Хуже всего было то, что из этого чрева БМВ выгрузилась компания кавказцев. Чем конкретно они занимались – наркотой, которой становилось всё больше в городе, крышеванием ростовщиков, накрывших город сетью микрокредитных организаций для грабежа нуждающихся доверчивых людей в трудной ситуации, или элементарным рэкетом – не суть важно. Важно другое – то, что даже при убийстве, схваченные за руку у трупа, они, если и обвинялись, то высылались в свои квазигосударства, где сидели не более года, а потом появлялись, в лучшем для выживших случае, в соседнем регионе. Безнаказанность и вседозволенность были вопиющими и даже у далёкого от параллельного мира криминала Ивана вызывали отвращение к сложившимся условиям жизни города. Ни у какой другой из старых криминальных структур не было такой «вертикали власти», обеспеченной государственно.
Мария застыла в нескольких шагах от машины скорой помощи. От неё до вставших перед входом в столовку ублюдков было не более трёх метров.
Иван Сергеевич кивнул Кузьмичу на руль, сам, поправляя очки, спустился неловко на землю и, задумчиво смотря вниз, подошёл к Марии.
Ублюдки, делясь похабными ругательствами между собой о докторе и его помощнице, стали предвкушать не только захват девушки.
Ивану, учитывая комментарии обрадованных успехом долгого ожидания в засаде озабоченных нелюдей, ничего другого, кроме насилия, ожидать не приходилось. Разве только он добавил теперь к предыдущим предвкушениям банды новое удовольствие: попинать ногами врача, вывалять в грязи его белый халат… В общем, ими ожидаемая радость обещала быть полной.
Иван подтолкнул своего фельдшера к машине. Мария сделала шаг, и один из бандитов со словами:
– Эй, дорогой, куда спешишь? – хохоча, пошёл к ней.
Иван ещё раз придал ускорение в плечо Марии, которая уже была перед дверью машины, а сам, внешне якобы неловко, повернулся к бандиту, схватил его за руку, придал ускорение массе толстого тела и, обхватив предплечьем шею с прижатым к горлу бандита ланцетом, развернул его к застывшим бандюганам.
Кузьмич уже завёл машину, подождал, пока Мария захлопнет дверь, и сразу после этого развернулся на выезд. Притормозил, катясь, поджидая, пока пассажирская дверь не оказалась за спиной доктора. Бандиты, столкнувшись с холодным, радостным от действия взглядом Ивана, поняли, что один из них точно будет трупом, а возможно и не один, что не входило в их планы на развлечение. И этот сумасшедший докторишка не вписывался в их ожидания и привычки, это они резали, вспарывали животы, пилили шеи. Иван придавил точку сонной артерии и, бросая оплывающее тело на землю, заскочил в машину. Пока бандюганы поднимут тело и развернут машину, Кузьмич скроется в переулках, всё-таки профи первого класса, знающий трассы города и переулки получше, чем навигатор в машине кавказцев.
Иван Сергеевич, посмотрев на застывшее лицо Марии, вначале повернулся к Кузьмичу, прочитал записанный адрес Тюленева и попросил выбрать маршрут, включая в него продуктовый магазин, затем развернулся к Марии:
– По возможности возьмёшь нам с Кузьмичом по пакету кефира и самые свежие булочки. Себе тоже возьми по желанию. Или йогурт, который ты любишь, мы выпьем любое из имеющегося кисломолочного.
Это простое, приземлённое поручение выдернуло Марию из тоски и вернуло к привычной обыденности жизни, но радости в её удивительно ясных для окружающего мира глазах уже не было.
За окнами мелькали деревянные, уходящие в землю, с трудом обихаживаемые жильцами дома. Судя по разномастности краски и выгоревшим пятнам кое-где присутствующей малярки, которые своеобразно документировали разбросанность по времени работ окультуривания стен и крыш, бюджет выделялся изредка и недостаточно. Дома, выстраивая линию застройки улиц, внезапно открывали за своими углами новые переулки, которые помогали уходить от отставшей погони умелым мастерством Кузьмича. Картинки непритязательного быта вдали от центра были красочными… но в стиле Достоевского.
1.3. БИФУРКАЦИЯ
«Три пути у человека, чтобы разумно поступать:
первый, самый благородный – размышление;
второй, самый лёгкий – подражание;
третий, самый горький – опыт.»
Конфуций
«Важно не желание, а наличие возможностей.
Желание может быстро поменяться,
а если я не имею способов
нейтрализовать
ваши возможности,
то закончится всё для меня
очень печально.»
Сергей Садов
Кузьмич начал тормозить и мягко подкатил к замеченному продуктовому магазину. Мария выпорхнула и скрылась в нём, чтобы через пять минут возникнуть на выходе с булочками и пакетами йогурта и кефира. Посмотрев прилагающийся чек, Иван Сергеевич тут же отдал деньги помощнице и с наслаждением откусил кусок свежей булочки с изюмом, открыл кефир и сделал большой долгожданный глоток, запивая булочку.
Мария была ещё в прострации. Кузьмич, здраво рассудив, поймёт, что у него будет время поесть, пока он будет заниматься проблемами пациента, отвлекая Марию работой. Поэтому, учтя всё это, Иван сказал:
– Поехали.
Спектр проблем, которые развернулись перед фельдшером, Иван Сергеевич представлял. За время совместной работы нетрудно было узнать человека, сформировать в уме всю картину жизни Марии, без единой жалобы тянущей лямку работы в две смены, чтобы содержать старенькую мать и себя. Хотя было существенное отличие от аналогичной проблемы Кузьмича, имевшего недееспособную дочь. Мать Марии себя обслуживала полностью самостоятельно, включая покупки необходимого для семьи в ближайших магазинах. «Надо закончить дежурство и потом уже рассмотреть план вызволения помощницы из-под внимания бандитов», – пришёл к выводу Иван Сергеевич.
Но со своим мощным, развитым постоянной работой умом и инстинктами, которые были натренированы экстремальными нагрузками, он не мог даже подозревать, что ожидало его и их бригаду через двадцать минут.
Дверь в квартиру Тюленева на первом этаже была приглашающе открыта, что было необычным делом. Иван Сергеевич первым прошёл через порог.
Мария с фельдшерским саквояжем шла следом, растерянно осматривая коридор. Каждый раз, бывая здесь на вызове, Мария фиксировала изменения дизайна, демонстрирующего богатство, в этот раз была только функциональность.
Вид Тюленева, лежавшего под одеялом в кровати, взывал к срочной госпитализации, и Иван Сергеевич уже собрался начать подготовку к транспортировке, когда раздался голос больного:
– Иван Сергеевич, у меня большая просьба. Сделайте так: пусть ваша помощница, пока закипает чайник, возьмёт кружки, кофе, сахар, в общем всё необходимое, а потом выйдут и выпьет сама и угостит вашего водителя в машине. Вы тем временем измерите давление у меня здесь. – Подчеркнув последний намёк ещё и интонацией, Тюленев замолчал.
Иван, видя напряжённые, но спокойные и серьёзные глаза больного, понял, что всё было подготовлено именно для этой просьбы, и кивнул Марии, чтобы она именно так и поступила. Подождав ухода фельдшера, Тюленев достал руку из-под одеяла – в ней находился тот самый гаджет, в своё время заинтересовавший Ивана Сергеевича, но теперь вокруг него была еле заметная аура, похожая на радугу по цветовой, пульсирующей насыщенностью гамме из трёх устойчивых полос: красной, жёлтой и голубой.
Тюленев сказал:
– Доктор, пожалуйста, подержите своим большим пальцем левой руки красную кнопку прибора, у меня устала рука. До щелчка. В теле могут быть ощущения странные, но это от ионизации воздуха, нужного мне.
Иван посмотрел на руку Тюленева, увидел запредельное напряжение мышц большого пальца, прорисовывающихся, как на карандашном рисунке мышц Леонардо, и сразу скользнул пальцем на клавишу. Его кисть окутала распространившаяся аура от прибора, одновременно было чувство, что сквозь все кости тела начал проноситься холодный, пронизывающий насквозь и беспрепятственно улетающий, ветер. А затем раздался щелчок, как будто в центре головы, прекративший ветер. Наблюдающий за его лицом Тюленев сказал:
– Спасибо! Я рад, действительно рад, что всё так получилось и заканчивается для меня. У нас мало времени. Вы всё поймёте. Все разъяснения я дам. Сейчас нажмите на голубую клавишу.
Иван Сергеевич посмотрел на гаджет, который для него сейчас виделся в различимом шаровидном ореоле, наполненном игрой цвета и света. Из находящихся в верхнем ряду трёх цветных клавиш крайняя левая была голубой. Иван нажал её.
Перед его глазами над дисплеем возник экран, на котором он увидел сначала город, а затем, как будто птица снижалась и подлетала к участку города, всё увеличилось до различимой в деталях картины: столовая троллейбусного парка и находящаяся рядом БМВ… Затем появилась скорая помощь… Иван наблюдал ещё раз уже знакомую, но теперь со стороны, в записи, картину утреннего происшествия.
Тюленев, глядя на спокойное лицо доктора, начал объяснение, прерываемое паузами для набора сил:
– Прибор среагировал только на вас. За тридцать лет его работы у меня… Мне осталось жить двенадцать часов… Как вы сейчас видели, я мысленно помогал вам управлять информационным сектором прибора с выводом информации на экран. Интуитивно понятное управление… Я передаю вам всё, что у меня есть… Всё расскажу, а потом уж вы самостоятельно… Я помогаю вам освободиться и от текущей проблемы, которая к тому же даст вам тот ресурс, который поможет в дальнейшем, но всё по порядку. Сейчас вы получаете инструкции, как вам действовать в течение двух часов. Затем вы приезжаете сюда с Кузьмичом и Марией. Ваша задача – не терять ни минуты. Мне удалось совместить течения на этот день, и у вас всё будет хорошо. Нажмите красную клавишу.
Иван увидел её в верхнем ряду справа. Нажал. Экран над прибором на глазах очистился и заполнился заново, появились окна, выстроенные в вертикальный ряд, а по экрану шла красная линия от столовой, где они были, к западной окраине города. Тюленев с трудом говорил:
– Группа бандитов, скорее всего, будет продолжать ждать рядом с домом Марии… Этот прибор покажет вам их расположение на карте, пока в таком, знакомом вам режиме. Прибор вам надо держать при себе постоянно… Когда будете на расстоянии ста метров до БМВ, откалибруйте мысленно салон машины под захватывающее «окно», а после этого два раза нажмите красную клавишу. Бандиты впадут в кому… Потом отодвинете тело водителя БМВ, садитесь за руль и езжайте к леску у цыганского посёлка, там выгружаете тела в лесопосадке, забираете документы, стволы, пакеты с порошком, оставляя один ствол и один пакет, самый маленький, у любого бандита… Если вас остановит полиция – вы транспортируете отравившихся неизвестным отравляющим веществом в больницу… Около двери – дипломат. В нём номера, документы на машину на ваше имя… Там же, в лесопосадке, меняете номера, старые потом выбросите. Проведите ревизию машины и отгоните её в автодизайнерскую мастерскую, где оставите на переоборудование в стиле «турист». Найденные деньги поделите между Кузьмичом и Марией… После сдачи дежурства сразу на такси едете ко мне… Да, экран, который вы видели, видите только вы, окружающие ничего не заметят. После того, как я передам по дарственной запланированное мною Кузьмичу и Марии, мы останемся с вами и я расскажу основное… И отвечу на ваши вопросы. – Тюленев явно был в состоянии крайней тяжести, лицо осунулось, речь ощутимо отняла его силы, и сказав всё, что надо было сказать, Тюленев откинулся на подушку и замолчал.
Иван думал. В речи Тюленева многое он додумывал самостоятельно для усвоения и понимания ситуации с «прибором» и обстоятельств излагаемых умирающим. Интуиция тридцатилетнего человека, опыт, наработанный врачом в экстремальных ситуациях, не подавали тревоги, а ситуация Марии задевала всю бригаду и решать её надо было.
Тюленев собрался с силами, открыл глаза и сказал:
– Ключи от квартиры лежат на журнальном столике. Возьмите. Уходя, закройте дверь, не задерживайтесь по другим делам. Я жду. – Сказав это, он откинул голову на подушку, закрыл глаза и с видимым облегчением после исполненной работы затих.
