Восхождение нелюдя

На плечо легла тёплая рука.

– Пойдём в дом, Бенир.

Дон взял его за руку и повёл к теплу, свету и горящему камину.

Друг ни о чём не спрашивал, лишь накинул на его плечи старое одеяло и дал стакан молока. Молча сел рядом и открыл большую книгу. Он начал читать вслух какую-то историю, смысл которой не сразу начал доходить до сознания Бенира.

Трещал огонь в камине, разливая уютное, благодатное тепло вокруг, освещая мягким, золотистым светом лицо Дона, который погрузился в чтение так, что начал озвучивать голоса героев книги разными интонациями, проникнувшись сюжетом. Книга действительно оказалась очень интересной: история про собаку, которая потерялась и искала своего хозяина. Но Дон начал зевать.

– Давай спать ложиться, – предложил Бенир, поднимаясь. Он аккуратно сложил одеяло и положил в кресло, где сидел.

– Да, отличная идея. Что-то мы засиделись.

Дон с улыбкой закрыл книгу и поплёлся в свою комнату, заглянув по пути в комнату младших братьев и убедившись, что они крепко спят и не слышат грозу.

Бенир не мог заснуть до самого рассвета, размышляя над поведением Дона. Этот сухощавый высокий мальчишка с широким лицом и большими тёмно-серыми глазами показал, что в мире много доброты. Она вот в таких пацанах, умеющих успокоить, способных дружить, подставить в трудную минуту плечо, своевременно пошутить, улыбнуться, сказать доброе слово. А Бенир? Умеет Бенир дружить?

Мальчик перевернулся на другой бок и накрыл тёплой ладонью спящего детёныша падальщика, чтобы тому было тепло. Зверёк не шелохнулся.

Кто бы мог подумать, что самый страшный и загадочный убийца привяжется к человеку?

2. Он принял решение идти дальше. Деловые вопросы он завершил в этом городе, проведя выгодны сделки по обмену и продаже ценных, но не нужных ему предметов. Он боялся, что привяжется к Дону, его матери и братьям. Боялся, что не захочет уходить. А он и не хотел. Поморщился, завязывая свой тяжёлый мешок.

Старая одежда была сегодня выброшена. Теперь Бенир выглядел вполне успевающим купцом: длинная кожаная куртка с капюшоном, добротные сапоги с отворотами и на крепкой, толстой подошве; перчатки из брезента. В мешке появилось небольшое, но очень функциональное одеяло с пуговицами, чтобы можно было надевать его плащом или завернуться в него как в конверт. Появились жгуты для перетяжки вен и артерий при тяжёлых кровотечениях. Появилась та самая мазь. Одна маленькая баночка. И клочок исписанной бумажки с рецептом – это Дон поддался на уговоры и за приличную стоимость всё же выдал секрет состава волшебной мази.

Бенир волновался не на шутку: а вдруг кто узнает, что Дон поделился с ним тайными знаниями доктора?

Внезапно он ощутил нарастающую, едва заметную тяжесть в кармане. Вынул крошечный камушек души, доставшийся ему от одного из офицеров. Камень увеличился в размерах. Не на много. Чуть-чуть. Растёт?

Падальщик, увидев камешек, издал какой-то странный звук и жадно потянулся к нему.

– Эй, стой. Не твоё. На вот тебе кусочек сыра, дружок. А камни есть не стоит.

Бенир засунул крошечного падальщика в потайной карман под воротником своей новой куртки, подхватил мешок и спустился вниз с намерением оплатить последние два дня, что он провёл в этом доме. Пару минут ему пришлось ждать, пока от стойки отойдёт местный забулдыга, который, вытянув к хозяйке руку с кривыми пальцами, говорил:

– Дай бутылку вон того вина.

– С собой?

Женщина достала с полки напиток и повернулась к покупателю.

– Нет, – мотнул тот головой. – Без тебя. Только бутылку.

Оплатив покупку, забулдыга удалился неверным шагом.

Бенир положил на стойку пару серебряных монет и застенчиво произнёс:

– Это за последние два дня и питание. Я ухожу.

Но мама Дона денег не взяла, отмахнувшись.

– Ты достаточно заплатил за лечение, сын врага, – пожала она плечами. – Нам этих денег хватит надолго, не беспокойся. Ты заходи ещё, когда будешь в нашем городе. Дон будет рад тебя видеть.

– Я бы хотел попрощаться с ним.

Бенир отчего-то смутился, но заметив пристальный взгляд того же солдата, что в прошлый раз на него пялился, сердито сдвинул брови и демонстративно вынул наружу свою лицензию.

Тот усмехнулся, поднялся и, проходя мимо, шепнул так, что его услышал только мальчик:

– Тебе эта лицензия больше не поможет, мелкая тварь. Ты ограбил меня.

Бенир открыл было рот возмутиться, но боец ушёл, стуча кованными каблуками своих сапог. Он никого не грабил! Он честно зарабатывал!

Мать Дона в этот момент повернулась к нему. Она вытирала тарелку полотенцем, и её мягкие движения вызвали у мальчика неконтролируемый приступ тоски.

– Он ушёл куда-то. Сказал, вечером вернётся.

– Понятно. Прощайте.

Улица встретила его ярким солнцем и прохладным ветром. Кожаная куртка куплена своевременно.

Накинув на голову капюшон, Бенир двинулся в южном направлении, убеждённый, что когда-нибудь дойдёт до границы известной ему страны Вайи. Ему не терпелось узнать, что же там дальше за последними селениями и деревнями.

Проходя мимо одного из проулков, заметил судью и остановился. Судья, накинув свой плащ на коленопреклонённого незнакомца слушал его с непроницаемым лицом. Неожиданно резко повернул голову и посмотрел прямо в глаза Бенира, продолжая слушать исповедь. Плохой знак. Очень плохой знак.

Мальчик попятился, медленно развернулся и снова двинулся к городским воротам. Почему взгляд судьи он принял за плохой знак? Что его насторожило?

Всю дорогу Бенир тщательно обдумывал увиденное, перебирал в голове детали и мелочи. Не обратил внимания на прошагавшую мимо него колонну солдат, которые снова шли в бой.

– С дороги!

Бенир шарахнулся в сторону и проводил взглядом бегущего почтаря с кипой писем в руке. Тот явно догонял командира полка уже исчезнувшей за холмами и деревьями колонны.

Заметив башмаки почтаря, Бенир нахмурился и свернул от дороги к кустам. Там расстелил одеяло и сел, решив дождаться окончания боя здесь. Ни сегодня, ни завтра он не пойдёт на поле брани на заработки. А всё дело в башмаках почтаря. Тот, кто подставил ему ногу во время игры в мяч на площади был обут в солдатские сапоги. Это были не простые сапоги, а с кованными каблуками. Такие носят помощники командиров. В таких же сапогах был тот солдат, что угрожал ему на постоялом дворе. Такие же сапоги были у того, кто исповедовался судье. Но раньше этих сапог не было у бойца, которого Бенир бинтовал на поле боя. И помощником командира, судя по погонам, он не был. Сапоги краденные. Либо он получил их от умирающего помощника, что весьма сомнительно.

Помощников командиров можно пересчитать по пальцам. Их не отправляют в бой. Они могут погибнуть лишь по нелепой случайности или от руки бандита. У релинов и вайи помощников всего-то по трое, и они идут за своими командирами по очереди. Все трое никогда не идут на места сражений всем составом. И уходят с места сражения вместе со своими командирами.

Бенир осторожно выглянул из кустов и, убедившись, что никто не видел, как он спустился в небольшую лощину, остался ждать окончания боя. Он должен вернуться в город и выяснить судьбу троих помощников командиров вайи. Так он сумеет понять, кто выдаёт себя за одного из них. И с какой целью преступник так открыто и нагло исповедовался судье? Почему судья мгновенно отреагировал на появление Бенира? Почему он не наказал вора?

Мальчик растянулся на земле, достал еду и принялся есть и подкармливать маленького падальщика. Тот доверчиво распластался на его предплечье и с аппетитом расщеплял в пыль кусочки мяса, варёное яйцо и ломоть хлеба. Куда в такую крошку столько лезет?

Бенир склонился и с любопытством наблюдал за зверем, совершенно забыв об опасности.

– У тебя тоже нет мамы? И имени у тебя нет. Ты слышишь меня? У тебя ушки есть?

Зверь приподнялся и закачался вперёд-назад. Как перед атакой. Бенир осторожно отстранил лицо от него, но малыш продолжал качаться, сверкая капельками зелёных глазок.

– Давай придумаем тебе имя. У меня от тебя мурашки по спине бегают. Точно. Буду звать тебя Мурашкой. Ты такой маленький и вечно голодный. Да, Мурашка?

Зверь издал удивительный звук, напоминающий бульканье жидкости и треск одновременно.

– Мурашка. Тебя зовут Мурашка.

Бенир с улыбкой протянул к нему палец, но зверь посинел и приподнялся чуть выше.

– Только не кусайся. Просто хочу потрогать твою спинку. Она гладкая такая, блестящая.

Падальщик опустился и выгнул спинку мостиком. Мальчик очень аккуратно коснулся гладкой спинки зверя, тихо разговаривая с ним. Он так увлёкся, что спохватился, когда последние оставшиеся в живых солдаты прошли мимо незамеченным им.

– Надо возвращаться в город, Мурашка. Битва закончилась. Давай, залезай в кармашек.

Зверь послушно заполз под воротник и затих. А Бенир, быстро скатав одеяло, побежал следом за двадцатью солдатами. Последним шёл их командир и помощник. Они что-то жарко обсуждали, но, заметив догоняющего их мальчика разом остановились, вопросительно и неодобрительно вскинув брови. Оба с небольшими горбами.

– Тебе чего?

– Я к вам. Простите за беспокойство, офицеры. У меня очень серьёзный вопрос.

Бойцы переглянулись. Отдав команду своим солдатам продолжать путь без него, командир повернулся к мальчишке, окинул его сердитыми глазами.

– Говори, чего тебе и убирайся, сын врага.

Бенир кивнул на сапоги помощника.

– Обувь. Ваши сапоги, помощник командира.

– И что с ними не так?

Оба офицера удивлённо уставились на мальчика.

– Я видел такие сапоги на простом солдате без погон. Он не помощник. Он украл их?

– Почему тебя это волнует?

Командир поджал губы и нахмурился. Кража обуви у офицеров считалась очень плохим делом.

– Мне нужно это знать. Пожалуйста, объясните мне, по каким причинам у обычного солдата могут оказаться сапоги помощника командира? И все ли ваши помощники живы, офицер?

Командир дёрнул густыми усами и метнул встревоженный взгляд на своего помощника. Да, двое должны быть в городе. Но один пропал несколько дней назад и не вышел на дежурство. Такое случалось крайне редко и лишь по причине обильных алкогольных возлияний, что позже строго наказывалось.

– Да, у нас один помощник пропал. А тебе что-то известно о его судьбе?

– Нет, – мотнул головой Бенир. – Но я видел его сапоги на обычном солдате.

– Сейчас разберёмся.

Командир отдал приказ своему помощнику, и тот, подняв в руке свисток, призвал остатки полка.

Изнурённые бойцы вернулись и молча выстроились в один ряд по приказу командира, который быстрым шагом прошёл и осмотрел обувь каждого.

– Здесь нет ни одного солдата в сапогах помощника. Может, ты ошибся, сын врага?

– Нет, я не ошибся, офицер. Я обойду тогда поле сражения. Возможно, вор остался там раненным или мёртвым.

Командир кивнул и, взмахнув рукой, повёл своих бойцов в город, бросив мальчику через плечо:

– С тобой пойдёт почтарь, сын врага. Как что-нибудь узнаешь, пришли его ко мне с известиями. Верни почтаря до темноты. Не хочу, чтобы его сожрали падальщики. Понял?

– Понял, всё сделаю, командир.

Бенир отдал честь по-взрослому и побежал за жилистым почтарём, который по привычке бегал рысцой. Ему трудно было не отстать от тренированного бегуна, но с огромным трудом, он всё же сумел бежать с ним рядом.

Искать мертвеца или раненного в редких сапогах пришлось второпях – солнце садилось стремительно.

Осталась половинка солнца на горизонте, когда Бенир склонился над очередным мертвецом, разглядывая каблуки сапог. Опять не та обувь. Позади внезапно раздался хрипло-свистящий звук. Бенир резко оглянулся и прыгнул в сторону от летящего в него ножа. Лезвие пролетело рядом с его шеей. Нож весь в крови. Даже рукоять.

На землю сползал умирающий почтарь с выпученными от ужаса глазами. А за его спиной стоял ухмыляющийся тот самый боец в сапогах помощника командира.

– Зачем ты это сделал?

Голос Бенира разом охрип от страха. Он начал осторожно отступать, опасаясь споткнуться о какое-нибудь тело и растянуться на зловонной земле.

– Он мне мешал. Теперь не помешает с тобой разобраться. Я ждал тебя здесь весь день.

Лицо бойца перекосилось нервным тиком. Он извлёк из ножен второй нож и двинулся на мальчика.

– Я уже сделал всё возможное, чтобы растоптать твою чистую репутацию купца, тварь. Я же не забыл, сколь много вещей тогда отдал тебе за несколько глотков воды и пару катушек бинтов. Ты считаешь цена была справедливая? Оправдана? Мне показалось, что ты обокрал меня. Нет, не показалось. Я уверен в этом.

Он продолжал медленно наступать.

– Я расскажу, что ты убил почтаря. И уже рассказал судье, что ты грабишь мёртвых. Я знаю, что ты прячешь в кармане. Там чей-то камень души. Ты украл даже его!

Бенир продолжал отступать, чувствуя, как от ужаса перехватило дыхание, а ноги стали ватными и непослушными. Он никогда в жизни так не боялся! На глаза навернулись слёзы. Хотелось кричать, доказать свою невиновность. Попросить прощения за то, чего он не делал! Но из горла, схваченного спазмом, не вырывался ни единый звук.

Потеряв равновесие, мальчик завалился на спину, бессильно наблюдая, как взрослый человек ускоряет шаг и заносит оружие. Лезвие ножа остановилось в двух сантиметрах от глаза Бенира. Солдат несколько мгновений удивлённо смотрел ему в лицо, затем начал медленно заваливаться в сторону. И затих.

Бенир обречённо смотрел в темнеющее небо. Пронеслась неуместная мысль, что убежать от падальщиков теперь не успеет. Их шорохи и стрекот уже надвигались плотной волной, пожирая мёртвых и раненных, брошенных на поле битвы воинов. А он всё лежал, задыхаясь от неконтролируемого ужаса, ледяными клешнями захватившего всю его суть от макушки до пяток.

По щеке что-то щекотно и легко поползло, и на кончике носа вытянулась полосочка Мурашки. Падальщик сидел на носу мальчика и качался вперёд-назад, издавая приятные, мелодичные трели. Зверь словно пытался успокоить мальчика. Он качался в такт его дыханию.

– Сейчас, сейчас встану, Мурашка. Сейчас.

Бенира затрясло с неимоверной силой. Дрожащими руками он схватил свой мешок и резко сел, оглядываясь по сторонам. Малыш падальщика скатился на его рукав и тут же заполз за отворот.

Крупные падальщики ползали вокруг мальчика, расщепляя в пыль тела, вещи и оружие.

Бенир впервые видел воочию и так близко, как звери очищают поля сражений. Они съедали все, абсолютно все следы войны, оголяя первобытную почву.

3. Он понятия не имел, почему сделал именно так, а не иначе. Он шёл, вытянув перед собой раскрытую ладонь с надетой брезентовой перчаткой, на которой в такт его дыханию качался маленький Мурашка. Взрослые твари расступались перед мальчиком, позволяя беспрепятственно покинуть опасное место.

Ответ на вопрос, что случилось с напавшим на него солдатом он так и не нашёл. Боец просто умер. Внезапно. Только крошечная капелька крови выступила у него на груди, и больше никаких видимых повреждений.

Сейчас только страх его вёл через всё поле в розоватом сиянии наступающей ночи. Огромные твари копошились вокруг, расщепляя в прах всё, что находили чужеродным их земле. Бенир думал лишь о том, чтобы поскорее добраться до города, до постоялого двора, рассказать страшную историю своему новому другу. Но в город он попал далеко за полночь. Тихонько постучал в двери дома, которые тут же открылись, словно его здесь ждали. Но вместо улыбки на красивом лице хозяйки, мальчик увидел гримасу ненависти и боли. Женщина с силой оттолкнула его обратно на улицу.

– Убирайся, убийца, вор! Прочь из моего дома!

Бенир растерянно сглотнул, с трудом выдавил из себя вопрос:

– За что вы так? В чём я провинился перед вами, хозяйка?

– Из-за тебя судья забрал Дона!

Бенир отвёл взгляд, быстро перебирая причины. Мазь.

– Его не убили? – набрался смелости поинтересоваться он.

– Нет. Но тебе здесь больше не рады. Тебе лучше покинуть город, иначе утром тебя забросают камнями, сын врага. Все уже знают, что ты богатеешь грабежами. Ты крадёшь у раненных и мёртвых солдат их вещи, а затем обмениваешь их на нашем базаре. Убирайся, если хочешь жить.

– Нет.

Бенир решительно шагнул к ней.

– Эти обвинения ложны. Судья может это доказать, если я исповедуюсь ему при всех жителях города. И я хочу помочь отыскать Дона. Он мой друг. И он жив. Я знаю это. Единственный друг…

Он не договорил – женщина с силой толкнула его в грудь кулаком и тут же взвизгнула от боли, схватилась за окровавленную руку. Порезалась? Но обо что? О пуговицу?

– Убирайся, – прошипела она, сверкая в темноте яростными глазами. – Прочь, тварь! Делай, что хочешь, но уже ничто не вернёт мне сына! И ты знаешь это! Никто ещё не мог обжаловать приговор судей! Никто из них не вернёт мне Дона!

Внезапно Бенир поднялся в воздух. Чья-то сильная рука держала его над землёй. Его медленно развернули, и мальчик увидел перед собой перекошенное от злости лицо командира отряда, который ждал от него почтаря с известиями.

– Я возвращался на поле битвы, маленькая тварь. И видел тело почтаря. Одного не пойму: зачем ты убил его? Чтобы скрыть улики? Замести следы своих краж?!

Офицер с силой отбросил его в сторону. Его белые ноздри раздувались от бешенства.

Бенир больно ударился всей спиной о каменную улицу, обхватил голову руками и закричал:

– Я не вор! Я никого не убивал. Требую судью!

– Ты не доживёшь до утра, – бросил с презрением командир и указал ему пальцем на городские ворота.

– Убирайся из нашего города!!! Пусть судьи наказывают тебя не на нашей земле! Прочь, пока я собственными руками не повесил тебя в назидание другим лжецам, ворам и убийцам!!! Беги, зверёныш, пока с тобой не разобрались жители нашего города! Каждый из них сейчас жаждет поквитаться с убийцей невинного почтаря!

Офицер смотрел несколько секунд на быстро удаляющуюся в темноте фигурку. Затем изумлённо поднял руку и осмотрел страшную рану на ладони. Кровь лилась по пальцам на землю из страшной раны, будто вырвано кусок мяса. Охваченный злостью, он не сразу ощутил боль.