Когда звезды коснутся Земли

Когда-то Томас с Агатой шутили над тем, как часто склонны люди приумножать свои возможности, не забывая приписывать ко всему этому божественную составляющую. Все началось с небольшого ребячества и банального спора о скорости человеческой мысли, переросшего в опрос соседей, знакомых и друзей. Удивительно, но большинство этих образованных людей уверенно заявили, что она превышает скорость света.

С философской точки зрения, возможно, так оно и есть, ведь за мгновение мысли можно очутиться где угодно – и на другом конце Земли, и в далекой галактике. Только Томас больше доверял науке, следуя которой, скорость мысли определяется скоростью передачи нервных импульсов через синаптические связи, образуемые аксонами – отростками нервных клеток. Скорость передачи нервных импульсов по аксону зависит от его размеров и в лучшем случае составляет сто двадцать метров в секунду. Стоит признать, что это во много раз медленнее, чем скорость передачи даже в компьютерах прошлого века.

Сейчас, на секунду заглянув в бесконечно темные глаза Агаты, которые стали казаться еще ярче на ее повзрослевшем лице с заострившимися скулами, Томас готов был признать свое поражение. Никакая наука не сможет объяснить того, что происходит в его голове в это самое мгновение. Яркими вспышками в сознании, мысли, порожденные образом любимой женщины, успели облететь вокруг Марса и вернуться обратно на бренную Землю. За один миг он досконально вспомнил прошлое и построил сотни вариантов будущего, пытаясь разгадать причину ее возвращения.

«Она все поняла, истосковалась и прилетела домой к нему и Арчи», – эта версия занимала в голове особое место, заставляя биться до одури неожиданно разбушевавшееся сердце.

– Здравствуйте, доктор Томас, – погасив беспечную улыбку, официально поздоровалась девушка.

В воздухе повисло напряжение. С изящностью кошки она расправила плечи и поспешно спрятала ладошки в карманы официальных брюк.

– Здравствуй, Агата, – тепло, но сдержанно, отозвался Том, будучи не в силах оторвать от нее ненасытных глаз.

Сколько раз он представлял себе эту встречу, строил мысленные диалоги, а в некоторых вариациях даже проходил мимо с высоко поднятой головой. Отчего же сейчас это кажется невероятно глупым, а в душе все кричит и ликует? И напряженные руки хотят только одного – прижать к себе эту упрямую чертовку, не взирая на присутствие высокопоставленных лиц. Все они, к слову, разом забыли о своем увлеченном разговоре, и теперь дружно пялились на Тома.

– А ты изменилась, тебе идет, – подметил Томас, разглядывая ее короткую стрижку и новый пшеничный оттенок волос, что так удачно подчеркивал выразительные глаза цвета черного кофе.

Только сейчас сдержанный и рациональный Томас Донахью смог себе признаться, что, избегая всех этих мыслей, каждый день и каждую секунду подсознательно не переставал ждать ее. В его душе давно не осталось места для обид. Если только на самого себя, но не на нее точно. Миллион раз он задавался вопросом, как поступил бы на месте Агаты? И всегда старался понять и оправдать ее решение. А то, что не мог полететь вместе с ней – это его личные проблемы.

– Дилан Хобстер, – ворвался в их незримый диалог поставленный мужской голос.

Томас перевел заинтересованный взгляд на молодого подтянутого мужчину, отвечая на его крепкое рукопожатие. Так вот он какой «бесстрашный новатор и профессионал своего дела», о котором восхищенно отзываются в коридорах верхних уровней. Плечистый, русоволосый, с широковатым носом и небольшими торчащими ушами, но слишком харизматичный, чтобы кто-то замечал незначительные внешние изъяны за искренней кривоватой улыбкой и невероятно живыми голубыми глазами.

– Агата много рассказывала о ваших исследованиях. Очень рад познакомиться лично с таким выдающимся человеком, – продолжил Дилан, непростительно близко расположившись рядом с девушкой. Привычным движением он притянул ее к себе за талию. – А мы собираемся пожениться! – радостно объявил он, играючи подхватив руку Агаты с обручальным кольцом, которую она так упорно прятала в кармане.

Оглушенный грохотом рушащихся надежд Томас застыл на месте.

– Поздравляю, – отозвался он наконец с непроницаемым лицом.

«И надо быть таким идиотом?! – незримо для окружающих корил он самого себя. – Как я только мог снова позволить себе мечтать? Разве когда-то это приводило к чему-то хорошему? Был одиноким айсбергом, им и оставайся. Чувства не для таких как ты, одиночество – твой удел».

Девушка бросила на него короткий взгляд, полный сочувствия, и отвернулась к своему новоиспеченному жениху. Дилан быстро переключился и снова активно жестикулировал, развлекая очередной космической байкой лысоголового Льюиса Декорта, его гнусавого зама и мера Нортона. Стоит признать, в этом он был невероятно хорош.

Ноги Томаса будто приросли к полу. Да и идти было некуда. Единственный человек, к которому сквозь пространство и время стремились его мысли, уже был здесь.

Осознав, в какой нелепой ситуации мог только что оказаться из-за собственной наивности, Том иронично улыбнулся уголками губ. Мужчина и представить себе не мог, что теперь его Агата – чужая невеста. Как жить дальше, если он больше никогда не сможет прикоснуться к ней, не услышит ее смех, никогда не расплетет ее длинные русые косы? Стоп! Ее длинных волос, которые столько раз снились ему ночами, больше не было. Казалось, он застрял где-то в прошлом, отчаянно не желая признавать настоящего.

Неужели она так легко забыла о тех счастливых днях, которые они провели вместе? Потому что сейчас в этой молодой уверенной женщине с короткой стрижкой и безупречной осанкой едва ли осталось что-то от нее прежней. Где та простая жизнерадостная девчонка, которая смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными восхищения?

Зал заседаний постепенно наполнился ровным гулом голосов с периодическим вкраплением смеха. В это прекрасное солнечное утро накануне долгожданного звездопада и еще более ожидаемого финала чемпионата «Форсаж проджект» никто из окружающих не жаловался на плохое настроение. Сам день официально считался праздничным и большинство горожан имело возможность хорошенько выспаться и провести время со своими семьями. Главы подразделений не были исключением, отчего за длинным продолговатым столом, когда все заняли свои места, царила неформальная расслабленная атмосфера.

По правую руку от мера Юджина Нортона расположились почетные гости с Марса. Агату в новом образе узнали не сразу, но после представления точно вспомнил каждый, сопроводив двусмысленным взглядом и Томаса. Да, Ньюстоун был и остается огромным мегаполисом, где частная жизнь охраняется законом. Но здесь, на верхнем уровне, Тома никогда не покидало ощущение, что живешь в большой деревне, где все друг о друге все знают и даже не скрывают этого.

Увлеченно рассказывая о своей работе, Агата много шутила, смеялась, и смотрела куда угодно, только не на Тома, словно его и вовсе не было в зале. Но мужчину это даже радовало.

«Равнодушием такое не назовешь, а значит, и для тебя не все так просто. Может, для нас еще не все потеряно?» – заключил Донахью, внимая каждому ее слову. За формальным повествованием Томас пытался уловить ее истинное настроение, расшифровать каждый жест изящной руки, к которой столько раз прикасался.

Звездой внепланового совещания несомненно стал Дилан Хобстер – именитый астронавт и известный в своих кругах микробиолог. Неожиданно он оказался уроженцем Ньюстоуна, о чем мэр Нортон не постеснялся упомянуть раз пять за те десять минут, в течении которых перечислял его бесчисленные звания и заслуги. А вот о том, что в десятилетнем возрасте Хобстер переехал вместе с родителями на восток, где и получил столь прогрессивное образование, позволившее выйти за рамки обыденного мышления, рассказал уже сам Дилан.

«Марсиан» никто из ученых не любил прежде всего за предвзятое отношение. Те, кто согласились участвовать в проекте колонизации красной планеты, стали в своем роде первооткрывателями. Почетные звания и награды сыпались на их головы, как из рога изобилия. «Первая выжившая бактерия», «Первый симбиоз», «Первый урожай»… Они были первыми во всем, даже если на Земле не отличались особыми успехами. Быстрый старт и мировая известность – это когда-то и подкупило Агату, как и сотни других амбициозных ученых. Официально все они в один голос пели о высоких мотивах, «о новой ступени эволюции, на которой человечество должно доказать, что способно автономно существовать вне родной цивилизации». Вот только без регулярных поставок с Земли, речи о существовании на Марсе пока и вовсе не шло.

Именно поэтому, когда такой молодой и неприлично именитый Дилан Хобстер начал свою речь, его встретила настороженная тишина и недоверчивые взгляды глав подразделений Ньюстоуна. Томас даже поймал себя на том, как невольно сжались кулаки и заходили желваки на лице. Драки он никогда не любил, старался всегда справляться со своей агрессией, но в последнее время зачастил на тренировки по виртуальным единоборствам. Сейчас как никогда хотелось отработать полученные навыки в деле.

– Что, нервишки шалят? – неожиданно накрыл его напряженную руку Льюис Декорт, одновременно сверкая отполированной лысиной и хитрыми раскосыми глазами, чем-то напоминающими кошачьи. – Хотя бы иногда пар следует выпускать, Томас, а не держать все в себе, – продолжил он ненавязчивым шепотом, одновременно кивая Хобстеру и улыбаясь Нортону, всем видом проявляя неравнодушие к урожаям сахарной свеклы на Марсе.

– Я же не чайник, чтобы пар выпускать.

Том расправил плечи и попытался немного расслабиться. Но стоило взглянуть на Агату, а главное, на то, какими сияющими глазами она всюду сопровождает гиперактивного Дилана, который патологически не умеет стоять на месте, как пар готов был пойти из ушей.

«Возможно, старина Льюис в чем-то и прав», – подумал Том, и тот, словно прочитав его мысли, снова заговорщически зашептал.

– А полетели с нами на озера?! Ты, я, Зиппер, еще пара нескучных ребят. Погоняем на водных скутерах, уток постреляем.

– А разве это не запрещено законом? – удивился Томас, как и любой житель Ньюстоуна абсолютно точно будучи уверенным, что все дикие птицы и животные находятся под защитой закона, а охота, как и ношение оружия, строго запрещены.

– Расслабься, Донахью, – по-дружески толкнул его плечом Льюис. – Кому, как не главе природоохранного департамента знать о таких вещах? Нам, кстати, оружие положено законом, так что не дрейфь! – с гордостью заявил он. – А от двух подбитых селезней ничего не случится. Будь уверен, их и так уже со всеми защитными мерами развелось больше, чем людей.

– Спасибо, Декарт, но не в этот раз, у меня свои планы, – вежливо отказался Том, не желая ради забавы участвовать в незаконном умерщвлении пернатых.

«Лучше выпущу в горном домике еще пару десятков клонированных пчел, вдруг вернутся?» – решил для себя Томас и нашел особую гармонию в том, что совсем скоро покинет этот шумный зал и лицемерных людей, которые своими перешептываниями и соболезнующими взглядами за один час вывернули наизнанку и истоптали все его светлые чувства.

«Знаю я твои планы, опять все выходные проторчишь в лаборатории, как старый плесневый пень», – насмешливым взглядом ответил Льюис, и вместе с другими активно зааплодировал Хобстеру. Тот все продолжал свое фееричное выступление об успешном симбиозе сахарной свеклы с марсианской бактерией, выделенной им из выдержанного в специальных условиях навоза.

Чем дольше Томас слушал выступление Дилана, тем больше тот его бесил. И не тем, что был ужасен, а как раз наоборот. Непривлекательный с первого взгляда мужчина умел так хорошо расположить к себе, что к концу речи недоверчивые главы департаментов оглушили его овациями и хвалебными отзывами. Теплый и пронзительный взгляд голубых глаз, подкрепленный радушной кривоватой улыбкой, рано или поздно влюблял в себя каждого, даже вопреки воли самого человека.

Как только аплодисменты отгремели, а праздничное заседание объявили закрытым, все его участники ринулись к Дилану Хобстеру, чтобы пожать руку марсианской легенде, выражая свое уважение. Лишь доктор Донахью нетерпеливо подскочил с места, как если бы все это время сидел на раскаленных углях, и ускоренно направился к выходу.

Всю свою жизнь, куда бы не следовал, Том всегда видел цель, и это существенно отличало его от других людей. Стоило достигнуть одной, как он ставил перед собой другую, еще более сложную и интересную, с завидным упорством и бесстрашием добиваясь своего. Сейчас же в одночасье все его цели, планы и мечты вдруг потеряли былую ценность. Сильный духом мужчина, готовый взвалить на свои плечи благополучие всей планеты, вдруг почувствовал себя маленькой, ничего не значащей букашкой, над которой так легко посмеяться, оторвав крылья.

Как он дошел до такого и как бороться с этой химерой, разъедающей душу, Томас не понимал. Только чувствовал, что, покинув стены душного кабинета, а затем и Ньюстоун, дышать станет легче. Потом, какое-то время спустя, он обязательно найдет себя прежнего. Всегда находил. И после гибели именитых родителей, о которой двенадцатилетний Том узнал из новостей в интернете, и когда один за другим ушли бабушка с дедом, воспитавшие его с братом. И даже когда невероятно талантливый и абсолютно неуправляемый Эдди, повзрослев, сбежал в неизвестном направлении «лишь бы подальше», с убедительной просьбой не искать, и не лезть в его жизнь.

Рука уже потянулась к сканеру, открывая заветную дверь.

– Томас, постой, – раздался позади взволнованный голос Агаты.

Мужчина замер на месте, но в этот раз не строил иллюзий, ожидая услышать что угодно от своей непредсказуемой бывшей.

– Щенок все еще у тебя? Я хотела бы увидеть его, если это возможно, – с намеком на улыбку проговорила Агата.

Собравшись с силами, Том оглянулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Его зовут Арчи. Странно, что ты не помнишь, ведь сама его так назвала перед отъездом.

– Точно, Арчи, – как ни в чем не бывало девушка засмеялась над своей забывчивостью. – Просто за это время столько всего значительного произошло в моей жизни, – решила пояснить она, но лучше бы промолчала.

«Куда там! В их руках открытия, которые изменят судьбу человечества, а тут какой-то несчастный пес», – разозлился Том.

– Он дома, и я не уверен, что узнает тебя после стольких лет. Мы планировали уехать, но, если хочешь, можем вместе подняться на стопятидесятый уровень, увидишь, каким взрослым стал твой прощальный подарок.

– Ты прав. Наверное, это дурацкая идея, – внезапно решила Агата, оглянувшись на редеющую толпу вокруг ее популярного жениха, и поймав на себе его обеспокоенный взгляд. – Возможно, в другой раз. Мы планировали провести здесь пару недель. Дилан хотел познакомиться с моими родителями. Удачи, Томас. Я рада, что у тебя все в порядке.

– Лучше не бывает, – холодно отозвался мужчина. Напоследок заглянув в ее темные, почти бездонные глаза, он безнадежно пытался найти в них хоть что-то, за что можно было бы ухватиться.

Арендованный беспилотник ожидал Томаса и Арчи на домашней взлетной площадке. Расположившись в кабине, мужчина заботливо пристегнул пса, задал параметры полета, после чего напряженно откинулся на спинку кресла. Все, что ему сейчас хотелось, так это побыстрее покинуть суетливый город и остаться наедине с самим собой.

Скайкар, набирая высоту, плавно поднялся в воздух, унося все дальше от величественных небоскребов Ньюстоуна задумчивого мужчину с разбитым сердцем и счастливого пса, который дождался своего часа. Как и все собаки на свете, Арчи любил путешествовать, а летать на беспилотнике с огромными окнами в пол особенно. Когда еще с таким удовольствием можно облаять стаю пролетающих по соседству птиц, да еще и обогнать их? Или погрузиться с раскрытой пастью в густые облака, представляя, что это сладкая вата, которую так любят Энни и Френни? Или слизать с окна заблудившуюся внутри кабины букашку, с любопытством изучая эту мелкую гадость на вкус?

«Жаль, у хозяина не такой длинный язык и он не умеет облизывать стекла, иначе не сидел бы сейчас грустный», – заключил Арчи, уткнувшись холодным носом в неподвижную ладонь Томаса.