на выполнение боевого задания, ну, счастливого им пути.
Ох, как приятно смотреть на свои самолёты, когда они в воздухе, и идут на задание.
Прямо сердце радуется, когда смотришь на них.
Да, было время, когда сообщали по радио, и в газетах, что такого-то числа был налёт на Ленинград, столько-то сбито самолётов, и т. д.
Сейчас это повторяется каждый день, и почти в одно и то же время, как по расписанию.
Откровенно говоря, мы сами привыкли ко всему, правда, очень неприятно не спать ночи, и слушать этот проклятый звук самолётов, и лязг, и тряску земли от фугасок, слышать, и видеть разруху города, видеть возникающие пожары, правда, последние тушатся быстро, но всё же, это переживаешь каждый день.
Я упоминала о бомбе, упавшей на Союзутиль, сегодня сообщили, что весом 1 тонна, длина ее 2,2 м., вот это груз.
Упавшая бомба на Палевском 3-х зарядная, взорвался только один заряд, и то, было такое сотрясение, а чтобы, если взорвались все 3 заряда.
Сегодня сообщили что, сволочи-фашисты, стали применять осколочные бомбы, для поражения живой силы.
Но нет, нас не сломить, Ленинград будет наш.
Завтра моё дежурство на вышке, и я пойду без всякой боязни.
Переживём всё, кто бы знал, как сильно жить хочется, как никогда.
Конечно, победа будет за нами, об этом не должно быть и речи.
После работы пошла в сушило, легла вздремнуть, хотелось покушать, но было нечем, а завтра ещё один день надо прожить.
Потом поварила картошки, покушала, и в 7:30 раздаётся «В.Т.».
Это 223-я «В.Т.» по счёту.
Быстро одевшись, пошла в щель в валенках, которые получила (мужские) для дежурства на вышке, ох, и тепло же в них.
«В.Т.» длилась 25 минут, прошла спокойно.
Погода была очень опасная для налёта.
Когда дали отбой «В.Т.», мы долго не ложились спать, были в полной готовности к следующему налёту, которые повторялись через 5-15 минут, каждую ночь.
Пошли с девчатами на территорию, и проходили, наверно, с час.
В воздухе было тихо, в направлении Шлиссельбурга шли усиленные бои.
Артиллерийская стрельба освещала горизонт.
После всех наблюдений, я пошла к себе, и в 9 часов легла спать.
С 9 ч. до 1 часу ночи спала в валенках, в пальто, и в большом платке, потом сбросила всё, и залезла под одеяло, и снова легла спать, предварительно проверив в воздухе.
Так пролежала до 7 часов утра.
Давно не приходилось так спать, полностью всю ночь.
Если вчера уснула во всём обмундировании, то нет ничего удивительного.
Об удобстве спанья мы забыли, спишь в том, в чём ходишь весь день.
Ночью была слышна артиллерийская канонада, в направлении Карельского перешейка, били точно барабаны, не знаю, было ли наступление или немцы врезались в клин, мы же люди малограмотные в военных делах.
В воздухе было тихо, следовательно, можно было спать.
13/X/194113/X. Встала в 7 часов утра, конечно, основательно выспалась.
На радостях позавтракала, и пошла к себе на голубятню, слушать радио.
Бои по всему фронту, особенно ожесточённые на Вяземском, Брянском направлениях, после ожесточённых боёв наши войска оставили г. Брянск.
Да, дела не веселят, но в то же время, внутренний инстинкт подсказывает, не вешать голову.
Сдача Орла, Брянска и др., это ещё не падение советской власти.
Все равно мы победим.
Переживём всё, все невзгоды и недоедания.
Конечно, всего жаль, как городов, так и население, но не гарантирован ты и сам за себя, но ныть, и вешать голову сейчас некогда, наоборот, в ответ на всё, сегодня моё дежурство на вышке 7-го этажа.
Пойду без всякого колебания и боязни, и буду наблюдать серьёзнее за воздухом.
Погода облачная и сухая, временами порошит снег, для налёта погода опасная, но нам не привыкать.
Цех, в основном прибрали, можно приступить к восстановлению.
С горя или радости, надо продолжать дневник.
Сегодня получила от знакомого письмо, в этот момент не было такого порыва, как раньше, но потом у меня было буйное настроение, всех бы я мяла, всех перековырнула, основная масса порыва досталась Ане Романовой, не хватало только кружки пива.
Эх, знакомый-знакомый, почему-то я считала, что забыла тебя, по крайней мере мне так казалось.
Но сегодня, сегодня всё во мне говорит за тебя, знакомый, и только за тебя, летят после этого все Адамы вверх тормашками, с которыми от нечего делать иногда болтала.
Написала я ему опять – не знаю, получит или нет.
Был бы ты здесь, тебе попало бы здорово, опять бы полетел ты сам, и твои часы.
Ну, ладно, былое снова не вернётся, и не воротится назад.
Вставка № 7. Стихотворение от Боровиковой А. Н.
Ну, хватит, ПОЭТ, а то зарапортуешься.
Аня мне не даёт покоя в жизни.
Вчера я ей рассказала несколько анекдотов, в том числе и пять фунтов шерсти.
Сегодня я ей напомнила этот анекдот, и что же я получила, да получила то, что она меня выгнала.
На пути попал Адам, ну и пришлось пожаловаться ему.
А он ходит, как петух.
Сегодня день моего дежурства на вышке.
В 6 час. мы с Ирой Курочкиной пошли в столовую, накушались фасолевого супу, с таким аппетитом, что меня чуть не стошнило.
Даже сейчас, вспомнишь, тошнит.
Пришлось закушать сахаром, затем картошкой, а потом чайком.
Ой, какой противный.
Наверное, с этого супа, у меня разболелась голова.
Но болеть было некогда, в 6:30 раздался сигнал «В.Т.», я была в полной боевой готовности и побежала на вышку.
Только плохо сгибались ноги в моих валенках, ведь надо сосчитать 180 ступеней, только поднимаясь вверх.
Настроение у меня было очень хорошее, я целый день, вечер, и ночь, под звуки вражеских самолетов, мурлыкала песни.
Вот что значит весточка, да ещё жив, здоров – это что-то стоит.
Когда я поднялась на вышку, в районе Московского вокзала уже виден был пожар.
Всматриваясь, мне показалось, что пожар где-то близко, около Боровой.
После тревоги я позвонила Саше (картофельному жениху), он говорит, да, пожар был за Фабрикой Анисимова (*Фабрика им. П. Анисимова; она же: “Новая бумагопрядильная мануфактура”; набережная Обводного канала 60 / Боровая улица 47), горели конюшни, и ещё где-то два пожара.
Самолетов было, не знаю сколько, по-моему, шли они целыми эскадрильями.
Заход был от Володарского моста.
Только пройдут одни, идут другие.
Прожекторы работали во всю, но погода стала хмуриться, и к центру города стало темно.
Характерно то, что, когда был сильный пожар, около Боровой, вражеский самолёт по тому же месту стал снова спускать зажигательные бомбы, сбрасывать зажигалки, и в других местах, но они быстро тушились.
В 20:11 дали отбой «В.Т.».
Я пошла в Штаб, смешила девочек, рассказала им уйму анекдотов.
Ведь я уже отмечала, что у меня было хорошее настроение.
Потрепалась по телефону с Аней Романовой, Адамом, и легла стать в Штабе.
В 23:51 снова «В.Т.», я уже спала.
Снова пошла считать 180 ступенек, самолёты уже жужжали в воздухе, шли опять от Володарского моста.
Опять сбрасывались зажигалки, в Московском, и Ленинском районах.
К тому времени уже вышла на освещение луна, на горизонте же, к центру, было темно, а со временем весь город покрылся дымкой.
Видимость не больше 100 метров, луна всё освещала.
Душа моя предсказывала спокойный день, несмотря на глубокую ночь.
Саша всё время мурлыкала песни.
Тревога длилась 1:30, после отбоя пошла я в Штаб, потрепалась с девчонками, подсчитала количество сосчитанных ступенек за «В.Т.», всего 720 шт.
Спать пошла в сушило, до 7 часов спала в пальто, платье и в валенках, потом залезла под одеяло, и снова уснула.
Да, за этот вечер штук 20 зажигалок упало на Боровой, где я живу, такая, говорят, была перепалка, бабёнки даже стащили бельё с коек.
Больше всего их напугали фугаски, которых поблизости было сброшено штук пять.
14/X/1941I4/X. Покров (*В христианской религии – один из праздников).
Встала в 5 часов утра.
Погода изумительная, светит яркое солнце, ни облачка на небе, но на земле иней, и немного холодно.
Ещё когда спала, приходит Аня Романова, и говорит, что в 11 новая упала бомба, пробила крышу, две решетки, и ушла в землю.
Потом я пошла сама проверить, но оказывается, пал снаряд от зенитки и не взорвался.
За день было две «В.Т.» – поблизости, прошли спокойно.
Поужинала вечером овсяного супу, поплевавши на все четыре стороны, занялась вязаньем носков для бойцов.
Погода была пасмурная, не лётная, но всё же часто выходила на улицу, присматриваясь, что-то будет, или нет, «В.Т.».
Все легли спать, но у меня было задание: связать носки, сделала, и легла спать.
15/X/194115/X. Проспала до 6 часов утра.
Говорят, что наши войска оставили город Мариуполь.
Погода пасмурная – ночью выпал снег.
Всю ночь в направлении Рыбацкого раздавалась артиллерийская канонада.
Говорят, что враг обстреливает Рыбацкое.
Сегодня направляю 10 человек на оборонные работы.
День и ночь прошли спокойно, «В.Т.» не было.
Для меня самой стало заметно, что я стала меньше заглядывать в свой дневник.
Сейчас некогда, усиленно готовлю бойцам подарки.
Также занимаюсь эти дни сбором средств для подарков бойцам.
Положение стало серьёзное, появилось новое – Калининское направление фронта.
Сегодня мне поручили выгрузку, и вывозку угля, и два раза сегодня товарищ Попов заговаривал, чтобы я дала согласие работать начальником подушечного цеха.
Ох, как не хочется, не люблю я это.
Уж лучше быстрее восстанавливать свой цех, и работать у себя, где я привыкла.
Ну, ладно, когда кончу подарки бойцам, тогда будет видно – сейчас некогда.
16/X/194116/X. Четверг – должен быть выходной день, но сейчас некогда.
Встала в 7 часов утра, так как на бревёнке есть рабочие, и без погонялки (*Толковый словарь Ушакова: погонялка – то, чем погоняют кого-нибудь (кнут, прут, хворостина)) работать не будут.
Погода сухая, но небо серое, я сегодня дежурная по Штабу – не знаю, как пройдут сутки, а сейчас пора вязать, и кроить белье, некогда расписываться, ты же знаешь, что на рукоделье можешь помешаться, да ещё для бойцов.
День прошел бешено, целый день кроила, и всего изрезала 20 пар, болят руки от ножниц.
Утреннее сообщение: бои по всему фронту.
Особенно ожесточённые на Западном направлении.
Чёрт прёт к Москве, и баста (*Этимологический словарь русского языка Семенова: Слово «баста» изначально появилось в русском языке как существительное – термин карточной игры (ломбер), популярной при дворе Екатерины II. Тогда слово «баста» было наименованием трефового туза. Как разговорное восклицание со значением «довольно! хватит!» слово «баста» употребляется с начала XIX в.).
Но я не падаю духом, хотя, кажется, опять бьёт дальнобойка.
За день была «В.Т.», прошла спокойно.
День всё время пасмурный, не знаю, что будет ночью.
Настроение рассеянно (*Толковый словарь Ефремовой: оценочная характеристика чьего-либо состояния как невнимательного, несосредоточенного).
Так проходят сейчас дни, делать ничего не делаешь, и без дела не бегаешь, а к вечеру устаёшь как чёрт.
Даже дневник записать, как следует, и то, некогда.
Вот сижу пишу, а где-то снаряды рвутся совсем близко.
Уже темно, пора идти на ночлег.
В 19:21 «В.Т.», я сразу же побежала в Штаб, тревога длилась 1 час.
Где-то, сволочь, опять сбросил несколько фугасных, и зажигательных бомб.
Домой я не пошла, а сидела в Штабе, и вязала носки.
В 0:29 опять «В.Т.», налёт был большой, так как был не один заход со стороны Володарского моста, и к центру города, где было сброшено несколько фугасных, и зажигательных бомб.
В особенности пострадал Московский район.
После всего я пошла спать.
Ночь была тёмная, не видно ни зги (*Об абсолютной темноте).
Идя в тёмную ночь, невольно взглянешь на свой цех, и думаешь, как-то светомаскировка, не светит ли в трансмиссионном отделении, но моментально вспоминаешь, ведь цеха-то нет, осталось только название.
Придя к себе, мы с Адамом долго беседовали на улице.
Вдруг, слышим, зенитки в районе 5-го Г.Э.С., и слышно, где-то вдали гул мотора, и он приближался к нам.
В это время ночь была уже звёздная, я сразу же побежала в Штаб.
Добежав до сушила, слышу сигнал «В.Т.», и самолёт уже над нами.
«В.Т.» длилась 47 минут, предварительно подремав час, я пошла к себе, и так крепко-крепко уснула.
Отметить надо два момента:
1) Ночью, правее аэродрома, пускали осветительные ракеты.
Яркая вспышка пламени (мгновенная), а потом свет, далеко расходился по горизонту.
Это было 3–4 раза, как раз в то время мы стояли с Адамом на улице.
2) Во время последней тревоги, я очень хотела спать, прямо слипались глаза.
Вот, закинув голову, не отрывая уха от трубки, я закрыла глава, и невольно уснула.
Вдруг, слышу с вышки голос Попова: “Штаб, Штаб, Штаб!”
Я молчу, и думаю, куда, и откуда этот голос, потом сразу опомнилась, ведь это кричат мне, ведь я же дежурю.
Вот, оказывается, как измучаешься за день, и бессонные ночи.
17/X/1941I7/X. Встала в 7:30 утра, спала бы, наверное, и ещё, так как легла в 4 часа, но вдруг слышу, сигнал «В.Т.», надо бежать в Штаб, так как не закончилось моё дежурство в Штабе.
Спала, конечно, в полной упряжке, замёрзла одна нога, оказывается, при повороте с боку на бок у меня слетел один валенок (так как они очень маленькие).
Так каждый день, эпизод за эпизодом.
Конечно, записываю не всё, а по настроению и по времени.
Что-то меня ожидает впереди.
Ведь иногда и задумаешься, ведь цех-то не работает, людей-то в цеху у меня нет, какой же ты начальник над 28 человеками.
Осталось связать себе носки, и перчатки, и уйти туда, где бьют в упор фашистскую гадину.