Я потерял выход

По удобству структуры будет очевидно, что в первую очередь мы нуждаемся сказать, что речь идет об охотнике, который идет. Картина легко представляется в наших условных изображениях, что-то даже приписывая художественным путем, так сказать, лично. И уже после всего выше предъявленного мы можем выдвинуть основу нашей мысли; так это то, что охотник жутко, до безразличия уставший и он совсем не духе замечать вокруг себя какие-либо признаки роскошных возможности, насыщенной жизни.

Если человек не захочет следовать принципам и построению логики в непосредственном контакте с человеком, тогда он, скорее всего, расскажет собеседнику о том, что охотнику (да, в своих прихотях он может просто воспользоваться первым рядом «он», вместо сей правды откровения) максимально нехорошо, он устал, он сломлен тягостью сброшенных сил, ему всерьез не до оленей.. И лишь потом.. И лишь потом рассказать, что он идет. Весь прикол в том, что собеседнику слушающему будет в какой-то степени сложнее вообразить себе такую постановку сюжета, это отобразится у него в каком-то моменте времени и вовсе как случайное, но коим образом связанное положение объектов, чувств, атмосфер и состояний, то ли вместе, то ли врознь.. Непонятно..

Да, вы могли бы с гордостью вспомнить и воскликнуть бы о существовании категории состояния в нашем языке. Мол, в логику вашу это ни сколь не вписывается..

Что ж, я вам отвечу. Так не должно.!

Учитывая к тому же и тот факт, что категория состояния в языке берет все же несмотря на все пометки характеристик роль и функции слова в сознании человека, хочется просто наконец сказать, что при воображении картинки сказанного с категорией состояния предложения мысли не отдают отчет и всяко, кажется, предпочтение образовании в картине присутствия категории. Ну не их это роль.. Говоря о категории, рассуждения человека о ней, зарисовки в голове создаются больше эмоциональной, чувствительной стороной. Потому что банально, конечно же, мы не можем увидеть, а следовательно, вырисовать холод, жару, темноту.. За это будет отвечать несколько другие факторы восприятия человека.

– «Скажите, к вам же обращаются как к мистеру Дардервиллу.? Так ведь.?» – вышел из многосвязных загвоздок уже в который раз Уэйн, снова предавшись слушанию своей внутренней, терзающей помалу издалека тревоги.

– «Называйте так, как вам будет угодно. Я не знаю, как ко мне обращаются в частый будний день люди, потому что для вас это выглядело бы уж как минимум непристойно. Не говоря уже о некоторых подозрениях не услышать мой честный вопрос.!» – с осторожным лезвием игривости ответил на вопрос парня он так, как только мог расслышать его обращение к нему.

Ожидания Уэйна впали в раздражительный когнитивный диссонанс. Главный герой ни чуть никак не был готов к интеллектуальным поединкам. Хотя какова была бы цена поединкам, не возникали бы они тогда, когда совсем не следовало. Собственно, как раз-таки на данной ноте и появлялись заметные следы в подаче использования таких дебатов, если вы хитроумно поняли обозначение глагола «следовать».

– «У меня так много недовольных вопросов с уважаемой ноткой претензий! Я даже и не так сполна понимаю, к вам ли они адресованы.. Или больше к моим волнениям..» – возмутился искренним проявлением смятения Уэйн.

– «Раз к вашим, то вам самим стоило бы ответить на эти вопросы, мистер Нидермайер» – держался на ступени понимающих и толкающих порой сами мировоззренческие понимания, взгляды Дардервилл.

– «Во-первых, почему мне должна показаться ваша правдивая реплика какой-то непристойной, а во-вторых, с каких пор.. С чего это вы вдруг задумали такое, что заставило бы меня засомневаться в собственном рассудке! Вас же так и называют до сих пор Фордом!»

– «И это все множество, безграничность ваших вопросов, о которых вы говорили.?» – спокойным дыханием внутри себя выдал таксист.

– «Но.. Это все, что я смог подать на словах, дорогой человек-сценарист.. Я бы восхищался вашим глубоко непредсказуемым содержанием разговора.. Не относись эта беседа к моей беспричинной тревоге..».

– «Уэйн, так чего вам столь чуждо для себя нервничать.? Вы же ответили на свой вопрос, родной мой» – едва ли под мастерской добротой улыбнулся Форд Дардервилл.

– «О чем вы? Я сам того не заметил.? Покажите мне.. меня минуту назад» – довольно рассудительно, со всякой готовностью принять любую существующую версию реальности опешил слегка Уэйн.

– «С радостью.! Вы же сами назвали меня Фордом. То ли дело показывает, что я вам когда-то уже представлялся..».

– «Но почему же вы меня, толкнув временем молчания, встревожили, обведя вокруг носа мой потенциал понимания непонятной на вкус ситуации..? Ох.. Ох, пожалуйста, ответьте, это какая-то временная ловушка..? Или я так крепко спал.?»

– «Не отвечу, сеньор, прошу извинить».

– «Но почему.? Скажите, почему вы так мчитесь, так желаете меня свести с толку на поле скота.? Значит, так? Что-то в окружении моем действительно нечисто.?»