– Зато на «электрон» успели, – продолжал Дмитрий. – А так на тачке пришлось бы ехать.
– А это они тебе руку порезали, да? Те двое? – вдруг спросила Раиса.
– Ну… ну… ну да! – заикаясь в растерянности от неожиданного вопроса, выговорил Дима.
– А мне тогда сказал, что велосипедом поранился. Обманул?
– Ну а чего я тебе буду говорить? Что меня порезали? Сколько у тебя тогда вопросов будет.
– А чего, тебе жалко, что ли, мне рассказать?
– Да не жалко. Просто не хотел тебя расстраивать.
– А тебя не смутило, почему я сегодня с тобой поехала?
– Ну… не знаю. Может, твой благоверный на ночь ушёл?
– Мы разводимся.
– О как?!
– Угу. Да заколебал он уже! Я ему предложила, а он согласился. Ну, мы и пошли, заявление в загс подали.
– И чего, теперь тебя поздравить, что ли, можно?
– Да с чем тут поздравлять-то? Я до замужества вообще мечтала, что один раз и навсегда замуж выйду. Но жизнь не сказка – за Тормоза вышла.
– А чего ты его всё Тормозом-то зовёшь?
– Да чего? Погоняло у него такое в нашей компании было. У нас ведь тоже, типа как у вас, своя мафия раньше была.
– М-м-м. Прикольно, – удивился Пономарёв. – А чего, теперь получается, нам можно хоть каждый день видеться?
– Ну да, – улыбнулась Рыжая. – Кстати, у меня теперь выходных в субботу и воскресенье больше не будет. Я уже поменялась со всеми, с кем только можно. Теперь только в будни будут.
– Ну и хорошо. Можно у меня днём тусить, пока «родаки» на работе. Правда, теперь братан старший с армейки пришёл. Он пока не работает, может быть днём дома. Но я, в принципе, могу его попросить, чтоб свалил. Должен понять.
Электричка стояла на очередной станции. Двери с характерным шипением и свистом закрылись, поезд тронулся и медленно покатился. Вдруг в окно «купе», где сидели Пономарёв с подружкой, что-то сильно ударило снаружи.
Рая от неожиданности вскрикнула и вцепилась в Диму. Тот в свою очередь сильно вздрогнул. И непонятно, отчего его испуг был сильнее: от удара в стекло или от реакции Рыжей Бестии на этот удар.
За первым ударом последовали крики, свист и второй удар, только уже не кулаком, а ладонью. Потом третий. Четвёртый. Они, конечно, были не менее громкими, чем первый, но уже не столь неожиданными, и Дима с Раисой уже не вздрагивали.
По тёмной платформе за начавшей движение электричкой шли «низкий» – Казак, «высокий» – любитель перочинных ножей и главарь люберецкой компашки – Дарэн. Они двигались возле окна, грозя кулаками, то и дело били по стеклу и выкрикивали всякие ругательства. Дарэн прокричал:
– Эй вы, москвичи херовы! А куда это наши москвичи едут-то? В Раму[8 - Рама – Раменское.] или в Жук[9 - Жук – Жуковский.]?..
Друзья Пономарёва, сидевшие в соседних «купе», чтобы лучше разглядеть тех, кто там снаружи хулиганит, прильнули к окнам.
– О! Это те гандоны! – воскликнул Спиридон.
– Это же не Люберцы ни хрена! – внимательно разглядывая тех, кто был на перроне, хмуро произнёс Автократов. – Чего за станция?
– Ща знак будет, посмотрим, – сказал Олег.
– Это Удельная! – воскликнула Рыжая. – Вон знак!
Вдруг в окно, в которое показывала пальцем Раиса, ударили ногой. Стекло сразу же затянулось пеленой «паутины». Послышалось характерное потрескивание.
Рая опять вскрикнула и отпрянула от окна. Пономарёв обнял её и развернулся спиной к окну, выталкивая подругу из «купе».
Последовал ещё один удар, и стекло вогнулось внутрь вагона. Посыпались мелкие стекляшки.
Все в вагоне гневно заголосили.
Ещё удар! И стекло обрушилось в «купе», рассыпая по полу и сиденьям град мелких осколков.
Поезд уже набрал приличную скорость.
– Ссаные москвичи! – крикнул бежавший по перрону «высокий». – Куда собрались? Вылазьте, на хер! Мочить вас бу…
Край платформы оборвал его гневные крики.
– Блин, капец! – воскликнул Кислый, отряхиваясь от попавших на него осколков.
Другие тоже осматривали себя на наличие стёкол и возможных порезов.
– Тебе не попало? – спросил у Рыжей Пономарёв.
– Нет. А тебе?
– Никакие они, значит, не люберецкие! – сказал Автократов. – Писец им, короче! Шоблу соберём и приедем сюда – Удельную бомбить!
***
– Димон! – шёпотом позвал Михаил Пономарёв, расталкивая своего младшего брата. – Димо-он! Проснись!
Пономарёв-младший поднял с подушки лохматую голову, повернулся и, сощурившись, одним сонным и испуганным глазом посмотрел на Михаила.
– Сюда иди, – сказал Миша.
Дмитрий аккуратно, чтобы не потревожить Рыжую Соню, вылез из-под одеяла и проследовал за братом в коридор.
– Ты не охренел?! С бабой среди ночи припёрся! – сказал Миша.
– А… а чё?.. А куда мне её девать-то? – «скрипя» похмельными мозгами, стал оправдываться Дима.
– Ты же говорил, что вы на всю ночь поедете в «Молоко» в это своё?
