Книга вторая. Весна. Распускаясь цветами

Пролог

Жизнь – это череда перемен. От них зависит наш выбор, принимаемые решения и действия, которые совершаем, строя дальнейший путь. Возможно, все в этом мире предопределено. И чтобы не случилось, какой выбор бы мы не сделали, все ведет к какой-то одной точке, к одному моменту.

Иногда, жизнь очень искусно плетет свои хитрые нити, так, чтобы мы однажды поняли, что все, чем жили, не имеет больше никакой ценности. В один миг меняются все приоритеты и открываются глаза. И оказывается, что нет больше прежних четко выстроенных планов и целей, все кажется незначительным, ненастоящим и бессмысленным.

* * *

Мне всегда было тяжело жить одним днем и не строить никаких планов. Я никогда не верила в случайные события. Всегда надеялась только на себя и на те решения, которые принимаю. Никогда не была мечтательницей, которая бы доверила свою жизнь в руки судьбы и жила в розовых очках. Для меня существует только мой хорошо обдуманный выбор и построенные в голове планы на всю дальнейшую жизнь.

Все распределено четко по полочкам и нет места случайностям как в жизни, так и в знакомствах с мужчинами. Я всегда заранее знала все про человека, с которым предстояло встретиться. Мой холодный разум не позволял довериться сердцу и лишним эмоциям, поэтому я никогда не знакомилась случайно на улице. В первую очередь я искала партнера, возможно друга, коллегу по принятию четко обдуманных решений, но в моих отношениях никогда не было места для любви.

Я всегда удивлялась людям, которые были как открытые книги. Я же с детства прятала свои эмоции. И теперь, будучи взрослой, каждый день надеваю маску и показываю ту сторону, которую считаю нужной показать. Но только я знаю, что там, в глубине души, я всегда хотела встретить того, кто сорвет эту маску и увидит ту нежность, ранимость и чувствительность, которые я так старательно прячу и берегу, даже от себя. Мне хотелось узнать и увидеть, что такое любовь. Что значит чувствовать, действовать и думать сердцем, а не холодным рассудком. Я хотела встретить того, кто освободит мою душу от этих льдов, которые сковали меня за столько лет.

И даже я, такая благоразумная и можно сказать расчетливая, была втянута в эту игру жизни и судьбы. Будто все то, что я делала, какие бы решения не принимала, все шло именно к этому дню и этой встрече. Одной встрече с ним.

Весна – время цветения, обновления и перемен. Вся моя четко выстроенная жизнь, омраченная совсем не радостным происшествием, изменилась за один весенний день.

Глава 1

Выхожу из дома и иду на парковку к машине. Хоть сейчас и март месяц, но сегодня по-весеннему тепло, светит солнце и вовсю поют птицы. Люблю это время года. Для меня оно означает начало чего-то нового, какие-то перемены в жизни. Прохожу мимо лужи, смотрю в свое отражение и хмурюсь. Вспоминаю, что моя жизнь последние три года такая размеренная и спокойная, что покупка сока с другим вкусом уже считается чем-то новым.

Когда я стала такой? Наверно, тогда, когда из моей жизни ушел самый близкий человек. Мой папа. Эта была тяжелая потеря для маленькой девочки, которая только недавно ходила с ним за ручку и выпрашивала мини-шоколадки в магазине у дома. Которую он катал на своей шее, а она представляла, что ездит на жирафе и визжала от восторга. Которую он целовал каждую ночь перед сном и называл «моя принцесса».

В принцесс я больше не верю, как и в то, что в моей жизни когда-то появится мужчина, который разбудит во мне все эмоции, запертые тем днем, когда я в последний раз видела папу.

Спрятать все свои чувства было осознанным решением. Я это сделала, когда поняла, что боль от потери становится невыносимой. Ты не можешь дышать, есть, пить и жить в принципе. Даже будучи одиннадцатилетним ребенком, я чувствовала все, как взрослый человек. И помочь себе могла только я сама.

Теперь мне легче справляться с болью и переживаниями. Я либо избегаю всех эмоциональных ситуаций, либо отстраняюсь от людей и стараюсь не подпускать их близко к себе. Меня настоящую может видеть только моя семья и мои три подруги. Только с ними я чувствую себя в безопасности и могу показать себя настоящую. Но недавно я начала задумываться о том, что спустя столько лет размеренной жизни, мне хотелось бы наконец-то почувствовать что-то большее, чем просто одну эмоцию под названием «спокойствие».

Я, как всегда, углубившись в себя и свои мысли, перестала замечать все вокруг, как и то, что стала переходить дорогу под колеса едущей машины. Водитель начал тормозить, а я как испуганная лань замерла перед машиной во все глаза наблюдая, как быстро приближается капот автомобиля, а колеса прокручиваются на тонкой корке льда. Все произошло так быстро, что я еще с минуту не могла понять почему у меня вместо тротуара перед глазами небо.

Передо мной появилось напряженное лицо мужчины. Я опустила взгляд ниже, увидев двигающиеся губы и только сейчас поняла, что вокруг непривычно тихо. Я не слышала абсолютно ничего. Внутри начала подниматься паника и от шока я попыталась встать, но тело меня не слушалось. После нескольких попыток, мужчина заметил мои почти незаметные движения и начал меня успокаивать, держа то руки, то ноги. Он все также что-то говорил, но я оставалась глуха.

Рядом начали появляться люди, видимо те, кто шел мимо и заметил аварию. Женщина поблизости держала трубку телефона у уха и быстро шевелила губами. Я все еще была в какой-то прострации и не могла понять кто я такая и куда вообще направлялась этим утром. Напрягла память. Вспомнила свое имя: Алиса. Мне двадцать девять лет. Потом в голове всплыло лицо мамы и подруг. И память начала возвращаться куском огромной информации, а с ней начал появляться и слух.

Я услышала общий шум улицы и вой сирены. Перевела взгляд на все еще сидящего рядом мужчину. У него было испуганное лицо. Попыталась взять его за руку, чтобы сказать, что все хорошо и он не виноват, но получилось только провести пальцами по предплечью и издать непонятный звук, похожий на скулеж.

Неподалеку услышала шум колес и повернула голову – приехала скорая. Фельдшер вышла из машины и направилась ко мне, отгоняя людей. Она быстро осмотрела меня, прощупала и посвятила фонариком в глаза. Повернулась к бригаде, которая стояла у скорой и крикнула: «Предварительный диагноз: ушиб грудной клетки, перелом кости руки, сотрясение и ссадины, давайте каталку». После услышанного почувствовала, как сильно болит рука. Меня положили на каталку и повезли в машину, мужчина увязался следом за врачом, задавая вопрос куда меня отвезут. Больше всего в этой ситуации мне было жаль его. Он пострадал по моей вине.

Двери закрылись, и машина тронулась. Меня ощутимо качнуло на неровной дороге и тут же заныли ребра. Едем. С сиреной. Иногда думала, какого это находиться здесь, внутри и знать, что твоя жизнь теперь в руках врачей? Вот теперь и я знаю ответ на этот вопрос.

Фельдшер опустилась ко мне и спросила:

– Что-то еще болит? Дышать не сложно?

Я прислушалась к себе, вроде бы все нормально, но откуда мне знать, может это мой разум так играет со мной.

– Все нормально, говорить только сложно, – получилось что-то между шепотом и нормальной речью.

– Это из-за сотрясения, не волнуйся, речь вернется. Сейчас вколю тебе обезболивающее.

Не знаю, сколько по времени мы ехали. Возможно десять минут, а может час. Мне сложно было сосредоточиться и осмыслить течение времени. Где-то слышу звук телефона, вроде бы моего. Фельдшер берет мою сумку, достает аппарат и протягивает мне. На экране высветилось «Ангелина».

– Поговори, но не долго. Мы приехали, сейчас тебя будут оформлять, – врач говорит мне и вылезает из скорой.

Подношу телефон к уху не поломанной рукой.

– Алис, ты где? Я жду тебя уже десять минут на нашем месте, – взволнованный голос подруги.

– Я в скорой, меня привезли в больницу после аварии.

Вспоминаю, что сегодня пятница и я должна была забрать подругу у ее дома, чтобы вместе поехать на работу.

– Что?! Какая авария?! Господи, Алиса! Ты как? Ладно, не отвечай, если говоришь, значит не все так плохо. Я еду! Напиши по смс какая больница, – ее голос срывается на крик.

– Меня только привезли, как узнаю – напишу. Позвони девочкам.

– Хорошо-хорошо. Сразу напиши. Господи, как так! – она сбрасывает, но я успеваю услышать последнее предложение.

Двери открылись и меня вкатили в приемный покой. Надо мной склонился врач, молодой, примерно моего возраста.

– Как себя чувствуете? Рассказывайте, – он спрашивал и одновременно светил мне фонариком в глаза. Рядом стояла медсестра готовая записывать.

– Уже получше, рука болит и ребра. Больше вроде бы ничего не беспокоит. И говорить было тяжело, – все еще слегка хриплю.

– У вас сотрясение, поэтому были проблемы с речью, перелом лучевой кости и ушиб грудной клетки. Сейчас вас отвезут на КТ, потом я вам наложу гипс, – он передал медсестре бланк.

Я согласно киваю на все. Не сказать, что мне страшно, даже будучи в такой ситуации я стараюсь держать себя в руках и не нервничать. Знаю, что это не поможет моему положению, а только навредит. Поэтому делаю, что мне говорят и не задаю лишних вопросов.

Меня также на каталке поднимают на верхний этаж и перекладывают на аппарат КТ. Лежу с закрытыми глазами и думаю о том, как может измениться жизнь за одно мгновение. Только вчера вечером обдумывала какие статьи сегодня надо сдать начальнику, что отредактировать, что отдать на печать. Утром как обычно одевалась и танцевала под музыку, хотела на выходных съездить к маме в гости. А сейчас нахожусь здесь, с переломами и благодарю судьбу за то, что так легко отделалась. Могла бы лежать не на КТ, а в морге. Улыбаюсь про себя – шучу, уже хорошо. Хотя бы оптимизм меня не покинул.

Через десять минут процедура закончена, и я пытаюсь встать сама. Медсестра спрашивает, уверена ли я в своих силах. Уверена. Не в моих правилах делать из себя мученицу.

Иду медленно по длинным коридорам больницы. Медленно, потому что ребра все-таки не дают делать это быстрее. Спасибо, что не сломала ноги. Думаю, что костыли и я все-таки несовместимые вещи.

Заходим в кабинет, на котором весит табличка «перевязочная». Медсестра обработала мне ушибы и царапины, взяла кровь из вены для анализов. Спрашиваю у нее, в какую больницу попала, чтобы позвонить Ангелине и маме. Женщина ответила и попросила посидеть, дождаться врача. Как только она выходит, ищу телефон в сумочке и звоню сначала подруге. Маму наберу позже, когда буду в палате.

– Ну что, где ты? – выпаливает сразу подруга, как берет телефон.

– В центральной районной больнице, рядом с моим домом, ты знаешь, где это.

– Поняла. Как себя чувствуешь? Что тебе привезти? Я как раз только приехала к тебе в квартиру, – Лина хлопает дверью.

Помню, как два года назад предложила подруге обменяться ключами от квартир. Так, на всякий случай. Вот этот случай и наступил.

– Чувствую себя удовлетворительно. Рука сломана и ушибы есть. А еще сотрясение. Представь, я потеряла память на мгновение и слух. Так испугалась сначала. Первое что вспомнила – маму и вас. Царапины еще есть на руках, но это мелочи. Хорошо, хоть лицо целое и зубы – это главное. Не хотелось бы мне превратиться в беззубое нечто.

– Кто о чем, а ты о внешности переживаешь, – подруга вздыхает.

– Не переживаю, просто стараюсь не впадать в грусть и ищу позитивные моменты.

Смотрю на себя в зеркало на стене. В нем отражаюсь я с немного потерянным взглядом зеленых глаз. Длинные светло-русые волосы растрепались и теперь кучерявыми прядями весели вдоль лица. Моя бледная кожа стала еще бледнее, так, что выступили синяки под глазами.

– Хорошо, что не унываешь. Я у тебя в комнате, взяла сумку в шкафу, говори, что положить тебе.

Перечисляю Ангелине список вещей, который составила у себя в голове, пока поднималась сюда с КТ. За ней заедет Кира на машине вместе с Ингой, они отпросятся с работы, поэтому прошу взять все, что нужно. Слышу, как по коридору идет доктор и переговаривается с медсестрой. Прощаюсь с подругой и убираю телефон.

В кабинет заходит врач с папкой и моими снимками, подходит ко мне.

– Алиса, кровотечения нет, все хорошо. Других травм тоже не наблюдается. Но я все-равно оставляю вас в больнице, под наблюдением, так как вы получили сотрясение и перелом. Назначу вам лекарства и капельницы.

– Как скажете, доктор, – соглашаюсь, а сама думаю о работе, мне надо было закончить важную статью.

– Давайте теперь наложу вам гипс, – врач достает материалы.

– Сколько по времени мне его придется носить? – протягиваю руку вперед.

– Месяц, потом сделаем снимок, если кость правильно срастется, то гипс больше не понадобится.

Обдумываю сказанное врачом и понимаю, что на работе в таком положение будет тяжело. Я могу, конечно, печатать одной рукой, но такой номер с вождением машины не прокатит. На руле должно быть две руки. А добираться до работы на общественном транспорте с гипсом такая себе идея. Вздыхаю и не могу больше ничего придумать, к тому же начала болеть голова.

– Что-то не так? Вам больно? – врач понял мое состояние по-своему.

– Нет, все нормально, думаю о работе. Как добираться туда с этой штукой на руке.

Врач смотрит на меня вопросительно:

– Вам, конечно же, не нужно туда ездить, я открою на месяц больничный. Тем более после аварии даже думать о таком не стоит. Надо беречь себя.

Согласно киваю:

– Хорошо, спасибо.

Гипс наложен, и я чувствую себя в еще большей растерянности. Не люблю от кого-то зависеть, быть беспомощной и напрягать родных людей таким состоянием.

– Сейчас вас проведут в палату, позвоните кому-нибудь из близких, чтобы привезли вам все необходимые вещи, – врач забирает относящиеся ко мне документы и уходит.

Через пять минут входит медсестра и просит следовать за ней. Мы поднимаемся еще на этаж выше. Меня разместили в двухместную палату, в которой сейчас я была одна.

Смотрю из окна на улицу и мне становится грустно. Я и раньше попадала в больницы, знаю это состояние, когда время будто останавливается. Ты только и можешь ждать, когда наступит выздоровление. Все трудности в жизни кажутся чем-то незначительным, потому что самая большая проблема находится сейчас здесь, в палате – это твое подорванное здоровье. И остается единственная цель – быстрее отсюда выйти. Вернуться к обычной жизни по графику: дом, работа, подруги, поездки к маме и долгожданные путешествия. Моя спокойная жизнь, в которой нет никаких потрясений. Я совсем не люблю такие резкие изменения, когда все планы рушатся и выбивают меня из привычной жизни.

Из задумчивости меня вырывает телефон. Ангелина.

– Мы поднимаемся к тебе, какая у тебя палата?

Выхожу и смотрю на дверь с обратной стороны:

– Четыреста третья, – слышу, как девочки быстро идут, – вы не спешите, а то не хватало чтобы из вас кто-нибудь упал и тоже сломал руку. У меня тут рядом только одна койка осталась. На всех не хватит.

– Тоже мне шутница! – Кира кричит в трубку так громко, что у меня начинает звенеть в ухе.

– Убери эту ненормальную от телефона, – обращаюсь к Ангелине. – У меня сотрясение, а она орет, хочет наверно, чтобы я тут навечно осталась.

Ангелина что-то шепотом говорит Кире, и я слышу растерянное: «я забыла».

– Мы почти поднялись, никуда не уходи.

Она отключается, и я кладу телефон на тумбочку у кровати. Да куда же я тут уйду? Надо собраться и позвонить маме – это самое сложное. Она иногда мнительная и еще переживает за меня. Например, не хотела, чтобы я сдавала на права, и сама ездила на машине, говорила, что это опасно. Хотя сама тоже ездит за рулем. А сейчас получается, что я пострадала просто по своей глупости и невнимательности, будучи даже простым пешеходом.

Опасность всегда кроется в мелочах. Можно всю жизнь работать промышленным альпинистом и спокойно дожить до старости, ни разу не пострадав. А можно как я, быть редактором, сидеть в офисе большую часть времени в тепле и при этом чуть не умереть от случайного стечения обстоятельств: моей задумчивости и появившейся машине именно в этот момент.

Дверь открывается и в палату входят мои подруги. Три девушки примерно одного возраста. Блондинка подбегает ко мне первая, сначала порывается обнять, но останавливается и смотрит своими голубыми глазами на мою руку в гипсе. Ангелина. Аккуратно обнимаю ее сама.

Брюнетка подходит следом и окидывает меня взглядом:

– Ты как будто еще больше похудела за несколько часов, что я тебя не видела.

Кира сидела у меня до поздней ночи, помогала с текстом про авиастроение.

– Тебе кажется. Просто меня всю загипсовали, утянули мой тонкий слой жирка, – шучу и одновременно тяну к ней руку, чтобы обнять.

– Может мне тоже к тебе лечь сюда? – она отстраняется и смотрит на соседнюю кровать. – Похудею на какой-нибудь больничной диете и пусть меня перебинтует красивый врач.

Я улыбаюсь от ее слов. Она в любой ситуации найдет повод пошутить и поднять всем настроение. Слышу всхлип за спинами подруг, они поворачиваются, а я выглядываю поверх их голов.

– Ты чего плачешь, дуреха? – смотрю на четвертую, рыженькую Ингу.

Она подходит и смотрит на меня своими огромными карими глазами полными слез.

– Я так перепугалась за тебя! Представила, что было бы, если бы машина ехала быстрее и… и… – она снова всхлипывает и бросается ко мне.

Я не сдерживаюсь и стону от боли – она слишком сильно сжала мне ребра в объятии.

Инга ойкает и тут же отстраняется, извиняясь:

– Прости, забыла, что ты и тут поломана, – она тычет пальцем мне в район легких.

– Не поломана, всего лишь ушиб ребер. И ты слишком впечатлительна, – глажу ее по волосам, успокаивая. – Так нельзя! Со мной все хорошо, видишь? Даже стою на своих двоих и точно буду жить.

Инга улыбается, но смотрит на меня с грустью.

– Да перестань! – Кира дергает ее за руку. – Она нормально себя чувствует и даже выглядит как всегда прекрасно! Ты точно попала под машину?

Подруга сводит брови и не много отходит, чтобы посмотреть на меня издалека. Я фыркаю и забираю сумки у них из рук. Хочу переодеться и отдать грязную одежду. Все-таки после валяния на мокром асфальте она выглядит не совсем свежо.

Девочки садятся на пустую кровать и молча смотрят на меня в три пары глаз. Я одной рукой перебираю сумки и достаю легинсы с толстовкой. В больнице прохладно. В другой сумке замечаю свой домашний ноутбук. Поворачиваюсь и смотрю на Ангелину.

– Какая ты догадливая! Я даже не додумалась тебя попросить взять его, – достаю ноут и кладу на кровать.

– Я знала, что ты захочешь поработать. Да и фильмы можно посмотреть.

Шлю ей воздушный поцелуй. Она улыбается. Теперь надо переодеться. Инга первая вскакивает и помогает мне снять одежду. В три руки у нас это получается почти быстро. Кладу в одну из сумок грязную одежду и отдаю назад Ангелине.

Мы посидели еще немного. Поговорили. Я рассказала девочкам все, что узнала от врача. Подруги успокоились и уже не смотрели на меня, как на умирающую. Меня это радовало. Попросила их не звонить мне каждые пять минут и жить обычной жизнью. Договорились, что лучше будем переписываться в нашей группе. Попрощались, обнимаясь все вместе.

Как только девочки вышли из палаты, я набралась смелости и позвонила маме. Долго слушала ее причитания, успокаивала потом еще минут десять и еле уговорила не ехать ко мне сегодня через весь город после работы. Завтра выходной и она могла приехать ко мне спокойно, не торопясь среди ночи. Когда мамин голос стал обычным и она перестала плакать, мы попрощались.

С мамой у меня нормальные отношения. Просто она более эмоциональна, чем я. И иногда мы с ней не сходимся во мнениях, из-за этого возникают споры. Я отличаюсь небывалой настойчивостью и упрямством. Но это не портит наши отношения. Будучи взрослой, я научилась успокаивать ее и даже уступать в чем-то, когда того требует ситуация.

Ближе к обеду мне поставили капельницу и дали лекарства. Лежала полчаса с иглой в руке и смотрела в потолок, думая о том, как тут медленно тянется время. За то голова, благодаря таблеткам, стала меньше болеть.

Сначала я обрадовалась, что меня положили одну, что не придется общаться с другими больными. Но уже через три часа после капельницы мне стало скучно. Девочки работают, и я не могла их отвлекать звонками с целью развлечь меня. Да и не по мне такое поведение. Решила выйти из своей палаты и оглядеться. Длинный коридор и множество дверей, из которых слышались голоса. Слева в конце было окно, рядом с ним стояли и разговаривали мужчины. Справа находился коридор, который вел к операционным.

Я дошла назад до своей палаты и остановилась. Напротив слышались женские голоса. Дверь была открыта, и я решила заглянуть туда. Поздоровалась со всеми и огляделась. Там лежали по шесть человек. Четыре кровати были заняты. Две женщины за сорок лет и две пожилые. Ко мне сразу же отнеслись по-доброму и стали задавать вопросы: как меня зовут и как я сюда попала.

Села на пустую койку и рассказала все вкратце. Мы разговорились, и я осталась посидеть здесь до ужина. Все-равно делать было нечего.

Женщины угостили меня фруктами. И я решила поспрашивать их о больнице, распорядке дня и времени для посещения. А еще узнала, как зовут моего лечащего врача и медсестру, молодую девушку тоже моего возраста.

– Если у тебя есть вопросы к твоему врачу, лучше спроси сейчас, потому что завтра с утра на смену заступает другой врач, тоже мужчина, – говорит одна из женщин, Светлана, кажется.

Я мну в руках корку апельсина и после ее слов почему-то зацикливаюсь на мысли об этом враче. В груди тут же возникает не понятное мне чувство. Это интуиция вперемешку с пониманием того, что я очень хочу его увидеть. И будто заранее знаю, что эта встреча не будет обычной, что человек, которого увижу завтра, изменит мою жизнь.

Хмурюсь и пугаюсь этих чувств. Что это вообще такое? Я никогда не страдала пустыми мечтами, а сейчас почему-то думаю о нем как о ком-то важном для меня, не зная и даже ни разу не видя его.

После этих мыслей мне не спокойно. Прощаюсь со всеми и ухожу к себе перед ужином.

Остаток вечера проходит за редактированием текста. Работа всегда помогала мне забыться. К завтрашнему обеду мне нужно закончить статью и скинуть ее начальнику. Хоть он всячески меня отговаривал и пытался отдать всю мою работу коллегам, я все-равно отстояла свое. Упрямство мне не занимать.

Глава 2

Я проснулась в семь утра с больной головой и ноющими костями. Кое-как оделась и привела себя в порядок. Сначала хотела накраситься, а потом бросила эту идею. Делать макияж одной рукой – то еще мучение.

Вчера мне сказали, что утренний обход будет с восьми утра. Смотрю на время, осталось десять минут. Решила не сидеть одна, а пойти в соседнюю палату. Захожу, со всеми здороваюсь и сажусь на пустующую кровать у окна, смотрю на улицу. Сегодня пасмурно и ветрено. Скорее всего будет дождь.

Мы со Светланой обсудили наши болезни, прошедшую ночь, а еще я рассказала историю как мы познакомились с подругами, чтобы скоротать время и отвлечься самой.

На часах уже пол девятого. Все сидим на кроватях. Я почему-то не могу сосредоточиться на одной мысли и сильно волнуюсь, что мне не свойственно.

В коридоре слышатся голоса медсестер. Мужской голос что-то им отвечает. Очень приятный голос. Чувствую, как у меня напрягаются мышцы шеи, и я хватаюсь за край кровати, прислушиваясь. Но голоса утихли, и я во все глаза уставилась на дверной проем.

Заходит медсестра, а следом врач. Я не вижу его лица, он сразу поворачивается ко мне спиной, разговаривая с пожилой пациенткой. Обвожу взглядом его плечи и замираю, слушая. Этот голос. С низкими нотками, бархатистый, он будто обволакивает и проникает куда-то вглубь меня, заставляя проснуться давно забытые чувства. Я слушаю и не могу поверить своим ощущениям. Как, еще не видя, ничего о нем не зная, просто один раз услышав, может проснуться желание ему довериться, отдаться и полностью принадлежать.

На мгновение закрываю глаза, чтобы успокоить свое бешено стучащее сердце. Мужчина поворачивается в мою сторону и подходит ближе. Он в медицинской маске, но я вижу глаза. Карии. Смотрю в них и понимаю, что теряю себя.

– Как ваше самочувствие?

– Нормальное. Не расскажете, что у меня по анализам?

Нет, не нормальное. У меня аритмия от вас, доктор. Выйдите скорее из палаты.