Санта в два шага пересек приемную и распахнул вторую дверь, на мгновение задержавшись с улыбкой на губах:
– Мила, дорогая, меня кто-нибудь спрашивал?
Пышногрудая блондинка причмокнула пухлыми губами и покачала головой.
– Никого не было, мистер Санта. Один звонок, и тот странный, -пожаловалась секретарша.
– Кто звонил? – заинтересовался ректор, по-прежнему стоя в дверях.
Я неловко замерла рядом, оглядывая ничем не примечательное помещение.
– Какой-то Мороз, просил сообщить, что дата свадьбы назначена. Я не совсем поняла, мистер Санта.
И почему мне кажется, что она здесь сидит не для выполнения прямых обязанностей секретаря?
– Да неужели, – довольно протянул профессор и вошел в кабинет. – Проходите, Уилсон. Присаживайтесь.
Современная обстановка на фоне древней Академии смотрелась… кощунственно. Все равно что выдернуть из небоскреба этаж и приделать к Букингемскому дворцу. Невозможно представить. Так и здесь – словно не в родной Академии, а… да как везде. Светло, стильно, модерн и хай-тек, ничего примечательного. За исключением, пожалуй, старого почтового ящика с красной, местами облупившейся краской, вдобавок обклеенный забавными наклейками.
– Уилсон, не стойте над душой, – вздохнул ректор, опускаясь в широкое, с виду удобное кресло.
Я надеялась отделаться парой слов и сбежать. Сесть – значит, показать готовность к диалогу, а я не настроена на беседу с Сантой.
Кожу на ладони будто пронзили сотни раскаленных иголок. Не смогла сдержать жалобного писка, рефлекторно хватаясь за руку.
Черт! Проклятый Куб!
Как же я, по его мнению, должна использовать момент? Весело запрыгнуть на стол и с криками "е-ху!" сорвать с себя юбку?
Ректор если и удивился моему странному поведению, на лице не отразил. Расслабленно сидел за столом, цепким взглядом подмечая детали.
Все же опустилась на стул, сжимая левую ладонь в кулак. По тонкой чувствительной коже еще пробегали неприятные импульсы, а по линиям и вовсе будто пустили ток.
Молчание ректора только усугубляло нервозность. Я скоро начну методично взрываться, пока Академия не взлетит на воздух.
Не выдержав, судорожно выдохнула:
– Вы хотите меня в чем-то обвинить?
Ректор всегда славился особой любовью к студентам. Я не помню ни одной истории, в которой Санта отчислил бы кого-то из Академии просто ради собственной прихоти или развлечения, необоснованно и без веской причины. Даже когда причина появляется, он делает все возможное, чтобы все-таки миновать исключения.
Многие пользуются добротой его широкой души, и тогда их настигает кара.
Санта любит пошутить и посмеяться, но когда кто-то ставит под сомнение его репутацию или себя выше него… Он умело напоминает о своей природе и о том, что не за красивые глаза носит звание Великого Волшебника двух Континентов и имеет кучу других титулов. Порой жестоко и даже безжалостно, зато действенно.
И вот я впервые за время учебы оказалась в кабинете Санты, не имея малейшего представления о причине вызова.
Думать о том, что он каким-то образом смог прознать о дурацкой игре и идиотском условии не хотелось.
– С чего вы взяли? – ректор внимательно изучал мое лицо.
Кажется почеши я нос, он сочтет меня лгуньей. Сложу руки на груди, посчитает, что пытаюсь скрыть нечто важное. Большой ошибкой было начинать диалог первой, да еще и с вопроса, намекающего на мою виновность. Неважно в чем, главное сама суть.
– Вы ни разу не вызывали меня, профессор. С учебой проблем нет, долгов по предметам тоже, правила Академии я не нарушала. По крайней мере, мне о нарушениях неизвестно, – произнесла достаточно уверенно.
Санта склонил голову набок с легкой улыбкой. Между собой студенты ее называют "фирменная Санты". Фокус в том, что по ней невозможно понять истинные эмоции. Он может весело шутить и с такой же улыбкой разнести ко все чертям целый корпус.
– Вы волнуетесь, переживаете, нервничаете. Невиновный человек не чувствует дискомфорта там, где он прав, – заключил ректор. – Скажу честно, Уилсон, я пошел на поводу интуиции, и она не подвела. Так что вы натворили? Теперь бесполезно утверждать, что ничего. Вы сами себя выдали.
Черт. Джесс, это фиаско.
Убеждать в своей невиновности бесполезно. Самое обидное, я ведь действительно ни в чем не виновата. Кроме того, что должна соблазнить ректора – ни в чем.
– Вам показалось, профессор. Я не совершила ничего, что как-то может навредить Академии или студентам.
Пальцы подрагивали, но ректор не заметил – спрятала руки на коленях.
– Покажите ладони, – довольно добродушно попросил ректор.
Без колебаний продемонстрировала правую руку, поймав снисходительный взгляд Санты.
– Вторую?
Также уверенно показала и левую. Помедли я или откажись демонстрировать, и он бы явно заподозрил неладное.
Короткий взгляд ярких голубых глаз на рисунок и вновь на меня, теперь насмешливый.
– И какое условие вы проиграли, Уилсон?
Мало с меня признания проигрыша, он решил получить все сведения? А мне что делать?
– Уилсон?
Признаться, заявить честно и откровенно? И как я после этого буду смотреть ему в глаза? Да, условие ставила не я, но исполнять ведь мне…
– Долго собираетесь молчать?
– Соблазнить вас, – выпалила, мечтая вместе со стулом провалиться в преисподнюю.
Выражение лица у Санты напомнило папу три года назад, когда мама сказала, что беременна. Я-то обрадовалась перспективе стать сестрой, а отец… тоже обрадовался. Сперва обалдел, долго смотрел на небо и говорил всякие нелепости вроде "ну почему нам?" и "за что мне это счастье?", а потом даже прослезился. От радости, разумеется.
Лицо Санты словно заморозилось с изначальной эмоцией: легкая улыбка на губах, любопытство в глазах. Знать бы еще о чем он думает и чем мне это грозит.
– Та-ак, – затянул он, – и когда вы планировали мне сообщить о своем магическом контракте и моем предполагаемом участии?
Сглотнула подступивший к горлу ком и скромно призналась:
– Я не собиралась.
