Возвращение Завгара
– Вот оно что… – протянула она, поглядывая вниз, на мой стояк.
– Ага, – улыбнулся я в ответ. – Решил тут поэкспериментировать, – ладони мои легли поверх женских бёдер. – На таком свободном подвесе можно поддерживать, почти не прилагая усилий, любые амплитуду и частоту, очень плавно.
Подтверждая теорию практикой, я принялся медленно её раскачивать. Слегка подвинулся вперёд, проникая в возбудившуюся от необычной позы и учащённо задышавшую девушку, так, чтобы мой член то оказывался практически на свободе, то вдвигался почти на всю глубину.
– Нравится? – спросил с намёком, чувствуя, как мышцы её тела напрягаются и расслабляются в такт покачиванию.
– Да! – выдохнула Марина, после чего запрокинула голову, закатив глаза, и чуть застонала. – Сильнее!
– Можно и сильнее, – согласился я и, скользнув ладонями дальше, крепко схватил её за ягодицы, чтобы буквально дёрнуть на себя, впечатывая её тело в своё.
– Ох! – послышался грудной стон, а я, плавно отпустив задницу Ржевской, дал ей качнуться назад и вновь проделал тот же манёвр. А затем – ещё раз, и ещё. Чередуя плавное движение назад и резкий рывок вперёд.
Сил на это требовалось немного, ведь основную нагрузку на себя принимала дверная рама, и я мог в таком темпе работать очень долго, растягивая удовольствие, ну и всё больше распаляя партнершу. Тем самым, можно сказать, извинялся за излишне быстрые разы этой ночью.
В какой-то момент почти потерявшая контроль Марина принялась выгибаться всем телом, одновременно мелко подрагивая, и я почувствовал, что вот оно, кульминация! Отчего лишь яростнее принялся раскачивать девушку под жалобно заскрипевший от таких упражнений косяк.
Возбуждение с головой накрыло и меня, и я чувствовал, что вот-вот, совсем чуть-чуть – и буквально взорвусь.
Но в этот момент дверь в спальню отворилась, и в гармонию наших тел ворвался, напрочь ломая ритм, свистящий от удивления и пронзительный до омерзения возглас крайне не вовремя возникшего на пороге Сергеича:
– Что б я сдох!
– Ай! – воскликнула от неожиданности Марина, рефлекторно сжав мышцы так, что из меня, словно из проколотого мяча, стал с шумом выходить воздух.
Но только я повернул разъярённое лицо в сторону застывшего с выпученными шарами камердинера, пожирающего глазами продолжающую висеть в подвесах Ржевскую, особенно её грудь с торчащими сосками, покрытую капельками пота, как дверной косяк скрежетнул в последний раз, а затем с треском надломился. Гвозди вырвало, и Марина рухнула прямо на пол. Вместе со мной, ведь я-то был ещё в ней!
А дальше мне показалось, что где-то что-то явственно хрустнуло. Внизу вдруг плеснуло кипятком, да так, что я буквально заорал от боли, после чего расширяющимися глазами уставился на своего верного товарища, застывшего неестественной буквой “Г”.
– Петя! – с нотками паники в голосе воскликнула Ржевская, подрываясь на коленях ко мне.
– У-у, а-а, у-у! – завыл я, скрючившись на полу, а член стал стремительно темнеть и опухать, становясь похожим на кривой баклажан. – Сергеич, с-сука!
– Пётр Алексеевич! – забегал вокруг меня камердинер. – Я… я…
– Что “ты”?! Скорую вызывай, гад! – простонал ему в ответ.
Выносили меня из спальни на носилках. Рядом суетилась наспех одетая Марина и приехавший со скорой врач. Тащили меня две санитарки, и глядя на пунцовое от еле сдерживаемого смеха лицо одной из них, я чувствовал, что подробности моей травмы уже через пять минут после нашего там появления будет знать вся больница. И я не я буду, если какая-нибудь шофёра не придумает мне прозвище навроде “кривой стартер” или чего похожего.
Слава яйцам, поместили меня в отдельную палату, не пришлось краснеть перед другими больными. Лежал я как был – голый, с обколотым обезболивающим опухшим и синюшным другом, накрывшись простынкой и под неё стараясь не заглядывать, чтоб не расстраиваться ещё сильнее. Не переживать я не мог. А ну как всё? И медицина окажется бессильна? Я что же, как говорил один мой знакомый, “останусь просто хорошим человеком”? Нет, лишь бы не импотенция, что угодно, но только не это!
Закрыв глаза, я принялся шептать какие-то бессвязные молитвы всем известным богам, обещая всё что угодно взамен, даже кровавые жертвы. В роли кровавой жертвы неизменно фигурировал Сергеич, которого я собственноручно, пусть и в воображении, успел раз двадцать распять, три раза намотать кишки на столб и разок перерезать глотку, радостно наблюдая за бьющим из шеи кровавым фонтаном.
Образ камердинера, подвергающегося средневековым пыткам, развеяло только появление врача.
В очках, с аккуратной бородкой и усами, он напоминал скорее не доктора, а учёного, и первым делом, посмотрев на меня с каким-то упрёком во взоре, представился:
– Я уролог-андролог высшей категории, ваш лечащий врач, можете звать меня Витольд Евгеньевич.
Подошёл ближе, приподняв простынку, внимательно оглядел травмированный орган, хмыкнул и присел рядом на стул, закидывая ногу на ногу.
– Доктор, – робко проблеял я, показывая глазами туда, – жить будет?
– Будет, – поджав губы и серьёзно глядя на меня, ответил он, а затем произнёс с укором: – Что ж вы, батенька, не предохраняетесь?
– А? – уставился я на него, пытаясь найти связь между переломом члена и презервативами. Впрочем, последних я тут вообще не видел, отчего вопрос врача становился лишь более непонятным.
– Я говорю, почему вы с женой решили от эликсира отказаться?
Понимать хоть что-нибудь я стал ещё меньше, но поправил:
– Доктор, я пока не женат.
Витольд Евгеньевич нахмурился и, потянувшись, достал мою карту, лежащую в изголовье кровати. Полистав её, с сомнением озвучил:
– Об изнасиловании не упоминается, да и справки дежурной официры нет.
– Это было не изнасилование, – пояснил ему терпеливо. – Я был… гм… со своей девушкой.
– Понятно… – протянул врач, убирая обратно планшетку, после чего поинтересовался: – Вступить с ней в половую связь было её инициативой? – и сразу следом: – Ваши родители в курсе подобной связи?
Тут до меня допёрло, к чему он клонит, и я принялся горячо возражать:
– Док, вы даже не думайте, у нас всё по обоюдному, и вообще, это я её… – тут я запнулся, думая, как бы точнее выразить словами наши отношения. – В общем, у нас с ней давно, и все всё знают.
– Хм… ну ладно, – не слишком убеждённый моими словами, откликнулся мужчина, а затем, вычленив главное, спросил опять: – Если вы, как говорите, находитесь в давней половой связи, то почему не употребляете эликсир? Вы планируете заводить детей? Но тогда ваша подруга должна была действовать менее… активно.
– Послушайте, док, – я даже привстал на кровати, забыв про дискомфорт внизу живота, – эликсир я конечно раньше употреблял, но зачем он мне, если у меня и так большой… был, – я вновь посмотрел на скрытого простынёй раненого боевого товарища. – К тому же, на моих девушек у меня и так прекрасно встаёт… вставало. Им вполне хватало. Детей я конкретно с этой не планировал… хотя один раз планировал с другой, и там пока не знаю, но, возможно, кто-то и есть. Но в целом не планирую, если вы про сейчас. А что до активности, то скажу так, доктор: редко какая женщина в этом деле может быть активнее меня.
Выпалив всё это на одном дыхании, я глубоко вздохнул и выжидательно посмотрел на врача. Тот молча снял очки, достал платок и несколько раз тщательно протёр стекла, после чего, водрузив окуляры на нос, снова посмотрел на меня. Вздохнул.
– Нет, нам положительно надо будет с вами хорошенько побеседовать. О половой жизни, о беспорядочных половых связях и том, чем они грозят. Но не сейчас. Пока вернёмся к эликсиру. Петр Алексеевич, – очки Витольда Евгеньевича блеснули, – как по-вашему, кому и для чего нужен эликсир?
– Ну, – потёр я подбородок, – в первую очередь, конечно, женщинам. Чтобы у мужика стояло. Чтобы его трахнуть можно было.
– Мда… – врач опять вздохнул и покачал головой. – Коллеги успели меня просветить насчёт вас, всё-таки вы достаточно известная личность – нечасто объявляется пропавший без вести великий князь. Но я не думал, что всё настолько запущено.
Помолчав с минуту, он пробормотал:
– С чего бы начать… – затем сощурился, отводя взгляд в сторону, и внезапно спросил: – Как думаете, сколько мужчин получали травму, подобную вашей, до изобретения эликсира в тысяча девятьсот сорок девятом году?
– Не знаю, – ответил я.
– Почти пятьдесят процентов. Каждый второй, – сообщил мне врач. – А после изобретения?
– Меньше? – предположил я.
– Намного, – кивнул собеседник, – менее одной десятой процента.
– Ого!
– Да, именно, – взгляд Витольда Евгеньевича вернулся ко мне. – Хоть производится он с помощью магических манипуляций и официально называется “эликсиром Блаватской” по фамилии женщины, впервые его создавшей, но фактически автором является её муж Фёдор Игнатьевич Блаватский, доктор медицинских наук и весьма известная в узких кругах личность. За это изобретение его жена получила императорскую премию, а сам Фёдор Игнатьевич – благодарность и признательность всех мужчин, и не только империи. Но не в этом суть. Главное то, что эликсир выполняет две функции. Первая – это увеличение длины полового члена, потому как львиная доля травм происходит, когда мужчина находится в классической миссионерской позиции снизу, а женщина – на нём, сверху, и двигается слишком интенсивно и с большой амплитудой. Сами понимаете, чем длиннее, тем сложнее ей с него соскочить.
Я хмыкнул, кивнул, соглашаясь, а врач продолжил:
– Вторая же – это придание пещеристому телу большей эластичности. Соответственно, даже если инцидент произойдёт, то ничего кроме секундного дискомфорта вы не почувствуете и подобной травмы не получите. Впрочем, у препарата обнаружилось одно побочное действие, которое в дальнейшем сохранили как третью и довольно немаловажную функцию – это полная контрацепция во время и на некоторый период после применения.
– Так вот вы о чём говорили, – прозрел я.
– Да, – кивнул врач. – Однако сейчас функция контрацепции в общественном сознании занимает даже более сильное место, чем остальные свойства эликсира.
– Хм… – я почесал затылок. – Понятно, почему я про залёты не слышал в гареме.
– Что? – переспросил Витольд Евгеньевич.
– Да я говорю, что когда был наложником в гареме, все женщины регулярно спали с парнями, но беременных я не видел, – объяснил я. – Выходит, это всё из-за эликсира?
– Правильно, – подтвердил мужчина.
– Значит, – принялся я рассуждать вслух, – если хотят забеременеть, то эликсир перестают употреблять?
– Верно, но тогда женщине нужно действовать намного осторожнее.
– Это же, – прикинул я, – сколько раз я своим хозяйством рисковал?!
А затем до меня внезапно дошло, чем я рисковал вдобавок ещё.
– Погоди-ка, док, – осипшим от волнения голосом начал я, хватая того за рукав халата, – это что получается, каждая, которую я без эликсира, она что, беременная теперь?
– Ну, – посмотрел он на меня с некоторой иронией во взгляде, – женскую физиологию тоже не стоит отметать, период овуляции и прочие моменты, которые вам знать, в общем-то, незачем. Так что не факт, что беременные, но возможность такая существует.
– Вот блин… – пробормотал я, находясь в некоторой прострации от неожиданного открытия. – Неужели я многодетным отцом стану?
– Не драматизируйте, – улыбнулся Витольд Евгеньевич, – как я и сказал, тут необходимо совпадение нескольких факторов. Сколько у вас ещё таких девушек было, с кем вы вступали в контакт без эликсира?
На секунду задумавшись, я прикинул на пальцах, после чего уверенно заявил:
– Шесть точно!
Врач поперхнулся, взявшись за узел галстука, покрутил шеей, словно тот внезапно стал ему давить, и наконец с каким-то изумлённо-восхищённым хмыком прокомментировал:
– Да уж, вы умеете удивлять.
– Да я и сам удивлён, – буркнул ему в ответ, не разделяя восторгов.
– Ладно, – Витольд Евгеньевич поднялся с места, оправил халат и уже по-деловому заявил, – ситуация с вами мне ясна. Мы вас вылечим, не переживайте, но на будущее всё-таки настоятельно рекомендую не пренебрегать средствами защиты. К выздоровлению рецепт для приобретения в аптеке я вам выпишу, а пока отдыхайте. У вас сегодня был тяжёлый день, поэтому советую поспать. Заодно и лечение быстрее пойдёт.
Означенное лечение длилось около недели, за которую мой такой дорогой мне прибор смогли восстановить до состояния “как было”, тем самым несколько умерив мою кровожадность в отношении проклятого Сергеича. И я более не жаждал его непременно четвертовать, хотя наказать за вхождение без стука стоило. В конце концов, сам виноват. Пренебрёг, что называется, всеми мерами техники безопасности.
За эту неделю меня один раз, произведя фурор в больнице, навестили титулованные родители и сестра, что хоть и сумела сдержать смех, но глаза её выдали с головой, а также Марина. Видя в её взгляде чувство вины, как мог успокоил, сказав, в общем-то, правду о том, что в случившемся её вины нет ни грамма. Вроде получилось.
Но ничего, больше я таких ошибок совершать был не намерен, потому, когда к воротам клиники подкатил чёрный внедорожник великокняжеской четы, я, поздоровавшись с шофёрой, первым делом приказал ехать в аптеку.
Ах да, провожать меня вышли чуть ли не все мужчины-врачи, пожимая руку и говоря напутственные слова. Витольд Евгеньевич, гад такой, уговорил меня побыть темой для какого-то его доклада и черновой вариант обкатал на коллегах, после чего те прониклись ко мне небывалым интересом и частенько, пряча улыбки, заглядывали в палату.
Глаза шофёры, когда я притащил из аптеки две полные картонные коробки эликсира, надо было видеть, но ничего не сказав и только негромко присвистнув, она повезла меня обратно в поместье, где я собирался провести с нежданно обретёнными родителями серьёзный разговор.
Великую княгиню с великим князем я нашёл в малой гостиной, где те изволили попивать чай, и, плюхнувшись на диван рядом, мрачно спросил:
– Почему из всего того списка, что я вам отдавал, появилась лишь одна Марина?
– Марина? А, это та, – улыбнулась княгиня.
– Да, та, – ответил я. – Так всё-таки, почему именно она?
– Ну, просто наверное у остальных есть свои дела.
– А может, причина в другом? – сощурился я. – Руслана, Мирослава, Илана, Светлана, Виктория, Кристина… Все, кто не смог приехать. Скажите честно, сколько из них беременны?
От меня не укрылось то, как стремительно переглянулись князь с княгиней. А дальше моя “мать”, секунду подумав, решительно отставила кружку, выпрямившись и, прямо взглянув мне в глаза, по-официрски коротко и твёрдо сообщила:
– Все.
Хорошо, что я сидел, по крайней мере, секундная слабость в ногах прошла незамеченной. Сглотнул, выдохнул с шумом и, помассировав лоб, устало проговорил:
– Нда, вы умеете обрадовать.
– Ты сам спросил, – пожала плечами княгиня. – Хотя нет, я слегка ошиблась, – женщина улыбнулась, – боярыня Златолесская уже успела родить, так что поздравляю тебя с дочкой, – она посмотрела на мужа с хитринкой в глазах, – а нас – с внучкой.
– И почему я узнаю это только сейчас? – произнёс я в пустоту перед собой.
– Потому что врачи настоятельно рекомендовали излишне тебя не волновать.
– И где сейчас остальные девчонки?
– Потихоньку готовятся к родам – у кого семь, а у кого почти девяти месяцев…
– Какая же жесть… – тихо пробормотал я, массируя виски.
Глава 5
– Здравствуй.
Марину я нашел в привычном взгляду пилотном комбинезоне, в гараже поместья, сосредоточенно просматривающей какие-то документы возле крупных металлических контейнеров, выгруженных прямо на бетонный пол. Улыбнулся, стремительно развернувшейся на голос девушке, поинтересовался, – Занята? – показав глазами на новую деталь интерьера.
– Не для тебя, – справившись с секундным волнением, Ржевская тряхнула чуть растрепавшимся хвостом волос и решительно, в несколько стремительных шагов, сократив до нуля расстояние между нами, схватила, притягивая к себе и жадно впиваясь долгим поцелуем.
Противиться я не стал, тем более сам хотел сделать что-то подобное, но Марина опередила. Отстранился, переводя дух, довольный тем, что пока целовались, всласть успел пожмакать крепкую задницу партнерши.
Всё-таки это для женщин поцелуй может быть самодостаточным действом, для мужчины, такого как я, поцелуй лишь дополнение к чему-то ещё. Вот когда целуешь и одновременно сжимаешь в ладонях её грудь или попку, вот это да – хороший поцелуй. А ещё лучше, если и сам внутри неё в это время находишься. Да… Но поговорить я хотел немного о другом.
– Что это там у тебя? – вновь показал я на ящики.
– Да так, пока секрет. – Подполковница улыбнулась, не спеша убирать руки, спросила сама, – Ты что-то ещё хотел?
– Да, – став вновь серьезным, и ещё раз вспомнив разговор с “родителями”, взглянул в глаза девушки, – ты знала?
– О чем?
– О остальных, с кем у меня было.
– Что они от тебя…
– Да.
– Знала.
Мы смотрели в глаза друг-друга и нам не надо было договаривать, всё понималось с полуслова.
– Прости, мне запретили тебе говорить.
– Нет, это ты меня прости, – ответил я, решительно беря за талию и притягивая Марину к себе.
– За что? – веки её на секунду распахнулись шире, в легком удивлении.
– За то, что не подарил тебе то, что дал им, – ответил я серьезно.
– Но у тебя и так, – девушка грустно и одновременно иронично хмыкнула, – скоро шесть детей будет.
– Тем более, – с каким-то даже весельем произнес я, – одним больше, одним меньше…
Она попыталась дёрнуться назад, но я удержал. Напрягая все мышцы, конечно, но удержал, не дав вырваться, сказал уже без шуток, – Марин, я действительно хочу сделать тебе ребёнка, если конечно, ты сама этого хочешь. И сделал бы его тебе раньше, если бы знал заранее. Ну что, ты согласна?
На несколько долгих мгновений мы замерли в неустойчивом равновесии, её сила противодействия уравновешивалась моей, а затем она прекратила сопротивляться, легко подняла меня в воздух, прижала к себе и закружила.
– Конечно согласна, – произнесла она, опустив меня обратно на землю, улыбаясь самой счастливой улыбкой какую я только у неё видел, – пусть мужитьба мне не светит, но девочка рожденная от тебя будет сильной и смелой, я уверена.
– А если мальчик? – не смог не задать я провокационный вопрос.
– Мальчика похожего на тебя я буду любить всем сердцем, – проникновенно заявила Ржевская – и отдам только той, которая действительно его заслужит.
– Понятно… – протянул я, в который раз поражаясь вывертам местного сознания. Мысли, что парень выберет себе подругу сам, у неё даже не возникало. – Ладно, пошли.
– Куда?
– Куда-куда, – проворчал я, разворачиваясь и таща подполковницу за собой, – ребёнка тебе делать будем.
– Сейчас?! – глаза девушки стали ещё больше.
– А чего тянуть? Мужик сказал, мужик сделал.
* * *Беременность штука сложная, в том плане, что с первого раза, да и не с первого, с Мариной же мы ни единожды оказывались в одной постели, может результата и не дать, поэтому всю неделю я как ответственный человек, наполнял Марину, гм… – радостью будущего материнства.
Но делал всё не торопясь, так сказать, бережно относясь к вверенному мне природой хозяйству, чтобы снова не загреметь на больничную койку.
Единственно, сначала надо было провести сеанс воспитательной работы с гражданином камердинером.
Неосторожно заглянувшего в полумрак подсобки Сергеича в мгновение ока спеленали гибкие и крепкие лозы моего нового творения. Глаза плотно залепило широким и плотным листом на конце ещё одной лианы, а в раскрывшийся было для крика рот, безжалостно воткнулся толстый бугристый кляп, заставив того истошно замычать.
Перевернув вверх тормашками, растение подвесило мужчину под потолком, а я, оттирая руки от земли ветошью, посмотрел на брыкающегося и пытающегося освободиться камердинера и, похлопав того по плечу крепко прижатой к телу руки, вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
Прислушался, но ни единого звука не проникало снаружи. Вздохнул, жаль было, конечно, потраченных сил, но что поделать, отучать от привычки шариться где ни попадя, Сергеича надо было. Ничего, повисит с полчаса, лианы с ним слегка пошалят, а затем механизм самоуничтожения не оставит от моего зелёного тентаклемонстра ничего кроме тонкого слоя пыли.
Княгиня с князем вновь уехали по каким-то своим делам, сестра отбыла в войска и поместье было предоставлено в моё почти полное владение. Соответственно ничто не мешало мне заниматься саморазвитием.
Во первых прокачка своего магического потенциала. Если в первый раз объём резерва у меня был приблизительно равен двадцати трем единицам, то через неделю тренировок он уж достигал двадцати пяти, а средний расход вырос с один, семьдесят восемь, до один, девяносто два.
Не бог весть какая прибавка, но это было всего за неделю. Тем более мои тренировки, по сути, только начались и я продолжал выуживать из памяти методики работы с эльфийской магией.
Но не всё подходило конкретно мне, вот к примеру, я точно помнил, что эльфийки могли подпитываться от деревьев жизненной энергией. И даже очищаться с их помощью от ядов. Но они, грубо говоря, соединяли свою кровеносную систему с системой циркуляции древесных соков, прокачивая их через себя. Что будет со мной, если я вместо крови закачаю себе берёзовый сок, проверять не хотелось, потому что биологию я мало-мало но помнил, в том числе и про функцию красных кровяных телец. Берёзовый сок, каким бы полезным не был, переносить кислород от легких к органам просто неспособен.
Как сами эльфийки от этого не помирали я не знаю. Впрочем, строение эльфийских тел я тоже не изучал, может у них там питание кислородом идёт по иному принципу.
Именно поэтом отпадало и использование специальных эльфийских костюмов из живых растений, облегающих всё тело и выполнявших функцию защиты от недружественной внешней среды. Они тоже соединялись с организмом носителя, и проверять что произойдет со мной в процессе такого соединения, мне не хотелось. Хотя, в целом, идея была интересной, оставалось понять как её реализовать безопасно для себя. Тонкий и плотный слой живой органической материи не просто регулировал температуру тела, отводил и перерабатывал пот, но в теории мог даже остановить пули, например такие, какими в меня стреляла Арина и это было куда интересней громоздкого броника.
Из полезного я смог воспроизвести запутывающую бомбу. Этакое здоровенное семечко с пол ладони размером, что при активации мгновенно прорастало, пробивая толстым и крепким корнем любую поверхность, даже железобетонные перекрытия на глубину до шести метров и резко разрасталось оплетая длинными и прочными отростками всё в радиусе метров трех вокруг себя.
Ну и заклинания. Ножи-травы это было самое простое, куда большего труда потребовало воспроизведение такого весьма спорного заклинания, как споровый зомби. Для этого мне всего-лишь нужны были споры грибов имеющие способность паразитировать на живых существах. Здесь мне подходили грибы рода Кордицепс. Лучше конечно Кордицепс однобокий, он требовал меньше всего вмешательства для дальнейшей адаптации под себя, но за неимением такового в России, пришлось искать в ближайшем лесу Кордицепс вооруженный. Впрочем яркие оранжевые палочки торчащие из гниющего опада, я нашел быстро.
Если, вдруг, кто-то решил, что я непонятно с чего стал экспертом-ботаником, спешу разочаровать, владение эльфийской магией меня знатоком растительного и грибного мира Земли не сделало. Но, никто не отменял наличия сети ГИС и свой аналог Википедии там тоже имелся, в том числе и интересующие научные статьи.
Но вернемся к заклинанию. В чем суть магической системы? В том, что если должным образом запомнить, так сказать, энерго-информационную составляющую растения, то её можно воспроизвести на одной магии – внедрив в любое живое существо, лишь бы растение умело пользоваться ресурсами предоставленного тела для роста. Но, нужно было сначала практическим путем обкатать образцы.
Сергеича пустить на опыты было заманчиво, но одно дело откусить ему пол задницы, что смешно и весело, и в принципе не особо опасно, и совсем другое конкретно отправить в расход. Не поймут-с.
Впрочем подопытные для меня нашлись быстро. Полудика кошка – Машка, что постоянно инспектировала окрестности парка, стабильно таскала пойманных и задушенных мышей к задней двери кухни, где выкладывала рядком, ожидая когда ей за это дадут чего-нибудь повкусней.
Шеф-повариха Машку любила и никогда ей в этом не отказывала, а мелкий поваренок, брезгливо морщась, сметал мышей в совок и выкидывал в мусорный бак.
Все это я подсмотрел в одну из своих ежедневных прогулок и теперь присматривался к бакам, прикидывая как мне достать оттуда мышиные трупы для опытов. Так толком ничего и не придумал. Поэтому, одевшись попроще и дождавшись сумерек, поперся к бакам. Оглядевшись пару раз в поисках случайных свидетелей, решительно перегнулся через борт и принялся быстро рукой в перчатке хватать трупики за хвосты и закидывать в припасенный заблаговременно пакет. Набрав пять штук, быстро ретировался обратно к дому и уже там, еще раз оглядевшись, и вновь не заметив ничего подозрительного, выдохнул и уже спокойно направился к себе, пора было начинать эксперименты.