Муравьиные вожди
Лет сто, а может, даже и сто один год назад случилось всё это. Поэтому там или сям в тексте могут появиться незнакомые слова. Например, «милиция». Не спорю: выглядит дико. Но в те темные времена она действительно существовала. Да, и вот еще что.
Эта история заквашена на реальной ботве. Однако любые попытки сопоставить героев этой драмы с конкретными людьми и местом действия заранее объявляются провальными. Ну, вроде, всё. Погнали.
Карапуз
Было пасмурное июньское утро. На краю танцплощадки стоял мальчик в красных шортах и смотрел на море. Поверхность воды казалась сделанной из черного гранита. В вышине громоздились тяжелые тучи. И только далеко-далеко на северо-западе солнечная пряжа щекотала загривки кавказских гор. Ветер свистел в ветвях кипариса, хлопал майкой по спине малыша.
Но вот что-то заставило сорванца насторожиться. Какой-то странный звук. Будто сзади подкрадывается рычащий пес. Кроха в испуге подпрыгнул, и в его широко распахнутых глазенках отразился подъезжающий автобус.
Первым из него вышел парень, одетый под колониста Африки: песочные шорты и такая же рубашка. Не хватало только пробкового шлема. Побросав на асфальт многочисленные пакеты, «африканец» подал руку девушке с карими заспанными глазами.
– Милый, – кокетливо потянулась та, – неужели мы все-таки выбрались на Черное море?
– Ты смотри! Оно действительно черное…
– Да дайте, что ли, людям выйти!
Длинноногая блондинка бесцеремонно растолкала чемоданом воркующую парочку. За ней выскочила целая ватага парней и девчонок. Но этих мальчуган в красных шортах не смог разглядеть толком, потому что прямо перед ним возник длинный и худой, как швабра, тип. Малыш никогда не видел, чтобы у парня были такие длинные волосы – до плеч.
– Здравствуй, пупсик!
Мальчик разглядывал небритое бледное лицо, а пара лихорадочно блестящих красных глаз изучала его.
– Не пугай ребенка, Антон Петрович, – волосатый получил коленом в мягкое место.
Из-за его спины выглянула забавная физиономия. А забавные физиономии, как известно, у детей в особом почете.
– А я его и не боюсь, – сказал осмелевший малыш.
– Василиса! – с упреком протянул волосатый, – это мой детеныш: я его первым нашел. Поищи себе другого. Ну, как тебя зовут, пупсик?
– Как надо, тебе знать не надо! – малыш с силой двинул носком кроссовка в голень Антона Петровича, прямо в кость. Пока тот скакал вокруг с выражением крайнего разочарования в детях, карапуз с интересом глазел на Василису.
Девушка была стройная, как фотомодель. На ней были шорты и майка с черепом и костями на животе. Мальчишеская стрижка. И глаза… Будь у Антона Петровича немного мозгов и минута свободного времени, он сказал бы, что они ищущие. А шестилетний ребенок заприметил там озорных бесенят.
Мальчик про себя решил, что у фотомоделей таких глаз не бывает.
– Ничего видок, – деловито подытожил шпингалет. – Ноги от ушей, только буфера маловаты.
– Отставить разговорчики! – девушка резко наклонилась к малышу. – Ты, микроб, слушай сюда. Я специальный вожатый Василиса Сашкина и не потерплю ни от кого дерзостей. Тем более от такой микроскопической мелюзги!
– Ой, как страшно! – лукаво улыбнулся во весь рот мальчик. Но тут он вспомнил, что на днях таинственным образом лишился двух верхних передних зубов, и поспешно натянул нижнюю губу почти что на нос.
– То-то же, – строго сказала Василиса, – со мной шутки плохи. А теперь, малявка, отвечай на вопрос.
– Пойдем, Вася! – волосатый тянул девушку за локоть. – Все уже уходят. Я бы не стал опаздывать на встречу с начальником лагеря. Ну, как знаешь. Короче, догоняй!
Согнувшись под тяжестью сумок, он побрел к главному корпусу.
– Скажи-ка, деточка-котлеточка… – Василиса хитро прищурила зеленый глаз.
– Слушаю, тетя.
– Это юг или не юг?
– Юг.
– Блин, а чего же холодно-то так…
Человек, появившийся из воды, говорит о желании истребить всех детей на свете. Его провожают с почтительным молчанием
Малыш почти справился с робостью. Тетя, как ему сначала и подсказывало сердечко, оказалась совсем не злая. Сейчас ему очень-очень хотелось с ней подружиться.
– Ой, и не говорите! Две недели дождик идет. Так обидно: смена кончается, а я даже не поплавал в море. Меня зовут Диман.
Василиса погладила Димана по вихрастой макушке.
– Бедняжка! А я вот сейчас сумки где-нибудь брошу – и бултых!
– Ага! Вода, знаете, какая холодная!
– Ну и пусть! Ой…
Василиса вытянула перед собой руку. Две крупные капли ударились о ладонь, еще несколько попали в голову и плечи. Через секунду на небесах словно прорвало трубу.
Девушка и мальчик бросились под ближайший навес – козырек над крыльцом столовой.
– Вот врезал!
Они с восторгом глазели на пузырящийся асфальт. Василиса пыталась разглядеть за стеной воды смутно белеющие корпуса лагеря «Юный Титаник», где ей предстояло «трубить» две смены. Нет, не из желания будущей учительницы поработать с детьми. Студентке третьего курса Василисе Сашкиной нужен был зачет по педпрактике. А еще она хотела на халяву отдохнуть у моря.
Проследив ее взгляд, мальчик сказал:
– Я живу в третьем корпусе. Вон видите, где елочка у крыльца?
– Ага, – кивнула Василиса, хотя никакой елочки она не видела. – Ты сам откуда?
– Из Сургута. Здесь почти все из Сургута.
– Ну же, рассказывай, как вы тут живете, и вообще…
– Подъем в семь тридцать, потом…
– В семь утра?!
– Нет, вечера, – хмыкнул шкет. – Конечно, утра. Потом зарядка, потом завтрак…
На лице Василисы мелькнула хищная гримаса. Как у кошки Лизы у них дома, в Сургуте, когда мама режет на кухне колбасу.
– Что на завтрак?
Малыш на всякий случай отступил на шаг назад:
– Ну, каши там, салаты, печенье, апельсиновый сок, арбузы, бутерброды с икрой…
Ребенок вздрогнул: в животе у новой вожатой заурчало так громко, что вдруг захотелось дать деру.
– Не обращай внимания, – сказала Василиса. – Просто я не ела очень давно. Неделю или две… не помню. К счастью, сегодня мне попался такой упитанный аппетитный мальчик…
– Мама! – сорванец аж подскочил от восторга. Наконец хоть кто-то заговорил с ним как с ребенком за те полмесяца, что он не видел мамы.
Минут пять они с визгом носились по крыльцу столовой, пока Василиса не зацепилась шлепанцем за какую-то торчащую из пола трубу и не растянулась во весь рост.
– Ну, рассказывай, – прокряхтела она, разглядывая ободранную до крови и жутко саднящую коленку, – что у вас тут еще интересненького.
Детская ладошка легла на плечо.
– Тебе больно, да?
– Немного. Но когда ты рассказываешь, мне совсем не больно.
– Ну и вот. Три раза нас возили на экскурсию в разные города. Привезут – и пошли по базару шататься. Скукотища. Даже в море не поплавали совсем. А мне завтра уезжать домой.
– Вот тебе и раз! А вожатые-то что же?
– Вожатые! – злая усмешка пробежала по лицу ребенка. – Они на детей и внимания-то не обращают. Только орут как бешеные…
– Ябедничаешь, Дмитрий?
От знакомого баса мальчик вздрогнул. Это был его вожатый Сергей Грохоталкин. Он же однокурсник Василисы, уже «отпахавший» в лагере две смены. Ни Диман, ни Василиса не заметили, как он вышел из стены дождя.
– Серега! Ну ты, блин, даешь!
– Привет, Васька, – на ходу бросил он. – Ты эту мелюзгу не больно-то слушай. Попомни мои слова: через три дня жизни с этими пиявками у тебя останется лишь одно-единственное желание – взять пулемет и стрелять, стрелять, пока не останется ни одного. Ну, еще увидимся!
И Грохоталкин скрылся в недрах столовой.
– Да-а уж, – протянула Василиса, глядя на низвергающиеся с крыши потоки воды.
В каждую струю незаметно вплелось по тонкой золотой ниточке. Нескольким отчаянным солнечным лучикам все же удалось проделать дырку в бетонном потолке небосвода.
Маленькая рука с черными от грязи ногтями дернула за майку. Снизу вверх на девушку смотрела пара широко раскрытых голубых глаз.
– А возьмите меня с собой.
– Что?
– Возьмите меня на море. Вы сказали, что скоро пойдете плавать. Ну, пожалуйста, возьмите!
Василиса почесала затылок.
– Уж не знаю… А твои вожатые, они это… ругаться не будут? Ой, что я говорю! – она замахала перед собой руками, будто на нее напали пчелы. – Нет, и никогда, и ни за что!
– Пожалуйста! – кроха, вес которой оказался совсем недетским, повисла на руке Василисы.
– Если возьмете, – добавил мальчик, хитро скосив глаза в сторону, – я вам «сникерс» куплю!
В глазах Василисы вспыхнул алчный огонек.
– Серьезно?
– Два «сникерса» и бутылку «пепси», – деловито заявил малыш.
Девушка на миг задумалась и вдруг фыркнула: этот карапуз покупал ее, как капусту на базаре! Да уж, эти детишки не так просты, как кажутся…
– Нет, нет и нет!
Чего угодно ожидала она в ответ на свои слова, но только не этой самодовольной хитрой ухмылки.
– Вы хорошо подумали?
Мальчик в красных шортах водил у нее перед носом новенькой сторублевкой! Его шестилетний возраст не помешал ему увидеть одну важную закономерность в отношениях между ЗДЕШНИМИ людьми. Вожатые приезжают сюда всегда из бедных городов, а дети – всегда из Сургута. Родители, конечно, денег не считают и дают своим чадам на «сникерсы» и «пепси» по пять – десять тысяч. Малыш сам видел, как дети из старших отрядов за бутылку водки заставляли своих вожатых делать не совсем хорошие вещи.
– Все, отстань, – Василиса рывком высвободила руку и отвернулась. – Я-то думала, что мы подружились, а ты…
Мальчик понял, что она обиделась. Ему вдруг стало нестерпимо стыдно. Он поднял внезапно набухшие глаза на девушку, всхлипнул и сказал:
– А я вам все равно «сникерс» куплю!
Красноглазая тетя нагоняет страху на студентов. Всего один человек ее не пугается и требует еды
– Если кто из вас, уродов, недосчитается наволочки, полотенца или, не дай бог, холодильника, как это было в конце первой смены, – их стоимость вычтут из вашего кармана.
Студенты, приехавшие на педпрактику, молчали. Женщина, так круто начавшая знакомство, как-то не располагала к диалогу. Она свирепо повращала красными – хотелось верить, что от недосыпу – глазами и продолжила:
– Один момент, придурки. Это касается тех, кто встанет на младшие отряды. Некоторые ваши предшественники довели дело до того, что четыре отряда за восемнадцать дней поголовно обовшивели!
Дама окинула студентов испепеляющим взглядом, как будто именно из-за них детишки стали инкубатором для мелких паразитов.
– Поэтому, когда малыши приходят с моря, – срываясь на крик, продолжила тетя, – следите, чтобы каждый как следует помылся. Если подобная хренотень еще раз повторится – вас вышибут отсюда с такими характеристиками, что не то что в институт – в тюрьму не примут!
Тем временем Василиса энергично протолкалась сквозь ряды коллег и увидела стол. За ним, подперев пухлые щеки пухлыми кулаками, сидел маленький пухлый мужчина лет сорока. Красными слезящимися глазками он с откровенной ненавистью разглядывал собравшихся.
Рядом на краешке стола примостилась женщина того же возраста в готовых лопнуть от несоразмерного содержимого джинсовых шортах и вертикальной складкой на лбу.
– Вас как зовут? – звонким жизнерадостным голосом спросила Василиса.
Над толпой студентов вспугнутым воробьем метнулся гул оживления. Чья-то сердобольная рука предостерегающе дернула сзади за майку.
– Саша, – женщина со складкой на лбу неожиданно улыбнулась.
– Просто Саша? – искренне удивилась Василиса.
Складка на лбу разгладилась.
– Просто Саша. А ты кто?
– А я просто Вася. Ой, – сконфузилась девушка, – Василиса Александровна, вот как будет правильней.
– Ты, наверно, проголодалась с дороги, Вася?
– Зверски! – призналась Василиса.
– Ну что же, тогда идем обедать, – сказала «Просто Саша». – И если кто забудет, что сегодня в три экскурсия по лагерю – кожу сдеру!
Солнышко вовсю сияло на улице, а по асфальтированным дорожкам бежали нешуточные ручьи после тропического ливня.
Ошалевший от таких метеорологических фокусов Антон Петрович поставил в центр мутного потока ногу. Ее тут же скрыло по щиколотку. Заржав от восторга, волосатый опустил туда вторую ногу. И поскакал впереди всех, поднимая в воздух тучи брызг.
Саша пристально разглядывала Василису:
– Ты случайно не из Майкопа, солнышко?
– А что, похожа на кого-нибудь?
– До безобразия. Просто одно лицо. И голос такой же, и походка.
– Нет, – сказала Василиса, – к счастью, я не из Майкопа. Но было бы здорово познакомиться с двойником. Скажите, Саша, а кто тот смурной мужик, который сейчас рядом с вами сидел? Ну, красноглазый такой, как с бодуна.
– Это Гурий Денисович, – зычно хохотнула женщина в шортах, – начальник лагеря, где ты будешь работать.
– Ой!
Саша ободряюще приобняла девушку за хрупкие плечи.
– А почему ты не спросишь, кто такая я? Или тебе кто-то сказал уже?
– Нет, не сказали. Но я сразу догадалась, что вы – большое начальство, – не моргнув глазом, ответила будущая вожатая.
Саша кивнула и одобрительно ткнула локтем в бок, от чего у Василисы на секунду перехватило дыхание.
– А ты не так проста, как кажешься, Василиса. Ну ладно, я скажу, кто я. Я – старшая вожатая, правая рука Гурия Денисовича. Так что по большому счету ты права насчет большого начальства…
Тут в нос ударил сытный запах сдобы. Они ступили на крыльцо столовой.
Как простой шпингалет помогает втереть очки начальству и к чему приводит излишняя суета в столовой
Растолкав новобранцев, Саша скрылась за стеклянной дверью и как ледокол «Иван Крузенштерн» поплыла между столиками с подносом в руках, оставляя позади себя вместо расколотых торосов дымящиеся тарелки с супом.
Тут-то Василиса и обнаружила то, чего не заметили другие. Или делали вид: старшей вожатой никто не помогал! Секунда – и девушка внутри. Что за дела? Да это шпингалет, прямо с обратной стороны двери!
Плутовская улыбка еще шире, шпингалет защелкнулся.
Сразу нейтрализовав попытки коллег последовать ее примеру, Василиса с выражением ангельской невинности в изумрудных глазах предстала перед Сашей.
– Вы не будете возражать, если я вам помогу?
Нет, вряд ли она заметила на усталом лице женщины благодарность. Да уж, мотив у Василисы был совсем другой. С первого раунда заручиться индульгенцией на возможные «проколы» в будущем – это сильный ход.
– Бери поднос и шуруй в кухню! – скомандовала Саша.
Скоро половина столов силами этих двух дам была накрыта. Тут лицо Саши превратилось в спелый помидор, а щеки затряслись.
– Что стоите пеньками?! – палец-бочонок с коротко стриженным ногтем нацелился в застекленную дверь. – Я себе, что ли, жрать накладываю?
В рядах вожатых началось движение.
Несколько рук даже подергали дверную ручку. Правда, без особого толку – дверь же была заперта изнутри.
– Я сказала: живо сюда! – заверещала Саша.
Результат – ноль. Старшая вожатая метнулась к двери.
– Не волнуйтесь, я с ними поговорю, – Василиса спешно поставила поднос и опрометью кинулась к двери: ей нужно было незаметно открыть защелку.
– Как же вам не стыдно? – громко, чтобы слышала Саша, отчитывала входящих красная от беззвучного смеха Василиса. – Взрослые же вроде люди!
Шумной ватагой юноши и девушки ворвались внутрь. Заметались между столиками. Отдельные проникли в кухню.
Двое физруков с наскока налетели друг на друга. Стаканы с компотом, которые они держали в руках, веселым звоном отметили свою встречу с полом.
Маленькая бледная девушка в пляжных шлепанцах за огромным подносом не заметила страшного осколка. Стекло проткнуло не только резину. Кровь брызнула на залитый компотом пол. А другая девушка, румяная и большая, мгновенно побелела и грохнулась в обморок. Пятнадцать минут, чтобы привести в себя одну, отправить – своим ходом! – в медпункт раненую и вытереть пол… Приятного аппетита, уроды!
Жуя мясо, Василиса разглядывала высокий лоб своей тайной страсти – поэта, интеллектуала и великого аккуратиста Алексея Макарова. А Тайная Страсть пялился на пшеничные кудряшки Ани Беловой. Аня сидела напротив и вяло ковырялась вилкой в жареной картошке.
Четвертым, кто сидел за этим столом, был волосатый хиппи Антон Петрович. Он не стремился завладеть ничьим вниманием. Просто ел гуляш, громко чавкая и плюя при случае на пол – если в еде попадались волос или кость. Однако поведение именно этого субъекта и навело Василису на мысль.
– Аня, ешь как следует, – не спуская глаз с поэта, сказала Василиса. – Вон какая бледная. Просто как смерть.
– Я ем.
Ее манера слегка растягивать гласные приводила Алексея в трепет. Речь Ани была похожей на клубничный кисель. В отличие от резкого, как газировка, говора Василисы.
Сама Василиса мужественно признавала такое неоспоримое преимущество соперницы, но сдаваться не собиралась.
– Хочешь, Аня, я принесу тебе салат? Там, в раздаточной, дают, если попросишь. А может, ты желаешь морковки с сахаром?
– Не надо, – вздернутый носик прочертил в воздухе короткую прямую.
Василиса поерзала на стуле, отпила компота, погоняла вилкой по столу хлебную корку. Надо было что-то предпринимать.
И вот она набрала полную грудь воздуха.
– Аня!
Девушка в пшеничных кудряшках поперхнулась. Тонкие благородные губы обрызганного компотом Алексея Макарова брезгливо скривились.
– Да что тебе, Сашкина?! – чудесно: Аня, кажется, готова расплакаться.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – в глазах Василисы плескалось сочувствие. Хотя в душе она, разумеется, ликовала.
– Слушай, дай человеку спокойно поесть, а?
Это Алексей раздраженно стряхнул с рубашки кусочек распаренного сухофрукта.
– Извини, – пробормотала Василиса.
Взгляд интриганки полураздавленным тараканом пополз по стене. С трудом вскарабкался на стол и остановился возле ломтика соленого огурца.
Положив ломтик в ложку, Василиса оттянула ее за кончик и… ф-р-р-р!
Тайная Страсть остаётся в живых, но покидает общество жутко рассерженным. Физруки требуют оторвать у него голову
Маринованный посланец перелетел через соседний столик и вторгся на территорию физруков, угодив прямо в лоб одному из них. Черт возьми, с каким аппетитом Василиса начала хлебать суп! Ее распирало от желания взглянуть на плоды трудов своих. Но она понимала всю опасность такого поступка. Физруки-то были незнакомые.
Однако Тайной Страсти эта мысль пришла в голову с опозданием. А пока он широкими, излучающими мягкий свет от прочитанных книг глазами смотрел на «подстреленного» физрука. Ну что тому оставалось думать?
Мощный бицепс напрягся. Стул, на котором только что сидел Алексей Макаров, звонко ударился фанерной спинкой об пол. Сам великий аккуратист висел на собственном ремне, который стиснула железная пятерня.
– Попался, засранец!
– Это не я… – кряхтел Алексей, – здравствуйте…
– Не надо мне хамить, сынок, – вежливо, но твердо предупредил физрук.
Звон ложек о тарелки и чавканье растворились в тишине. Тридцать пар глаз ждали кровавой развязки.
Жуткий звук – ржавой ножкой стула по мраморному полу – и рука Василисы легла на плечо физрука.
– Извините, молодой человек…
– Да? – очень даже добродушно откликнулся физрук. Уже по этому обстоятельству многие тогда сделали вывод, что в целом он неплохой мужчина.
– Извините, но этот человек – мой друг, – по спине Василисы побежали мурашки: такой невообразимо накачанный был физрук. – Если вы не отпустите его, вам придется иметь дело со мной. Да уж.
Кроссовки Алексея Макарова коснулись пола. Он закашлялся, сделал шаг назад и упал через собственный стул.
– Простите меня, – заулыбался во весь рот физрук, – я не знал, что он ваш друг.
– Эй, Юрец, сломай мозгляку руку! – неслись со всех сторон профессиональные рекомендации других физруков. – Отломи ему башку!
– Я бы с удовольствием, – оправдывался красный от смеха Юрец, – но тут его друг, то есть э… подруг. Извините, подруг, вы не могли бы назвать ваше имя?
Девушка протянула руку.
– Василиса. А вы, кажется, Юрий?
Оказавшийся в центре этой внезапной комедии здоровяк с удовольствием продолжал ее ломать. Его от природы комическая натура ловила при этом нешуточный кайф. Сделав пару реверансов на манер балерины, он сжал протянутую руку в своих красных лапищах.
– Очень приятно!
– А я ничего не почувствовала, – холодно ответила Василиса.
Физруки взревели от восторга. Сконфуженный Юрий водворился на место и первым делом налепил себе на лоб кусочек того самого огурца.
Если бы Василиса нашла в себе силы глянуть на поэта, то она бы просияла: его выпученные очи смотрели не на Анечку! На нее…
– Ну что, дятел? – хлопнул его по плечу Антон Петрович и выплюнул на пол граммов сто жареной картошки. – Как ни крути, она тебе жизнь спасла. Теперь ты, как честный джентльмен, просто обязан жениться.
Из-под скромно опущенных ресниц Василиса подняла свои болотные глаза на Тайную Страсть.
– Может, сходим после завтрака на море, искупаемся?
– Да… ты что? Вода холодная, – с брезгливой миной ответил Алексей Макаров. Он таки ОТВЕТИЛ!
Щеки Василисы зарделись.
– Так мы просто глянем. Ножки помочим. А?
– Ну ладно, там видно будет, – довольно-таки сухо ответил поэт.
Антон Петрович находит оригинальное применение для водки. А Василиса подвергается внезапному нападению двойника Сильвестра Сталлоне
Вода шипела и грохотала. Наверно, сердилась на помойку, в которую туристы превратили пляж. Горы пластиковых бутылок, обертки от чипсов, гнилые луковицы (не иначе с турецкого мусоровоза), использованные шприцы, колотые ампулы, какие-то коряги и кучи вонючих водорослей…
– Ребята, – Семен Чернов разливал водку по пластиковым стаканам, – вы хоть понимаете, что происходит? Мы, дети из простых рабочих семей, выбрались на море! За нас!
На лицо, как в фас, так и в профиль, Семен здорово напоминал Сильвестра Сталлоне. А что до телосложения – вспомните олимпийского мишку. Кто забыл – он поменьше Сильвестра.
– За нас! – повторили Юра, Антон Петрович и Василиса. Больше охотников «скупнуться» среди вновь прибывших не нашлось.
Налили до краев. Василиса хотела выпить стакан водки одним махом, как Юра. А пришлось сделать целых восемь глотков. Спирт обжигал воспаленное горло, в пищеводе с непривычки полыхало пламя, но девушка мужественно влила в себя все.
Восхищенный Чернов сунул ей завалявшееся в кармане печенье.
Она отошла за куст и прямо под майкой сняла бюстгальтер, потом так же ловко надела верхнюю часть купальника.
– Гибкая девочка! – причмокнул физрук Юра, ткнув Семёна локтем в бок. Но уменьшенная копия Сталлоне взглянула на него весьма враждебно. Юра поспешил сменить тему и напустился на Антона Петровича, который вместо того чтобы пить водку, полоскал ею горло, а остатки вылил себе на голову.
– Ты что творишь, варвар?!
– Бесчинства! – честно признался Антон Петрович.
Чем кончилось дело, Василиса не узнала. Покрытая гусиной кожей, она окунулась в ледяную пучину. Первой же волной ее сбило с ног, она больно ударилась копчиком о камень, подвернула ногу. От солёной воды саднила ободранная коленка, от водки слегка кружилась голова. Но дать задний ход девушка не могла: авантюризму в ней было не меньше, чем воды в Черном море.
Через минуту она уже плыла, через пять ее не было видно с берега. Она же видела его эпизодически – когда её поднимало на гребне волны. Потом Василиса провалилась между двумя гигантскими водяными глыбами. Там было тихо и безветренно.
Тут-то у нее и свело ногу судорогой. Реальный страх смерти подсказал, что сейчас изо всех сил надо грести к берегу. Но в какой стороне берег?
А в это время по пляжу, не обращая внимания на битое стекло, метался Семен Чернов. Плавать он не умел. А физрук Юра на увещевания типа «скотина, она же может утонуть» только глупо ухмылялся, лежа на песке, и «уговаривал» вторую бутылку огненной воды.
Но вот Василиса объявилась сама.
Дрожа на пронизывающем ветру, она вышла на берег. Семен подбежал к ней и больно двинул кулаком в челюсть.
– Дура! Ты о матери своей подумала?
Василиса в запальчивости сказала нехорошее слово. Он отошел и сел на камень – спиной к ней.
Минуту спустя она поняла и улыбнулась. Подошла. Долго решала проблему с артикуляцией и наконец тихо сказала:
– З-ззвини.
Через два часа они с Черновым, поддерживая поющего фальцетом Юру, взбирались вверх, к лагерю. Антон Петрович шел сзади и двумя пустыми пластиковыми бутылками исполнял на голове физрука какой-то туземный марш.