Неожиданное грядущее. Сборник фантастических повестей о будущем

Фауна Канрии делится на два больших типа. Наверно, каждый из них произошел от собственного предка. Часть симметричны как люди или дикари, две нижних (задних) и две верхних (передних) конечности, последние могут быть заменены крыльями. Треноги тоже бывают птичьего вида, но у них в крылья превратились задние лапы, а передняя осталась опорной. Они сосуществуют, конкурируют, изредка едят друг друга.

Алекс в задумчивости почесал светлую юношескую щетину. Бараны таскают под плотной шерстью самое вкусное дикое мясо. Достаточно копья, чтобы добыть его. Но под рукой нет даже банальной палки!

Он вытащил нож, взвесил его в руке. Кидал несколько раз в забор… Ладно. Получится – хорошо. Нет – так нет.

Бараны подпустили метров на семь, потом забеспокоились и начали пятиться. Алекс прыгнул вперед, с силой метнув клинок в самую кучу.

С хриплым хрюканьем трехногие рванули наутек. Все стадо.

Ножа не нашлось. Только пятна крови, слишком мелкие, чтобы ожидать падения подранка.

К тому же они двинули на юг, к реке. Преследовать – время терять.

Алекс чуть не застонал от досады. Нож – не Бог весть какое оружие. Но единственное, не считая арбалетной стрелы без арбалета.

Без ножа не добыть мяса, и в поединке со фастианами, если до него дойдет, шансы ниже. Да и так почти нулевые.

Он опустился на траву, раскрыл ботинки. Аптечка помогла обработать язвы. Но дать бы час-два на заживление. А их нет.

Со вздохом Алекс обулся и продолжил путь.

Дэб выбралась, наконец, из леса. Кое-как уняла растрепанные чувства. Инъекции заглушили боль, хотя бы частично. На месте глаза – запекшаяся короста, если ее не трогать, то относительно терпимо.

Комбинезон заляпан кровью, тоже засохшей, перепачкан паутиной и зеленой лесной грязью. Как только вступила на открытое место, невесть откуда налетела туча насекомых, облепивших одежду и норовящих забраться в рану.

Отчаянные взмахи рук только на короткое время подняли рой в воздух. Преодолевая отвращение, Деб кое-как прошагала километр и, не выдержав, побежала вправо.

Какой-то метр границы, и температура упала градусов на тридцать пять или сорок. Под ногами захрустел лед, дыхание вырвалось клубами пара. Если бы не хитроумные механизмы древних, со стороны теплой зоны должен дуть сильный ветер. А в воздухе ни единого колебания, штиль.

Насекомые горохом осыпались вниз.

Безмозглые, злорадно подумала Дэб. Рядом же – теплынь, низкие деревья с плоскими кронами, жесткая кустистая трава, лети туда и грейся. Инсекты выбрали смерть. Но у них был выбор!

Горло моментально запершило, несмотря на впрыснутые противовоспалительные. Нос забился, на кончике скопилась неприятная капелька. Предчувствуя новое сражение с летучей нечистью, девушка приняла левее.

И так километр за километром, неровной синусоидой. Слева жара, справа лед. Невозможно выбрать умеренное место на границе – правая нога мерзнет, левая горит в ботинке.

Почему же в бытность охотниками они не замечали этих проблем? Носились как стая трехногих, загоняя дикарей и в джунглях, и на леднике, и в песчаной пустыне. Добивали там, где догнали. Потом оставалось левой рукой подтянуть кверху тонкие желтоватые уши, почти лишенные шерсти, аккуратно, стараясь не порвать. Правая рука с ножом обводит свод черепа. Острие цепляет край скальпа, отделяет от кости. Под кожу просовывается рука в перчатке. Удобно вцепился – и тяни. Скальп снимается легко, с тихим треском хрящей под ушами.

А чтобы охота складывалась интереснее, выбирали в селении самую крупную особь. Браслет на руку или на ногу. Лучше на запястье: если беглец опускает в воду ступню с маячком, порой исчезает сигнал. Вик сильно бил в нервный узел под основанием шеи. Животное обычно валилось, катаясь от боли, встав – бросалось удирать, давая начало потехе. Раз брат перестарался, аборигена пришлось добить и осчастливить браслетом следующего.

Дикарь бежал обычно сломя голову. Потом приходил в себя, начинал вилять, юлить, прятаться.

Скрываться бесполезно, метка его браслета видна на карте. Самые ушлые вбегали в другие селения, пытались затеряться среди родичей… Напрасно! Уловки на уровне трехлетнего ребенка не остановят группу загонщиков из почти взрослых людей.

Никогда не приканчивали среди хижин. Выгоняли. Вик или Алекс, самые меткие стрелки, простреливали ногу из арбалета, лишая возможности убегать. И через полчаса труп дикаря лишался скальпа. Браслет долой, чтобы въедливая стерва-шериф находила меньше доказательств. Ищи, белая сучка!

Сейчас Дэб ее присутствию обрадовалась бы. Когда полиция нужна для защиты, ее нет поблизости.

Винс ковылял по туннелю добрый час. Лишь у выхода позволил себе присесть.

Аптечка пришлась как нельзя кстати. Манжета на левой руке мигом затвердела, превратившись в прочный лубок. Даже пальцы немного двигаются.

Он обработал распухшее колено. Обождать бы минут тридцать-сорок, пока толком подействуют лекарства. Но из тоннеля скоро появится арбалетчик.

С единственной целью. Убить Винса.

Как ни боязно, он заставил себя усесться у выхода. Не залечит колено – убегать бессмысленно.

Островок скальной породы, в которой неизвестно кем и когда прорублен тоннель, выходит на холмистую местность, поросшую мхом, кустарником и невысокими деревьями, одетыми в листья стреловидной формы с иголками на поверхности, а также свисают подобия лиан, только плоские.

Он наследит в траве, да и браслет не даст потеряться. Преследователь, наоборот, имеет прекрасную возможность приблизиться неожиданно.

Нет, встреча у выхода – единственный шанс.

Опухоль на ноге быстро уменьшилась. Пожалуй, не хватило какой-то четверти часа, чтобы первый этап заживления закончился. Из тоннеля донеслись звуки шагов, слышные благодаря мелким камушкам на полу. Охотник и не особо пытался двигаться скрытно.

Шансы… Да почти нулевые. Но зато быстро все закончится. Отмахать десяток километров, как в рассказах Вика и его компании, и получить арбалетный болт между лопаток – еще глупее, чем разобраться сразу.

Он прыгнул очень низко, буквально в ноги преследователя, подныривая под оружие. Враг не успел пустить стрелу и лишь хлопнул арбалетом сверху вниз, к чему Винс был готов, прикрываясь лубком на сломанной руке. Чудовищной силы удар коленом отбросил, проломил нос, вышиб передние зубы и отправил в небытие. Но на ничтожную долю секунды раньше охотничий нож вонзился в тело фастианина.

Дичь, превратившаяся в охотника, вернулась в сознание через… Винс даже не смог поначалу определить – сколько провалялся в отключке.

Он с трудом втянул воздух. Осторожно притронулся к лицу.

Рот полон выбитых верхних зубов, боль невыносимая.

Парень перевернулся, кое-как стал на четыре точки и, стараясь меньше напрягать сломанную руку, выполз на траву.

Сначала обезболивающие, залпом, в бедро, прямо через штанину комбинезона. Когда отпустило, ощутил – поврежденные части тела онемели до бесчувствия.

Язык словно чужой. Винс пальцами достал изо рта обломки зубов, попробовал закрыть – челюсти не смыкаются. Щеки и нос воспринимаются как маска, не соединенная нервными окончаниями с телом. Переносица свернута набок и удивительно мягкая. Видно, в ней раздроблены кости.

Сейчас бы зеркало. Или заснять портрет героя-охотника для журнала – будто мордой остановил флаер.

Винс вернулся к выходу из пещеры. Враг никуда не исчез. Клинок попал ему в середину корпуса, косо – снизу вверх. У людей в этом месте солнечное сплетение.

С болезненным интересом парень наклонился и рванул за маску респиратора. Не поддалась. Верно, герметизирована заодно с капюшоном. Нужно резать комбинезон… Как будто дел других больше нет, обругал себя Винс за неуместное любопытство.

Аптечка с надписями на двух языках. Ого, какой набор! Правда, и весит прилично. Сумка с едой. Говорят, еда фастиан подходит нам, но крайне не вкусна. Возможно, и наоборот, но часть консервов явно человеческого происхождения. Фонарик – лишний груз, а зажигалка в самый раз. И складной котелок весом каких-то пятьдесят грамм, и куча мелкой утвари. Да, существа имеют солидное преимущество благодаря экипировке.

Самое тяжелое – арбалет и запас коротких толстых стрел, килограмм на пять. Зато несколько уравниваются шансы. Жаль, нет никаких средств связи, вероятнее всего, они имплантированы. Да и с кем связываться? С базой бывших друзей – похвастаться, что прикончил одного из них, из высшей расы?

Винс щедро накачал себя из запасов покойника лекарственной химией. Печень, держись. Зато прибавилось бодрости, и мир не кажется столь беспросветным. Еще поборемся!

Он отрегулировал ремень арбалета. Чуть не забыл нож… А, у трупа примерно такой же. Закончив мародерство, подросток решительно зашагал на восток. Карты нет, но сидя на месте базу никак не найдешь. Шансы на выживание только в той стороне.

Уже не подросток. Не заурядный заучка-толстячок. Мужчина, воин, охотник. Во всяком случае – в собственных глазах. Никаких рефлексий по поводу совершенного убийства.

Вик добыл полдюжины жирных птиц, связав тушки за лапы длинным корнем ползучего куста. Через пару километров селение. Дикари на одну морду, различия лишь в росте – кто по пояс человеку, а кто по грудь, и в оттенках шерсти. Интересно, сами они различают людей? Понимают, кто пришел с подачками, а кто – чтобы надеть браслет и начать гон?

Спохватившись, сбросил ботинок и разрезал одну птицу. Из кожи получились широкие лоскуты. Их Вик намотал на браслете, укрепив сооружение манжетой из аптечки. Пока шкурки сохраняют влажность, есть шанс погасить сигнал. По виду браслет совсем не отличается от применявшихся раньше. Но команда Вика не ставила внутрь ни взрывчатки, ни токсинов. Если угрозы – чушь? Своей ногой рисковать не хочется. Был бы придурок Винс поблизости, его бы и попросил. Или заставил.

О приближении к деревне рассказали тропки. Вик порадовался своей хорошей памяти. Если бы не веселые прогулки с друзьями, давно б запутался. А отец твердил о вреде охоты. Нет у нее вреда! Кроме случая, когда сафари открыто на тебя.

Волосатые мигом попрятались по шалашам. Только морды торчат, коричневые носы опасливо нюхают воздух. Вик протопал на середину селения. В большом котле земного образца что-то весело булькает, рядом две особи ощипывают птиц, напоминающих принесенные трофеи.

Он швырнул добычу на землю. Понятно, что аборигены в состоянии сами наколотить медлительных птиц сколько угодно. Вышел жест доброй воли.

Странно, что здесь нет хищников. Кроме, естественно, людей и дикарей.

Особь, что-то мешавшая в котелке, вытянула губы.

– А-те-юа.

Что бы это значило? Напрягая скудные познания местных слов, которые прежде никогда и нужны не были, Вик старательно выговорил:

– Салхе!

Его мигом окружила толпа голов в пятнадцать. Вспомнил, это слово, произнесенное тихо, означает дикарей вообще, а громко и резко – вождя. Поэтому, демонстрируя разницу, прошетал «салхе» негромко, а потом выкрикнул.

Наверно, собралось все племя, кроме ушедших по неведомым аборигеновым делам. Протиснулся салхе-босс, низкое широкое животное с особо вытянутой мордой.

На груди болтается знак власти, брелок на шнурке. Но не гаджет связи с офисом шерифа, а круглая костяшка с дыркой. Захотелось вышибить мозги тупой скотине, которая посеяла подарок землян и находчиво нацепила заменитель.

Вождь залопотал, мерно похлопывая себя лапами по морде. Вик оттолкнул его и подсел к котелку с варевом.

Дикари не имеют ни малейшего понятия о гигиене и санитарии. Будем надеяться на пользу от долгого кипячения.

Землянин ткнул ножом в котел, нащупал что-то мягкое. Поцепил. Из воды показалась потрошеная и сильно разваренная тушка.

Разложив на плоском камне, Вик разделил мясо и легко отваливающиеся кости. Безвкусное, противное без соли и специй. Но наверняка калорийное.

Дикари оцепили место пиршества правильным кругом.

– Что уставились? Не видели жрущего человека?

А ведь и правда не видели. Улетая из Мидтауна или разбросанных по планете малых баз, колонисты берут с собой пакет с полуфабрикатами. Желание разделить трапезу с местными вряд ли могло придти в чью-то голову.

Не исключено, что Вик разрушил пачку местных легенд, не прилетев на небесной ладье и натрескавшись подобно простому салхе. Плевать! Нож наколол вторую тушку. Неизвестно, когда удастся еще раз подкрепиться горячим.

Третью он завернул в лопуховое растение сомнительной чистоты про запас. Реквизировал флягу для воды, поморщившись от запаха. Что волосатые туда наливали? Похоже, что испражнялись. Промывание в ручье не помогло.

– Счастливо оставаться, убогие!

После длинного пешего марша и плотного обеда его сильно клонило в сон. Но останавливаться невозможно. Неизвестно – какова фора. Да и загонщики, обнаружив пропажу сигнала по соседству с деревней, наверняка будут искать следы где-то здесь.

Если не надеяться на одну только технику, эти следы наверняка обнаруживаются при внимательном наблюдении: мятая трава, сломанные ветки. Когда закончилась лесистая зона, давшая приют селению, потянулась пустынная местность, поросшая мясистыми фиолетовыми грибами в человеческий рост и выше, густо усеянными колючками. Отпечатки ботинок слишком заметны. До относительно комфортного места километра четыре. Или пять, в таких подробностях помнить карту невозможно.

К концу дня Алекс основательно проголодался и устал. Местное светило, во всех колониях по древней традиции зовущееся солнцем вне зависимости от имени собственного звезды, еще высоко, но нет никаких сил идти дальше. Тем более он промерз в тундре, затем начались жаркие пески, где ноги вязнут по щиколотку.

Моментально пересохло во рту. Нос и глотку дерет при каждом вдохе, глаза царапает мелкими песчинками. Достаточно быстро напекло голову.

Колонисты проходят курс выживания. Например, рекомендуется обмотать вокруг волос мокрую тряпку. Но нет ни влаги, ни тряпки.

На последнем издыхании дотащился до россыпи скал. Хотя бы тень. С высоты в три человеческих роста песчаное плато просматривается до степных трав, где проклятый баран утащил нож.

Напрягаем логику. Если преследователи обошли реку южнее, у них нет другого пути, кроме как тащиться через эту же степь. Алекс плетется не слишком быстро, значит – преимущество неуклонно тает.

Что охотники сделают, когда нагонят жертву? Счастье, если просто убьют. Или начнут пытать, как их команда – аборигенов? Сдирать кожу, совать насекомых во вспоротый живот, обрубать пальцы по одному, сыпать едкую химию на раны, колоть ножом в нервные узлы? Никто толком не знает физиологию фастиан. Но они уж точно осведомлены, как причинить человеку максимальные мучения…

И так. На преодоление полосы между травами и скальным убежищем требуется не менее часа, составляющего интервал безопасности. То есть, чтобы не попасть на прицельную дальность арбалета, требуется смотреть на запад не реже чем раз в сорок минут. Нет проблем, просыпаться в заданный момент он умеет как никто другой. Никогда не пользовался будильником в коммуникаторе, всегда вставал сам в нужное время.

Осталось ровно лечь на спину в тени скалы. Лицо на запад. Расслабиться. Через сорок минут непременно открыть глаза. Обязательно! Конечно…

Но усталое тело решило иначе, дав себе длительный отдых.

Алекс очнулся от шороха ботинок по камням и тихих реплик.

Дьявол! Проспал. И подпустил их слишком близко. Смертельно близко.

Маркер показывает местонахождение с небольшой погрешностью, они не могут увидеть точно, за каким камнем укрылся… Или обнаружили? Никто не знает истинных качеств инопланетной техники.

Стараясь не то что беззвучно переступать ногами – практически не дышать, Алекс ввинтился в расщелину, уводящую на запад. Скатился к подножию скалы, изодрав руку и щеку, откуда припустил вперед, не жалея сил и петляя как заяц.

Свистнул арбалетный болт, вонзившись по оперение в колючий фиолетовый гриб. Алекс ринулся между растений.

Дыхания хватило километра на два. Он остановился, стараясь пыхтеть не громко – себя не выдавать и услышать охотников. Вроде разделились. Один сзади справа, второй чуть левее.

Стиснув зубы, побежал дальше. Медленно, тяжело.

Топот приближается. А еще быстрее изнутри накатывает желчь, с ней чернота обреченности и безнадеги.

Как назло, колючие разноцветные уродцы растут все реже. Снова свист арбалетной стрелы, удар и резкая боль в левой ноге.

Ахнув, Алекс опустил голову. Наконечник пробил ботинок и вылез спереди над ступней. Это конец.

Из чистого упрямства попробовал сделать шаг, с воем упал на землю.

Без вариантов.

Что же, прожил глупо и пусто, нужно умереть, глядя смерти в лицо. Даже если никто не оценит.

Охотник приблизился на десять шагов и поднял арбалет.

На голове маска респиратора. Смерти в лицо не посмотришь – оно попросту не видно.

Вжикнула стрела.

К сумеркам Дэб набрела на селение аборигенов.

Почему-то прекратилось действие лекарств либо основательно ослабло. В глазнице немилосердно пульсирует боль.

О том, что преследователи могут висеть на хвосте, не думается. Пусть стреляют в затылок, и дело с концом. Чем так жить, мучаясь, лучше все прекратить.

Она пришла в себя, лежа на травянистой подстилке в шалаше. Скорее всего – от невероятной вони. А также мерзостного вкуса. Лицо чем-то залеплено, и полон рот какой-то дряни.

Дэб тронула себя за щеку, вызвав недовольное квохтанье аборигена. Он (или она), скорее – оно, пятерней деловито пихнуло ей в губы жидкую кашицу. Судя по энергичной работе челюстей, измельчение происходит в результате пережевывания.

Девушку едва не вывернуло от отвращения. Она вырвалась из слишком заботливых лап.

На улице практически стемнело, если единственный глаз не обманывает. Слышно журчание ручья. Дэб бросилась в ту сторону и буквально упала головой в холодный поток. Промыла рот, лицо, по возможности убрала запекшуюся кровь с волос и комбинезона.

Только сейчас обратила внимание на основательное улучшение самочувствия. Туземное лекарство помогло? Не смешите. Метаболизм человека и дикаря различен настолько, что местное снадобье в оптимистичном случае вообще не подействует. В худшем – сработает как отрава.

Но факт есть факт.

Дэб вернулась к шалашам. Навстречу смотрят десятки глаз. Точнее – пар глаз, сейчас разница особо заметна. Одно существо перемазано кашей цвета дерьма. Похоже, именно оно занималось врачеванием. Крупное. Запросто могло удостоиться браслета жертвы при других обстоятельствах. А теперь с браслетом щеголяет сама Дэб.

Жестоко, несправедливо!

Хотя как сказать. Сучка Елена Браун, выписывая кому-то штраф за «немотивированное уничтожение дикого животного», ссылалась на решение, утвержденное юстиц-компьютером. Если память не изменяет, justitia означает «справедливость» на каком-то из архаичных языков.

Выходит, нас настигло справедливое воздаяние за охоту на дикарей? Но как можно равнять, они и вправду животные, а мы – люди! Если честно, после оказания помощи поколебалась уверенность о принадлежности этих приматов к неразумной фауне.

Кстати, о шерифе.

Местный царек испугался, когда землянка стиснула его, закричав в кулон на шее.

– Госпожа Браун! Мэм! На нас напали, устроили охоту…

– Вы опять охотились на аборигенов.

Голос холодный, с металлом. Ни грана желания посодействовать.

– Нет! То есть – да, но… Долго объяснять. На нас напали фастиане! Нацепили браслеты и теперь гоняют по западной равнине, стреляя в спину из арбалета! Со мной были Алекс, Вик, Винс, братья Лу… Их больше не вижу. Спасите меня!

– Девочка, ты принимала галлюциногенные препараты?

– Не-ет! – у Дэб началась натуральная истерика. – Вытащите меня отсюда! Пожалуйста…

– Вы прилетели на флаере? На нем и вернетесь. В понедельник на совещании сообщу вашему отцу. Знайте – наш разговор записан. Все участники охоты получат штрафы. Или их родители. Верните медальон вождю и больше не тревожьте меня по пустякам.

Оглушенная и морально раздавленная, Дэб отпустила гаджет.

Да как ты могла! Обязанность шерифа – защищать колонистов…

Или это продолжение той самой, странной справедливости? Если кто-то выживет – получит штраф.

Конченная дура Елена Браун даже не вняла предупреждению об опасности со стороны «союзничков». Но раз она ведет себя спокойно, в городе тихо.

Значит, загонщики не торопятся открывать в Мидтауне истинное лицо. Следовательно, живые свидетели их бесчинств не имеют права на существование. Очень вдохновляет.

Странно только, почему никто не догнал Дэб. Шла не слишком быстро, отрубилась на пару часов. Наверно, создают иллюзию безопасности, чтобы преградить дорогу в самый нежданный момент. С-суки…

Кто-то тронул за локоть. Опять особь с коричневой кашицей на лапе. Протягивает металлический котелок с варевом и ложку. Как минимум, существо не мыло лап перед приготовлением пищи. Плевать!

Дэб выхлебала суп с кусочками мяса. Напилась прямо у ручья, из горсти.

От холодной воды пришла ясность – загостилась слишком долго. Ночь, охотникам, видимо, тоже нужно отдыхать. А у нее нет такой возможности.

В небе две ярких луны и одна едва заметная. Дэбора вычислила по звездам восточное направление. Перед выходом из селения обернулась к волосатым фигуркам, среди которых спаситель не различим. Вытолкнула:

– Спасибо!

Они не поймут. Для себя сказала.

Дэб шагнула в ночь, подальше от костра. Главное – не напороться на сучок оставшимся глазом.

Винс решил не торопиться. Преследователь убит, браслет укрыт. Конечно, глупо питать иллюзии, в покое его не оставят. Слишком о многом осведомлен, прикончил их соплеменника.

Проще отследить сверху. Атмосферный аппарат заметен, а с орбиты… Да, оттуда не сложно. Но не идти же исключительно по ночам. Поэтому принимаем в расчет только те неприятности, которые в состоянии хоть как-то контролировать. В остальном полагаемся на везение.

Наиболее очевиден вариант найти туземного вождя и запросить подкрепление через его гаджет. Он же понятен охотникам. То есть вероятность засады велика именно в селениях. Выходит, избегаем аборигенов, не торопимся, рассчитываем силы. Стараемся не привлекать внимания.

Ближе к концу дня Винс нарушил последнюю мысленную установку. Чуть правее послышались звуки погони: топот, приглушенные голоса.

Вик и его команда не вызывают ни любви, ни сострадания. Но, по сравнению с инопланетянами, они свои в доску. Осторожными перебежками от одной фиолетовой колючки до другой Винс начал сближаться с источником звуков.

Он подоспел, когда Александер с пробитой икрой завалился на спину, а загонщик с издевательской медлительностью поднял арбалет и прицелился, растягивая удовольствие последних секунд охоты.

Серо-зеленый комбинезон качнулся перед мушкой. Выстрел один. Мало того, что перезарядка занимает секунд десять-пятнадцать. Вряд ли Винс со сломанной рукой вообще одолеет натяжение тетивы.

Стрела угодила пришельцу под правую лопатку. Если, конечно, там лопатка. Он крутанулся, словно желая напоследок рассмотреть своего убийцу, выпустил арбалет и мягко свалился на песок.

Алекс открыл глаза на мертвенно-бледном лице. Припорошенный мелким песком, с потными потеками, он потерял всякое сходство с лощеным музыкантом, душой компании и образцом стиля. Измученный, запуганный подросток с пробитой ногой.

Взяв наизготовку взведенный арбалет убитого, Винс коротко скомандовал:

– Быстро хватай его аптечку, выдирай стрелу и сваливай. Живо!

– Да…

Он поднялся и запрыгал на одной ноге к телу, морщась при каждом скачке.

– Тебя один преследовал?

– Двое.

– Где второй?

– Чуть в стороне был…

Казалось, Алекс только сейчас узнал спасителя. С разбитой головой, едва понятной речью, гематомой на все лицо… Мать родная отвернулась бы. Вдобавок – странно держит левую руку, не сгибая в локте, опустил на нее цевье арбалета.

– Что ты копаешься?

Алексу нужно выдернуть стрелу. Он отломал хвостовик с оперением, вколол целый шприц из аптечки трупа. Но пока анестезия подействует…

– Рви! И молча.

Стиснув зубы, раненый потащил, ухватившись пальцами о наконечник. Древко ощутимо скрипнуло о кость.

– Скидывай обувь. Бинтуй!

– Сейчас…

Второй охотник куда-то сгинул. Винс опустил арбалет и выгреб из карманов мясные консервы.

– Меняемся. Мне тубы с пюре и кашей.

– А?

– Зубы выбиты. Не откушу.

Почему-то низкий и толстый Винс, избитый и со сломанной рукой, показался Алексу единственной защитой. Не сплоховал, грохнул охотника.

– Не оставляй меня. Пожалуйста.

Просит тот, который придумывал неприличные стишки и рисовал карикатуры, подчеркивая неуклюжесть предмета насмешек?

– Поодиночке шансов больше, – Винс распихал запасы по карманам. – Удачи.

– К-козел! – прошептал вслед ему Алекс.