Призрак с картинки

Виктории почему-то было в автомобиле неуютно. Казалось бы, такая хорошая машина, сидение мягкое, музыку она выбрала сама, а всё что-то не так… Пока она не повернулась, провожая взглядом встречную, гоночную «Бугатти» и… не увидела Алевтину на заднем сиденье, сразу за спиной Егора. Причём увидела так явно, словно та была не двухсотлетним призраком, а реальным, живым человеком. Причём призрак этот Вике ласково улыбнулся и кивнул, здороваясь.

Вот это да! Уж на что Виктория привыкла к разным видениям из параллельного мира, но тут её прямо потрясла реальность. Георгий заметил, что его пассажирка как-то встрепенулась и спросил, что случилось.

– Ничего, всё в порядке. Просто что-то подмерзаю. И кофе дико хочу. И неплохо бы запастись какой-никакой едой: неизвестно, что нам встретится или не встретится на трассе из заведений общепита.

Егор молча включил печку и Вика не посмела возразить: если ты объявляешь, что тебе холодно, терпи теперь жару! И подумай, почему Алевтина поняла, что ты её видишь. Она должна это понимать или нет? Конечно, её просветили относительно твоего дара, но возможно ли, что разъяснили детально силу этого дара?

С другой стороны, раз она с ними, то с поиском проблем возникнуть не должно. Гид, так сказать, сопровождает и точно знает, где и что. А если гид, то ведь с ней придётся общаться? А как обращаться? Как обращаются к княгиням? Придётся залезть в сеть и узнать.

«Просто по имени» – это, вне сомнения, слова Алевтины. В полном шоке Вика на неё взглянула, ещё раз попутно удивившись, что Георгий не видит второй пассажирки. «Я не могу. Простолюдины к князьям по имени не обращаются»! «Ты ведь не знаешь собственного рода. У тебя в предках тоже есть князья». Тут Вика не просто на Алевтину посмотрела, а прямо-таки вперилась: что за шутки?!!

– Ты куда смотришь? – спросил Егор. – Что там лежит, за моей спиной, так тебя заинтересовавшее? Насколько помню, там ничего нет. Одеяло, разве что? Нет, и наши сумки и прочие вещи – в багажнике. А ты постоянно туда оглядываешься? Рассказывай!

«Расскажи!» – Алевтина одобрила.

– А ты меня сумасшедшей не посчитаешь?

– После того, как ты мне рассказала о моих предках, я уже ничему не удивлюсь. Другими словами – не сочту.

– Твоя родственница едет с нами.

– Какая родственница?

– Та самая: Алевтина Игнатьевна Воронова. Дочь графа и жена князя. Сидит прямо за тобой.

– Шутишь?

– Не до шуток, извини.

Егор остановил машину и оглянулся. И, естественно, ничего не увидел. Перевёл глаза на Викторию:

– И где?

«Я сейчас ему покажу, что я тут». Алевтина дунула Георгию в лицо и тот даже отшатнулся.

– Что это было?

– Она на тебя подула. Как ты понимаешь, она бестелесна, поэтому ты её и не видишь. Но у меня дар и мне её отлично видно и слышно.

– А как-то иначе доказать, что она тут – можно?

Вика глянула на Алевтину. Та протянула руку между передними сидениями и переместила ручку с одного места на другое. Потом ударила по ключам и они зазвенели. Потом сунула руку в правый карман Георгия и достала оттуда телефон, который добавила к ручке, лежавшей на приборной панели. Поскольку Егор пялился на Викторию, считая, что это её приколы, то был железно уверен, что она не шевелилась вообще. Но тогда как?

– Говорю же тебе, она здесь!

Алевтина полезла в свою миниатюрную сумочку, ныне называемую клатчем, достала квадратик бумаги, потянулась за ручкой и написала именно это два слова «Я здесь». Почерк был удивительным, нынче пишут иначе. И почему-то именно эта записка Георгия убедила. Сначала, конечно, он просто ошалел при виде возникшего невесть откуда клочка бумаги, явно старинной, со словами, написанными такими же старинными буквами. Этот шок возрос после появления на приборной доске телефона, который он из кармана не доставал. Хотя обычно вставлял его в держатель сразу после усаживания за руль. Но тут что-то замедлил…

Он вытаращился на Викторию, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в горле. Но она догадалась:

– Я же тебе сказала, что твоя родственница едет с нами. Жаль, что ты не можешь её видеть.

Тут одновременно звякнули оба телефона: пришло сообщение. Вика своё открыла сразу же, хотя ни от кого сообщений не ждала. А там фотография: Алевтина в том виде, в каком она сейчас была.

– Ну, открой!

– А что там?

– Не что, а кто! Та, которой ты не можешь увидеть!

Но у Георгия файл оказался пустым.

– Да не пустой он. Просто ты не можешь её увидеть. Посмотри у меня, – и Вика повернула свой телефон к нему лицом.

– У тебя файл тоже пустой.

– Нет. – она подумала – Ладно, я сейчас тебе её нарисую. Правда, рисую я ещё хуже, чем черчу, но что Бог послал…

Сходство было очень сомнительным, разве только в одежде: Вика, как и любой человек со вкусом, отлично передала вид платья и украшений, бывших на Алевтине. Но с лицом было похуже, хотя сходство можно было считать переданным на три четверти.

– А я её знаю!

– Ещё бы ты её не знал, это же твоя прямая родственница!

– А можно, она расскажет, что в точности произошло в те далёкие дни, из-за чего она оказалась там, где оказалась?

Алевтина согласилась.

– Но мне, видимо, придётся повторять каждое слово для Георгия. Если он вас не видит, то и не слышит. Вас это не огорчит?

– Но ведь иначе он ничего не узнает!

Вика включила на своём телефоне запись: а вдруг, через время, придётся к этому рассказу обращаться ещё раз?

– Вот объясни мне… – спросил Егор. – Ладно, у тебя способности, ты видишь людей в сопредельном мире. Но ведь твой телефон точно такой же, как и мой! То есть сделан и существует в нашем мире. Так почему твой всё видит и слышит и даже записывает голос из того мира, а мой слеп и глух? Тебя саму это не удивляет?

– Нет. Любая вещь, достаточно долго находящаяся у конкретного человека, пропитывается его энергетикой. Ты ведь знаешь, что трогать чужую технику всегда чревато? Для пользователя и для самой техники? Потому что энергетики разные. Так что если бы у тебя были способности, то и твой телефон видел бы и слышал бы. А так – извини!

Алевтина начала свой рассказ.

– Сестра князя Ильина Наталья была моложе брата на восемь лет. Между ними был ещё один брат, но он не играет никакой роли в этой истории. На момент моего замужества мне было восемнадцать, Даниилу – двадцать пять, а Наталье, соответственно, семнадцать. Но в семье Ильиных было принято семейные украшения отдавать жене старшего сына. Я, правда, взяла не все, а честно разделила их на две части, причём свою Наталья выбрала осознанно. А в моей оказался тот самый гарнитур с синими алмазами, который и стал яблоком раздора.

Зачем он вдруг стал так нужен Наталье, у которой глаза вообще-то были тоже синие, как и у меня – синие. Почему она при разделе семейных украшений никакого интереса к гарнитуру не проявила, мне не понятно до сих пор. Тем не менее, когда я в них появилась на одном из балов, с ней что-то случилось. Жаба жадности напала, не иначе. И она потребовала передела драгоценностей. Хотя было очевидно, что как только она выйдет замуж, то получит драгоценности семьи мужа. Но нет: решительно потребовала от меня отдать гарнитур, причём немедленно. Я отказалась.

Возможно оттого, что я была уверена: в лице Натальи обрела младшую сестричку, лучшую подругу и наперсницу. Мы ведь до свадьбы много общались семьями и я Наталью полюбила, как действительно сестру.

Это очень больно, когда тебя внезапно ударит дорогой твоему сердцу человек. Она ведь видела, что я её брата люблю по-настоящему, должна бы радоваться его счастью (если уж не моему, учитывая на нашу дружбу), но что-то с ней случилось. Возможно, я и отдала бы гарнитур, не будь её удар столь неожиданным и необъяснимым. Но я тоже упорная.

Я запрятала гарнитур в банковский сейф, который у меня был ещё с тех пор, как я получила наследство от бабушки по отцу. И там, в наследстве, кроме денег и небольшого поместья, тоже были драгоценности. Так что я просто добавила туда этот гарнитур. Получилось, что я и надела его всего однажды. И надеялась, что если Наталья не будет меня в нём видеть, то успокоится. Но нет, она никогда не отказывалась от своих целей.

Впрочем, несколько лет до замужества, она молчала, хотя выплёскивала на меня свою ненависть при каждом удобном и особенно – неудобном случае. Желательно – прилюдно. А ведь всему свету не объяснишь, что происходит. Хотя друзья знали, конечно.

И вот Наталья приняла предложение графа Боброва. Но при одном условии: он отнимет у меня гарнитур, который она намерена надеть на свадьбу. А если не отнимет – свадьбы не будет! Это был очень хороший и понимающий человек. Я ему всё объяснила и он согласился просто сделать дубликат. Мы вместе поехали к ювелиру, который обещал изготовить точно такой же гарнитур. И он изготовил.

Но если о чём-то знают двое – знает весь мир. Ювелиру было настолько лестно, что он сумел в точности повторить старинное украшение, что он похвалился этим своей семье. Ну и…

Не прошло и месяца, как слух докатился и до Натальи. Скандал был такой, каково свет ещё не знал и не видел! Бедный граф, как он это вынес и какими способами укротил молодую жену – неизвестно. От греха он увёз её в Европу и не возвращались они почти год. Вернулись уже с ребёночком. И со шкатулкой драгоценностей, больше напоминавшей небольшой сундук.

Но она всё равно требовала именно тот гарнитур. Я даже была согласна обменяться, но она это отвергла. По той простой причине, что уничтожила дубликат прямо на глазах у мужа и его семьи. Я предложила сделать ещё один и мне оставить дубликат, а я верну оригинал. Наталья твердила, что такая вещь должна быть только в одном экземпляре и принадлежать именно и только ей. Напоминание, что она сама выбрала половину драгоценностей, довело её просто до бешенства.

Больше наши семьи не виделись. То есть мы иногда попадали на одни и те же балы, концерты, вечера, но даже не здоровались. Зато сплетни, автором которых была Наталья, доходили постоянно… Если бы она вела себя благородно, я изыскала бы способ отдать её гарнитур, но столь низменные поступки убеждали меня, что этого делать не следует.

Видимо, в какой-то момент она поняла, что меня не переупрямит и просто прокляла и меня с мужем (а ведь считалось, что она очень любит братьев, особенно старшего, то есть моего мужа), и наших детей, и всех потомков. А уж после этого замолчала. Но было поздно! Я узнала о проклятии и тоже перестала предпринимать попытки к примирению.

Так вот и остался гарнитур у меня. Но после этого всего я забрала его из банка, отвезла в поместье и запрятала в дупле самого старого дуба. Который нам ещё предстоит найти. И убедить потомка Натальи забрать его, чтобы разрушить проклятие…

Вика устала от этого рассказа не только потому, что каждую фразу приходилось повторять для Егора, но и из-за содержащихся в нём негативных эмоций. Но ей пришлось всё пересказать, чтобы он понял: дело архисерьёзное. И придётся дерево отыскать.

Тут выяснилось, что со времён Алевтины административное деление территорий сильно изменилось. И не только в названиях и административной подчинённости, но даже в границах областей. Более того, обнаружилось, что поселений с названием Ильинское – несколько. И которое именно им нужно – непонятно.

– То, где возле имения – лес.

– Ваше сиятельство, – обратилась к Алевтине Вика, – тот лес, который был в ваше время и нынешний – два совершенно разных леса. Их вырубают, они горят, некоторые деревья ломают бури и так далее. Остаётся только молиться, чтобы именно тот дуб оказался живым и чтобы мы его отыскали.

– Я так думаю, что церемониал лучше пропустить, – сказала Алевтина. – Во-первых, я давно на том свете, а титул давно перешёл к потомкам, во-вторых, в нынешнее время это уже не в моде, а?

– В моде. Просто дворян после кровавых революций в России осталось мало. А те, которые есть, титулами пользуются. Правда, я с ними не знакома. Не вхожа в те круги.

– Как же не вхожи? Вот Егор – тоже князь.

Вика вытаращилась сначала на Алевтину, потом на Егора:

– Это правда?

Он кивнул: правда.

– То есть ты фигурируешь в списках русского дворянства?

– Да. Но сейчас важнее отыскать «наше» Ильинское, а потом – дуб. Но, боюсь, задача не из простых. Я позаботился получить из архива копию карты этого региона, каким он был два столетия назад. И нынешняя показывает, что поменялось всё. Кроме конфигурации Земли.

Алевтина попросила дать карты ей. Егор протянул обе карты на заднее сидение и… их кто-то взял. Потом развернул и явно стал сравнивать. Это было настолько очевидно, что даже Егор не усомнился: на заднем сиденье действительно находится человек и вероятность, что это именно его родственница, чрезвычайно высока. Вот только он не мог её ни увидеть, ни услышать по причине полного отсутствия способностей.

– Всё это, конечно, великолепно и изумительно, – сказала Виктория, – но не кажется ли вам, что путешествие по незнакомым лесам будет смотреться чрезвычайно глупым занятием? Должны же быть здесь краеведческие музеи? Уж там-то обязательно нам расскажут про имение князя! Особенно если княгиня Алевтина на старинной карте нарисует предполагаемое место. А я его обведу уже в этой реальности карандашиком. А с этим кружком нам любой экскурсовод расскажет, где это находится сегодня.

Идея была хорошая, но поездить пришлось примерно неделю: мелкие, в пределах поселений, музеи чаще всего были закрыты, а работники занимались собственными делами и найти их было сложнее, чем выявить шпионов. Потом пришлось «подняться» до уровня районных, но и там повезло не особенно. В конце концов, пришлось обращаться в областные. И только там обнаружился комплект карт, с помощью которых были обнаружены искомые места с названиями Ильинское.

Но и тут выяснились досадные подробности: таких населённых пунктов оказалось целых пять. И располагались они в трёх соседних областях: Калужской, Тульской и Рязанской. Хорошо, что Алевтина начисто отвергла возможность нахождения истинного Ильинского в Липецкой и Орловской. А то ездить бы им по музеям до скончания века.

Алевтина была уверена, что их имение было в Тульской области, но за сто лет карты настолько изменились, что сомнения были у всех. Но согласились и поехали в одно из Ильинских. Нашли бывшее имение, дома же не было: ещё в революцию его сначала сожгли, потом доломали и растащили. Теперь там стояло нечто несуразное, что никак не могло быть княжеским домом. Тем не менее, сочли, что если место – то же самое, то осталось поискать дуб. Если он ещё был жив.

Дерева они не нашли: лес оказался молодым, самое большее – тридцатилетним. Значит, или дуб срубили, или место не то. Тем более, что Алевтина ничего тут не узнавала.

– Так мы проездим до морковкина заговенья, – рассердился, в конце концов, Георгий. – А у меня дела стоят уже вторую неделю!

Вика промолчала, поскольку взяла неделю отпуска, но и у неё уже время подпирало: не хватало ещё работу потерять!

– Это, ваша светлость, я так понимаю, изначально было имение вашего мужа? Поэтому вы плохо запомнили? А нельзя к нему за помощью обратиться? Уж он-то места, где вырос, должен помнить лучше…

– Я попробую. Хотя мы после моей смерти ни разу не виделись. Меня, как вы понимаете, в приличное общество не пускают. Если я не найду гарнитур и не передам его Георгию, то и не впустят.

– Так обратитесь за помощью. Вы же видите, как всё изменилось! А мы пока поедем в следующее по списку Ильинское. И объедем все, пока не отыщем. А шкатулку Георгий примет.

– И с чего ты в этом так уверена? – Георгий удивился.

– Ты человек или где? Тебя радуют чужие страдания? Плюс – будет что преподнести жене в день свадьбы!

– А я разве собрался жениться?

– Соберёшься когда-нибудь!

– Уж не на тебе ли?

– Нет, я пока замуж не собираюсь.

Они пикировались, предоставив Алевтине полную возможность пообщаться со своим, потусторонним миром. Помощь реально была необходима: найти нужное имение и искомое дерево было задачей непростой. А вот если бы получить точную подсказку…

Но княгиня медлила. А потом спросила у Вики:

– Как ты полагаешь, мне позволят поговорить с мужем?

– Уверена, что да! Вы ведь хотите устранить последствия плохого деяния, причём не только лично вашего, но и близкой родственницы. А она, кстати, где пребывает?

– В месте, гораздо худшем, чем моё!

– Тем более. Если зло будет уничтожено, то и она получит облегчение! И уж в этом я точно не сомневаюсь!

Княгиня задумалась.

– Я вас найду! – и исчезла.

Вика тут же сообщила об этом факте Георгию.

– Но почему ты её видишь, а я нет?

– Потому, во-первых, что мне это назначено, ещё до рождения сюда, в этот мир. Во-вторых, ты слишком земной. Причём, подозреваю, даже в Бога не веришь. То есть сам отвергаешь возможность существования других измерений. А если отвергаешь, то как ты мог бы их увидеть?

– А ты никогда не отвергала?

– Конечно, нет. Если прямо с детства видишь обитателей других миров столь же явно, как обитателей своего, было бы идиотизмом отвергать их существование. Так что нет, я всегда знала о них.

– А кукуха при этом не поехала?

– Она едет только у тех, кто не способен воспринимать много разной информации. Не способен мыслить одновременно о разных вещах. Чем развитее мозг, тем на большее он способен.

– А именно?

– Видеть то, чего не видит масса. Слышать то, чего она не слышит. Воспринимать информацию из, так скажем, космоса.

– А ты способна?

– Увы.

– Почему «увы»?

– Потому что никогда нет покоя. И даже возможности информацию выбирать. Приходится воспринимать ту, которую более активно транслируют. А делают это именно затем, чтобы я кому-то помогла. Как вот сейчас.

– А где же свобода выбора?

– Мне объяснили однажды, что свобода выбора предоставляется душе ДО рождения. А когда человек достигает дееспособного (с их точки зрения) возраста, приходится исполнять тот самый выбор.

– Вот это да!

– Именно! Особенно если учесть, что в этом мире основная роль у тела, так что душа едва-едва слышна. И если она и помнит то, что было до рождения, то телу это неизвестно. А если становится известно, то отторгается очень активно.

– Почему?

– Потому что тело интересуется исключительно земным, материальным, а его принуждают работать на небесное. Конечно, оно сопротивляется.

– Как ты это выдерживаешь?

– Вот так. Вижу того, кому нужна помощь, проникаюсь его проблемами и помогаю. Потому что если я не помогу, то кто поможет?

Георгий надолго задумался.

– Это получается, что ты принадлежишь к небесному МЧС?

– Наверное.

Георгий долго и внимательно её рассматривал, но спросил о другом:

– Моя родственница исчезла, мы тут стоим как дураки и ждём невесть чего. И что делать? Возвращаться в Москву? Или ждать? Или самим поехать по остальным адресам? А толку? Мы же не знаем, как и что там было и что искать. И даже сидя под тем самым заветным дубом, мы так и не поймём, что это он и шкатулку не найдём.

– Давай подождём. Не думаю, что она нас бросила. Если ей помогут – а помочь должны обязательно – то она вернётся с точным указанием, куда нам ехать и где искать тот дуб.

И тут возникла княгиня, причём не одна, с в паре с изысканным мужчиной, который явно был её супругом.

– Именно, я и есть князь Даниил Ильин. И вы правильно догадались, что имение принадлежало моей семье, я в нём вырос, так что действительно знаю его куда лучше, чем супруга.

– Нам позволено на несколько минут обрести реальный вид в вашем мире, чтобы Георгий не сомневался. Сообщите ему об этом, а то растеряется. И, может быть, нам лучше выйти из машины?

– А что скажут прохожие? Решат, что сошли с ума?

– Верно.

Вика почесала в затылке, не зная, как помягче подготовить Георгия к встрече, точнее лицезрению давно умерших родственников. Решила, что лучше сообщить напрямик. И сообщила:

– Егор, тебе лучше развернуться к заднему сидению. Там сидят князья Ильины. Раньше была только княгиня Алевтина, теперь там и её супруг, князь Даниил. Им позволено на пару минут обрести земные очертания, чтобы ты не сомневался в их реальности.

Господин Горсков, княжий потомок, проявил себя как настоящий мужчина. Любой бы струсил, а он, с виду спокойно, повернулся лицом к заднему сиденью и сказал:

– Я готов.

Внезапно возникшие супруги начали с представления:

– Это моя супруга Алевтина Игнатьева, урождённая Воронова, в супружестве – Ильина, а я князь Ильин Даниил Георгиевич. Именно в моём имении находится тот дуб, в котором покоится шкатулка. И сейчас мы придумаем, как из оставшихся четырёх Ильинских выбрать нужное.