Ярый. Любовь криминального авторитета
Вячеслав сделал ей весьма резкое замечание. Девушка даже вздрогнула, когда он упрекнул её, если она завела ребёнка, так и следить за ним учиться должна. Сказал таким пренебрежительным тоном, словно она самая никчемная мать.
Девушка медленно повернулась к нему лицом и за секунду побледнела. Вячеслав тоже застыл, всматривался в эти светло – карие перепуганные шокированные глаза и медленно к нему стало приходить узнавание.
Этот взгляд он никогда не забывал. Всегда помнил даже тогда, когда мечтал забыть и вырвать из своего сердца, только не получалось.
Ярый мог в этой жизни очень многое, ведь власти, силы и влияния хватало, но их оказалось слишком мало, чтобы приказать себе самому избавиться от воспоминаний, связанных с этой женщиной.
Мужчина и не понял, как сердце в груди едва ли не остановилось, кровь застыла в жилах, словно на миг перестала течь по венам. А потом разогналась, понеслась с бешеной скоростью, оглушающе шумя в висках. Дыхание сбилось.
Ярый даже не заметил, как стал рычать на любопытных прохожих, дав на автомате знак троим своим парням разогнать тех, кто пытался выяснить, что здесь произошло.
Люба… Люба Ларинцева… – вертелась в голове лишь одна мысль.
Это точно она.
Как такое возможно?
Она ведь сбежала из города семь лет назад после того, как предала его.
Неужели у маленькой сучки хватило наглости вернуться?
Вячеслав всматривался в её лицо, жадно поглощая каждую чёрточку, словно пытался сам себе доказать, что ошибается и видит не Любу перед собой, а другую очень похожую на неё женщину.
Но это была она… Женщина, которая несколько лет назад намертво врезалась в его душу и так там и осела… навсегда.
Они расстались семь лет назад и с тех пор не прошло ни единого дня… ни одного грёбанного дня, чтобы он о ней не вспоминал и не задавал себе один и тот же вопрос:
Почему она так подло с ним поступила?
За что?
Но не мог найти ответа.
Сколько раз представлял, что найдёт её и спросит. Услышит ответы, а дальше убьёт мелкую мерзавку.
Сколько раз жалел, что сам оборвал с ней связь без всяких объяснений. После, когда хотел задать свои вопросы, девчонки и след простыл. Сбежала, зараза, что лишний раз доказывало её вину перед ним.
Почти сразу же Яров выяснил, что её родных убили. Только вот плевать уже было кто и почему. Он и сам был так зол, что едва сдержался, чтобы самому их не порешить.
Но он сдержался, а вот кто-то не отличился такой выдержкой. Выяснять кто именно не было желания, жалости к предателям он никогда не питал, лишь презрение, ненависть и бесконечное пренебрежение.
Вячеслав продолжал таращиться на молодую женщину, залип на её лице. Она почти не изменилась. Стала даже красивее, более женственная, только вот откуда в её взгляде это затравленное выражение?
Узнала…
Боится гадина его…
Правильно делает.
Он именно тот мужчина, которого стоит бояться.
Ярову всегда был присущ жёсткий самоконтроль. Но сейчас этот хвалёный самоконтроль так внезапно стал давать трещины…
Увидел свою Любу и глубоко внутри ощутил боль. Крышу рвало от яростного бурления целого коктейля из самых разнообразных чувств, в которых одновременно смешались: боль, ненависть, любовь и презрение.
Сейчас она сторонится его. Ведёт себя, словно чужая. Впрочем, она всегда такой была: чужой. Он был идиотом, который этого не замечал.
Прошло семь лет… казалось, что время смогло залечить его раны. Но сейчас понял, что ни черта оно не залечило. Оставило лишь уродливые болезненные шрамы, которые за раз стали кровоточить, стоило ему увидеть эту женщину.
А ведь сам так отчаянно убеждал себя, что забыл…, что разлюбил…, что возненавидел…
Изо дня в день внушал себе, что ненавидит ядовитую тварь, так подло предавшую его.
Яростно убеждал себя, что вырвал её своего сердца, растоптал и забыл, заменил другими многочисленными женщинами, которые были в его жизни после неё… только вот ни имён, ни лиц этих баб он не помнил, стоило закрыть глаза и видел лишь одно единственное лицо…
Проклятая гордость не позволяла признаться самому себе, что не отпустил чувства в прошлое.
Смотря сейчас на видение из прошлых лет, Вячеслав и подумать не мог, что увидит её снова. Ведь не искал. Специально не искал эту женщину. Боялся, что не сдержится и убъёт. Но теперь…
Этот широко распахнутый и с виду такой невинный взгляд снова бередит его душу, но вместе с этим и ярость ураганом поднимается глубоко внутри. И он не знал удержит ли он её в себе или позволит вырваться на поверхность.
.
Люба смотрела на него так, как наверное смотрит обречённая добыча перед нападением хищника.
Девушка слишком хорошо знала этого мужчину, чтобы понять по этому горящему синему блеску в его глазах, что он её узнал.
Синие глаза загорелись яростью, прищурились, смеряя её взглядом, губы, которые она когда – то так любила целовать, сейчас сложились в тонкую линию, зло поджались.
Любе даже страшно было представить, какие мысли посетили его горячую голову. Возможности этого мужчины пугали и раньше, а сейчас, судя по всему, он стал ещё влиятельнее и более могущественен.
Люба была не в силах оторвать взгляда от его лица. Строгий профиль, словно высечен из камня, на подбородке и щеках видна небольшая щетина. А ведь раньше он всегда был гладко выбрит… для неё.
За эти годы Вячеслав стал ещё более мужественен, раздался в плечах, волосы остриг очень коротко.
Девушка ощутила себя пугалом, когда её взгляд прошёлся по дорогой брендовой кожаной тёплой куртке, на руке сверкали часы, которые стоят целое состояние, впрочем, как и его машина.
Люба опиралась о плечи сына, боясь по прежнему упасть. Невыносимо было смотреть на мужчину, которого она любила всем своим существом. Когда – то такой родной и близкий в одно мгновением стал врагом и чужаком.
Сейчас Люба имела лишь одно желание: побыстрее убраться отсюда и забыть эту встречу, словно кошмарный сон.
Но он ведь не забудет!
Паника крыла девушку. Не за себя боялась. За детей. Необходимо уйти. Убежать и спрятаться.
– Идём сынок, – Люба взяла Богдана за руку, перевела с трудом взгляд на тротуар, у кромки которого стоял Павел и смотрел на неё.
– Куда! – услышала снова рычащий голос того, которого так боялась. А в следующую секунду вокруг правого запястья девушки сомкнулись сильные мужские пальцы.
Люба застыла, не в силах пошевелиться, наблюдая, как пристальный взгляд Вячеслава плавно заскользил по её руке и упёрся в безымянный палец.
Люба напряжённо сглотнула. Вероятно, что он решил, что она замужем, если у неё есть сын. Только вот на пальце её не то, чтобы кольца нет, но и следа от него никогда и не было.
– Люба! – голос его прозвучал утвердительно, жёстко, негромко, взгляд снова остановился на её лице.
– Слава, – ответила на выдохе.
= 4 =
Глава 4
Люба чувствовала, как жилистая мужская рука почти сжигает её кожу. Прикосновение мужчины пробудило целый вихрь болезненных воспоминаний, которые она никогда не забывала…
Помнила, как эти сильные руки невероятно нежно обнимали, ласкали и гладили её обнажённое тело, жадно скользя по самым интимным местам, а после…
Дыхание у неё сразу же сбилось. Нельзя вспоминать прошлое. Люба отчаянно пыталась не грохнуться в позорный обморок. Только не здесь и не сейчас… не при нём.
Кажется, что Вячеслав ощутил то же обжигающее чувство, когда дотронулся до неё, потому что через мгновение отпустил её руку, дёрнулся, словно от боли и молча продолжал смотреть на девушку, пытаясь обрести дар речи.
Вячеслав и припомнить не мог, когда он впадал в подобный ступор последний раз. Кажется, лишь с Любой. Только эта девушка способна наносить ему такие сокрушающие удары, после которых он не сразу приходит в себя.
– Как давно ты вернулась в этот город, Люба? – зачем-то спросил, переводя взгляд на Богдана.
– Вернулась и вернулась, какая разница когда, – голосок её заметно дрожал.
– М-даа…, – многозначительно протянул, – твой сын? – кивнул в сторону мальчика, – да, понимал, что тупой вопрос, но ему необходимо было услышать подтверждение из её уст.
– Мой, – ответила, отводя в сторону взгляд, не могла смотреть на него, слишком тяжело…, очень горько…, так больно.
– Вижу, что твой муж не сильно – то и заботится о тебе и о сыне, – его взгляд насмешливо заскользил по её тонкому заношенному пуховику, выцветшим джинсам и стареньким сапожкам.
Его замечание было очень неприятным.
– Нам уже пора, – быстро ответила Люба, всем своим видом показывая мужчине, что не настроена на дальнейшее общение с ним.
– Стой, – Слава снова схватил её за руку, посылая целый рой мурашек по телу девушки очередным своим прикосновением, – давай не будем стоять на дороге. Поговорим, м? Я настаиваю.
– Нам не о чем разговаривать. Я и сын спешим. Прошу, убери от меня свои руки.
– Муж дома заждался, – снова сделал акцент, на лице застыла неприятная гримаса.
– Нет у меня мужа. Отпусти!
– Тогда к сожителю? Думаю, что он вполне может подождать.
– Я просто спешу, – Любя видела, как настороженно Богдан смотрит на незнакомого ему мужчину. Не хватало только ещё больше испугать сына.
– Идём в машину, подвезу. Заодно заедем куда – нибудь. У меня на примете есть здесь одно кафе. Посидим вместе. Нам есть о чём поговорить, – взгляд Вячеслава задержался на Богдане, с интересом рассматривая.
У Любы внутри всё перевернулось, когда взгляд Славы встретился с пытливым взглядом Богдана. Только бы Яров не заметил, как сын похож на него самого. Любе даже представлять не хотелось, что может сделать Яров, если узнает от кого она родила детей.
– Нет. Я не поеду. Пусти!
Её категоричное «нет» откровенно бесило мужчину. Он убрал от неё руки.
– Да уж…, – синие глаза снова переключились на дешёвенькое одеяние девушки, – интересно, как это некогда избалованная принцесса Ларинцевых докатилась до того, чтобы носить такие обноски?
– Полагаю, что тебе это известно лучше всех, – резко ответила девушка.
– Зато теперь ты там, где тебе самое место… что заслужила, то и имеешь, – не сдержался Яров от ядовитой реплики.
Люба старалась не обращать внимание на его пренебрежительный тон, в котором звенела откровенная издёвка. Перевела взгляд на Павла, который больше не выдержал стоять у самого края дороги, подбежал к матери, вцепившись в руку.
– Мама, я устал уже ждать тебя и брата, идём уже, – Павел дёргал мать за руку и при этом внимательно рассматривал незнакомца с которым разговаривала Люба.
Увидев подбежавшего второго пацана к Любе, услышав, как он называет её мамой, а сорванца, которого Слава едва ли не сбил, братом, всё внутри Вячеслава в очередной раз сжалось в тугой узел, а его мир сделал повторный кульбит вокруг своей оси.
Яров в шоке замер, словно врос ногами в землю, наблюдая, как Люба схватила мальчиков за руки и почти побежала прочь.
Хотел окликнуть, но какого чёрта он должен гнаться за ней? Отпускать так просто не планировал, но, увидев второго пацана, поняв, что у его Любы не один, а двое сыновей, Вячеслав впал в очередной ступор. Лишь ошалело наблюдал, как девчонка с детьми исчезает за поворотом и не мог пошевелиться.
Слава подошёл к своей машине, упёрся ладонями в капот, ярость сверкала в его синих глазах, дыхание срывалось. Кажется, он ревнует, ведь сама мысль о том, с кем она зачала этих детей, вызывает в нём жажду убийства.
Тряхнул головой. Да плевать кто отец этих её щенков. Им может быть кто угодно. Люба ведь времени зря не теряла. Шалавой была, шалавой и осталась. Нажила двоих детей и, как Ярый понял, она не замужем. Хотя… с чего он вообще взял, что у неё всего двое детей? Может их трое или пятеро? Или вообще десять по лавкам!
Мерзко… Лицо Ярого скривилось, словно от невыносимой боли.
– Вячеслав Сергеевич, с вами всё в порядке? – нерешительно уточнил один из парней из личной охраны, которые всегда были рядом с Ярым.
– Да, – процедил, отрывая пальцы от капота авто.
Сев за руль, Вячеслав с удивлением отметил, как у него слегка дрожат руки. Какого чёрта эта девка снова крутится в этом городе?
Он непременно выяснит. Если она думает, что сбежала от него сейчас, то глубоко ошибается. Он найдёт. Мало того, сделает так, что уехать из города она больше не сможет.
.
.
Вячеслав через пятнадцать минут затормозил возле частных владений своего родственника. Аркадия видеть желанием не горел, но отказать в помощи не мог… пока что не мог.
Выяснив, что сын Аркадия Илья снова угодил за решётку злоупотребляя запрещёнными препаратами, Вячеслав уже откровенно стал злиться.
– Слав, ты ведь поможешь нам? Я знаю, что с твоими связями в прокуратуре, ты…
– А ты не суди о моих связях, Аркаша, – весьма резко оборвал его Вячеслав. – Придурка твоего вытаскивать из бесконечных неприятностей мне уже надоело.
– Слав, в последний раз, я серьёзно поговорю с Ильей и…
– И какой же уже по счёту этот серьёзный раз последний, Аркаш? Тебе напомнить? Знаешь, я думаю, что сынку твоему не стоит помогать, ему будет полезно посидеть в камере.
– Слав…
– Нет, Аркаш, именно его уверенность в том, что его непременно вытащат из-за решётки и внушает ему это чувство вселенской безнаказанности. Он творит то, что хочет, зная, что ему за это ничего не будет. Папочка подсуетится, подмажет ком надо и можно кутить по новой. Как ты только терпишь такого оболтуса?
– Он мой сын.
– Сын которого ты не любишь.
– Это не так.
– Неужели? Если бы ты любил сына, то не потакал бы его слабостям, взращивая из него сопляка, пустоголового потребителя и тряпку. Он не мужчина, Аркаша, и ты это знаешь. Если действительно любишь сына, отдай его в специальную клинику, там его вылечат от пагубной зависимости и не потакай ему. Сам ты с этим иначе не справишься. Я тебе точно говорю.
– Ты поможешь или нет, Слава, – родственнику явно не нравилось, куда клонит Вячеслав.
Ярый не спешил с ответом.
– Слав, я понимаю почему ты так предвзято относишься к Илье, но… прошёл уже не один год. Да и Илья был тогда ещё восемнадцатилетним пацаном. Он же не знал, что и ты мутил с той девчонкой, да и Рязанов ведь…
– Заткнись! Не советую тебе поднимать эту тему, рискуешь нарваться. Я ничего не забыл, Аркадий.
– Ладно. Так ты поможешь?
– В последний раз.
= 5 =
Глава 5
Максим Темнов уже минут десять стоял в холле юридической компании и молча наблюдал за разносом, который его компаньон и друг Вячеслав Яров устроил с утра пораньше двум охранникам. Прицепился к пустяку и, кажется, униматься не собирается. Максим слишком хорошо и давно знал Ярого, чтобы понять: такое поведение Славе несвойственно.
Не выдержав, подошёл, вмешался.
– Слав, пройдём – ка в кабинет, надо кое что перетереть.
Вячеслав круто повернулся к Темнову лицом, отмахнулся от побледневших двух охранников и последовал за Максимом. Без звука. Что так же удивило Максима.
Оставшись сам на сам в кабинете с Яровым, Максим занял выжидательную позицию, сверля при этом Ярого взглядом. Слава же молчать долго не стал.
– Макс, подключи Егорова к делу Нагаева. Егоров знает зачем и почему. Я не хочу время на это тратить.
– Опять? – нахмурился Максим, – снова сынку Аркадия на месте не сидится?
Вячеслав сдержанно кивнул.
– Поражаюсь твоему терпению, Слав. Сколько можно потакать этому непутёвому? Тем более, что Илья никогда ни уважения, ни благодарности к тебе не испытывал! Неблагодарное ничтожество. Слов просто иных как бы и нет.
– Последний раз помогу и поставлю жирную точку, – процедил Вячеслав, а после подошёл к большому панорамному окну, смотря пристально вперёд.
– Хорошо. Я передам Егорову.
– И ещё…, – Слава слегка закусил нижнюю губу и повернулся к Максиму с задумчивым выражением на лице, – Радова Василия мне верни. Отзывай его от всех своих дел и полностью в моё личное пользование предоставь.
– Слав, но…
– Макс, никаких но, – рявкнул Яров, сверкая глазами, – он нужен мне. Сейчас. Срочно.
Радов был одним из владельцев крупного сыскного агентства, которое полностью крышевал Ярый. Яров знал Радова уже давно, периодически пользовался его услугами. Доверял. Если надо было аккуратно нарыть на какого – то информацию, то Василий здесь был на высоте, всегда работал чётко и слаженно. Осечек у Радова почти не было. Вячеслав за все годы только одно дело помнил, где Радов накосячил, но после он сам же всё и расставил по своим местам.
– Хорошо. Я отзову. Он будет в городе к вечеру. Часов в девять уже будет у тебя. Не поделишься для чего тебе понадобился Василий?
– Девку одну вдоль и поперёк прошерстить надо, наизнанку всю подноготную её вывернуть, – на лице Вячеслава стыло нечитаемое выражение.
– И кто же та несчастная на которую пал твой выбор? Видно серьёзно зацепила, м?
– Выбор мой пал по серьёзному не так давно лишь на одну женщину. Если ты помнишь, то ты её уложил под себя, обрюхатил и после окольцевал, – Яров усмехнулся.
– Ну здесь ты проиграл по всем фронтам, уж извини, друг, – хмыкнул Максим. – Даша выбрала меня.
– Согласен. Я и поражения принимать умею, уж поверь. Я правда рад за тебя и Дашу, Темнов.
– Знаю. А теперь скажи, что с тобой творится! Слав, ты словно сам не свой, что случилось? Может я смогу чем помочь? Ты же знаешь, что тебе стоит только попросить и я всё для тебя сделаю.
– Знаю, Макс. Но здесь я уж сам разберусь, – на скулах Ярого заходили желваки, а глаза недобро засверкали, не мог он спокойно думать о той, которая предала. – Я вчера Любу встретил, Макс. Случайно.
– Ту самую Любу? – присвистнул Максим, прекрасно понимая теперь почему Вячеслав, мягко говоря, не в настроении.
– Ту самую, Макс.
– И ты отпустил её?
– Да.
– Я удивлён, что ты проявил к ней такую милость.
– Не планировал отпускать, но, увидев её сыновей, я растерялся.
– Ты и растерялся! – хмыкнул Максим, – это что – то новенькое. У неё есть дети? И не один? – покачал головой, – шустрая, однако, девка.
– У неё двое детей, Тёмный, ну это те, которых я видел. А там уже ничему не удивлюсь. На вид им лет шесть. Времени зря эта…, – Вячеслав замолчал, словно не мог подобрать нужного слова, – девица не теряла, – добавил на выдохе.
– И что ты намерен делать? – Максиму очень не нравилось выражение лица Ярого. В таком состоянии ведь немудрено натворить много чего, о чём можно после пожалеть. – Слав, мой тебе совет, просто забудь её.
Яров мотнул отрицательно головой, мужественные черты лица перекосились от ярости.
– Забыть, как её папаша подставил меня? Как Владимир Ларинцев связался с Рогозиным, которому его доченька отдала компромат, который у меня же и раздобыла? Забыть, как Ларинцев подсунул мне свою дочь, которой, как патологической садистке мало было просто подставить меня, ей необходимо было влюбить в себя мужчину, а потом растоптать, чтобы насладиться его мучениями? Или ты предлагаешь мне забыть, как Ларинцева притащила меня в номер, где меня ждали люди её отца? Забыть, как они всадили в меня три пули, Макс? Я ведь тогда чуть не сдох. Извини, но я не могу, а, главное я не хочу ничего забывать.
– Слав, я понимаю твои чувств, однако…
– Ты ни хрена не понимаешь, Тёмный. Она подставила меня. До сих пор не понимаю, как я мог на всё это купиться: невинное тело и смазливое личико. Вроде не был зелёным юнцом в свои двадцать шесть, но, тем ни менее, позволил восемнадцатилетней девке почти погубить меня. Я имел полное моральное право порешить всю её семейку. Но всё, что я смог сделать – пустить их по миру, оставив ни с чем.
– Как знаю, родных твоей Любы всё же порешили, Ярый, – Макс бросил неоднозначный взгляд на друга, – и я до сих пор не уверен в том, что это сделал не ты.
– Жизнь в нищете для Ларинцевых хуже смерти, я только по одной лишь этой причине их не прибил бы, Макс.
Максим пожал плечами, словно до конца не верил словам Вячеслава.
– Что ты задумал, Слав?
– Для начала выясню всё о Ларинцевой.
Максим мрачно наблюдал за Ярым. Не нравилась ему эта Славкина одержимость Ларинцевой, но разве Ярого можно в чём – то переубедить? Если он вбил себе что-то в голову, то уже не услышит ничьих доводов. Особенно всё тормоза перегорали, когда речь заходила об этой женщине.
.
.
Люба вернулась домой сама не своя. Завела мальчиков в их комнату, попросила самостоятельно переодеться и помыть руки, а сама убежала к себе и закрылась.
Сбежала, ничего не объяснив сыновьям, которые не сразу заметили исчезновение матери. Не могла она оставаться с детьми и пугать их.
Её крыло эмоциями.
Сильно.
Так, как давно уже не накрывало. Внутри бушевал настоящий вулкан, который извёргся на поверхность неистовой лавиной слёз, которые за мгновение залили всё её лицо.
Девушка опустилась на пол, подогнула колени, обняв их руками, сжимаясь, вздрагивая, не в силах унять лихорадочную дрожь, сотрясавшую всё её тело, тихо заскулила. Дышать стало тяжело, грудь сдавило с такой силой, что каждый новый вздох причинял боль.
Это просто неимоверная пытка видеть её Славу… нет, больше не её.
Увидела его сейчас и сразу же вспомнила день, когда звонила ему, а он не отвечал. Лишь прислал холодное сообщение, где в весьма грубой форме просил её ему больше не звонить. Никогда.
Вспомнила день, когда двое людей из личной охраны Ярого расправились с её родными. Сама она тогда едва спаслась.
Люба перевела взгляд на огромный шрам на своей ладони, который тянулся к запястью и выше. Ей тогда несказанно повезло.
Зачем он сказал, что хочет с ней поговорить?
О чём?
Нечего им больше обсуждать после того, как он безжалостно попользовался глупой влюблённой в него дурочкой и после вышвырнул прочь из своей жизни, как ненужный хлам.
Уничтожил и разрушил до основания всю её жизнь…
Так ему показалось этого мало, свёл и счёты с её отцом с которым на протяжении двух лет проворачивал свои дела. Да и её, как она поняла, хотел растерзать. Лишил всего и всех.
Такое забыть никак нельзя. Невозможно…
Люба не была уверена в том, что Яров оставит её в покое. Меньше всего она хотела видеть его именно сейчас, когда более ли менее научилась жить без него и перестала реветь ночами, раздираемая болью от потери своих родных и от предательства любимого мужчины.
Несмотря на то, что прошло семь лет, Люба его не забыла…
Помнит каждую чёрточку, морщинку и родинку на мужественном лице…
Помнит, как могут загораться синие глаза Ярого от страсти и желания…
Помнит, как любила гладить ладонями гладко выбритые щёки и подбородок, а после целовать его губы.
Сейчас же перед ней был чужак. С чужими чертами лица, холодными глазами, чужими губами.
Больно.
Очень.
Некогда любимый мужчина предал, растоптал, убил душу, вывернул её наизнанку, заставив кровоточить сердце.
Она никогда не забудет его предательства.
Никогда не простит.
Такой человек не достоин ни её, ни детей.
Если бы не Андрей, она бы не выстояла. Сама, такая неопытная и юная, лишившаяся всего и всех, а, как позже узнала, что и беременная…
= 6 =
Глава 6
Андрей, узнав, что с ней случилось, привёл Любу на дачу своего друга, где сам останавливался летом.
Люба тогда целые сутки просидела у порога, обхватив себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону, словно безумная.
Андрей обработал её руку, а, когда наложил несколько швов на ладонь, практически не обезболив, девушка даже не вздрогнула. Душевная боль на тот момент была гораздо сильнее физической, не понимала как быть, что делать, как дальше жить. Да и жить вовсе не хотелось.
После, когда Андрей с трудом уговорил её пройти в комнату, Люба легла в кровать, закрыла глаза и даже не помнила сколько времени так пролежала. Глаза не открывала, не хотела ничего и никого видеть, да и себя видеть не хотела.
Боль острыми когтями раздирала всё изнутри, в клочья беспощадно рвала сердце, а яростное пламя сжигало всё светлое и яркое, до тла выжигало душу, оставляя лишь чёрное грязное пепелище. Каждый вздох словно яд, проникал в жилы и отравлял изнутри.
Андрей тогда всерьёз испугался за психическое состояние сестры. Она не реагировала ни на его слова, ни на просьбы, не ела, лишь лежала с закрытыми глазами из – под которых текли, не переставая, слёзы.
Андрей почти силой заставил её встать, с трудом кое как заставлял есть. Но прошло буквально несколько дней и Люба сильно простудилась. Андрей ушёл к матери, а Люба просидела под дождём несколько часов, словно не замечала, что мокнет, что тело сотрясает от холода. Зачем вообще нужно тело, если мертва душа…
Андрей провозился с ней целую неделю, температура была очень высокой, девушку лихорадило. Она не могла спать, так как сразу же видела кошмары, кричала во сне и просыпалась.