Эхо твоих мыслей
Я разбила яйца, вылила их на сковородку поверх сарделек и стала нетерпеливо ожидать, когда приготовится это яичное чудо. Мне быстро наскучило просто стоять и смотреть за тем, как жарится яичница, поэтому я включила музыку погромче и начала пританцовывать, одновременно листая ленту в соцсетях. Когда мы переехали, я специально подписалась на сообщество Бодега Бэй, чтобы быть в курсе всего, что здесь происходит.
«Жалко, что ты за это время ни разу не взглянула на себя в зеркало. Мне бы хотелось видеть, как ты улыбаешься».
От неожиданного словесного вторжения в мою голову я подпрыгнула на месте. Оказывается, это все еще не прошло. Через сколько часов закончится действие той странной жидкости, которую я имела глупость попробовать?
Мое внимание вдруг зацепилось за один из постов в сообществе, в котором говорилось, что через месяц в Бодега Бэй будет проходить эльфийский бал. Я, пытаясь абстрагироваться от воображаемого друга, представила себя в платье сливового цвета в викторианском стиле.
«Не стесняйся, потанцуй ещё. Потанцуй для меня».
Мои щеки стали краснее пунша. Воображаемый друг – это же я? С каких это пор я стесняюсь себя?
Я закружилась, представляя себя на балу… Представляя себя на балу с ним. С этим таинственным другом. Дамы вскинули руки, позволяя партнерам подкинуть их в воздух, и я, повинуясь общему ритму, сделала то же самое.
Раздался хлопок, яичница разлетелась на две части. Одна часть выскочила со сковородки на пол. Я, не веря своим глазам и ругаясь, подбежала к плите и выключила ее. Боги, что за масло нам подсунули в магазине? У меня ещё никогда, простите, никогда раньше яичница не выстреливала собой из сковородки.
Я опять почувствовала удивление. И мне показалось, оно не было моим. За ним последовал приглушенный глубокий бархатный смех.
«Эй, ты что там, надо мной смеешься что ли?».
Дожили. Мой воображаемый друг смеется надо мной. Кажется, мне стоит его хорошенько прижучить!
«Не над тобой. Скорее над тем, как ты разорвала бедную яичницу на две части».
«Я?! Заруби себе на носу, мистер Воображала, я не имею никакого отношения к тому, что случилось. Это просто некачественное масло».
Отлично. Теперь я разговариваю с ним. То есть, сама с собой. Когда же выветрится это зелье?
Я наспех подобрала яичницу с пола и выложила на тарелку, добавив вторую часть со сковородки. И тут же ощутила захлестнувшее меня сожаление. Фасоль вернулась обратно в холодильник.
Пока я жевала кусочки яичницы, голос сообщил:
«Не хочу тебя пугать. Но мне нравится с тобой разговаривать».
«Я это заметила», – фыркнула я.
«Поэтому я хочу знать, как тебя зовут».
«Воистину, игры разума. Получается, я сама хочу знать, как меня зовут».
«Давай… Просто поговорим. Пожалуйста».
«Окей… Пожалуй, просто поговорить я могу. К тому же, благодаря тебе, воображаемый друг, временно исчезает мое чувство одиночества. В-общем, меня зовут Имоджен. Имоджен Виктория Уайт. Но я буду не против, если ты иногда будешь называть меня Джин».
«Джинни?».
«Нет, Джин! А тебя как зовут? Уж пусть мое сознание потрудится и придумает тебе имя получше».
«Меня зовут Рис. Извини, что не так пафосно и длинно, как у тебя…».
«Всегда знала, что я ленивая. Даже не потрудилась придумать тебе полное имя»,
– мне вдруг захотелось показать язык невидимому собеседнику с другого конца.
«А где ты живешь, Джин?».
«Фу, как скучно. Мое сознание задаёт мне банальнейшие стандартные вопросики».
«И все-таки, будь добра, ответь. Где ты живешь?».
«Так уж и быть. Ты не окажешься маньяком, который хочет меня убить, так что своему сознанию я спокойно расскажу, что совсем недавно переехала в Бодега Бэй, и живу теперь в доме номер тринадцать пятьдесят на Уинди-лэйн. Теперь твоя очередь. Итак, где ты живешь, Рис?».
«В Аркадии».
«Это в Греции? О-о, как изобретательно».
«Почему? Ты бы хотела побывать в Греции?».
«Не знаю насчет Греции, но на Кипре хотела бы».
«А тебе нравятся лошади, Джин?».
Лошади? Вот это вопрос! Я и сама сейчас заржала на весь дом, словно конь.
И подскочила, закашлившись, когда вдруг Ной хлопнул меня по плечу.
– Хэй! Говоришь сама с собой, сестренка? А как же наше обещание друг другу не заводить воображаемых друзей даже если будет совсем туго? А прийти к друг другу и поговорить? Что тебя тревожит, Джин?
Я успела забыть про это наше обещание.
«Серьезно? Ты правда дала ему такое обещание? А как же я?».
«Это было до того, как ты, мистер Заноза, появился в моей голове».
Если бы Рис сидел рядом со мной, я бы толкнула его в плечо.
– Ты такая бледная сегодня, Джин, – продолжил Ной. – Между прочим, ты знала, что я скоро приду. Могла бы пожарить яичницу и мне.
Я виновато скосила глаза.
– Ладно, сам пожарю, – буркнул Ной, и вытащил из холодильника молоко. – Ты и правда бледная. И, кажется, ты стала ещё выше. Не понятно, мы едим одну пасту, это ты с нее так вытягиваешься, словно макаронина? Не боишься, что будешь такой высокой, что не сможешь из-за этого выйти замуж?
Я сняла с ноги тапочек и запустила им в Ноя. Выдумщик. Сто семьдесят пять – нормальный рост. Я тряхнула волосами, чтобы дать ощутить Ною мое негодование по поводу его слов.
– Это за тебя никто не выйдет, если не перестанешь говорить девушкам антикомплименты, – я заправила волосы слева за ухо, и уперла руки в боки.
– Боги, Имоджен, ты что, надела эльфийские ушки? – Ной завыл от смеха.
– Что? – я ощупала свое левое ухо.
Оно было… заостренным. Не сильно, под волосами этого не было заметно. Но ощущения были непривычные.
Я побежала наверх и спряталась за дверью своей комнаты. Хотя Ной вовсе не собирался за мной бежать. Он прекрасно знал, когда мне требовалось личное пространство.
Я зашла в ванную, все еще не убирая руку от уха. Ощущения от прикосновения к нему были приятными. Кожа там была тоньше и мягче, как на мочке уха. Можно было слегка потянуть, и тогда кончик чуть сворачивался в трубочку. Видимо, у меня шок. Что это ещё за чертовщина? Они что, настоящие?
Я посмотрела на себя в зеркало, подняв волосы на макушке резинкой. Кажется я – все еще я, но уже и не совсем. Изменились не только уши. Мои серые глаза стали еще бледнее и прозрачнее. Но при этом я стала выглядеть привлекательнее. Скулы стали заострились, а на щеках появились милые ямочки.
Я потянула обеими руками за кончики ушей. Они и не думали сниматься, кроме того, мне было больно. На глазах выступили слезы. В этот Я заметила, что мои зубы тоже изменились. Теперь они стали ровными, белыми, без единой щербинки.
Вероятно, тот напиток, который я попробовала по своей глупости, обладает галлюциногенными свойствами, и все это ничто иное, как моя разыгравшаяся фантазия. Остаётся надеяться, что завтра с утра, когда я проснусь, это пройдёт. Даже несмотря на то, что мне нравятся невидимый друг в моей голове и эльфийские уши. А если не пройдет – мне стоит обратиться к врачу.
Глава 4
С утра я проснулась на редкость отдохнувшей, и даже успела чмокнуть в щеку маму перед работой.
– Ты и так слишком долго просидела взаперти, дочь. Самое время наслаждаться жизнью. Сходи погуляй на пляж, – сказала мне мама в ответ.
– Между прочим, Форествилл, Гратон, Каннингем и Хессел затопило, – ответила ей я, улыбаясь. – А ты советуешь мне погулять по пляжу. Кто и куда унес мою все время нервную маму?
– Я настаиваю, – улыбнулась в ответ мама и чмокнула меня в макушку. – Сэндвичи на столе. Возьми парочку с собой.
– Спасибо, мам! – я помахала ей рукой вслед.
«М-м-м… С удовольствием бы прогулялся с тобой по пляжу. Доброе утро, Джин!».
Я поперхнулась сэндвичем, который только что откусила.
«Ты все еще тут?», – мой голос дрожал.
Ответом на мой вопрос стал его смех.
«Неужели тебе так быстро успела надоесть моя компания?».
Я начала сомневаться сразу в двух вещах: в том, что у меня до сих пор все в порядке с головой и в том, что ответы придумывает мое сознание. Может быть, мне стоит спросить его о чем-то таком, о чем я точно не могу знать? А потом проверить ответ в интернете? Вот только о чем таком я могла бы его спросить?
«Если ты из Греции, то почему я тебя понимаю? Разве ты говоришь не на греческом?», – я решила, что чем больше буду задавать Рису вопросов, тем быстрее пойму, что со мной происходит.
«Я не говорил, что я из Греции».
Я хмыкнула и пошла собирать рюкзак для прогулки на пляж. Руки наткнулись на бархатное покрытие шкатулки. Она все еще была в рюкзаке. Я вытащила ее и открыла. Лучи солнца падали прямо на флакон рубинового цвета и он окрашивал часть ближайшей стены в комнате в такой же рубиновый цвет. Я присмотрелась. В нем, как и вчера, плескалась золотая жидкость. Пить ее я больше не намеревалась.
Я нервно ощупала свои уши. Они оставались непривычно острыми.
Может быть, мне стоит пойти не на пляж, а к Стене? Чтобы разобраться с тем, что со мной случилось?
Итак, вариантов немного. Либо я принимаю то, что сошла с ума и лечусь, либо не принимаю, и тогда что? Первый вариант мне все же показался более страшным, поэтому я уцепилась за второй. Надо понять, что со мной произошло. Неужели я превратилась в фейри? Это случилось из-за того, что я выпила зелье?
«Джин, ты собираешься на пляж? Я бы не рекомендовал тебе ходить к Стене. Не все фейри, знаешь ли, хорошие».
Я засмеялась.
«Не волнуйся, я вообще не считаю, что есть хорошие фейри».
«Тогда что ты задумала?».
Я положила в рюкзак бутылку с водой и сэндвичи. Теперь, когда я знала, что даже Рис не одобряет моей идеи пойти к Стене, мне было немного не по себе от того, что я собиралась это сделать.
Я закинула рюкзак на плечо и, выйдя во внутренний дворик, замерла.
Передо мной, на лужайке, возле недавно распустившихся калл, стоял вороной арабский мустанг. Его гладкая шерсть цвета обсидиана сияла на солнце. Он в упор смотрел на меня. Я не ошиблась бы, если бы сказала, что в его глазах плещется древняя тьма. Казалось, он был лишь сосудом для хаоса. Я невольно отпрянула. Конь заржал и встал на дыбы. В воздухе просвистела стрела.
Я, не успев задуматься о том, что делаю, мгновенно прыгнула вверх, заслонив собой мустанга от стрелы. Мое левое плечо взорвалось болью.
Я упала на землю, ударившись плечом, и закричала от сильнейшей боли, которую я когда-либо чувствовала. Со всех сторон нас с мустангом окружали фейри. Они взяли нас в кольцо. У коня расширились ноздри, словно он принюхивался, а потом лужайку озарила вспышка света. Теперь рядом со мной стоял не конь, а мужчина. Скорее всего, он тоже был фейри. Но все они почему-то отличались от меня. Их кожа была серого оттенка, а глаза и волосы – чернее ночи. Мужчина оказался красивым, и его кожа не была серой: строгие, завораживающие черты лица. Его величественная красота зачаровывала и пугала меня. Он, как и я, отличался от остальных.
Я осознала, что все это время, всхлипывая, и пытаясь не потерять сознание, лежу на лужайке перед домом, держась здоровой рукой за стрелу в плече.
Мужчина присел передо мной на корточки.
– Вихри Урда! – воскликнул он. – Я пришел сюда, чтобы забрать принадлежащее мне. Но уйду отсюда, приобретя вдвое больше.
Меня до дрожи напугали его слова. Всему этому, вероятно, было лишь одно объяснение: он пришел за шкатулкой, которую я унесла от Стены.
«Джин! Тебе больно? Что произошло?», – прорвался ко мне голос Риса и я ощутила его глубокий шок.
– Нужно вытащить рябиновую стрелу. Но она вошла слишком глубоко, здесь это делать неразумно и опасно, – мужчина, который ещё пару минут назад был конем, коснулся пальцами древка стрелы, и я начала хватать ртом воздух, из-за пронизывающей меня боли.
– Кроме того, ты спасла короля, – продолжил он. – По нашим законам это значит, что ты принадлежишь мне и должна стать моей женой.
Желтая дверь дома распахнулась и к нам выбежал шокированный Ной. Его не смутил круг караульных, он устремился ко мне, расталкивая их локтями и игнорируя арбалеты. Караульные держали на прицеле не Ноя, и спокойно пропустили его внутрь.
Мужчина опять принюхался.
– Одна кровь, – махнул он рукой на Ноя. – Я заберу твою сестру с собой. Если не оказать ей должную помощь, в скором времени она умрет. Я спасу ее жизнь, а затем она станет моей женой. Попрощайся с ней.
– Но как же наша мать? Она не сможет попрощаться с Имоджен? – я удивилась спокойствию голоса Ноя.
– Это, – мужчина опять коснулся древка стрелы, угодившей в меня, и я зашипела от новой волны боли, а из глаз потекли предательские слезы, – рябиновая стрела. Твоя сестра – фейри.
Мужчина, хотя, правильнее было называть его королем, заправил мне волосы за левое ухо.
До Ноя, кажется, наконец дошло, о чем он говорит.
– Ваши лекари ей не помогут. А время, меж тем, идет, пока мы здесь разговариваем. Иронично. Она бессмертная, но время ее жизни утекает прямо сейчас сквозь пальцы.
Бессмертная? Терпеть боль становилось все сложнее. Вокруг все кружилось и стало мутным, будто бы я видела все сквозь немытое стекло.
– Думаю, ты не станешь препятствовать моим дальнейшим действиям, человек. Ведь ты хочешь, чтобы твоя сестра выжила?
Мне внезапно подумалось, что я до сих пор не проснулась и вижу не иначе как кошмар. Может быть, я вовсе не просыпалась с тех пор, как отпила из флакона? Все происходящее теперь очень смахивало на бред.
Ной, спустя пару секунд кивнул в ответ, показывая, что не будет сопротивляться тому, чтобы эти фейри забрали меня с собой. Он нагнулся и поцеловал меня в щеку.
– Ты же знаешь, что это не навсегда, да? Мы найдем тебя, – прошептал он, и поток моих слез лишь усилился, потому что я понимала, что он лжет. Он прощался со мной, так, как мог и умел. То, что я раньше не слышала ничего о барьере, означало лишь одно – обратно оттуда никто не возвращался.
Кажется, король начал терять терпение, потому что его ноздри раздулись и он предупреждающе зашипел на Ноя. Ной быстро заморгал и отошел от меня.
– Где филактерий? – вновь присев ко мне, спросил король фейри.
Я понятия не имела, о чем он говорит. Ной аккуратно поднял с земли мой рюкзак и протянул его королю.
– Возьмите его с собой, это ее вещи… Пожалуйста.
Если он называет филактерием шкатулку, то… я выразительно посмотрела на рюкзак сквозь слезы.
Король рывком разорвал молнию. Ной открыл рот, чтобы выразить протест против такого варварского отношения, и тут же закрыл его, увидев, как блеснули глаза фейри. Король вытащил из рюкзака шкатулку.
– Можем отправляться. Держитесь поблизости, вероятно, псы Фенриса бродят где-то тут.
Один из караульных, отличавшийся от остальных особенно высоким ростом, поднял меня и взвалил себе на плечо, словно я была лишь мешком с картошкой. Я застонала.
Сквозь боль я ругала себя всеми скверными словами, которые приходили мне на ум. Зачем я только спасла этого фейри от стрелы? Я не собиралась так рано становиться чьей-либо женой. Вероятно, сегодня я совершила самый дурацкий поступок в моей жизни. К физической боли, от пронзившей меня стрелы, добавилась еще одна: душевная, с привкусом злости на себя. Теперь я была не уверена, хочу ли вообще жить. Несмотря на то, что я мало что успела увидеть в этом мире своими собственными глазами, я вовсе не хотела его потерять.
Король превратился в мустанга и понесся вперед с невероятной скоростью. Караульные тоже бежали очень быстро. Явно быстрее, чем могли бы бежать даже тренированные спортсмены. Каждый шаг караульного, несшего меня, отдавался тупой болью в плече. Перед глазами искрили звезды. Неужели не было другого, менее жестокого для меня, способа передвижения?
Я в последний раз посмотрела на наш, быстро удаляющийся от меня, дом.
Фейри двигались не по дорогам. Как только мы достигли лагеря Бодега Дюнс, фейри мгновенно углубились в лес, следуя одними им известными тропами. Мы добрались до барьера не за час, а всего за пятнадцать минут. Мне стало по-настоящему страшно. Ведь я не знала, что ожидает меня там, за барьером. За Стеной. Очевидно, раз я теперь не человек, опасность быть сожранной другими фейри мне не грозит.
У меня пересохло во рту. Кажется, только сейчас я начала осознавать последствия своих действий. Я спасла от смерти короля фейри и сейчас мы пересечем барьер. Я никогда больше не увижу ни маму, ни брата. Каково это – стать женой короля фейри? Наверное голод мне больше не грозит. Но… Я даже не знаю, что они едят. Учитывая, что я вчера ела вполне человеческую пищу, может ли оказаться, что они питаются тем же, что и мы, люди? Действительно ли я больше не человек?
Всего одним поступком я перечеркнула свое будущее. Я лишила себя права выбора. Что я могу сделать?! Побег со стрелой, застрявшей в плече, исключается. Да и если я теперь фейри – смогу ли я спокойно жить среди людей? Почему кожа этих королевских фейри – такая странная?
Вдруг в голове мелькнула мысль: маме не придется больше платить за мое обучение, а значит, им с Ноем без меня будет немного легче жить.
Я пыталась, как могла, отвлекать себя разными мыслями от боли, которая пульсировала в плече и не давала ни единой мышце в моем теле расслабиться. За караульным, который нес меня, тянулся след из алых капель крови, которая лилась, несмотря на застрявшую во мне стрелу. Удивительно, что я до сих пор не потеряла сознание. Вероятно, превратившись в фейри, я стала выносливее.
Никакого тумана в этот раз не наблюдалось. Мы ещё не успели добраться до барьера, а я уже слышала его гул. Теперь он не звенел, а гудел – громко, словно гигантский пчелиный улей. И пах он теперь не металлом, а, скорее, расплавленным воском, чадящей свечой. Я чувствовала волны тепла, которые накрывали меня с головой. К этим волнам тепла примешивался и другой аромат – диких трав – мяты, розмарина, лаванды, алтея и клевера… Почувствовав его, я немного расслабилась. Потому что в нем было что-то такое, я не могла сказать, что именно, но оно звало меня к себе, манило, нашептывало. Оно не было опасным, и напоминало теплые объятия.
Глава 5
Мустанга я давно потеряла из виду. Вероятно, он преодолел барьер раньше нас.
Караульный поставил меня на ноги, но не отпустил. Я практически повисла на нем своей правой рукой. Без него я не смогла бы сделать ни шагу.
– Я не могу пронести вас через барьер, таковы правила. Его вы должны пройти самостоятельно.
То есть, мне придется отпустить его и пройти через него самой? Я не смогу.
В немой мольбе я подняла глаза на караульного.
– Можно проползти, – лишь сказал он и шагнул вперед, отпуская меня.
Меня сильно шатало из стороны в сторону и в итоге я упала на колени. Слезы вновь покатились из глаз. Представляю, как выглядело сейчас мое опухшее лицо.
Я почти наугад протянула правую руку к Стене, и ощутила знакомое покалывание. Вот только в этот раз оно оказалось на редкость приятным. А слова, которые Стена шептала мне – понятными.
Она вздыхала и говорила:
– Ах, домой, домой… Скорее домой.
Я понимала: она ни в коем случае не призывает меня повернуть обратно и вернуться в мой настоящий дом. Вот только то, что считала домом она – я домом назвать не могла. Я вообще не имела понятия, что там, за Стеной. Как называется страна Фейри? Может быть, там не одна страна, а, скажем, три? Или семь?
Я попробовала ползти на коленях вперед. Получалось на редкость скверно. Я опять злилась на себя: неужели я так слаба, что не могу проползти каких-то полметра? Полметра ли? Какова в длину протяженность барьера?
Я вздохнула с облегчением. Черный конь вернулся. Вернулся за мной. Он заглянул прямо в мои глаза и будто бы проник через них глубоко ко мне в сознание. Моя голова взорвалась дичайшей болью. Однако крик не смог вырваться из моего горла. Против моей воли, через боль, я встала. Точнее, он поднял меня какой-то своей странной силой. Подчинил мое тело себе и оно подчинилось. Он приказал мне встать и идти. Я встала и пошла. Мое тело встало и пошло. А я, я настоящая забилась куда-то далеко. В самый дальний угол своего сознания и кричала, кричала, кричала, от боли и от того ужасающего гипнотического состояния, в которое меня погрузил король. Я настоящая билась в судорогах от ужаса. К моему страху, примешался еще один страх, уже не мой. Но я не подала виду. Мой дурацкий поступок итак забрал у меня все. Пусть хотя бы Рис останется моим секретом. Только моим секретом. Пусть мы не так много успели поговорить за эти дни, но то, как этот голос переживал за меня, то, как шутил…. Я усилием воли отогнала мысли о Рисе, загнав их ещё глубже, чем себя.
Мое тело сделало судорожный вдох и упало на землю. Барьер закончился. Я одолела Стену.
Другой караульный, оказавшийся рядом со мной, все с той же небрежностью поднял меня, но в этот раз меня взяли в руки, а не взвалили на плечо. Он побежал за королем легкими, пружинистыми шагами.
Что это было? Что за силой обладает король фейри? Почему он так легко смог приказывать мне и управлять мной, словно я была лишь поломанной куклой?
– Где мы? – я еле ворочала языком. Вопрос получился хриплым.
Караульный не ответил. Может быть, он не услышал.
– Где мы? – собрав остатки сил, повторила я.
Когда караульный вновь не ответил, меня пронзила ужасная мысль. Что если король управляет ими также, как управлял мной? Или, по крайней мере, этим караульным, который несет меня?
Я заметила, что привычная мне тихоатлантическая флора изменилась. Мы продирались сквозь кусты, сплошь усыпанные мелкими белыми цветами. В воздухе разливался насыщенный аромат миндаля с едва уловимыми нотами мускуса.
Я сжала правую руку в кулак и ударила караульного в грудь. Ничего. Никакой реакции. Он продолжал бежать вперед, словно зачарованный. Скорее всего, он им и был.
После гипнотического воздействия короля боль в плече немного притупилась. Я попыталась представить конечную точку нашего вынужденного путешествия. Если он – король, то, наверное, живет в замке? Не думаю, что здесь есть сотовая связь, иначе бы все знали о стране фейри. Значит, он живет в старомодном замке, без сотовой связи и супертехнологичных гаджетов. При этом их врачи – лучше наших. Или нет? Чем отличается строение тел фейри от тел людей?
Я посмотрела на одежду караульного. Черная тонкая кожа. Или что-то похожее на нее. Поверх нее – черный плащ из неизвестного мне материала, довольно плотного на вид. Лошадей нет. Машин – тоже нет. С другой стороны, они им и не нужны с такой-то скоростью передвижения.
Прошло ещё минут десять, перед тем, как мы наконец поравнялись с королем. Я усмотрела в этом шанс, и хрипло выкрикнула:
– Где мы?
Губы короля тронула усмешка.
– Ах да, с моей стороны это было крайне невежливо. Давай начнём сначала.
– Его Величество Руан Черная Лошадь из дома Аспенрут, король Бузины по крови и король Аркадии по силе, – вдруг прокричал мне в ухо караульный, который меня нес.
На словах «король Бузины» я еле сдержала смешок. Значит, эти кусты – бузина, а он – их король? Аркадия – прям как в Греции. Что, эти фейри не могли что-то свое, уникальное выдумать?
Король не ждал моей реакции в ответ, мы сразу же двинулись дальше. Ещё через пять минут моя догадка начала подтверждаться: я увидела высокие стены, отделанные черным ониксом, бойницы и донжон. Замок был построен в моем любимом нео-готическом стиле, однако никаких позитивных ощущений своим видом у меня не вызывал. Ворота открылись и мы попали внутрь крепостных стен. Я поежилась.
Замок был огромным. Такое я видела раньше только на картинках. Донжон располагался по центру. Там находился парадный вход в здание. Недалеко от входа я заметила небольшое странное строение, похожее на колодец. Кроме кустов бузины замок окружали ели, березы и форзиции.
Я не узнавала себя. Моя жажда приключений испарилась. Вместо того, чтобы с интересом впитывать новое место, а тем более, замок, я ни на секунду не могла расслабиться. Воздух здесь казался спертым.
Мой невидимый собеседник молчал, но иногда я ощущала его присутствие. Будто бы он просматривал то, что вижу я. К этому моменту я поняла, что больше не считаю его воображаемым другом. Я превратилась в фейри. Возможно, голос в моей голове мог принадлежать кому-то реальному. Это не мои выдумки, не раздвоение личности, не игра сознания. Это незримая связь. Она появилась сразу после того, как я глотнула из флакона. Возможно, мне стоит перестать отрицать очевидное. Значит нужно обязательно выяснить, что такое филактерий, и почему он так важен королю.
Внутренний двор замка оказался большим. Завидев короля издалека, все фейри бросили свои занятия и выстроились в живой коридор. Из под опущенной головы по мне скользили взглядами не менее ста фейри с серой кожей и черными глазами. Одеты они были по-разному. Мужчины в-основном, в черную кожу, а женщины – в платья, которые у меня язык не поворачивался назвать платьями. Небольшие треугольнички прикрывали интимные места тела, поверх которых струилась прозрачная ткань, обнажая все остальное.