Серёга и Город Мечты
Очередная мысль пришла в голову как к себе домой: одежда по сути посторонний предмет, с телом связана только механически, а все равно уходит в инвиз. Может, я и предметы могу на себе растворять? Ну да, вроде мобильного в кармане, он же не зависает в воздухе, а растворяется вместе с одеждой. Так и оказалось – мелкие предметы в руках вели себя абсолютно также, как и одежда, и предметы в карманах. А сумка, к примеру, исчезала тяжелее. Если говорить точнее, растворялся Серёга весь со всеми аксессуарами, и глаз не мог засечь этот момент – вот Серёга есть, а вот сейчас вроде был, но вроде и уже пропал. А проявлялся сначала сумкой, потом одеждой, и в конце сам. И чем тяжелее или больше сумка, тем раньше она реагировала на эмоции, голос или боль. Да, боль тоже, как оказалось выкидывает из инвиза. Во всяком случае, когда он отбил палец об ножку стола, выпал сразу весь и с матюками. Может боль так сильно влияет, потому что провоцирует мат? А мат – это голос и эмоции, всё то, что не любит невидимость.
Получается, идеальный невидимка не чихает, не матерится, не переживает по любому поводу, ходит плавно, помногу не ворует. Сереге показалось, что получившееся описание человека-невидимки больше смахивает на ангела, чем на него самого. Вот поэтому ангелов никто и не видит, заключил молодой, но подающий надежды философ. Когда ты не чешешься, не ругаешь хотя бы в душе депутатов и соседей, и вообще никаких эмоций не испытываешь, то не живешь. Что это за жизнь, тупо махать крыльями? На футбол сходил поорать, в бане веником отхлестался, поспорил до хрипоты, к девчонкам сходил опять же, а потом в уме пересмотрел отдельные моменты и посмаковал – вот это жизнь!
По ряду размышлений решено было Сергею ничего не говорить и на нем невидимость не испытывать. Он, конечно, двоюродный брат и свой корефан, и на ком как не на нем было бы хорошо отрабатывать, но нет. Кто знает, какие тараканы в башке у человека – вдруг кол сосновый вобьет за неимением осинового. Да вообще, кто отличит осиновый черенок от лопаты от соснового? Серёга бы точно не стал париться – стащил бы из дворницкой лопату, обстругал конец и в соседа подозрительного, в грудак ему! Мол, чего хрипишь, не было осины, так лежи! А серебряные пули в Москве сейчас вряд ли продают. Хотя… это ж столица, тут всякое можно купить. Но к пулям ствол нужен. А Серёга точно знал, не всякая пуля полезет в имеющийся ствол, там калибры разные. Умный такой покупаешь пули, потом волыну – бац! Калибр не тот, ёшкин кот. Так что верняк, Серый если его будет валить, то черенком от лопаты. Если Серёга его первый не завалит. Стопэ! Брательник ничего не знает, решил же я молчать про свой дар. Значит, пусть ходит живой. А там видно будет, что и как.
Теперь о перспективах: Москва слезам не верит, Москве дело подавай. Значит надо работать или как-то иначе добывать денежку, по возможности не криминальными методами. А то тут такие акулы плавают, никакой дар не поможет. Тем более такой необъезженный, как у него.
И снова мысль, в столице нашей Родины они табунами ходят или ситуация так разогрелась, но вот прямо чуть не пятая мысль за день в Серегину голову! Взять нормальный смартфон и через фронтальную камеру контролировать себя и свою невидимость. По нынешним временам так ловчее, чем с зеркальцем ходить. Нынче нормальное дело ходить по улицам и пялиться в свой телефон, а тут тем более. Тут из рук не выдернут на улице мобилу, чай не Париж, не Еманжелинск. Всё, что нужно, чтоб купить мобилу – деньги, а они пока есть.
Андроидный аппарат от китайского производителя с большим экраном и приличной батареей обошелся в десять тысяч, вторые джинсы, вполне скромные, но из магазина вкупе с прочей одеждой выбили из бюджета еще десятку. Зато теперь есть сменная одежда, в которой можно ходить по главному городу страны. Народ в этом самом главном городе ходит по улицам с повышенной скоростью, зато без решимости дать в глаз любому, с выражением спокойствия на лицах. Серёга нечаянно толкнул на лестнице человека, а тот извинился. То есть не начал выяснять, откуда такой наглый тип нарисовался, а вместо этого решил, что сам виноват и вот так просто сказал: «Извините». Да уж, эти люди в Челябе долго бы не прожили. Впрочем, они там и не стремятся жить. Возможно, часть из них оттуда и свинтила ради такой вот извинительной жизни. В первый раз Серёге пришло в голову, что в бывшую Нерезиновую, а ныне Матричную едут не только за деньгами. За хорошей жизнью едут хитрованы! Чтоб кофе в бумажных стаканчиках пить по утрам, а не похмеляться пивом или чем потяжельше.
В торговом центре среди витрин, зеркал и покупателей Серёга взялся проверять свою невидимость. Помня утренний случай в переходе, он попробовал не замирать неподвижно в углу, а выравнивать дыхание и погружаться в мысли прямо на ходу. Если верить зеркалам, начало получаться. А по людям было непонятно – здесь нет привычки пялиться на встречных. Вот поди пойми, видят тебя прохожие или просто игнорируют. Проверить на продавцах? Так те еще пуще начнут игнорировать, если вид не соответствует стандарту покупателя их отдела. Мол, зачем делать стойку на клиента, если и так видно – не клиент. Разве что на охранниках попробовать, уж они точно должны хотя бы глазами провожать по залу шляющегося парня. Тем более в бутике женского белья. Тем более, когда он подошел к кабинке для переодевания и смотрит за неплотно закрытую занавеску. Так, Серёга, давай-ка отойдем отсюда, пока эмоции не включились, а они стопудово включатся от такого зрелища! Успел, выскочил из магазина, а потом проявился. Уфффф, вариант с посещением женских душевых отметается сразу, шибко волнительно выходит. Никакого мерцания, из инвиза выпал, словно мизинцем об тумбочку. Но кажись проверил, реально рабочая фишка этот инвиз.
Вечером на хате Серого Серёга оказался чуть раньше брата, зато такой же уставший. Напрягать мозг оказалось ничуть не проще, чем работать руками, всю двенадцатичасовую смену подтаскивая листы стали в рубочный станок. И как на прошлой работе, первый результат был виден невооруженным глазом. Теперь Серёга мог включать инвиз на ходу, прожевывая самсу, не выключаясь сознанием из мира, а просто успокоив поток мыслей и эмоций. Даже мантру придумал, запускающую переход в инвиз, точно заклинание: «Что воля, что неволя – всё равно». Эту мантру он запомнил в раннем детстве, её произносила равнодушным голосом заколдованная тетка в фильме-сказке «Марья-Искусница». Хрен знает, но вот зацепилась за мозг эта безмятежная пофигистичность того персонажа.
Глава 3. Чужие мысли
Серый был уверен, что его двоюродный брат пальцем не шевельнет в поисках работы, покуда не кончится его финансовая подушка. Поэтому совершенно не удивился рассказу, что Серёга весь день работал над собой, чтоб потом найти достойную работу. Всё в Серёгиной парадигме, люди никогда не меняются.
Серёгу тоже устраивало такое философское отношение к себе со стороны брата. В конце концов, он и так неслабо помог тому с оплатой комнаты. Поужинали домашним, в этом вопросе Серёга был неумолим – если есть кухня, время и руки, ловчее приготовить что-то достойное, а не жрать заморозку или готовую еду из магазина. Ему как-то батя рассказал тайну магазинной еды, типа её готовят из продуктов, которые не смогли продать до конца срока годности. И специй побольше кладут, чтоб не воняло, а не чтоб было вкуснее. Нам такого не надо.
Следующий день новый покоритель столицы провел на улице. Он продолжал качать свою сверхспособность, контролируя невидимость мобильником, вроде получалось лучше, чем вчера. Только кушать захотелось неимоверно, и не удивительно, время уже к обеду. Выбрав средней руки кафешку с официантами, но без пафоса, Серёга решил провести первую аферу со своей невидимостью. Кстати, в родном городе такая мулька не проканает хоть с невидимостью, хоть с двумя. Там с таких как Серёга деньги берут раньше, чем заказ принесут. Обидно даже бывало, словно Серёга такой, словно он может уйти, не расплатившись. Прямо такая обида брала всегда, что так бы и сделал! Но гады брали деньги заранее, так что не прокатило ни разу. А тут всё иначе, тут Серёга сделал заказ и хорошо покушал, вот прямо от души. Да, он так готовить не умеет, у него пельмени тоже хорошо выходят, но не как этот стейк. Дессерт? Уговорили, несите свой дессерт. А потом Серёга растворился, и тут уже никакими его личными глюками факт не объяснить. Потому что он плавно встал и пошел к выходу, обходя посетителей и того самого официанта, который навязал ему мороженое с клубникой – и официант не отреагировал на движение к выходу не расплатившегося клиента.
Уютный вылизанный скверик поражал отсутствием мусора и трещин на асфальте. Да их и не могло тут быть, вся пешеходная зона этой локации (словечко модное Серёге понравилось) была замощена тротуарной плиткой. Чтоб на Серёгину лавочку не садились, а тем более не сели на него самого, наш молодой, но очень сильный маг глазами контролировал пространство и прохожих. Ему очень хотелось научиться не проваливаться в инвиз спонтанно. Мысли возвращались к успешной операции по организации халявного обеда. Будут знать, как втридорога брать с клиентосов за свои стейки. Придется хозяину чуток обеднеть. А вот это вопрос, кто обеднеет, подумалось внезапно. Могли списать продукты на кухне и забыть заказ как не случившийся. А могли вычесть из зарплаты официанта, в таких тонкостях Серёга разбирался не очень хорошо, можно сказать, вообще не шарил. Стандартные шаблоны «без лоха жизнь плоха» и «к успеху шел пацан, не фортануло» звучали в голове как-то гаденько. По сути, работягу кинул Серёга, такого же трудягу, каким был он сам, пока в волшебники не выбился.
Он сам не понял, как оказался в дверях того кафе, а когда Серёга нашел в зале «своего» официанта, кто-то его ртом сказал: «Прошу прощения, срочно напрягли по работе, забыл расплатиться». Это он сам сказал «прошу прощения» или он уже зомби, и им управляет сраный некромант из-под земли? В Москве полно всяких подземелий, хрен знает, что там водится.
– Всё в порядке, вы же вспомнили. Я сейчас принесу ваш счет, подождите секундочку.
– Не вопрос, я тут посижу, за тем столиком.
И Серёга сел, и не ушел в инвиз, и расплатился по счету, и оставил чаевые. Не как лошара какой, а ровно десять процентов, как на Западе делают. Мол, мы не лаптем щи хлебаем, знаем порядки. Мдя, знатно откушал, аж на полторы штуки! Пацанам сказать, они сразу запишут в потерянное поколение. На эти деньги можно тачку взять на ходу. Условно на ходу, с колесами, или вообще нормальную, но без документов, угнанную только что из соседнего двора при помощи отвертки за твои полторы штуки. А ты всё тупо прожрал, бро?
Еманжелинск постепенно осыпался с Серёги вместе с его понятиями и ценностями. И не мудрено, колотить понты в Москве можно, но это будут такие бабосы, что только Газпромовской братве по силам. А дешёвые понты унижают самого понтореза и не дают никаких очков к скиллам героя. В столице задерживаются самые беспринципные люди, те, кто готов за деньги на всё, даже работать по двенадцать часов в сутки. Или те, кто выдоил своих земляков насухо и приехал проживать финансовую подушечку. Потому как с финансовым матрасом едут не сюда, с матрасом в Лондон, который «из вэ кэпитал об Грейт Британ».
«Что воля, что неволя – всё равно» – нарисовавшаяся встречная бабулька с собачкой дала идею проверить способности, то есть Дар на животном. В Москве с животными не очень, тут народ такой жадный, что кошаки с голоду дохнут. Во всяком случае Серёга ни одной не видел за двое с лихреном суток в городе.
– Не видит она тебя, не переживай!
«Кто не видит?» – подумал парень, кому это бабка сейчас сказала?
– Тебе, кому же еще. Тут кроме тебя в прятки никто не играет.
– А вы меня, значит, видите?
– Я уже много чего вижу, вона Костлявая стоит, рукой машет. Да не бледней, мне машет. Когда Костлявая рядышком встаёт, я всё вижу.
– А мысли как мои читаете? Вы тоже Истинная?
– Это ты «тоже». А я в городе моем небось самая старая из нас. Дар у меня такой – мысли слышать. Не все, не подрывайся. Только те, что на первом плане. За то и турнули меня тогда. Виссарионыч рассерчал, мол что за слухачка, если только передние мысли читает, такую малость любой ловчила прочесть может, особенно у русских. Ты поди прочти Авраамово семя, оно похитрее будет. Они и первый план прятать умеют, наперед верноподданические мыслишки выпускают, сучьи дети.
«Бабуся, видать совсем плохая, вона как её на монолог развезло»
– И то верно, милок. Совсем не слежу за языком. Я смотрю, ты в городе нашем недавно. Чьих будешь?
– В смысле? У вас тоже все по группировкам кучкуются?
– Болван человек. Родители твои кто? А впрочем, не говори, так вижу. Интересно, ты сильный Истинный в первом поколении. Гляди-ка, бывает же такое, мутация так мутация!
– Я из Челябинской области, у нас с экологией не очень.
– Ну да, сначала родителей радиацией приложило, потом детей химией, а на внуках аукнулось.
«Всего третий день в городе, а уже на вторую Истинную натолкнулся. Небось их тут как грязи. Живи и оглядывайся»
– Не переживай так, мало нас везде, и в Москве мало. Просто Дар твой сильный, вот и притягивает людей с Даром. Рыбак рыбака видит издалека. А то и верно, держаться надо за своих.
– А свои – это кто? Родители или одноклассники? Или с твоего двора?
– Хороший вопрос, юноша. Свои – это те, кого ты рядом с сердцем держишь, на кого не жалко ни время потратить, ни силы, ни душу.
«По ходу, или своих у меня пока нет, или бабка путает»
– Прав ты, «по ходу» ты своих еще не нажил. Только родственники и одноклассники. Кстати, как тебя зовут?
– Серёга. Санталов я. А вас как зовут?
– А я Ильинишна, так все зовут. Раньше звали товарищ Трубникова, а еще раньше Машенькой величали. Сережа, а чем вы занимаетесь?
– Да пока ничем. То есть, я хотел сказать, пока только Дар свой прокачиваю.
– Это правильно, это ты молодец. Дар требует труда и усидчивого изучения его граней, всяческого его развития. Приятно, что у нас такая настойчивая и трудолюбивая смена растет.
Серегу еще никто не называл трудолюбивым и настойчивым. Вот бы родители удивились, если бы услышали такую характеристику о своем сыне. Батя наверняка бы решил, что его перепутали с кем-нибудь. Да Серёга и сам подозревал тоже самое. Перепутали, стопудово! А старушенция хмыкнула что-то неразборчивое и пошла дальше, буксируемая свои мопсом, или как называется это недоразумение.
– Джек-рассел-терьер – кинула она из-за плеча.
Серёга не понял, к чему она сейчас ляпнула, но догонять и переспрашивать старушку не стал. Ясно же, что бабуся с головой не очень дружит, а кто бы в её возрасте иначе себя вёл? Самого Сталина знала, это ж прошлый век! Или даже позапрошлый, в прошлом сам Серёга родился, про прошлый он всё знал вроде. И про тот, где Владимир Ясно Солнышко. А вот между этими веками провал. Что там Сталин с Грозным творили, не очень помнил, а первая мировая краем заходила на вторую.
Мдя, насчет работы надо было бабку расспросить поподробнее, она местная, они тут все друг друга знают, могла бы что посоветовать. Серый вчера объяснил про местных. Коренными считаются москвичи, чьи родители родились в этом городе. И встретить таких очень трудно. И размножаются они плохо, и пасутся в специфических местах. А часть вообще живет за городом или даже за Россией на своих дачах. Нормальная тема – родители вымерли, а квартира осталась в центре. Тогда её сдают, а на ренту живут в особняке где-то в районе Рублевки или Сен-Тропе. А те, чьи родители не в центре жили, продают свои панельки в Ясеневе и покупают панельки в Балашихе или Королеве. На руки оседает огромная сумма разницы, буквально миллионы, и бывшие москвичи на них безбедно живут. Какое-то время. А потом сразу превращаются в малообеспеченных королевичей и балашариков. Если верить брату, то в московских фирмах по этой причине встретить москвича можно или на самом верху или очень редко.
А вот интересно, Истинные где-то еще кроме столицы водятся? Или они как те рыбы, ищут где лучше, а человек где глубже. Чтоб тело не всплыло. Не так, люди ищут где лучше, а рыбы где корм. Раньше, говорят, лучше было в Сочи, а за длинным рублем ехали на Севера. Но потом на Северах рубль укоротили, а в Сочи съехались все, кто знает прикуп, и там стало сильно не здорово жить остальным, не знающим этот самый прикуп. И теперь все за хорошей жизнью рвутся в Москву. Как Серёга. Небось тогда и все Истинные тут. Как Серёга.
Ладно, отдохнул и хватит, подумал обновленный герой романа и прямо на ходу вошел в инвиз. День не кончился, как кто-то сказал в какой-то онлайн-игре: «Пока вы спите, враг качается». В вытянутой руке смартфон, бег трусцой как новый этап тренировки. Бег не есть здорово приятно, но если научиться бегать в инвизе, шансы на выживание значительно вырастут. И знаете, у Серёги начало получаться. Как минимум режим мерцания на бегу уже держался. Так себе достижение, скажет кто-то. Но вечером попасть в бегущего человека, который расплывается и мельтешит не самая простая задача. «Особенно из пистолета, а вот очередью накроют» – новая мысль не понравилась категорически. Серёга не хотел, чтоб его кто-то накрыл очередью. Так что имело смысл продолжить тренировку. Только отдохнуть сперва.
Зафиксировав инвиз и продышавшись, волшебник-недоучка направился к летнему кафе. Вечерний час-пик для общепита еще не наступи, свободных столиков полно. Но внутренний бесенок подтолкнул сесть за столик, стоящий рядом с занятым. За ним сидели два мужчины очень деловой наружности, а перед ними на столике сиротливо скучали две чашки кофе. Наблюдаемая сцена прямо просилась в шпионский детектив, в котором агент в шляпе передавал секретные данные второму агенту в шляпе. Или резиденту, или наоборот резидент агенту. Да фигня всё, тутошние дядьки были без шляп, зато в синих пиджаках. У обоих раскормленные не агентские рожи, белые рубашки, которые теперь почему-то сорочки и дорогие часы. Вряд ли московские сытые ряхи надели бы на свои запястья подделки. Сидя в метре от собеседников, Серёга слышал и не понимал каждое слово. Каждое слово было русским, но смысл ускользал. Одно было понятно, речь шла о бизнесе. А судя по толщине конверта, который один из них положил на стол, то о серьезном бизнесе.
«Вообще не таятся, конверт не сунул в карман, не кинул на лавку, а просто положил на стол!» – насчет кармана Серёга погорячился, не в каждый карман такой конверт поместится. А в сумку поместился нормально! Второй мужик без всяких сложных телодвижений взял его со стола и положил в свою раскрытую сумку, что стояла на стуле справа от него и почти под носом у нашего несчастного свидетеля передачи взятки. Однозначно, это взятка или коммерческий подкуп, заключил слегка подкованный в отдельных статьях Уголовного Кодекса Серёга.
Конверт продолжал лежать в незастегнутой суке и дразнить бедного парня. Ладно, вызов принят! Он медленно и совершенно не волнуясь, как на тренировке наклонился влево и протянул левую руку, касаясь сумки. Также медленно ухватился за конверт и поднял правую с включенной фронтальной камерой. Через десяток секунд сумка из дорогой и ароматной новой кожи замерцала, а конверт ушел в инвиз. Сумка нам не нужна, тянем конверт. Тянем-потянем, уговаривал себя Серёга и не волновался, пока на принял вертикальное положение. «Фигня вопрос, что воля, что неволя – всё равно» – под эту мантру он совершенно спокойно встал и также спокойно пошел из летнего кафе. Со стороны его походка напоминала бы наркоманскую, но в инвизе нормально, никто не будет смеяться.
В центре сквериков много, тут всё заточено под бездельников, гуляющих под теплым московским солнышком. В одном из таких Серёга и проявился, подальше от места своего преступления. Или, наоборот, от места предотвращения их преступной деятельности. Нет, желания тут же распотрошить пельмень трясущимися руками не появилось. Мантра работала даже в обычном состоянии, бурных чувств у Серёги не было в этот раз. Он здраво рассудил, что ежели сумма неприлично большая, то за толику малую бизнесмены наймут полиционеров пошерстить камеры и вычислить Робин Гуда, потому и свинтил подальше под деревья.
Тут Серёга малость ошибся, поскольку полиционеры уже были совсем неподалеку от места передачи взятки и ждали только отмашки на начало завершающей стадии спецоперации по задержанию с поличным бизнесмена в количестве одна штука и его подельника-чиновника в том же количестве. Но не задалось в этот раз. То есть, маски-шоу было отыграно как по нотам, фигуранты уложены на доски и зафиксированы наручникам, потом подняты и посажены на стулья. А дальше, как кто сглазил. Оба в несознанку, ничего не знаем, зовите адвоката. Обученным понятым дали понюхать сумку чиновника, открыли и дали убедиться в наличии конверта. А нету конверта! На столик в присутствии понятых и под видеозапись вытрясли всё содержимое. Потом обыскали дядьку, потом второго. Безрезультатно. Размеры конверта не предполагали возможность его проглотить, но всё равно последовала команда открыть рты. Во ртах тоже не нашли ничего, что напоминало бы конверт или жеваные деньги. Не свезло борцам с коррупцией в этот раз.
Глава 4. Чужие деньги
«Сколько можно терпеть, так и помереть можно» – спокойно подумал Серёга и поехал домой на общественном транспорте. Пресловутый конверт, знатную свою добычу, свою прелесть он сунул спереди за пояс джинсов и накрыл футболкой. В метро, если и шарят по карманам или сумкам, в промежность чай не полезут, не совсем уж отолерантились. Терпежу не было не в смысле физиологической потребности, а по поводу содержимого конверта, заткнутого за пояс на манер волыны. В Еманжелинске некоторые особо запонтовавшиеся кадры любили показать рукоять пушки, торчащей над обрезом джинсов. Причем чаще всего стволы были пневматическими, на крайняк – травматы. Но Серёга понимал – иногда лучше потерпеть, чем обделаться прилюдно. А еще он помнил, что Серый, его двоюродный брат и временный сосед, сегодня пашет в ночь, то есть по приезду Серёги на хату, он еще будет дома, значит надо набраться сил и еще потерпеть.
Глупее всего ситуация, когда хапнул куш, а потом по дури запалился. У них в городе половина преступлений раскрывалась в салоне мобильной связи. Как где кого гробанули, опер шел в салон и поднимал историю продаж дорогих мобильников за этот день и на следующий. Потом просматривалась камера видеонаблюдения, и опачки! – клиент анфас и в профиль на мониторе. Кто-то из читателей нам не поверит, мол не мог Серёга так долго терпеть и не пытаться пересчитать содержимое конверта, враки это всё! Согласны – не мог. А теперь может. Два дня усиленных тренировок, заставляющих вести себя спокойно, думать усиленно, а двигаться плавно, что-то изменили в характере или открыли в нем новую грань. Если так будет и дальше, наш герой научится не чесаться прилюдно, а то и сморкаться в платок. Хотя вряд ли, небось перед нами реальная история из жизни, а не научно-фантастический роман.
Серёга и не предполагал, что в это самое время над его ситуацией размышляла куча народа, доселе друг с другом незнакомая. Хотя вполне мог бы догадаться. Самым несчастным был важняк, который вел доследственную проверку по двум фигурантам, а проще говоря, вел парочку бизнесмен-чиновник к задержанию с поличным.
– Суки, как так!? Верняк же был! Уроды! Ненавижу! – уродами и самками собаки следователь по особо важным делам с профессиональной трансформацией сознания называл своих помощников и прочих исполнителей, то есть силовиков из приданного подразделения ОМОН, участвовавших в маски-шоу. – Это какими надо было быть дибилами, чтобы потерять конверт с деньгами, на их глазах и под запись переданным от одного фигуранта другому! Ну вот же, вот же всё видно! – следак, он же важняк, в очередной раз отмотал запись и начал смотреть, как один долбаный бизнесмен вытаскивает конверт и кладет на стол. Вообще уже ничего не боятся твари, не шифруются нихрена! Вот второй долбаный чиновник министерства берет конверт и кладет в свою сумку. А дальше всё, дальше никто к ним не подходит, никто из них не прикасается к сумке, наглые твари продолжают о чем-то беседовать.
И так до самого захвата, только тогда на секунду спина ОМОНовца перекрывает камеру, а потом уже пипец с пропажей улики. Может, ОМОНовец тиснул конверт? Да нет же, вот запись с другой камеры – никто к сумке не прикасался. Качество записи с камер наружного наблюдения было не супер, но белый прямоугольник конверта был виден хорошо. И тут до особо важного полицейского дошло! А кто сказал, что это был конверт со взяткой? Кто сказал, что это был вообще конверт?! Если допустить, что это был просто сложенный чистый листок бумаги, который чиновник положил в сумку среди прочих своих бумажек, то всё становится на свои места. Нарочито наглая, на глазах у всех, передача якобы конверта, которого на самом деле не было, а была неприметная бумажка среди прочих, каких в сумке оказалось немало. И тогда весь фарс с передачей денег и обосравшейся группой захвата превращается в провокацию, в способ раскрыть слежку за подозреваемыми.