Хранители тайны

– Помню-помню, с памятью у меня полный порядок. Любой день назови, я тебе его в подробностях распишу, елки-палки.

– Макар Федорович, что произошло дальше. Говорите!

Якубенко почесал подбородок.

– Жарко было, не спалось мне совсем… а тут стучит кто-то. И так напористо. Ну, думаю, сейчас выйду, руки пообрываю.

Люська откинулась на спинку стула.

– Вы вызвали «скорую» и пока она ехала, поднесли Кириллу стакан с водой. Пить он отказался. Вспомнили?

– Угу.

– А потом вы сказали «И вдруг»…

– Я так сказал? – удивился Якубенко.

– Вы! – заорала Люська.

– А-а, ну, всё правильно. И вдруг он говорит…

Люська подалась вперёд.

– …там лежит девочка.

– Там лежит девочка? Вы уверены, что правильно расслышали?

– Зуб даю! Я еще нагнулся, спрашиваю, где там, а он на меня смотрит, а как будто не видит. И продолжает бормотать. Я тогда скумекал, в бреду парень. Когда «скорая» у калитки остановилась, он вздрогнул, на бок перевернулся и крикнул: «Наинка». И всё! Врачи зашли, парень уже преставился.

– Вы полиции об этом рассказывали?

Макар Федорович показал Люське фигу.

– Накося выкуси! Ничего я не знаю, ничего не видел, не слышал, и с парнем тем не знаком. Злой я на них. На семь лет меня закрыли. Ни слова ни скажу!

Опять эта таинственная Наина. Кто она? Почему Кирилл вспомнил о ней в последние минуты жизни, находясь в бреду? Неужели она произвела на Глухарева настолько сильное впечатление, что даже перед смертью он не мог думать ни о чём другом, кроме как о ней? И где, интересно, искать эту Наину?

От Макара Федоровича Люська поехала к Вере. Требовалось разложить имеющуюся информацию по полочкам, но для начала неплохо бы собрать мысли в кучу и призвать их к порядку.

Глава четвертая

Крестный отец

Люська застала Веру за весьма странным занятием – разложив на полу газетные листы, она склеивали их скотчем.

– Что ты делаешь? – Люська подошла к закрытой балконной двери, хотела её открыть, но Вера закричала:

– Не открывай дверь!

– Хорошо-хорошо, как скажешь, ты только не волнуйся.

Вера продолжила орудовать ножницами и скотчем. Понимая, что от свалившегося горя она могла съехать с катушек, Люська растерялась. Постояв с минуту возле Веры, села на корточки и ласково спросила:

– Вер, тебе помочь?

– Сама справлюсь, – последовал резкий ответ. – Уже немного осталось.

Всё ясно – Вера сошла с ума. Что же теперь будет? Её упекут в сумасшедший дом, начнут пичкать лекарствами, колоть уколы и вскоре Глухарева превратиться в растение.

– Вер, а что ты всё-таки делаешь?

– Сама не видишь?

– Вижу, но не понимаю, для чего склеивать газету скотчем? И почему я не могу открыть балкон? В комнате душно, не хватает свежего воздуха. Может, ты приляжешь, хочешь, я приготовлю тебе кофе или чай?

На секунду Вера оторвала взгляд от газеты и, подозрительно взглянув на Люську, обеспокоено спросила:

– Почему ты разговариваешь со мной как с дурой?

– Я?! Что ты, тебе показалось, – Люська попыталась поднять Веру с пола. – Давай, пойдём, полежишь немного, тебе полегчает.

– Люсь, отстань, – Вера вскочила на ноги и покрутила пальцем у виска. – Ты перегрелась, что ли? Хотя в такую жару у всех шарики за ролики заходят. Не собираюсь я спать, и кофе с чаем пить не буду. Надо успеть до двенадцати с газетой разобраться.

– В каком смысле, разобраться?

– На окна её приклеить, – ответила Вера. – Я всегда так делаю, когда на улице жара под сорок. Заклеиваю окна несколькими слоями газеты, сразу темно делается, свет не проникает, в комнате не так душно. Поэтому и балкон не открываю, там днём, как в парнике – дышать нечем.

Люська села на диван.

– Кошмар!

– Что с тобой?

– Подумала, ты с ума сошла. Сидишь на полу, газету склеиваешь, балкон не разрешила открыть. Фу!.. Прям отлегло.

– Я на самом деле с ума сошла, – огорошила Вера. – После похорон Кирилла кажется, у меня с головой проблемы начались. Ночью просыпаюсь от его голоса, постоянно мерещится, что он со мной разговаривает, зовёт куда-то. Ты знаешь, с одной стороны вроде страшно, а с другой я уже жду ночи, чтобы Кирилла услышать.

– Это нервы, со временем всё устаканится, ты забудешь…

– Забуду кого, Кирилла? – взвизгнула Вера. – Как ты могла такое сказать?! Я никогда не забуду Кирилла, он со мной, рядом.

– Вер, я другое имела в виду, – пыталась оправдаться Люська, но Вера заплакала.

– Зачем нам нужно было встречаться, зачем мы полюбили друг друга? Два года прожили вместе, Люсь, два года – очень мало. Кому помешал Кирилл?

– Убийцу обязательно найдут.

Вера вздрогнула, подалась вперёд, схватила ленту скотча и вновь села на пол.

От Люськи не ускользнула резкая перемена в поведении сестры. Вера сжалась, слезы высохли, движения сделались нервными – руки слегка подрагивали.

– Конечно, можно было купить плёнку для стёкол, – сухо бросила Вера. – В прошлом году Кирилл покупал. Не знаю, или ему бракованная досталась, или она вся такая фиговая, но от жары она нас не спасла. Газеты – совсем другое дело.

– Ты можешь оторваться на минуту от своих газет?

– Не могу! Надо успеть до двенадцати, пока парит не так сильно.

В комнате повисла пауза, Вера продолжала слой за слоем наклеивать газетные листы, Люська, откинувшись на спинку дивана, молча за ней наблюдала.

Наконец Вера не выдержала. Отбросив в сторону скотч и ножницы, она, не глядя на Люську, сказала:

– Незадолго до твоего прихода я вернулась от следователя.

– И?

– Они выяснили, кому принадлежит пистолет, из которого ранили Кирилла.

– И ты молчишь? Верка! Говори, кто стрелял в Кирилла?

– Кто в него стрелял, мне неизвестно, я только знаю, кому принадлежит оружие.

– Не совсем поняла, Вер.

– Сначала я не поверила, но ведь они всё выяснили, узнали, ошибки быть не может. Пистолет принадлежит Романову Алексею Гавриловичу.

– Так.

– Романову! Алексею Гавриловичу. Люсь, это крёстный отец Кирилла.

Сказать, что Люська была поражена, значит, ни сказать ничего. С минуту они сканировали друг друга взглядом, потом Вера всхлипнула.

– У меня была похожая реакция, чуть в обморок не упала. Следователь меня спрашивает, знаком ли мне Романов, а я сказать ничего не могу. Язык онемел.

– Но в итоге ты сказала?

– Пришлось, – вздохнула Вера. – Они бы и сами узнали.

– Офигеть!

– Люсь, но это бред. Алексей Гаврилович не мог стрелять в Кирилла. Он любил его, как родного сына.

– Любил, не любил, а ранили Кирилла из его оружия.

– У Алексея Гавриловича могли украсть пистолет. Исключаешь такую возможность?

– Посмотрим, что скажет сам Романов.

– Ничего он не скажет, – Вера отвернулась к окну. – Следователь говорит, Романов исчез.

– То есть?

– Его нет дома. Испарился. Причём испарился внезапно. Люсь, скажи честно, ты что-нибудь понимаешь?

– У тебя есть адрес Романова?

– Да, мы с Кириллом были у него в гостях. Что ты задумала?

– Нам необходимо съездить домой к старику.

– Я же говорю, Алексей Гаврилович исчез.

– Зато не исчезли его соседи, у них, если повезёт, можно разжиться информацией.

– Она нам нужна?

– Она нам необходима! Вер, бросай свою газету, собирайся и едем.

Поднявшись с пола, Вера в очередной раз всхлипнула, шмыгнула носом и не спеша вышла из комнаты.

…Соседка Романова – грузная Алла Евгеньевна – при виде Веры приветливо закивала.

– Я тебя помню, вы с Кириллом к Алексею Гавриловичу в феврале на день рождения приезжали.

– Приезжали, – подтвердила Вера. – А это Люся, моя сестра.

– Здрасти, – Алла Евгеньевна посмотрела на Люську, лукаво улыбнулась и сказала: – Мне кажется, я тебя где-то видела.

– Вряд ли.

– Ты в рекламе не снималась?

– К счастью, нет, я…

– Мы приехали к Алексею Гавриловичу, – перебила Люську Вера. – Его нет дома, вы не в курсе, когда он появится?

Алла Евгеньевна расправила плечи, поправила на носу очки и почему-то шепотом произнесла:

– Тут такие страсти творятся, похлеще сериалов. Пропал Алексей Гаврилович-то, ага, пропал ещё неделю назад. Ко мне участковый приходил, выведывал всё про него: как, что, когда. Интересовался каждой мелочью. Кстати, участковый и про Кирюшку спрашивал, я, конечно, сказала, что он крестником Романову доводился. Снова вопросы пошли: как часто приезжал, когда последний раз был, не ругались ли… Сказать честно, перетрусила я тогда.

– Пропал, – повторила Люська. – Алла Евгеньевна, а вы с соседом тесно общались?

– Как тебе сказать, чужими друг дружке не были. Алексей уже в возрасте, болеет часто, врачи от него не вылезают. Сам хоть и ходит в магазин, в аптеку, но не всегда здоровье позволяет на улицу выходить. Выручаю по-соседски, когда хлеба куплю, когда лекарства какие. А что делать, от старости никто не застрахован, я вот тоже вроде хорохорюсь, а как в поликлинику придёшь, на сто лет себя почувствуешь.

– Вы его когда последний раз видели?

– Накануне исчезновения. Из магазина вечером возвращалась, он мусор выносил. Поздоровались, поговорили минут пять, и разошлись по квартирам.

– Подождите, – Люська тряхнула головой. – Почему вы решили, что Алексей Гаврилович пропал на следующий день?

– Ко мне Маринка звонила, спрашивала, куда наш дедуля затерялся. Я Марине сказала, утопал, небось, в магазин. Она ждать не стала, тем более, укол последний был, ушла. Марина – наша медсестра, уколы Романову на дому делала.

– Не было мыслей, что ему стало плохо, и он не может открыть дверь? – спросила Вера.

– Не подумала тогда об этом. А когда полиция приехала, заволновалась. Они дверь взломали. Да! Меня в качестве понятой пригласили. Зашли мы, посмотрели. Там и нет никого. Думай, гадай, куда он упорхнул, а главное, с какой стати полиция Алексеем интересуется?

– Значит, ничего, – утвердительно заявила Вера. – Ничего мы не узнали.

– А что узнать планировали? – Алле Евгеньевне настолько хотелось помочь, что она вдруг вспомнила то, о чём забыла рассказать и полиции и участковому. – Слушайте, вы к Игорю зайдите. Сама собиралась к нему заскочить, да замоталась совсем. Только сейчас сообразила. Игорь в соседнем подъезде живёт, он с Гавриловичем дружит, машину часто у него одалживает. Алексей года три как ездить перестал, а чтобы машина совсем не проржавела, разрешал Игорю пользоваться. Когда я вечером с ним разговаривала, машина точно у подъезда стояла. Утром её уже не было. Точно вам говорю! Лёшкина иномарка на месте Романовского драндулета стояла. Как же я забыть могла, получается, либо машину опять Игорь взял, либо Алексей сам уехал. Хотя маловероятно, что за руль сел… А там, кто его знает.

Люська с Верой уже собирались вызвать лифт, как вдруг Алла Евгеньевна сказала:

– Жаль, у меня Галиного телефона нет. Возможно, Алексей к ней поехал, последнее время он частенько порывался за город смотаться. Говорил, воздух там чистый и жара переносится легче.

– Кто такая Галина?

– Жена его бывшая. Ты не знала, что он женат был? – Алла Евгеньевна вопросительно посмотрела на Веру.

– Впервые слышу.

– Он с Галкой развелся семь лет назад. Но мосты не сожгли, вроде остались друзьями, перезванивались. Галька участок его купить собиралась, Алексей не торопился с сотками расставаться. Если рассудить, зачем ему сотки? Когда помоложе был, другое дело, удобрял, копал, ухаживал, а теперь… Участок, наверное, бурьяном зарос.

– Не пойму, как жена хотела купить у мужа участок?

– Участки в одном садовом товариществе: у Алексея свои шесть соток, у Галки свои. Места, конечно, хорошие, что и говорить. Я раза три к Алексею приезжала, приглашал смородину собирать. Кусты огромные, ягода крупная, сладкая. По пять ведер привозила!

– Полиция в курсе, что у Романова есть дача?

Алла Евгеньевна смутилась.

– Забыла сказать. Переволновалась я.

– А Галину упоминали?

– Они не спрашивали, чего я буду сама навязываться.

Попросив Аллу Евгеньевну написать, как добраться до садовых участков, Люська заметила, как у Веры задрожала нижняя губа. Когда они вышли на улицу, Вера неожиданно заявила:

– Зачем нам на дачу тащиться и с женой его разговаривать?

– Вдруг Романов за городом.

– Не верю! Из его пистолета стреляли в Кирилла, значит, пистолет был похищен из квартиры. А раз так, то очень сомневаюсь, что Романов будет отдыхать на даче.

– Твои варианты?

– Давай зайдём к Игорю, узнаем про машину. – Вера задумалась. – Странно, Кирилл не говорил, что Алексей Гаврилович был женат.

– Не вижу ничего странного. Не интересовалась же ты личной жизнью старика. Не надо сейчас заострять на этом внимания. Пошли, Игорь живёт в соседнем подъезде.

– У Алексея Гавриловича не было детей, – тараторила Вера, семеня за Люськой. – Это факт! Я однажды спросила у Кирилла, кому после смерти Романова достанется его квартира.

– Что ответит Кирилл?

– Сказал, кроме него у Алексея Гавриловича нет родни. Про жену ни слова.

– Она бывшая жена.

– Но и дачу Кирилл не упоминал.

– Вер, – Люська остановилась у лифта. – Тебя сейчас интересует дача Романова или сам Романов?

– Прости, это всё жара! Туго соображаю, постоянно хочется спать. Ненавижу лето!

Игорь Лобанов, а точнее Игорь Львович – ему уже перевалило за шестьдесят, сильно удивился, увидев на пороге девушек.

– Да, Алексей давал мне машину, в чем проблема-то? – с вызовом спросил он.

– Алексей Гаврилович крестный отец моего мужа, мы подумали, вам известно, где он сейчас.

Игорь Львович пожал плечами.

– Я не знаю.

– А его машина, она случайно не у вас?

– У меня. Алексей разрешил взять на две недели, у нас уговор был, всё чин-чином.

– Когда именно вы договаривались?

– Так, дайте-ка подумать. Дней восемь назад. Нет, девять дней назад я Алексею позвонил. Мы с женой утром на дачу собирались, кое-что перевезти. Я у Алексея ключи попросил.

– Вы разговаривали вечером?

– Да… начало одиннадцатого было. Жена все гудела, не звони вечером, старик спит. Ага, как же, спал он, с гостями рано не уснёшь.

– У Романова были гости?

– Были! – хмыкнул Игорь Львович. – Он мне по телефону говорит, машину дам, а за ключами завтра приходи. Ладно, думаю, завтра так завтра. Через пять минут перезванивает и кричит в трубку, дуй ко мне, ключи бери. Я пошёл. Правда, вышел не сразу, чай допил.

– Избавьте нас от подробностей, – неожиданно зло бросила Вера.

– Вер, ты чего, тише.

– Вы тянете резину, – набросилась Вера на Лобанова. – Сколько можно ходить вокруг да около. Позвонил, попросил, перезвонил … Переходите ближе к сути.

Игорь Львович откашлялся.

– Я вообще не обязан с вами разговаривать, могу дверью хлопнуть и привет.

– Извините её, – сказала Люська.

– Я сорвалась, – ответила Верка. – Не сердитесь.

– От жары у многих крышу сносит, – миролюбиво закивал Лобанов. – Вышел я, значит, минут через десять, к подъезду Романова подошёл, и тут меня девчонка окликнула. Вы не дядя Игорь, спрашивает. Я киваю, а она улыбается, и ключи мне от машины протягивает. Берите, говорит, вам Алексей Гаврилович просил передать. Я взял и домой вернулся.

– Как она выглядела, возраст, приметы, вы запомнили? – спросила Вера.

– Да какие приметы, ну что вы говорите. Ребенок есть ребёнок. Возраст… Лет семь-восемь. Одета в белое платье, на ногах красные сандалии, их я хорошо запомнил.

– Больше вы с Романовым не созванивались?

– Куда там, замотался, не до звонков было. Мы сейчас на даче летнюю кухню строим – дел невпроворот.

– Игорь Львович, случайно не помните, когда возвращались домой, девочка осталась у подъезда или тоже ушла?

– Она ушла, – быстро ответил Лобанов. – На полпути я обернулся, девчушка в подъезде скрылась. Мне кажется, к Алексею родственники дальние приехали, а тут я со своей просьбой нарисовался. Отказать неудобно, позвать в квартиру, наверное, не захотел, попросил девочку ключи вынести.

Люська переглянулась с Верой.

– Отправить ребёнка с ключами от машины на улицу в начале одиннадцатого вечера? Верится с трудом.

– Но её ведь отправили на улицу с ключами, – возразил Игорь Львович.