Как будет расти сын? Что уготовано ему, познать, в чём разочароваться и что полюбить? Отцу не суждено теперь узнать! Но он знал одно! Он знал, что он даст своему сыну, какой последний отцовский вклад сделает в его воспитание, и что оставит ему в наследство после себя.
Пламя гнева угасло в глазах мага, но твёрдым камнем застыло решительное намерение. Он ещё раз взглянул в глаза ребёнка.
– Ты увидишь! Я обещаю, ты всё увидишь! И этот момент будет прекрасен, наполнен красотой и останется в твоей памяти воспоминанием, из которого ты будешь черпать силы.
– Хорошо отец. – Ребёнок отвёл взгляд. Маг сорвался с места. До дома оставался один шаг.
Двустворчатые деревянные ворота были распахнуты настежь, во дворе никого не было видно. Маг пробежал по выложенной кирпичом тропинке к порогу из трёх ступеней и остановился.
Дверь в дом, как и ворота, была распахнута настежь. При этом стальной засов валялся на полу в дверном проёме, а место где он крепился тремя скобами к двери, было проломлено и зияющая полукруглая брешь, по краям ощетинилась щепками.
Мужчина осторожно взошёл по ступеням к дверям и прислушался. Из строения не доносилось ни звука.
– Что там отец? – Мальчик повернул голову к дому. Его высокий голосок эхом откликнулся в пустом помещении.
– Тише, тише! Говори шепотом сын. – Забеспокоился маг, и даже инстинктивно покачал ребёнка на руках, так как делал, когда тому не было ещё и года.
– Почему? – Зашептал мальчик. – Я никого там не вижу. И если мама дома, нужно сказать ей что мы пришли.
– Если там никого нет, значит и говорить не зачем. – Убедительно аргументировал мужчина и сделал шаг в дверной проём.
Лишь мгновение он смотрел вглубь дома. Смотрел мимо прихожей, где под двумя узорно вырезанными скамейками, по стеночкам притаились несколько пар летних сандалий и осенних сапог, в широкий зал на крутую лестницу, шедшую на второй этаж и расходящуюся на две стороны от небольшого пролёта посередине. Маг с трудом сдержал стон скорби, подкативший к горлу из глубины его тела. Он резко прикрыл сыну глаза ладонью.
