Королевская школа. Ледышка

Глава 1

Я всегда знала, что мужа выберут мне родители. Точнее, отец. Увы, это проблема всех девочек, которым посчастливилось – или, наоборот, не посчастливилось – родиться в королевской семье. Принцессы не могут по своему желанию выходить замуж – об этом мне говорили чуть ли не с пеленок. Гувернантки, фрейлины, немногочисленные подруги и… мама.

– А как же любовь? – спрашивала я у нее, когда была маленькой. Когда повзрослела, то интерес к этому вопросу по понятным причинам угас. Но тогда, в пять лет, наслушавшись сказок, которыми перед сном баловала няня, я в нее еще верила.

– Любовь королева может испытывать только к своим детям, – ответила она.

И это правда. Я никогда не замечала особенных чувств между родителями. Они вели себя словно чужие люди. Со временем это стало для меня нормой. И в конце концов я сама поверила в то, что долг перед страной важнее собственного счастья.

Конечно, я мечтала… Какие девочки не грезят о великой любви, услышав или прочитав очередную романтическую историю? В семь лет я познакомилась с мальчишкой-конюхом, который ухаживал за моим пони, и начала мечтать о том, как вдруг он окажется потерянным принцем, которого недоброжелатели выкрали в младенчестве из соседней страны… Или в десять, когда впервые попала на взрослый бал… О мужественном рыцаре, влюбившемся в меня без памяти. Он увезет меня в свой неприступный замок, наплевав на опасность, угрозу бедности, гнев короля, отлучение от двора и пересуды недоброжелателей.

Эти мечты помогали мне, прячась за равнодушной маской, выносить холодность отца, насмешки фрейлин, безучастность слуг, презрение жениха.

Да, я была помолвлена, как и все принцессы чуть ли не с рождения. Но в двенадцать, когда до свадьбы с младшим сыном соседнего королевства оставалось два года, отец вдруг разорвал помолвку. Оказалось, что ко мне посватался претендент более высокого ранга, да что говорить – самого высокого в нашем мире. Король огромной страны великий Эдвард Рем, могущественный правитель магического государства. Естественно, отец был неимоверно горд и счастлив. А я?.. Мне и в том и в этом случае слова не давали.

В четырнадцать лет я должна буду отправиться через горный перевал в далекую Альтею. Увы, за время помолвки я ничуточки не похорошела и, как и в десять, двенадцать, четырнадцать лет, оставалась гадким утенком. Худая, нескладная, с плоской грудью и узкими бедрами. Почему в нашей холодной северной стране этот возраст считается подходящим для замужества? Что во мне может понравиться нормальному мужчине? Да и ровеснику тоже? Я читала, что в других странах женятся гораздо позже. В шестнадцать и даже в восемнадцать… Может быть, к тому времени у меня хотя бы грудь выросла.

С другой стороны, зачем мне привлекательность? У мужа будут фаворитки. У моего отца их, например, целых три. А мама только радуется, что они занимают весь его досуг. А сама тратит время на сплетни в кругу фрейлин, примерки нарядов, украшений, организацию балов и сводничество.

Среди четырех детей я самая младшая. У меня есть две сестры, Селеста и Виола, и брат Руфус. После моего рождения мама не закрыла двери своей спальни, но папа к ней больше не приходил, посчитав, что четверых отпрысков ему достаточно.

Моя самая старшая сестра давно уже замужем, в последний раз я видела ее семь лет назад: она приезжала вместе с мужем и двумя детьми на похороны нашего деда – предыдущего короля Островерха Горегора Третьего. И заодно на коронацию нашего отца – Брана Горегора Четвертого.

Дурацкое название королевства – Островерх. Мой прапрадед постарался… Раньше королевство называлось Бристаль. По-моему, гораздо красивее. Но так как почти всю территорию страны занимают горы, а наша экономика держится лишь на металлах и драгоценных камнях, которые добывают в недрах, ему пришла в голову умная мысль о переименовании.

В год переименования случилось еще одно событие, более интересное: прапрадед за огромные деньги, почти половину годового бюджета государства, пригласил из Альтеи наследника рода Тургов, чтобы тот воздействовал магией на местные растения. Тогда в наших библиотеках и появились первые сведения о волшебниках, способных вырастить яблоки в снегах.

Арий Тург жил во дворце два года, за это время он модифицировал несколько видов злаковых культур, фруктовых деревьев, сделав их устойчивыми к холоду. И у нас наконец люди перестали умирать от голода.

Прапрадед хвалился, что его поступок был самым умным вложением денег в истории. Правда, много лет подряд королевству приходилось экономить буквально на всем: закрылись школы и больницы, уволили половину слуг во дворце, не проводились балы и праздники. Но ничего. Зато за короткое прохладное лето успевала поспеть пшеница и кукуруза, а в садах собирали спелые яблоки, а не недозревшую кислятину.

Руфус еще не женат, хотя и помолвлен с семи лет. В свои восемнадцать он интересуется лишь охотой, выпивкой да флиртом с мамиными фрейлинами. Близка я была лишь с Виолой, нас разделяет всего четыре года. Она моя любимая сестра, лучшая подруга, компаньонка, единомышленница, верная соучастница моих проказ. Но и она вышла замуж, уехала в другую страну, оставив меня одну в огромном мрачном холодном дворце, наполненном слугами, родственниками, бездельниками и просителями. Одну среди толпы народу. Глупости говорят, что в десять лет девочка еще ребенок. Принцессы взрослеют быстро. Особенно в нашем королевстве, где выдают замуж в четырнадцать.

– С тобой поедет леди Фенистра де Морей, – обрадовала меня мама, когда напутствовала в дорогу.

Перед глазами всплыло лицо первой фрейлины: прозрачные рыбьи глаза, мясистый нос, тяжелый подбородок, постоянно кривящиеся губы. Она олицетворяла все, что я ненавижу больше всего: двуличие, сплетни, злословие, доносы. Даже имя у нее было мерзкое, как и она сама. Морей на нашем языке означает могила. Именно она заперла меня в спальне на три месяца, именно она била меня по рукам тростью, именно она уговорила отца разорвать помолвку Виолы с сыном его старшего советника и выдать замуж за короля Кальмии.

Фенистра была дальней родственницей отца, я презирала ее всеми фибрами души, но тогда, после слов матери, ни один мускул не дрогнул у меня на лице.

– Конечно, мама, – мой голос звучал почтительно и скромно, – я очень уважаю леди де Морей.

Путешествие к жениху затянулось на два долгих месяца. Вереница повозок, груженных личными вещами, приданым, подарками, шла черепашьем шагом. А большую часть пути мы вообще передвигались пешком, так как кареты и телеги не проходили по ширине – путь через границу лежал по узким горным тропам.

Общих границ с Альтеей у нас не было. Чтобы добраться, пришлось пересекать два небольших государства – Дортес и Кальмию. Хорошо, что у нас с ними были хорошие соседские отношения. Именно в Кальмии королевой сейчас была моя любимая Виола. И больше всего на свете мне хотелось ее повидать.

Когда мы перешли границу, я равнодушно поинтересовалась у Фенистры:

– Мы же посетим королевский дворец? Столица всего в дне пути от границы. Мама передала Виоле подарки.

Только бы эта гадина не увидела в моих глазах сумасшедшей надежды, не почувствовала мою слабость – страстное желание увидеть сестру.

– Нам лучше не отвлекаться от маршрута, – губы Фенистры скривились в понимающей ухмылке, – я уже отправила во дворец караван со слугами. Вам, ваше высочество, не о чем беспокоиться. Сейчас королева в положении, вряд ли она будет рада гостям.

Я высокомерно кивнула и отвернулась к окошку. Прости, Виола, навещу позже, когда сама стану королевой. Надеюсь, муж не откажет в такой малости.

На границе с Альтеей мы пересели в поезд. Так встречающие назвали это стальное чудо. Я ни разу не видела и, конечно же, не ездила на подобном транспорте. В нашем королевстве лишь горы и холмы, телеги да сани.

Вагон, в котором меня разместили, был роскошнее покоев в королевском дворце Островерха. Две спальни с отдельными ванными комнатами, гостиная, столовая, библиотека-кабинет и открытая площадка на крыше вагона с мягкими диванчиками. Она и стала моим любимым местом, где я проводила почти все время. Я безумно наслаждалась поездкой, все десять дней, пока мы ехали в Шалир, столицу королевства. Смогла, наконец, отдохнуть, отоспаться, прочитать две жалкие книжонки, что взяла из дома, о стране, где собиралась править. Ничего путного в них не было, только слухи и выдумки. Но хоть что-то.

Я жутко волновалась перед встречей с Эдвардом Ремом. Очень много о нем слышала, и плохого, и хорошего. Но встреча прошла быстро и словно мимоходом. Мой жених ограничился сухими шаблонными фразами, которые коряво перевела Фенистра, отпихнув в сторону переводчика, приставленного ко мне еще на границе. Оказывается, она в юности немного жила в Альтее и знала язык. Может быть, поэтому ее отправили со мной? А не потому, что мне нужен был надзиратель?

На следующий день после нашего приезда в Шалире начались недельные празднества, посвященные королевской помолвке. Балы, маскарады, народные гуляния. Моей единственной обязанностью было стоять рядом с королем и мило улыбаться. Я была смущена, ошеломлена и растеряна, но старалась вести себя невозмутимо, хоть и не понимала ни единого слова, а Фенистра переводила лишь то, что считала нужным.

Торжества закончились, и обо мне забыли. Задвинули в самый дальний угол дворца, выделили роскошные покои, приставили слуг. Неделями я видела перед собой лишь одну Фенистру. Она была моим единственным связующим звеном с миром – делегацию Островерха отправили с подарками домой, а от переводчика избавилась она сама.

От нее же я и узнала, что Эдвард хотел отослать меня в школу чуть ли не сразу же после приезда. Но советники отговорили: «Как принцесса будет слушать лекции, если не знает языка, не умеет читать и писать?» В итоге обучение отложили на год.

Моя «любимая» фрейлина постоянно стремилась меня унизить. Ей нравилось подчеркивать холодность и равнодушие жениха, нравилось намекать на мою «некрасивость», худобу, бледность, нравилось, что Эдвард жаждет отправить подальше от себя на несколько лет. На самом деле я была счастлива попасть в знаменитую Королевскую школу. О ней я слышала только хорошее. Образование там давали великолепное, и почти все ученики, ее закончившие, получали высокие должности при дворе.

В Островерхе аристократов учили дома. А принцесс и вовсе по минимуму. Чтение, письмо, по чуть-чуть музыки, рисования, танцев и… этикет. С утра до вечера. Все, что я знаю об окружающем мире, я узнала из книг. Дни, недели, месяцы я проводила в дворцовой библиотеке, благо никто этого делать не запрещал – до четырнадцати, возраста замужества, я была совершенно свободна.

В Альтее же с образованием было все отлично. И попасть в Королевскую школу считалось престижным для всех, даже для ариев. Ими в Альтее называли потомков магических семей. Раньше магов было много, а сейчас осталось всего четыре: Зорги, умеющие двигать горы, Креи, работающие с металлом, Фархи, разговаривающие с животными, и Турги, выращивающие диковинные растения. Недавно королевство лишилось магии Горнов – перемещения. Последний из их представителей умер в тюрьме. Тяжелая потеря. Там вообще была странная запутанная история, связанная с предательством и недавней войной. Вроде как Горн перешел на сторону врага и помогал им в уничтожении и захвате Альтеи. Увы, более подробно мне никто не рассказывал. Фенистра, пользуясь тем, что я не знаю языка, приносила лишь слухи, не всегда правдивые.

Глава 2

Год я прожила в детском крыле дворца. Не знаю, на что рассчитывали строители, построив такое сооружение. Если только на то, что бедная королева будет способна родить пару десятков наследников. В огромном отдельно стоящем здании высотой в три этажа, украшенном, словно пряничный домик, башенками, балкончиками и цветочной лепниной, было около пятидесяти роскошных апартаментов из нескольких комнат. Кухня, бальный зал, оранжерея, библиотека и так далее. Дворец вообще был похож на город в городе. Он занимал гигантскую площадь в несколько тысяч акров.

Первые месяцы я только и делала, что блаженствовала от всего, что меня окружает: воздуха, природы, видов за окном. У нас в Островерхе чахлая растительность, унылый пейзаж, короткое прохладное лето и длинная суровая зима. Всюду, куда ни посмотришь, горы. Они закрывают горизонт, сдавливая, словно в тисках. Места мало, даже наш дворец построен на скале, так как долины отданы под поля. Людей тоже мало. Во всем королевстве насчитывают не более трех миллионов. Живет население охотой, рыбалкой, разведением коз и овец, скудным земледелием. Также работают в шахтах и рудниках. Есть и плюс в такой жизни: она мирная. В нашем королевстве самая маленькая армия, так как на нас никто не нападает. Границы проходят через узкие перевалы, открытые для торговли только летом. Зимой они непроходимы.

В Альтее же много солнца, лесов, рек, теплый мягкий климат, ярко-синее небо и безумно вкусный воздух. Меня даже ноющая и ворчащая Фенистра, таскавшаяся за мной постоянно, не беспокоила. Я часами гуляла по парку и просто дышала. Не могла насмотреться на цветы, траву, деревья, пытаясь, сколько влезет, вобрать в себя эту красоту и великолепие.

Виделись мы с женихом редко – лишь на праздниках и торжественных балах, где нашу пару показывали народу, как бы говоря: не переживайте за короля, у него есть невеста, и никуда она пока не делась. Будущая свекровь, королева-мать Альтеи, не появлялась во дворце. Она жила в роскошном вдовьем поместье на отдельном острове в Южном море, хотя еще не являлась вдовой. Бывший король, ее муж, был жив. Его я не видела вообще ни разу, а Фенистра донесла сплетню, что отец Эдварда совершенно сошел с ума и сейчас заперт в одном из замков провинции Шалира. А еще что весь род Ремов проклят и его представители поголовно заканчивают свою жизнь в безумии.

Словам Фенистры я не доверяла, а выспрашивать что-то у жениха о его семье боялась. Рядом с ним я жутко робела, съеживалась от страха, выдавая за вечер лишь несколько слов дрожащим голосом. Видимо, он решил, что в невесты ему досталась не только уродина, но и дурочка, потому что вскоре вообще перестал ко мне обращаться. Лишь здоровался и прощался.

Если я правильно поняла, в королевстве самой большой проблемой сейчас было отсутствие наследников. Это беспокоило и Совет, и ариев, и газетчиков, и простой люд. На балах единственным пожеланием нашей паре было пожелание скорейшего потомства. Дошло до того, что у меня выработался нервный рефлекс на эту фразу. Боюсь, не только у меня. Жених тоже каждый раз морщился, словно от мигрени.

Короля в стране любили. Удивительно. Как можно любить эту стылую глыбу?

Он замораживал похлеще наших северных ледников. Нет, мне в какой-то мере повезло. Эдвард Рем прилично себя вел – ни злости, ни ненависти я к нему не испытывала. Он не оскорблял меня прилюдно, как мой прошлый жених, не выпячивал любовниц, хотя я знала, что они у него есть. Сплетни о фаворитках мне приносила «верная» Фенистра, хоть я о них ее и не просила и вполне бы прожила без этих подробностей.

Чем дольше я жила в Альтее, тем больше мне здесь нравилось. И технический прогресс, механические повозки, дирижабли в небе; и открытость королевской семьи, свобода печати; и даже иногда критика королевских указов. Демократия как понятие редко существует среди государств. Например, в Островерхе оно отсутствует напрочь.

А особенно мне нравилось то, что совершеннолетие здесь наступает в семнадцать-восемнадцать лет.

Я была благодарна жениху за сдержанность. Он производил впечатление умного, рассудительного человека. Значит, я могла надеяться после свадьбы хотя бы на уважение. Мы же сумеем договориться? Мама говорила, что воспитанные люди всегда могут найти общий язык. С папой она его нашла.

Лишь однажды я увидела на лице короля отблеск настоящих эмоций. В день торжества по случаю моего приезда. Весь вечер он стоял рядом неподвижный и холодный, как ледяная статуя. Я тоже старалась соответствовать, хотя мне было безумно интересно. Справа от трона переливалась и сверкала великолепная инсталляция – личный подарок королю Островерха от короля Эдварда. Для ее создания были привлечены все четыре магические семьи. Рассматривать ее можно было бесконечно, чем я и занималась весь вечер, иногда отвлекаясь на поздравления особ, приближенных к трону.

Я заметила эту пару издалека. Заметил ее и мой жених, как-то сразу выпрямившись и напрягшись. Во время приветствия девушка подошла к кусту золотых роз и сорвала полураспустившийся бутон. «Крей», – мелькнуло в голове родовое имя. Та, кто умеет покорять металл.

– Бывшая главная фаворитка со своим мужем арием Хорном, – справа прошипела на ухо Фенистра.

Девушка была очень красива. Но не это меня поразило. Я видела много красавиц. Во дворце уродин нет. Моя мать, ее фрейлины, любовницы отца были первыми красавицами королевства. Я мечтала стать когда-нибудь похожей на них, но пока в зеркале отражается лишь моя худая угловатая фигура с блеклым, словно припорошенным снегом, лицом, белыми ресницами и бровями.

Поразил меня ее муж. Вот кто привлекал к себе особенное внимание. Он походил на прекрасного принца из моих любимых сказок: голубоглазый блондин с изогнутыми в очаровательной улыбке губами и ямочками на щеках. Арий Хорн преклонил передо мной колено, учтиво поцеловал воздух над ладонью и что-то произнес мягким ласкающим слух голосом. Наверное, какие-то пожелания. Я ничего не поняла, но его слова были как музыка – слушала бы и слушала бесконечно. А затем… он повернулся к девушке, и у меня тоскливо сжалось сердце, потому что в этом взгляде было столько любви, сколько я не видела за все четырнадцать лет своей жизни.

И не увижу…

Я впервые пожалела, что родилась принцессой. Не будет у меня такого красивого мужа, не будет он на меня смотреть, как на самую великую драгоценность, не будет между нами этого сумасшедшего притяжения, которое ощущают все вокруг.

Девушка, стоящая рядом с ним, была его вселенной. Его солнцем, луной, воздухом. Это было так завораживающе прекрасно, что слезы выступили на глазах. Я выпрямилась до хруста в позвоночнике. Мой удел – холодный мужчина рядом. С узким, хищным, некрасивым лицом, крючковатым длинным носом. Он за весь вечер не сказал мне ни единого слова, да что говорить – даже не глянул в мою сторону. Зато в спину девушки смотрел так, словно она унесла в руках его сердце.

«Неужели мой жених способен любить? – мелькнула тогда в голове мысль. – Способен на искренние чувства? Что произошло? Она была его фавориткой и вышла замуж за другого? Конечно, тот парень потрясающий красавец, но Эдвард король. Это гораздо выгоднее».

Спустя несколько дней Фенистра рассказала мне пылкую и трагическую историю их любви. Естественно, меня не спрашивали, хочу ли я ее знать. Почему бы не уколоть лишний раз маленькую невесту?

Они втроем учились в Королевской школе – Эдвард, Дениза Крей и Торус Хорн. И уже тогда за девушку шла нешуточная борьба. Ее магические способности были нужны всем. Эдвард безумно любил Денизу и объявил своей главной фавориткой еще на третьем году обучения. А Торус был обручен с наследницей еще одной великой семьи ариев – Оттаной Нурв. В общем, даже не любовный треугольник, а многоугольник какой-то.

Хоть мне и было интересно, но часть презрительных слов Фенистры прошла мимо. Роскошные и безумные вечеринки Торуса, скандал на балу, сорванная свадьба, лишение наследства… Голос моей фрейлины сочился ядом и завистью. Я не хотела измазаться в этой грязи. Вычленила лишь сухие факты. Денизу прочили в королевы, Эдвард даже собирался объявить о помолвке, но она изменила ему с бабником Хорном, который до нее соблазнил огромное количество девушек. В биографии у Хорна были две отмененные помолвки, поэтому третьей бы ему не простили. Пришлось жениться. Не думаю, что он сильно сопротивлялся, я не заметила на лице красавца Хорна какого-либо неудовольствия. Наоборот, всем было видно – он боготворит свою жену.

А вот Эдвард измену фаворитке не простил – выгнал ее из столицы, навечно запретив появляться во дворце.

Вранье. Нет в нем ненависти. Я видела в глазах Эдварда лишь любовь и бесконечную тоску.

– Так что вам крупно повезло, ваше высочество, – закончила Фенистра ехидно, – если бы ария Крей не оказалась изменницей, вас уже бы готовили к свадьбе с младшим сыном Цетодуса.

Да, повезло… Меня передернуло от отвращения, но на лице не отразилось ничего – я не дам Фенистре ни малейшего повода для злорадства. Даже эта ледяная глыба, которая любит другую, лучше, чем мой бывший жених.

Эдвард Рем был некрасив. Но до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза. После этого его красота или отсутствие оной переставали иметь значение. Аура властности, присущая этому мужчине, ощущалась как что-то материальное и осязаемое. Я читала, что Ремы давным-давно владели даром улавливать эмоции, желания и даже заставлять человека делать что-то против его воли. Страшное умение. Хорошо, что они его лишились. Но не лишились этого тяжелого гнетущего фона, постоянно окружающего короля.

Сейчас ему двадцать три. А престол он занял в двадцать. Принцу пришлось быстро повзрослеть. Сначала погиб его любимый старший брат, Эдвард стал наследником, надеждой и опорой королевства. Потом скандал с сумасшествием отца, волнения в стране, почти что революция, и… вишенкой на торте – война, которая закончилась совсем недавно.

Мы все быстро взрослеем. Такая у нас судьба. Тело не поспевает за головой. Например, я выгляжу как угловатый подросток, а чувствую себя как умудренная опытом женщина. У нас на севере не принято показывать свои эмоции. Все ходят с такими лицами, словно их сначала заморозили в леднике, а потом привели в бальный зал королевского дворца и заставили веселиться.

Но я переплюнула всех. Маму, отца, брата, сестер… Всех во дворце. Из четырех наследников короля Горегора я умела владеть лицом лучше всех. У меня даже прозвище было «Ледышка». Его дал мне мой бывший жених Куртан из рода Цетодусов, третий младший сын короля Пилеи.

Он был почти моим ровесником, всего на год старше. Постоянно оскорблял, ставил подножки, щипал до синяков, до слез. На мои жалобы мама лишь отвечала, что невеста должна принимать выходки будущего мужа с терпением и смирением. Мальчики взрослеют позже, и он перерастет свои проказы.

– Или проказы станут более весомыми, – ответила грустно Виола. Лишь она одна сочувствовала мне.

Как назло, Куртан часто гостил в нашем дворце. У папы и короля Пилеи были какие-то совместные дела – они разрабатывали общую горную гряду с железосодержащей рудой. А может, младший принц так всех достал у себя дома, что его отправили к нам в ссылку?

Однажды мы с Виолой ему отомстили и заперли в чулане на всю ночь, предварительно связав и заткнув рот кляпом. Это случилось после очередной его выходки с болонкой госпожи Трантал. Нашла принца утром служанка. Мы прятались в коридоре за портьерами и видели, как его выводили. Куртан рыдал как девчонка, а его брюки были спереди мокрыми. Нам с Виолой, конечно, влетело, но на некоторое время жених от меня отстал – нашел другую забаву.

А вскоре Виолу посватали за нашего дальнего соседа – пятидесятилетнего короля Кальмии, вдовца, похоронившего до нее трех жен.

Для меня новость стала страшным ударом. Я обожала сестру. С малолетнего возраста она была рядом. Не мама утирала мне слезы, когда я падала с пони, учась ездить верхом. Не мама успокаивала, пела колыбельные, когда мне было страшно от завываний вьюги за окном. Крошкой я волочилась за сестрой хвостиком, схватив ее за подол платья. Виола смеялась, что я ее куколка и лучше любой игрушки. Но я-то знала, что она любила меня так же сильно, как я любила ее.

Наши слезы и мольбы не помогали – отец заперся в кабинете, отказываясь слушать, а мама твердила одно и то же: «Тебе повезло, Виола. Ты сразу станешь королевой. И не придется двадцать лет ждать, пока коронуют твоего мужа, как пришлось мне». И добавляла, что король в любом случае лучше сына советника.

Тем более что тот, узнав о разрыве помолвки, сразу же уехал из дворца в семейное поместье, вроде как к заболевшей матери. Но на самом деле просто струсил.

Виола решила бежать. Я помогала ей как могла. Отдала свои драгоценности, утащила из кухни платье служанки, устроила переполох, притворившись, что упала с лестницы и сломала ногу. Но это не помогло – ее нашли через неделю, когда сестренка попыталась продать ожерелье в глухом селе у границы. Притащили домой, заперли в комнате, приставив двух надсмотрщиц-фрейлин. Мне запретили с ней видеться.

А потом случилось странное. Слуги начали шептаться, что Виола собиралась то ли выброситься из окна, то ли утопиться в ванной, то ли порезать вены. Я не находила покоя. До безумия хотелось увидеться с сестрой. И однажды ночью пробралась на ее балкон по карнизу. Фрейлины спали, а Виола, увидев меня, вскочила с кровати и выбежала наружу. Хорошо, что на дворе стояла ранняя осень и снег еще не выпал.