– Ну да. Ты была в кафе «Бобби дэйри дип»?
– Нет.
– Твой отец сказал, что вы недавно переехали. Помню, Эли тоже мне говорил.
– Да, из Джексона, штат Теннесси. Несколько месяцев назад.
– Тебе нравится в Нэшвилле?
– Шутишь? Здесь повсюду звучит музыка. Это мой город.
– Итак, «Бобби дэйри дип» – это кафе-мороженое. Мы покупали там арахисовое масло и бананово-молочные коктейли.
– «Мы» – это ты, Эли, Марс и Блейк?
– Да. Это стало нашей традицией.
– Южанка и филиппинка во мне одобряют арахисовое масло и бананово-молочные коктейли.
Я завожу машину и трогаюсь с места. Мой язык опережает разум.
– А я и не предполагал…
– Что?
Черт.
– Что тебя удочерили.
Она озадаченно склоняет голову набок.
– Постой…что?
– Гм.
Она поворачивается ко мне на сиденье.
– Что… о чем ты говоришь? – мягко спрашивает она.
У меня отвисает челюсть.
– Вся моя жизнь – сплошной обман, – шепчет она с серьезным лицом. – Белые отец и мать вовсе не мои настоящие родители?
Я по-прежнему не в силах говорить.
Она начинает смеяться. Ее смех – чистый, звонкий, серебристый, словно позвякивание китайских колокольчиков на ветру.
– Да ладно, чувак, – говорит она. – Неужели тебе кажется, что Джесмин Холдер – это имя и фамилия филиппинки?
Я не могу сдержаться и тоже смеюсь.
– Я не разбираюсь в филиппинских именах и фамилиях.
– Холдер. Английское слово, обозначающее того, кто что-то держит.
– Правильно. Хорошо.
– Хорошо.
– Так значит, твои предки что-то держали? Или как еще это объяснить?
– Мне кажется, они держали… мечи или гусей, или лошадиные подковы, или что-то еще, что могли держать люди в давние времена.
– Что бы это ни было, они держали это достаточно долго для того, чтобы все вокруг решили, что их нужно назвать в честь этого.
Мы останавливаемся около кафе Бобби.
– Ну а как насчет твоих предков? – спрашивает она, не торопясь отстегивать ремень безопасности.
– Мой дед ирландец, причем самый настоящий, из Ирландии, у мамы – смесь немецкой и валлийской крови или что-то в этом роде.
– Правда? Для ирландца у тебя слишком темные волосы и глаза.
– Отец говорит, что нас называют «черные ирландцы».
– А у твоего отца есть этот прикольный акцент?
– Он уже долго живет в Америке, поэтому акцент почти исчез, но все-таки еще есть.
От острого приступа вины у меня перехватывает дыхание. Эли сейчас не здесь из-за меня, а я шучу с его девушкой, болтая о том, кто мы и кто наши предки, и собираясь соблюсти традицию, которая появилась благодаря Эли. Я с трудом справляюсь с волной головокружения и ужаса. Господи, пожалуйста, только не здесь. Не сейчас. Избавь меня от панической атаки на парковке перед кафе Бобби, когда Джесмин Холдер сидит на пассажирском сиденье моей «Хонды Цивик», скрестив ноги. Я смотрю прямо перед собой и делаю глубокий вдох. И еще раз. И еще. Голос Джесмин возвращает меня к реальности.
– Эй, Карвер. Ты в порядке?
Я смотрю на нее, но не в состоянии подобрать слова. Пытаюсь решить, что же сказать, но голова меня не слушается.
– Ты так побледнел, – говорит она. – Все в порядке?
Я неуверенно киваю и снова глубоко вздыхаю.
– Да. Все…супер. Я в порядке.
– Ты уверен? – Она отстегивает ремень.
Я уже собираюсь ответить утвердительно, но к горлу подкатывает тошнота и я просто поднимаю вверх большие пальцы.
* * *
К тому времени, когда мы забрали свои молочные коктейли, мне стало гораздо лучше.
