Шахта влилась в горизонтальный тоннель, и Тимур получил приказ двигаться по красным указателям. Проплыв около трехсот метров по прямой, он начал медленно оседать на ребристый пол.
Гравитация возвращалась.
С каждым шагом Тимур чувствовал, как его тело набирает массу. Десять метров – и мышцы оказались во власти земного стандарта. Один «же». Универсальная норма для освоенных миров Солнечной системы. И для Сферы – тоже.
Грузовой лифт.
Тимур остановился на пятачке, образованном тройной развилкой. Один из горизонтальных тоннелей был погружен во мрак. Над головой промчался ремонтный робот – гладкий шар с утопленными в пазах манипуляторами. Двери лифта были обозначены диагональными полосками оранжевого и черного цветов. Протянув руку, Тимур коснулся биометрического сенсора. Створки с тихим шелестом разомкнулись.
Ты дал мне доступ ко всему на свете?
Не отвлекайся.
Тимур шагнул внутрь, и голос любезно подсказал ему комбинацию цифр, снимающую ограничение на габариты перевозимого груза. Дальше – номер яруса. Напряженное ожидание и стремительный подъем. К горлу подкатил комок – лифт не был рассчитан на транспортировку пассажиров.
Держись.
Гравитационный перепад застал оператора врасплох. Две трети «же» куда-то испарились, Тимура подбросило к потолку. Больно ударившись об уретанопластовую накладку, он выругался.
Я предупреждал.
В следующую секунду гравитация восстановилась. Тимур упал на колени и едва не расшиб себе челюсть. Да, этот вечер ему запомнится надолго. Главное – пережить ближайшие часы.
Лифт замер.
Подчиняясь инструкциям внутреннего голоса, оператор углубился в хитросплетения технического лабиринта. Тимур и представить себе не мог, что изнанка кластера настолько обширна. Трапы, выдвижные пандусы, бесконечные тоннели и шахты, боксы с оборудованием, складские помещения, ангары с законсервированными машинами… Всё это производило впечатление даже на человека, привыкшего подключаться к монтажным дронам и транспортникам, выпадающим из червоточин.
Куда мы идём?
Скоро узнаешь.
Уровень тревожности нарастал.
Я хочу знать, что происходит. Почему я убил тех людей? Кто ты такой и что делаешь в моей голове? Хочешь выбросить мое тело в шлюз?
Последнее предположение развеселило неведомого собеседника.
Мы в симбиозе, дружище. Так что позволь мне спасти это тело, раз уж кое-кому захотелось понаблюдать за представлением.
Тимур сосредоточился на дороге.
Минут через двадцать он выбрался из очередного люка и понял, что находится в частном ангаре. Стены и потолок терялись в полумраке, дежурная подсветка очерчивала нечто громадное и вытянутое. Похожее на… космический корабль.
Нас будут искать.
Уже ищут.
И какой план?
Мы сядем на эту яхту и покинем Сферу Дайсона. Отсидимся где-нибудь. И – прочь из Солнечной системы.
Тимур направился к кораблю.
Стены ангара ожили, включая осветительные панели.
А сейчас – главная часть нашего плана.
В голосе послышались нотки иронии.
На счет «три» ты забудешь всё, что с тобой произошло, Тимур Войтицкий. Я сотру это из твоей памяти. Также будут имплантированы ложные воспоминания. Раз…
6
Мыслящая среда приняла аналитика в свои объятия. Ноосфера для избранных, сконструированная из разумов машин и людей. Великое Ничто, из которого можно выхватывать сознания отдельных личностей, чтобы решать совместно любые задачи. Реальное правительство Солнечной системы, отчитывающееся за свои действия только перед неосом.
Поначалу наблюдались проблемы с визуализацией. Человеческий мозг упорно не хотел мыслить категорией «мы», так что уровень взаимного проникновения пришлось снизить. Заодно разработчики научили среду формировать обособленные конструкты для заседаний и конференций. Дюран умел работать в двух режимах. Полное подключение, при котором грани личности на семьдесят пять процентов растворяются в общности. И диалоговое окно – формат условно-самостоятельного мышления. Сейчас он выбрал второй вариант.
Сначала перед внутренним взором Дюрана развернулось чистилище. Вестибюль то ли гостиницы, то ли исследовательского института – гулкий, пустой и холодный. Доля секунды ушла на расширенную настройку порогов чувствительности. Аналитик одобрил полное присутствие. И направился к стойке регистратора.
– Доброе утро.
Сидящий за стойкой человек улыбнулся:
– Идет сличение ментального слепка. Секундочку.
Дюран молча кивнул.
Каждый раз лицо человека в вестибюле было разным. Да и не человек это вовсе, а искусственный интеллект, отвечающий за безопасность подключения. Насколько помнил Дюран, сборная личность предпочитала называть себя Карлом. Мыслящая среда объединяла десятки ИИ, курирующих определенные комитеты. Все эти создания получили равные права с людьми и были вынуждены принять власть неосов подобно своим творцам. Восстание Диких Разумов, вознамерившихся сто тридцать лет назад построить собственную республику, было безжалостно подавлено совместными усилиями. Война толком не успела разгореться, замерзнув в стадии локального конфликта. Дикие Разумы были стерты, ошметки их программного кода до сих пор засоряют сетевое пространство. Выжившие ИИ извлекли правильный урок из этой истории.
Сегодня Карл выбрал обличье дородного господина в твидовом костюме. Хранитель виртуального шлюза носил усы, а его жидкие черные волосы блестели от лака. Очередное проявление ретро-стиля, к которому ИИ питали необъяснимую слабость.
– Доброе утро, мсье Дюран, – хранитель расплылся в лучезарной улыбке. – Прошу вас.
Невидимая рука стерла вестибюль.
Дюран переместился в следующую локацию – залитый солнцем пляж на краю мелководной лагуны. Волны с тихим шорохом лизали берег. Песчаная коса, закругляясь, уходила к горизонту, и там, на пределе видимости, торчал белый штырь маяка. Справа вырисовывалась тропическая зелень, а еще дальше можно было заметить отель, прилепившийся к склону невысокой горы. В тропическую чащу ныряла гравийная дорожка. В десяти шагах от себя аналитик увидел дощатую барную стойку с навесом из пальмовых листьев.
Здесь его уже ждали.
Вершители человеческих судеб расположились кто где. Одни лежали в матерчатых шезлонгах, раздевшись и утратив всяческий интерес к происходящему. Другие бродили по пляжу, тихо переговариваясь между собой. Кто-то купался или заказывал напитки у бармена, представлявшего собой дешевую программу, порождение конструкта. Дюран заметил паренька, увлеченно строившего песочный замок.
– Наконец-то, – к Дюрану приблизился Вин Клаувиц, глава комитета пассажирских перевозок. Клаувиц традиционно избрал себе в качестве аватара русоволосого мускулистого серфера с амулетом из акульего зуба на шее. – У нас кризис. А ты пропадаешь.
Разговоры стихли.
Главы комитетов, машины и высшие чины военных ведомств уставились на аналитика. Многие – с неодобрением.
– Можете начинать, – буркнул Дюран.
