Истинная пара: третьим будешь?
Ромео раскрыл мои ноги, словно книжные страницы, и мне показалось, что он вдохнул мой запах. Готовая смутиться, снова дёрнулась, а он не позволил, придержал бёдра и, лизнув палец, коснулся того самого места, которое я ласкала наедине с собой, ночью в своей кровати. Теперь это было совершенно по-другому. Вместо мягко нарастающего удовольствия меня словно пронизало током чистейшего наслаждения. Ромео знал, куда надавить и как погладить… Сначала пальцами, а потом и языком он заставил меня стонать и выгибаться дугой. Так странно было чувствовать, как кто-то другой будит в тебе океан страсти, да так, как у тебя самой никогда не получалось… Так странно было бояться и ждать, замирая дыхание, когда же свершится ритуал посвящения девушки в женщину.
Палец мягко проник в узкую дырочку, скользкую от сочившейся смазки, но я отметила это только галочкой на краю сознания, которое уже потихонечку впадало в состояние тихого кайфа. Да, давай, ещё, ещё немного… Я уже умоляла про себя, чтобы он сделал это как можно быстрее, но Ромео, словно издеваясь, остановился. Палец замер внутри, и только горячий и влажный язык лизал найденную конфетку. Приподнявшись на локтях, я взглянула на Хортова сквозь пелену собственных растрёпанных ощущений и вдруг застыла.
Из моего лона на живот полз нескончаемый завиток зелёного узора, превращаясь в рисунок ползучего растения, на стеблях которого расцветали лиловые колокольчики с жёлтыми серединками. Как маленькие лианы, завитки оплетали моё тело, бёдра, ноги, а с них карабкались по плечам Ромео, по шее, исчезая в волосах. Как живые! Что за колдовские узоры? К проклятью они не имеют ни малейшего отношения, иначе мама рассказала бы мне об этом! Что ещё наделал оборотень, чтобы мы вдвоём зацвели такой странной татуировкой?
Страсть, наслаждение и иже с ними улетучились в одно мгновение. Мне стало не по себе, и я позвала Ромео:
– Хортов! Что это?
– Где? – он поднял голову, глядя на меня отвлечённым взглядом – видно, всё ещё пребывал мыслями у меня между ног.
– Ну вот же, – я пальцем ткнула в свой живот, а потом в его плечо. – Что это значит? Это у вас такой ритуал?
Я почему-то была уверена в ответе, но решила подождать реакции Ромео. Она не заставила себя ждать. Мой благоверный тоже застыл, а потом отшатнулся от меня, как будто я была заразной, и принялся с воплями смахивать рисованный узор с кожи. Естественно, это сделать ему не удалось. Тогда он зарычал на меня:
– Что ты сделала со мной, ведьма?!
– Абсолютно ничего! – обиделась я, рассматривая занятный узор. Где-то я его видела… Этот цветок…
– Врёшь ты всё! Убирай немедленно свои колдовские татушки!
– Это не я!
– А кто ещё?
– Мало ли… – пробурчала я. – Чуть что не так, сразу ведьма виновата… Я, может, понятия не имею, откуда взялись данные художества!
Ромео снова выдал парочку совершенно не литературных фраз, упомянув и мою мать, и отца, и тёток по женской линии. Его слова были очень обидными, но я проглотила их, решив, что он просто напуган и поэтому не отвечает за себя. Сама в таком же состоянии. Что же это за фигня такая, а главное, как её убрать? Не ходить же разрисованными до конца жизни!
Ромео взлохматил волосы пятернёй и решительно заявил:
– Я пошёл в душ! Попробую смыть.
– Погоди минутку, – остановила я мужа. – Кажется, уже бледнее становится.
Узор и правда исчезал. Медленно, но уверенно. Как будто растворялся в коже. А я вспомнила, как называется цветок. Иван-да-Марья. Его собирали в Купальскую ночь, сушили и клали под подушку, чтобы найти свою единственную и настоящую любовь.
К чему бы вдруг именно этот цветок появился на нашей с Ромео коже?
Хортов всё-таки сходил в ванную, полюбовался на бледнеющий узор татуировки и вернулся с таким видом, будто я зарезала всю его семью:
– У меня из-за твоих выкрутасов с цветочками весь настрой сбился… А нам надо сегодня закончить начатое!
– Маленькое «а»: я тут ни при чём, – вежливо ответила я, стряхивая с постели начинающие увядать лепестки. – Маленькое «б»: не вижу причин так сильно спешить. Маленькое «с»: я могу войти в твоё положение, только что делать не знаю.
– Что делать, что делать… Помочь моему боевому другу воспрянуть духом!
Как можно было ответить на такое игривое предложение? Только фейспалмом. Но Ромео уже был на кровати, рядом со мной, вытащив из трусов своего обмякшего боевого друга. Знала бы я, как к нему подступиться… Нет, конечно, с девочками мы пару раз смотрели фильмы Х, и член я уже видела, правда, не вживую и не так близко… Но одно дело – порнушка, а другое – вот так сразу взять и…
Хортов направил мою руку в нужном направлении, даже показал технику движений. Ничего особенно сложного в ней не было, мне даже понравилось, но только особых успехов это не принесло. Тогда Ромео прилёг рядом со мной, целуя в губы, одной рукой снова начал массировать мой клитор, а другой – своего боевого друга…
Через час лично мне надоели эти поигрушки, и я решительно встала:
– Ты как хочешь, а я в душ и спать. Совершенно очевидно, что сегодня мы не консуммируем наш брак.
– У меня из-за тебя будет психологическая травма! – с безнадёжностью в голосе бросил мне вслед Ромео. – А потом и физическая – когда отец меня убьёт!
– Ничего, утро вечера мудренее, – беспечно отозвалась я уже из ванной. Пустив воду и встав под тугие струйки душа, с удовольствием подумала, что мой «шам-шам» останется со мной ещё на день. Или на два. А Хортовым поделом. Развели тут, понимаешь, феодальные порядки! Тру́сы! Большие грозные барсики испугались одну маленькую рыженькую ведьмочку…
Когда я вышла из ванной, смыв с кожи усталость свадебного дня, то нашла Ромео допивающим шампанское. Вид у моего благоверного был задумчиво-хмурый. Он глянул на меня, словно оценивая какую-то идею, вероятно, родившуюся в голове, потом внезапно просветлел лицом и бесцеремонно повалил меня на кровать. Не успела я и ахнуть, как он схватил со столика булавку, которой к скатерти было пришпилено розовое пожелание счастья молодым, и, почти не целясь, ткнул мне в палец. Возмущённая подобным вероломством, я заорала, но Хортов закрыл мне рот ладонью:
– Ты с ума сошла? Сейчас все сбегутся!
– А чего ты… – жалобно промычала я, мотая головой. На пальце выступила большая круглая капля крови. Ромео с силой сдавил палец, сцеживая кровь на простыню. Тёмно-розовое пятно медленно расплывалось по белому шёлку. Я смотрела на него, морщась, и внезапно поняла хитрый план. Вот же жук мой муж! Решил папу Витольда обмануть! Только не пройдёт эта затея. Кровь из пальца и из разорванной плевы наверняка различаются по запаху.
Когда я озвучила данную проблему, Ромео посмотрел на меня, как на врага народа, но таки задумался. Ему потребовалось пару минут, чтобы найти решение. Я даже видела, как на красивом лице с нахмуренными бровями отщёлкивались комбинации – эта не пойдёт, эта тоже… Наконец Хортов рывком поднял меня с кровати и, как куклу, усадил на диванчик. Я не возмущалась – мне даже стало интересно, что он придумал. Мелькнула мысль, что, пожалуй, буду его немного уважать, если с честью выйдет из такого интересного положения.
Ромео сдёрнул с кровати простыню, а потом принялся с треском рвать её на части, освобождая квадрат размером с полотенце. На нём, как на флаге Японии, красовалось кровавое пятнышко. Присев передо мной, муж с ухмылкой велел:
– Раздвинь ножки, дорогая жена!
Дорогая жена удивлённо подняла брови, но выполнила странную просьбу. Ромео, всё ещё улыбаясь, потянул носом:
– М-м-м, пахнет вкусно! Сексом пахнет!
– Ты уверен? – язвительно спросила я. – Правильнее будет сказать – как раз сексом тут и не пахнет!
– Ничего, – с лёгкой гримасой ответил он. – Мне хватит.
Он повозил бывшей простынёй у меня между ног, вызывая странное ощущение незаконченности чего-то важного. Дрожь возбуждения, если проще сказать. Но больше ничего не сделал, только поднялся и принялся разглядывать своеобразный флаг, растянув его руками ближе к свету.
– А что, по-моему, прокатит! – удовлетворённый голос Ромео вызвал во мне чуть ли не отвращение.
– Аферист, – бросила я, вставая с дивана и перемещаясь на кровать. Усталость давала о себе знать – с шести утра на ногах всё-таки.
– Ты, главное, не проболтайся никому, – хмыкнул Ромео. – Остальное – мои проблемы.
Ох, как мне захотелось пошалить! Сбить спесь с этого красавчика с кошачьими повадками. Просто так, из чисто ведьмачьей вредности! Завернувшись в одеяло, я протянула задумчиво:
– Ой, даже не зна-а-ю… Держать язык за зубами так трудно! Я ведь женщина…
Хортов аж побелел. Скомкал флаг простыни вмиг задрожавшими руками и глянул на меня с нескрываемой ненавистью:
– Ты что?! Не вздумай растрепать, отец меня прикопает!
Откинувшись на подушку, я улыбнулась и похлопала ресничками:
– Мотивации мало. Мне нужно что-то очень мотивирующее…
Ромео закатил глаза и процедил сквозь зубы:
– Чего ты хочешь, чудовище?
– Но-но! Мы же в машине договорились, вроде бы!
Насладившись сполна выражением тихого бешенства на его лице, я продолжила:
– Да не стони ты так громко! Мне нужна сущая мелочь. С этого момента ты будешь называть меня Юленькой.
Он посмотрел на меня так, словно уже прикидывал, в какую психбольницу запереть. Потом неуверенно уточнил:
– На людях, что ли?
– На людях, ага, а наедине – Юленькой-лапуленькой, – самым беспечным тоном ответила я. – Больше никаких рыжих, дорогуш, женушек и прочих ласковых кличек. Только мною разрешённые.
Ромео бросил скомканную тряпку на стол и несколько секунд прожигал меня взглядом, в котором было так мало нежности. Потом с большой неохотой сказал:
– Хорошо. Но если вдруг я от кого-нибудь услышу…
– Ой, всё! – отмахнулась я, перебив его. – Слово ведьмы нерушимо!
И похлопала ладонью по кровати рядом:
– Спать пора. И смотри: Юленька! Иначе первым узнает о настоящем происхождении девственной крови твой папа.
Глава 3. Какая ведьма без кота
Я стояла между вековыми соснами на узенькой дорожке, вымощенной серой и красной плиткой, и смотрела на дом. Меня сгрузили у ворот, Ромео открыл их пультом, покидал мои сумки во двор и умчался обратно, бросив на лету:
– Буду вечером, чувствуй себя как дома.
Угу. Прекрасно. Великолепно. Как дома? У меня дома, извиняюсь, нет таких прекрасных газонов, по которым страшно ходить. У меня дома собаки носятся повсюду и встречают гостей первыми, ластятся под руку и выпрашивают вкусняшку… А тут, похоже, только белки чувствуют себя отлично. Вон, скачут по веткам. Ни собак, ни кошек не видно. Одна лишь дорожка и клумбы, разбросанные по газонам под длинными голыми стволами. Не зря посёлок называется «Корабельные сосны».
Я оглянулась, оценивая размер своего багажа. Три большие сумки и чемодан на колёсиках. Не допру я всё до дома, без вариантов. Хотя мы в охраняемом посёлке, за воротами личного участка… Не украдут, надеюсь. Может, в доме смогу найти кого-нибудь, кто поможет мне перетащить вещи.
Медленно, не спеша, я двинулась по дорожке. Запах соснового бора пьянил после загазованного города, кружил голову, и мне пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Как хорошо! Лепота, как в том фильме! Приятная тень от сосновых крон, прячущихся в вышине над головой, тишина, как в настоящем лесу, только откуда-то издалека доносятся детские голоса… Может, с соседнего участка? Слишком далеко, не пятьдесят же гектаров принадлежат Хортовым… Всё равно здесь просто рай! Нет, не зря я настояла о переезде за город.
Почти неделю после свадьбы мы провели в Москве, где у Ромео была своя квартира. В хорошем, престижном районе (это я пошарилась по сайтам недвижимости), классная квартирка, к слову, но бесконечный поток машин за окном, бесконечная светореклама по ночам, фонари, шум, гам… В общем, не вынесла душа поэта. Даже не душа, а тело: я перестала спать. Проживи восемнадцать лет на тихом участке практически в лесу, на задворках Муходвинска, и переедь в Москву… Бессонница была жестокой. Мне мешало всё на свете. Даже храпящий на диване Хортов. А ведь он спал в зале, а я на кровати в спальне. С первой брачной ночи мы не общались в интимном плане, причём, голова болела не у меня. Ромео даже не делал попыток к сближению. Не то чтобы меня это огорчало или волновало, но с практической стороны дело выглядело странно.
Я знала, что его брат Валера живёт с родителями в охраняемом посёлке под Москвой, и начала осторожно расспрашивать Ромео, как там да что. Оказалось, что дом огромный, немногим больше нашего, но комната моего благоверного всё ещё пустует. Вложить в его голову идею переехать обратно к родителям не было даже челленджем – ведьмы умеют убеждать. Плюс пару раз я упала в обморок у него на глазах, напугав Ромео до полусмерти, и вопрос был решён. А потом позвонила мама. Наш с ней разговор был коротким, но эпичным.
«Дочь, обязательно нужно подобраться поближе к семейству Хортовых. Фотинья видела дурные сны».
«Тётя Фотинья всегда видит сны, но исполняются они через раз!»
«Она видела очень дурные сны. Ты же умничка, понимаешь слово надо!»
Я понимала. Мама никогда не заставила бы меня делать что-то серьёзное, как, например, шпионить за оборотнями, если бы на то не было веской причины. А поскольку задача подобраться ближе к свёкру совпадала с моим желанием жить за городом, провернуть весь шахер-махер не составило ни малейшего труда.
– Эй, красотка!
Я оглянулась на голос, здраво рассудив, что раз уж я здесь в гордом одиночестве, то и красоткой могут звать только меня. Не совсем уж уродина, ладно.
Приближаясь к дому, я не заметила полулежавшего под раскидистыми кустами – с такого расстояния мне показалось, что это смородина – полуголого парня в ковбойской шляпе. На нём был синий форменный комбинезон на широких бретелях, подвязанный на поясе белой футболкой. Одна из бретелей спустилась с плеча, так что вид у мальчика был вполне себе порнушный – неслабые мышцы, татуировки на предплечьях и груди, белозубая улыбка. В общем, «хозяйка, я подстриг ваш газон, а теперь я вас поимею во все дырки». Пошлота, но полюбоваться было на что. Хотя, справедливости ради должна отметить, что у моего мужа фигура всё же получше и мышцы поэлегантнее…
Парень отставил в сторону банку пива, поднялся и подошёл поближе. Кивнул:
– Привет! Новая горничная?
С чего это он взял? У меня что, совсем не аристократическая внешность? Или его сбил с толку мой наряд – рваные джинсики и линялая маечка по последней моде? А может, рыжие волосы с веснушками сразу показывают во мне простолюдинку? Хам, вообще. Я, между прочим, веду род от одной из самых уважаемых ведьм на самом первом Великом Шабаше, и фамилия моя… Фамилия моя слишком известная в определённых кругах, чтобы её называть! Бэйджик, что ли, себе забацать, чтобы знали, с кем разговаривают…
– Сам-то ты кто? – небрежно спросила я, постаравшись напустить в голос и во взгляд побольше вселенского холода. Ибо нефиг.
– Садовник я, Кирилл меня зовут! – охотно представился красавчик. – На собеседование пришла?
– Что-то в этом роде, – пробормотала я. Кстати. Садовник в середине дня валяется под кустом и потягивает пивко в холодке? Интересное в этом доме понятие о рабочей дисциплине. Наши работники даже подумать бы никогда не посмели, чтобы разлечься до вечера. Но мы, в принципе, над ними не колдовали, явно свою сущность не показывали, а обращённой прислуги у нас не было. А этот обращённый. Я оглядела парня со всех сторон и нашла следы от укуса на запястье, замаскированные под татушку. Неужто сама хозяйка покусала? Отчего-то это предположение развеселило меня. Мадам Хортову я пока ещё не видела, а было бы занятно представить её в объятиях садовника-стриптизёра.
Парень, однако, не обращал внимания на мои разглядывания, смотрел исключительно на мою грудь (хотя, на что там смотреть, даже не знаю), а потом махнул рукой:
– Так тебе туда. Там вход для персонала. Спросишь Магдалену Станиславовну.
Угу. Вход для персонала. Это я с задворок, значит, зашла. Правильно, там была развилочка, а я выбрала правую дорожку. То ли архитектор, то ли ландшафтный дизайнер, а может и оба сразу явно были левшами. Ведь человек всегда инстинктивно сворачивает направо, если есть выбор. А надо было налево.
Я двинулась было дальше по дорожке, но потом быстро вернулась. Нельзя так оставлять этого работничка, да и отношения с обслугой следует правильно выстраивать с первого момента.
– Вот что, Кирилл, – вежливо начала я. – Я буду здесь жить…
Он живо меня перебил:
– Точняк, есть свободная комнатка над гаражом! Как раз рядом с моей! Вечерком встретимся, выпьем чего-нибудь освежающего…
– Я буду жить в доме, а не над гаражом, – холодно ответила я, наблюдая, как в его глазах рождается смутная мысль. – Зовут меня Юлия, я жена Романа, если тебе это имя о чём-то говорит.
Ему явно говорило. Парень преобразился, сбледнел с лица, сразу потеряв безупречный загар, и стал как будто ниже ростом. Отступив от меня на пару шагов, пробормотал:
– Простите! Я не знал… Да и вы – зачем же ходите по дорожке обслуги? То есть… Виноват! Можно, я вернусь к работе?
Смотрел он умоляюще, пытаясь унюхать мои флюиды. А вот шиш тебе, душечка! Я, хоть и недоученная, а всё же потомственная ведьма! Обращённому ни в жизнь не узнать по запаху ни малейшей информации обо мне. Да я, к тому же, ещё и подготовилась к встрече с хортовским кланом – выпила специальный настой белладонны, дурмана и волчьих ягод, чтобы не пахнуть девственницей, да и в целом ведьмой.
На парня уже было жалко смотреть, и я милостиво кивнула:
– Иди работай. И вот что ещё.
Помолчав, добавила:
– Будешь мне доносить на всех обитателей дома. Расскажешь всё. Иначе Матильда эта ваша быстро узнает о том, что пивко попиваешь в рабочее время. А предашь – лишу самого ценного!
Он машинально схватился за ширинку комбинезона, и меня пробило на хи-хи. Но я удержалась от смеха ценой неимоверных усилий, развернулась и пошла по дорожке к дому. Доносить он, конечно, не станет, но, возможно, расскажет что-нибудь ценное. И дрожать за свои бубенчики будет теперь, раз они у него самая большая ценность.
Вход для персонала вёл прямиком на кухню. Стеклянная раздвижная дверь была широко открыта, в помещении ни у плиты, ни за столом не наблюдалось ни одной живой души. А живут тут, похоже, с вызывающей роскошью! Мрамор столешниц, сталь и сверкающая начищенная нержавейка техники, дымчатое стекло шкафчиков – на первый взгляд очень просто и незатейливо, но цена у такой мебели превышает годовую зарплату мэра Муходвинска. Интересно, мама Хортова сама готовит, или тут есть кухарка и три поварёнка? Дайте мне такую кухню – я бы из неё не вылезала! И спала бы тут, на матрасике, на полу.
Ладно, это всё лирика, но где семейство? Эх, надо было Кирилла послать за вещами, но не возвращаться же.
– Тук-тук! – громко сказала я в пустоту помещения. – Есть здесь кто-нибудь? Люди! Ау!
Ведь Ромео предупреждал, что мы приедем. И никто не встречает. Хамство. Наглость. Безответственность. В общем, оборотни. Вот дома бы уже…
Из-за холодильника колобком выкатилась полненькая захлопотанная женщина средних лет, одетая в обычную униформу горничной: чёрное платье и белый передничек, на коротко стриженых и уложенных волнами пепельных волосах накрахмаленная наколка. Ещё одна обращённая. Интересно, барсики всю прислугу кусают? Увидев растерявшуюся меня, она всплеснула руками и заговорила быстро и эмоционально:
– Да что же такое! С опозданием! И без формы! Ну да ладно, форму дам, пойдём-ка!
Она схватила меня за руку и бесцеремонно потащила с кухни через огромную столовую со сверкающим в солнечных лучах из окон на крыше мраморным полом, по узенькой лестнице куда-то на второй этаж, не переставая приговаривать и отдуваться:
– Вот же молодёжь пошла необязательная! Сказано было – ровно в час, значит, надо быть на месте без десяти час, а не в полвторого! Ещё и место хотят получить, а на это место, между прочим, десять человек в очереди стоят! Ты хоть представляешь себе, что значит – работать в таком доме, как наш? Не представляешь! Ну да ладно, это вообще не моё дело, Магдалена Станиславовна разбираться будет. Моё дело – указать тебе объём работы и срок исполнения. Так. Давай!
Она втолкнула меня в небольшую угловую комнатку под маленькой, в четыре ступеньки, лестницей, пошарив на полке, протянула сложенное стопкой платье и затараторила:
– Переодевайся, на сегодня так сойдёт, а если примут, форма одежды, как у меня, обязательно светлые колготки и практичные туфли, но никаких шлёпок! Значит, вот здесь губки и тряпочки для натирания, здесь моющие средства, здесь перчатки. Ведро и швабра тут, рядом метла и совок, разберёшься, что к чему! На тебе четыре ванных комнаты второго этажа! Через полчаса приду проверить, как убираешься, смотри мне, чтобы ни в одном уголочке грязи не осталось! Унитазы и раковины дезинфицировать, вот в этой бутылке средство, разбавишь водой один к одному. Мусор вот в этот мешок, потом отнесёшь на помойку! Двигайся же, чего стоишь! В комнатах, кстати, не задерживайся, я проверю, у меня камеры стоят везде!
Меня распирало от смеха. Дурацкий, наверное, был вид у Юленьки с чёрной униформой в руках! Может, сказать ей? Или пока не стоит? Хорошенькое начало моей жизни с новыми родственниками… Ладно, четыре ванных вымыть – это не проблема, зато посмотрю на устои оборотней изнутри, так сказать, с другой стороны баррикад. Тёмная сторона изо всех сил возмущалась таким положением дел, забрасывая какашками светлую, которая лепетала что-то практичное о вреде тотальной дезинфекции хлоркой и необходимости применить уксуса с содой, одновременно уворачиваясь и дразнясь. Отмахнувшись от обеих, я принялась натягивать нелепое платье, которое, к тому же, было мне велико на два размера. Стянув его в поясе пояском передника, я подумала, что похожа теперь на немецкую горничную из дешёвой порнушки.
Мать моя ведьма, какие у них ванные комнаты!
В первой, родительской, мне пришлось выдраить широченную угловую джакузи – безо всяких сомнений я просто залезла внутрь и натёрла всю поверхность от стены до стены заморским моющим средством, пахнущим лавандой, а потом смыла всё тёплым душем. Немного повозившись с металлической окантовкой дырочек, с кранами и резиновыми подголовниками, всё же закончила и перешла к умывальникам. Туалет вымыла с «Белизной», замаскировав запах освежителем воздуха, подмелась, полы вымыла до блеска и даже кафель немного протёрла. Красивый кафель, кстати, под серый мрамор, шершавый на вид, но абсолютно гладкий наощупь.
Мусорная корзина порадовала обилием использованных ватных дисков для снятия макияжа и тремя отрицательными тестами на беременность. Во как! Мадам Хортова безуспешно пытается зачать ещё одного барсика? Интересное наблюдение. Правда, я не знала, как мне это пригодится, но записала тесты на подкорку.
Когда прошли полчаса, прибежала старшая горничная, всё такая же запыхавшаяся, проверила углы, пожурила за леность и копание и велела заканчивать быстрее. Куда быстрее-то? И так полчаса убила на этот громадный санузел, а ещё три осталось! Придётся подключать свои познания в магии и надеяться, что остальные ванные будут поменьше хозяйской…
Если первая ванная комната была в изящных тонах серого и бежевого, то вторая, явно Валеры и его жены, радовала глаз выпуклым королевским синим и пафосным золотым, блескушечным. Там я заставила швабру тереть пол, а губку – оттирать жёлтые пятнышки по ободку туалета. Братишка Ромео, кстати, оказался совсем не джентльменом: стульчак после себя он не опустил. А его жена, похоже, была неряхой, потому что полотенца после душа даже до корзины не донесла, бросила на край ванной.
С магией дело пошло веселее, поэтому за последующие полчаса я убрала все три ванных, отметив, что у Валеры двое разнополых детей примерно одного возраста. Последний санузел наверняка предназначался нам с Ромео и был одиночным, но довольно просторным. Без джакузи, чтоб жизнь сказкой не казалась, но с затейливой душевой кабинкой. Во всяком случае, мне он понравился больше всех остальных.
Покончив с уборкой, я решила отдохнуть, не дожидаясь очередного боевого задания от старшей горничной. В конце концов, я тут не работаю, жалованье получать не буду, а шутка уже слишком затянулась. Поэтому, сложив швабру, совок и прочие принадлежности в каморку под лесенкой, я вышла через примеченную стеклянную дверь на террасу, которая занимала полкрыши. Свежий ветерок с хвойным запахом приласкал моё разгорячённое уборкой лицо, солнце, кое-где заслонённое парусами высоких сосен, согрело и заставило улыбнуться. Почти как дома…
Терраса была выложена терракотовой плиткой в квадратики и треугольники, ограды не наблюдалось, кроме маленького бортика. Значит, детей сюда не пускают. Пространство для взрослых. А вообще, барсики же котики, значит, должны уметь падать на все четыре лапы. О, зона отдыха! Вот и шезлонги стоят, красивые, плетёные, уютные… Я не смогла устоять перед соблазном и прилегла на один из них. Давно хотела побыть одной из тех богатых бездельниц с идеальным загаром… А ещё бессонница эта… Хотя, конечно, в чёрном форменном платье не позагораешь, ну да ладно, потом сниму, подожду, когда мои вещи перенесут в дом.