– А будешь? – испуганно уточнила она.
– Еще не решила. Почему они к тебе пристали? – сменила я тему.
– Я хотела сесть за их столик.
– Надо же. За какой?
Китти кивнула в сторону столика у окна, и я тут же повернулась к нему.
– Я правда не знала, что он занят. Эти, – она указала на троицу, которая направлялась к выходу, – уже уходили.
– Садись. – Я подошла к столику и плюхнулась на стул.
– Но…
Она осторожно посмотрела на девиц, которые замерли в дверях, а я настойчиво повторила:
– Садись. Теперь это наш столик. – И помахала троице рукой.
Ни одна не горела желанием устраивать скандал. Я уверена: эти больше не подойдут. Мы все первокурсники, а значит, никто. Они просто проверяли, кого можно задевать, а кого нет. Надеюсь, после этого эпизода усвоят, что я могу ответить и за себя, и за соседку. Приятное чувство! И гадость сделала, и вроде как на стороне добра.
– Спасибо, что вступилась, – сказала Китти. – Но ты была не обязана.
– Знаю. Но я ответила на твой вопрос: ты живешь со мной, и я не дам тебя в обиду. Это просто эгоизм. И ты извини за то, что нахамила в комнате. Я плохо умею общаться с тактичными людьми. У меня больше получаются скандалы. В этом я мастер.
– Ничего. – Она отмахнулась. – Я знаю, что иногда бываю навязчива. Просто мне бы действительно хотелось с тобой подружиться, – смущенно призналась Китти. – У меня не так много друзей.
– И у меня не так много. – Я помолчала. – А точнее, их нет.
– Слабо верится. Ты красивая и смелая.
– Зато характер дрянной. Поверь.
– Но ты это признаешь, значит, можешь исправиться!
Какой замечательный, наивный оптимизм.
– Хочу исправиться, – призналась я. – Но мой дрянной характер мне тоже жалко. Думаешь, мягкий нрав помог бы мне сегодня избавить тебя от компании трех зарвавшихся девиц?
Поели мы спокойно. Китти старалась лишний раз не заводить со мной разговор, и я поймала себя на мысли, что соседка меня не раздражает. Она умела вовремя замолчать, что бы там ни говорила о своей навязчивости. Навязчивой ее точно нельзя было назвать. К нам никто не подходил, только смотрели с любопытством. Меня это полностью устраивало. Ругаться я ни с кем не хотела, а лимит дружелюбия на сегодня исчерпала.
В столовой задерживаться не хотелось. На сегодня с меня было достаточно не только абстрактных людей, но и Сильха. Я боялась встретить его. Злого принца фейри нужно принимать небольшими дозами.
– Флави, а правда, ты поругалась с…
– С теми, кто стоит на вершине пищевой цепочки в академии? – Я хмыкнула. – Я тебе скажу больше: и того и другого я подставляла так, что… Нехорошо, короче, подставляла. Они меня ненавидят, и я даже не могу винить за это Сильха. А Сабрина просто дура, которая всегда мечтала о том, чтобы стать для него незаменимой.
– Я слышала, их называют самой красивой парой. Они вместе с первого курса. Ну, с конца. Там была еще какая-то история про свадьбу…
– Они вместе гораздо дольше, – призналась я. – Но их союз… Он немного не то, что рисуют себе в голове возвышенные барышни, когда думают о ком-то, как о паре.
– Ты считаешь меня возвышенной барышней?
Я не поняла, она снова обиделась, удивилась или иронизирует.
– Я тебя не знаю. Просто поясняю суть вещей, – ответила я. – Сабрина не дает Сильху слететь с катушек, а он с ней спит, потому что какая разница, кто греет твою постель?
– Ты цинична.
– Это не мои слова, а его, – с грустью отметила я и пожала плечами. Сильх поступил в академию три года назад, когда ему было почти двадцать. Так вот несколько лет до… у него была крайне бурная молодость. Очень бурная. И к нему приставили Сабрину. Она влюбилась. А он… скорее благодарен ей, что не дала утонуть.
– Ну а ты тут при чем?
– А я та, кто его в эту пропасть толкнул… И сталкивала каждый раз, когда он оттуда пытался выбраться. – Я с тоской посмотрела в тарелку Китти. Яблоко я съела без удовольствия, а кефир потеряла. Поэтому сидела голодная, но идти за едой не хотелось.
– Но… – Китти взглянула на меня с недоумением. – Зачем?
– Говорю же. Характер дурной.
Я все же не удержалась и нагло, прямо руками своровала у нее с тарелки аппетитный кусок курицы. Китти то ли не заметила, увлеченная разговором, то ли оказалась слишком тактична, чтобы сделать замечание.
– Пойдем спать, – предложила я. – День был очень тяжелый, и завтра будет не легче.
Не знаю, как моя соседка, а я отключилась моментально. Зато с утра встала вместе с рассветом, бодра и полна сил, и поняла, что должна нести радость этому миру. Начать решила с соседки.
– Просыпайся, соня! – позвала я, когда алая полоска рассвета появилась на горизонте. При всех недостатках вида из нашего окна мне нравилось, что окна выходят на рассветную сторону. Люблю видеть, как зарождается день.
– Что? – сонно пробормотала она, пытаясь перевернуться на другой бок. – Куда? Зачем?
– Китти! Хватит дрыхнуть, мы идем на пробежку.
– Куда? – От удивления она даже села на кровати и уставилась на меня, сонно хлопая глазами. – Ты все же решила, что издеваться надо мной интереснее, чем дружить?
– Ну, прости. – Вины я не чувствовала, просто хотела бегать, и не одна. – У меня сложный характер. Поэтому иногда одно очень напоминает другое.
– Это ты так мне напоминаешь, что я толстая? – зашла она с другой стороны. Видимо, пыталась вызвать угрызения совести, но это совершенно точно не про меня.
– Это так я тебе напоминаю, что ты поступила в боевую академию. Как ты планируешь даже не сдавать экзамены, а хотя бы выжить на физо?
– Не знаю… – Она печально пожала плечами. – Как ты можешь быть такой жизнерадостной с утра? Аж противно.
– Утро – это же начало новой жизни, свобода, природа. Пошли, на улице хорошо! Пробежка взбодрит, и к завтраку ты спустишься свежая, обновленная и цветущая на зависть всем.
– А точно надо? – с тоской в голосе поинтересовалась она.
– Вообще, нет.
Я вздохнула и присела на свою кровать, собираясь сформулировать мысль так, чтобы Китти на меня не обиделась.
– Но, Китти, или ты становишься сильной (это и про физическое состояние, и про духовное), или тебе будет очень тяжело. Что лучше: минимальное неудобство сейчас или глобальное все четыре года обучения, если тебя не выгонят?
– Тебе говорили, что ты противная? – со вздохом уточнила она.
– Не раз. Так ты идешь?
Соседка вздохнула, посмотрела на меня с ненавистью и отправилась в ванную, а я уселась на подоконник, где в прозрачном чайнике уже заварился мой любимый травяной чай. Ароматный и бодрящий, намного лучше кофе, который так любят люди.
Думала, Китти будет тянуть время. Но она снова меня приятно удивила. Вышла из ванной комнаты буквально через десять минут, все еще недовольная, но уже умытая и в спортивном костюме. Правда, на мой травяной чай посмотрела чуть ли не с ненавистью, но от предложенной чашки не отказалась.
Молодец! Возможно, со временем мне удастся ее перевести на сторону добра. А может, и нет. Но первый шаг – самый сложный. Будем верить, что мы обе его успешно сделали. Я – в сторону превращения в хорошую девочку, она – в сторону здорового образа жизни.
Правда, мое желание меняться было осознанным, а вот она просто составляла мне компанию, сама того не ведая. Пусть ее внешнее преображение станет отражением моих внутренних изменений. Все же избавиться от привычки манипулировать людьми непросто. Так пусть она хотя бы пойдет во благо.
Воздух на улице был свежим и густым. Хотелось его вдыхать полной грудью. Туман дымкой укутывал желтеющую траву, и я невольно улыбнулась пробуждающемуся дню, птичкам, поющим в ветвях деревьев, и ползущему по паутине пауку. Не знаю почему, человек по происхождению, я лучше многих фейри чувствовала природу.
– Ты слишком довольна для такого раннего часа, – сварливо заметила соседка, и я поняла: для того чтобы в Китти проснулся характер, ее просто нужно пораньше будить.
– Утро – это время пробуждения. Время, когда ты можешь задать себе установки на весь день. Побыть наедине с мыслями и природой, пробудиться!
Бежалось хорошо и легко, жаль, мне одной. Для Китти эта пробежка была первой в жизни, в то время как для меня бег был одним из основных способов передвижения. Я родилась в неблагополучном районе Верхнего Порнада. Бегать от хулиганов, за едой и потому, что иначе никуда не успеешь, вошло в привычку. Когда мать забрал повелитель фейри и сделал своей женой, необходимость бегать отпала, а вот привычка осталась. И я честно не понимала, как можно не любить бег? Особенно когда вокруг природа, раннее утро и запах сырой земли.
Но ничего! У Китти в запасе целых четыре года, чтобы проникнуться прелестью утренних пробежек. А то, что сегодня запланированный маршрут пришлось сократить, – это мелочи. Наверстаем в следующий раз.
– Я не чувствую себя бодрой и готовой радовать мир, как ты обещала, – простонала соседка, когда мы закончили пробежку за старым кладбищем на берегу озера с неподвижной черной водной гладью. На ней, словно маленькие лодочки, плавали яркие осенние листья. Пока единичные, но скоро их тут будет много. По берегам озера росли клены. Они первые начинают багроветь осенью.
Я изучала умиротворяющую красоту природы, пока Китти старалась отдышаться. Я бы побежала и в обратную сторону, но сегодня была не одна, а значит, придется возвращаться шагом. Тоже неплохо, насладимся осенней природой. На улице мне тут нравилось однозначно больше, чем в замкнутом пространстве.
– А не может быть хорошо сразу, – сказала я, не отрываясь от созерцания водной глади. – В физической активности сначала должно наступить принятие, только после этого твое тело будет воспринимать движение как благо. Пока оно сопротивляется.
– А может, и правильно делает.
– Тогда я согласна с достававшими тебя девицами. Ты поступила не туда, куда надо.
– Знаю. – Китти вздохнула. – Но у меня выбора не было.
Я взглянула на нее с интересом. Как занимательно. Еще одна точка соприкосновения.
– Не все же такие, как ты, спортивные и целеустремленные. – Она с завистью посмотрела на меня. – Некоторым приходится исполнять мечты родителей…
– А у нас больше общего, чем предполагала. – Я довольно улыбнулась.
– В каком смысле? Тебя тоже отправили учиться в боевую академию родители?
– Не совсем. Но я не собиралась тут учиться, и семья сыграла немалую роль в том, что я оказалась в этом месте.
– Ты говоришь загадками.
– Что есть, то есть, – согласилась я и побрела вдоль кромки воды.
Китти пристроилась следом за мной и тоскливо взмолилась:
– Только не говори, что мы опять побежим, я умру прямо тут!
– Сегодня нет, – утешила я. – Будем начинать с малого. После пробежки должен быть подъем сил, а не желание прикопаться на кладбище, мимо которого мы будет возвращать в академию.
– То есть это не последняя пробежка? – с ужасом уточнила соседка.
А мне стало весело.
– Конечно, нет. – Смешок вырвался сам собой. – Я привыкла бегать каждое утро.
– Тогда, может, ты будешь это делать без меня? – с надеждой попросила она.
– Хорошо. Я буду бегать без тебя через день.
– И на этом спасибо.
– Пока, – остудила я ее пыл. – Потом ты втянешься и присоединишься.
– Ты издеваешься? В это нельзя втянуться!
Я не удержалась и взглянула на соседку, насколько искренним был ее возглас. Лицо раскраснелось, волосы растрепались. Сейчас Китти действительно была похожа на человека, который не способен полюбить пробежки. Но я не собиралась сдаваться.
– Глупости, спорт затягивает! Это зависимость, только, пожалуй, самая безобидная из имеющихся.
На этом тему спорта Китти решила закрыть. Видимо, поняла, что никуда от меня не денется и спорить бесполезно. Мы медленно брели в сторону академии. Соседка отдышалась и все же задала мне ТОТ самый вопрос. Было видно, она смущается, но любопытство взяло верх.
– А скажи, я слышала, тебя называли «любимой игрушкой повелителя»? Что это значит?
– Глупо было надеяться, что прозвище останется в Холмах? – хмыкнула я и задумалась, прежде чем начать рассказывать. – Я попала к фейри в девять лет, когда их повелитель сделал мою мать своей женой.
– Вау! Так ты почти дочка повелителя фейри? – восхитилась Китти, а я поморщилась.
Фейри коварны и жестоки, и розовая картинка, которую рисует девичий мозг, не всегда соответствует действительности. Отчасти я была согласна с теми, кто придумал мое прозвище. Люди для фейри – игрушки.
– У повелителя сын – Сильх. А я… Я любимая игрушка повелителя. Я и правда в детстве была похожа на куклу. Меня одевали в лучшие наряды, завивали волосы, а повелитель не спускал меня с коленей. Но он неспособен никого любить, и подданные это знали. Сильх это знал. Тогда он и сказал мне, что я не дорогая дочка, а всего лишь любимая игрушка. И вопрос только в том, как быстро я надоем Эльриху.
– Ты приехала в академию, потому что тобой наигрались? – с сочувствием спросила соседка.
– Увы, но нет. Скорее потому, что поняла, мной не наиграются никогда. Академия – это иллюзия свободы, которая продлится четыре года.
– А потом?
– Потом я снова вернусь в золотую клетку, если не найду другого выхода…
Сказав это, я сорвалась с места и побежала, потому что и так наболтала больше, чем планировала. Дальше развивать эту тему не хотелось. Продолжение истории я готова рассказать только Сильху, и то тогда, когда он будет готов меня слушать.
Глава 3
По дороге в комнату решила немного изменить маршрут – сделать круг чуть больше – и не прогадала. Появился хороший повод ознакомиться с тренировочными площадками. Вдалеке виднелись грифоньи ангары и перед ними, чуть ближе к зданию академии, – стадион.
А между ними – огромная, сейчас совершенно пустая полоса препятствий. Такая знакомая и манящая. В Холмах подобные развлечения на силу и ловкость в чести. Развлекаются и взрослые, и дети. Проходят соревнования.
Здесь было все!
Тонкие веревочки, по которым нужно пробежать, как канатоходец. Рукоходы, качающиеся подвесные мостики, каменные глыбы, торчащие из озера, – я знала, если на них неаккуратно наступить, то улетишь под воду. Воздушная труба, огненные кольца…
А обучение в академии может стать занимательным! Интересно, зачем это здесь? Я никогда не интересовалась развлечениями и программой обучения в боевой академии. Возможно, пропустила много интересного.
Я даже испытала желание попробовать пройти эту полосу. У нас ее называли «Путь к сокровищам повелителя».
Эта полоса была больше и сложнее, чем те, на которых я тренировалась, интересная, с выдумкой. Почему-то я не сомневалась, что руку к ее созданию приложил Сильх. Помнится, равных ему в этом развлечении не было.
Остановило меня то, что на площадке перед сооружением тренировались парни. Человек пять. Разгоряченные, в одних тренировочных штанах, они крутили сальто, сходились в шуточных и не очень поединках. Мне не хотелось преодолевать сложное препятствие в окружении советчиков, поэтому я просто побежала мимо, пока меня не окликнул один. Как ни странно, вполне миролюбиво.
– О! Новенькая! С утра на пробежке! Наш человек. Присоединяйся!
Я остановилась и повернулась в сторону парней.
– Зачем?
– У нас спарринги. Посмотрим, дерешься ты так же хорошо, как бегаешь? – нахально улыбаясь, предложил один.
– Не, мы не звери! – крикнул другой. – Не хочешь спарринг, просто можешь поболеть за нас. Знаешь, какой прилив адреналина, если за тебя болеет симпатичная девчонка?
– Не знаю, – со смехом отозвалась я, но подошла ближе. – Мне спарринги ближе, – призналась я и начала медленно разминать кисти рук, шею, суставы.
Я любила утро. Утром ты способен на любые подвиги, например, на шуточный бой с парнями-старшекурсниками. Конечно, если они захотят играть нечестно, мне вряд ли повезет. Но я была уверена в себе, а подозревать их в желании причинить вред было странно. Надо учиться не ждать подвоха отовсюду. Я не в Холмах.
– Кого выберешь для первого боя, красавица?! – с улыбкой спросил высокий блондин. Я достигала ему до середины груди, и он напоминал груду мышц, но я видела его недостатки. Он был медлительным, а еще на его фоне я казалась хрупкой и маленькой. Тем эффектнее будет его уложить.
Поэтому я улыбнулась в ответ и сказала.
– Тебя.
– Прекрасно. Я Стаф.
– Флави, – отозвалась я и приняла из рук другого парня пару удобных тренировочных кинжалов.
Мне было весело и азартно. Стаф сначала осторожничал, пытался со мной играть, из-за этого и оказался на лопатках. Я знала, девушка может победить только хитростью и сноровкой, поэтому с удовольствием воспользовалась тем, что он дрался вполсилы.
На его место встал рыжий Николас, который изрядно меня погонял, но засмотрелся на мое декольте и проворонил удар, а потом его сменил рыжий здоровяк Эмбер. Он не спешил, и с ним, пожалуй, было интереснее всего.
Пока не случилось непредвиденное.
Мой противник отлетел в сторону, и передо мной очутился он. Сильх. С горящими синим глазами и холодной усмешкой на красивых губах. Совершенный мерзавец, фейри с ледяным сердцем.
– А ведь я предупреждал тебя, Флави. Беги отсюда, – сказал он и сделал молниеносный выпад.
Я стремительно прогнулась назад, страхуя себя рукой на земле и пропуская лезвие в миллиметре от своего лица. Каков паразит! А если бы я не увернулась? В душу закрались сомнения. Мне всегда казалось, что, несмотря на свою ненависть, Сильх никогда не причинит мне вреда. Или я ошибалась и он больше похож на своего отца, чем все думают?
Но размышлять не было времени. Мне приходилось тратить все силы, чтобы уходить от точных ударов противника. И с каждым движением я все больше убеждалась, что Сильх со мной играет. Охотится, словно замковый кот на живущих в погребе крыс.
– А ты стала ловкой, Флави!
Похвала из его уст звучала странно. И больше настораживала, чем радовала.
– Много тренировалась, – выплюнула я, в очередной раз подныривая под его руку и пытаясь достать тренировочным кинжалом, подцепить болтающийся на шее амулет. Безделушку, которую подарила Сабрина несколько лет назад. Зачем он его вообще носит?
– Видимо, недостаточно много! – припечатал он и, намотав на кулак мою косу, дернул на себя, сокращая расстояние между нами. В глазах бушевала ледяная ярость, а рядом с моим лицом сверкало лезвие. – Ты не послушалась меня по-хорошему, – укоризненно сказал он. – Значит, придется тебе наказать.
– И что? – выплюнула я. – Порежешь меня? Сомневаюсь! Ты такой же, как твой отец! Только слабый!
– Ну, зачем же тебя? – тихо сказал Сильх, проигнорировав шпильку про отца. Хотя я знала, что задела за живое.
Сильх уверенно смотрел мне в глаза, молчал и ждал, когда я догадаюсь сама. Я ошиблась. Он действительно был похож на отца, но не слабее. Эльрих всегда использовал физическую боль и страх, который она порождает. Но Сильх… Сильх бил тоньше. Меня накрыло понимание. Еще до того, как принц фейри переместил руку с кинжалом.
Он сжал руку у моего затылка и занес лезвие. Уставился прямо в глаза с холодной улыбкой. Я не могла ни пошевелиться, ни дышать, только смотрела в холодные злые глаза и понимала, что это не просто угроза.
– Не надо… – шепнула я, но он лишь холодно улыбнулся и резанул острым кинжалом, правда, чуть ниже волос, намотанных на кулак, отсекая мою косу не у затылка, как планировал. На землю упал расплетающийся обрубок, похожий на черную извивающуюся змею. Примерно половина моих волос. Сильх отпустил оставшиеся и оттолкнул меня.
– Убирайся из академии, Флави, если не хочешь уехать со стрижкой под мальчика.
Голове было непривычно легко, и я боялась даже подумать, докуда теперь мои волосы. До лопаток? До поясницы? Точно не ниже.
Глаза щипало. Сильх следил внимательно, видимо, ждал слез. Но нет. Эту слабость он точно не увидит.
Весь двор Холмов был у моих ног, хотя я сама не фейри. Во мне нет их крови, зато хорошо прижилась магия, и я сумела воспитать в себе их характер. Это было проще, чем выжить в трущобах, где я родилась. И если Сильх думает, что меня сломают обрезанные волосы… то он жестоко ошибается. Над ними я поплачу позже, когда останусь одна.
Пряди разлетелись по ветру. Несколько зацепилось за куст, другие перекатывались по земле, собирая листочки и пожухлую траву, а Сильх просто повернулся ко мне спиной, словно я в один миг перестала существовать.
Меня душили слезы и злость. И тому и другому я не давала выхода. Прошлая Флави уже бы зарядила нахалу заклинанием между лопаток. Может быть, Сильх этого и ждал? Думал, я потеряю контроль и сотворю то, за что меня попрут из академии? Но нет. Слишком много поставлено на кон.
Парни, с которыми я спарринговала сегодня, молчали. Я их понимала. Лучше не вмешиваться, если не знаешь сути конфликта. А за спиной я услышала то ли вскрик, то ли всхлип. Обернулась и поняла, что Китти добралась до места моего унижения и стала свидетелем некрасивой сцены. Она сейчас плакала за меня. И почему-то от ее слез мне стало легче. Открылось второе дыхание, и нашлись нужные слова.
– Ты пощадил мои волосы, – хмыкнула я через силу, обращаясь к спине наглого фейри. – Мог бы обрезать короче, но не стал. Кажется, тебя они волнуют больше, чем меня?
Высказав это, я не стала дожидаться ответа и ушла, уже буквально через пару метров переходя на бег. Пожалуй, сегодня потребуется еще один круг, чтобы унять ярость и желание кого-нибудь убить. А потом я вернусь в комнату и, пока Китти на занятиях, позволю себе слезы.
Я никогда в жизни не обрезала волосы. Даже в девять лет, когда их можно было продать и обменять на еду. А еще я знала, что повелитель считал их лучшим моим украшением. Значит, при нашей встрече меня ждет несколько неприятных минут. А может быть, и не минут.
Нет! Все же я рано решила становиться хорошей! Я обязана отомстить Сильху за унижение. Между нами столько всего, что один маленький факт мести не ухудшит общую картину. И у меня впереди четыре года, чтобы загладить вину. Эпизодом больше, эпизодом меньше. Есть ли разница?
От этой мысли мне полегчало, и очень скоро я поняла, что именно ждет моего недорогого сводного братца. Бегала я сегодня долго, до горящих легких. Поняла, что пропустила завтрак и первую пару, но это было безопаснее, чем идти на занятия взвинченной и злой. В моем случае такое состояние почти всегда означало какой-нибудь некрасивый скандал.
Я рассчитывала, что в комнате буду одна, но заплаканная Китти сидела на своей кровати. На столике стоял поднос. На нем разместилась тарелка с кашей, три булки, яблоко, какой-то экзотический фрукт, сыр, творожная запеканка и омлет.
– Мы ждем гостей? – осторожно уточнила я, указывая на изобилие на столе.
– Я не знала, что ты ешь на завтрак, – всхлипнула она. – Поэтому взяла все. Когда расстраиваешься, просыпается жуткий аппетит.
– Спасибо. – Я искренне улыбнулась. – Когда расстраиваюсь я, есть вообще не могу.
– То есть это все зря?
– Ну почему же? Не зря. Не очень хочу отъезжать в голодный обморок, поэтому поем. А почему ты плачешь?
– Это неправильный вопрос. Правильный – почему не плачешь ты?
– Ну-у-у… – Я пожала плечами, налила остывший чай из чайника и вгрызлась зубами в булочку. С корицей, одну из немногих моих гастрономических слабостей. – Хотела, когда останусь одна. Но ты тут и уже поплакала за меня.
– Хочешь, уйду?
Она подорвалась с места, но я помотала головой.
– Нет. Вон, съешь омлетик.
– Я уже. – Китти вздохнула. – И к омлетику много всего.
– А на занятия почему не пошла?
– Так у нас они с полудня, – отозвалась Китти.
– Правда?
– А ты не знала?! – удивилась соседка. – Расписание еще вчера вывесили.
– Не посмотрела.
– Что ты будешь делать? – спросила она с таким страданием в голосе, что я растерялась.
– Когда?
– Ну, с волосами?
– Ничего. Причешусь, наверное. Возможно, помою. А что с ними делать? Назад не приставишь.
– Тебе очень их жалко?
– Не знаю, – честно ответила я. – Я привыкла воспринимать волосы неотъемлемой частью меня. Но Сильх их обрезал, а я не почувствовала ничего. Вот палец порежешь, больно… а тут все по-прежнему. Я даже не знаю, какая у них сейчас длина. И это ровным счетом ничего не изменило в моем мироощущении. Так что, возможно, и жалеть нечего.
– Ты даже не посмотрела, докуда он тебе их обрезал?
– Не-а… – Я помотала головой. – И бежать старалась так, чтобы не заметить.
– Я в восторге от своей силы воли.
– Думаешь, это сила воли? Мне кажется, это банальный страх. Посмотри ты. И заодно скажи, надо ли их подровнять. Что-то мне подсказывает, Сильх не заканчивал парикмахерских курсов.
– Я, к сожалению, тоже, – вздохнула соседка.
– Вот и попрактикуешься.
– В смысле?
– Если они обрезаны криво, тебе придется подровнять. Мы не успеем съездить в город. Да и нельзя, насколько я знаю, без особого разрешения.