Охота на Минотавра

Глава первая

Белоснежка, Гном и Чудила

Она смотрела в иллюминатор самолета. Чудесные белые облака – до самого горизонта! Сверкающие на солнце. Райский этаж! Где вы, ангелы? Почему не видно, как вы катаетесь на велосипедах по этому полю и играете в снежки? Как кружите, подобно стрекозам, над белой долиной, с высоты ныряя вниз и легко выныривая наружу? Просто людям вас не видно! Разные измерения. Мы из железного века и замечаем только то, что можно потрогать руками. В остальное мы принципиально не верим…

Юля смотрела в иллюминатор и улыбалась своим мыслям. Нет, она летела не на юг, как хотела раньше. Она летела в город детства – в Вольжанск. Она бы все равно попала туда в это лето, к любимой бабушке, но вначале она собиралась на море. Ей хотелось немного поваляться на черноморском побережье, а то и в Турции, на жарком песке Средиземноморья, и потом уже махнуть на Волгу!

Но все ее планы спутал телефонный звонок. Она шла по коридору родного МГУ, когда в кармашке загудела трубка. Юля взглянула на дисплей. Мишка Сомов!

– Привет, Гном! – первой сказала она. – У меня скоро последний зачет, давай я перезвоню!

– Но пять минут есть?

– Даже десять – для тебя. Что-то важное?

– Еще какое важное. Ты зачет потом сдашь на пятерку!

– Заинтриговал.

– Любишь очень страшные истории? – спросил Сомов.

Юля подошла к окну и облокотилась о подоконник.

– Ты же знаешь – обожаю.

– Тогда слушай. Помнишь, километрах в двадцати от Вольжанска есть брошенный кирпичный завод?

– Помню – купца Мельникова.

– Точно, он еще дореволюционный. Его хотели обустроить, потом решили, что далековато, и корпуса признали аварийными, потому что половину из них народ давно разобрал на кирпичи. Ну, когда еще советская власть была.

– Ближе к сути, Гном.

– Сейчас будет тебе суть, Белоснежка. У меня есть товарищ по медицинскому техникуму, Колян. Он живет на краю города, в Приволжском микрорайоне, и они на эти развалины частенько мотались в юности. Садились на мопеды – и туда.

– И мы там были. Забыл, Гном?

– Были.

– Жутковатое место. Для маньяков. И бомжей.

– Точно. Но эти – ребята с окраины – там почти жили. У них там своя страна была. На старой дороге гонки на мопедах устраивали. Ну и, конечно, все хотели призрака увидеть.

– Директора завода? – усмехнулась Юля.

– Разумеется. Ведь ходила легенда, что он появляется в полночь один раз в году. А когда эта полночь – никто не знал. И все ждали. Несколько человек его видели. В разное время. И все говорили, что он был с рогами. Помнишь? Как черт!

– Помню, – поморщилась Юля. – Страшная история. Только откуда у призрака директора завода рога? Никто не подумал.

– И еще он был с огромной головой.

– Отлично. И что дальше? Его поймали?

– Тут самое интересное и начинается. Я тебе не сказал: этот Колян сейчас в больнице. Он с третьего этажа упал. Оступился, когда пятился назад. Вывалился. Переломался весь: руки, ноги, ребра. Но жить будет. Он от этого призрака в десяти шагах оказался. Там, на развалинах.

– Ничего себе.

– А второй, с ним был еще один парень, тот разбился насмерть.

– Эх ты…

– Колян за дерево зацепился, а потом уже рухнул на землю. А тот сразу – на битые кирпичи. Летальный исход. Родители подняли бучу. И тут опять заговорили, что три года назад в этих местах девушка с парнем пропали. Их так и не нашли. И другие пропадали. Раньше. Точно неизвестно, что прямо на развалинах, но в этих местах. А тут еще Колян со своим рассказом. Он ведь разглядел призрака. Правда, ему никто не поверил.

– Ну?

– Никакой это не призрак директора завода. Он вышел на них из темноты. Это был человек с головой быка…

– Как так?

– А вот так. Колян так сказал. Может, он ушибся и его переклинило. Но был не обкуренный и трезвый, как свидетельствовали врачи. Вот откуда все видели рога – это были рога быка!

– А с чего бы это человеку с головой быка взяться на развалинах какого-то старинного завода?

– Не знаю, Белоснежка. Говорю только то, что услышал. Приезжай, вместе и разузнаем…

– Заманиваешь?

– Да вроде как.

– Вот сдам зачет, перезвоню и скажу.

– Жду! – воодушевленно бросил Сомов.

Она сдала зачет на отлично. Юля Пчелкина все делала на отлично: училась, лгала, самоутверждалась. Когда она выходила из университета, то уже знала, что на море ее вряд ли ждет увлекательная и опасная авантюра – разве что любовное приключение. Но разве можно сравнить курортный роман, который нужно еще закрутить, с достойным персонажем, с драматургией остросюжетного детектива, да еще почти фантастического?

Большинство женщин выбрали бы любвеобильный юг, но Юля Пчелкина сильно отличалась от большинства, и поэтому теперь летела в Вольжанск. У родителей, двух профессоров, она отпросилась легко, ведь скоро ее встретит любимая бабушка – отцовская мама, лелеявшая и холившая внучку до седьмого класса, пока ту, наревевшуюся вволю, не забрали в столицу. А любовь можно найти и на волжских просторах, в щедром краю ее недавней юности. И еще какую любовь! Так, глядя на сверкавшую заоблачную красоту – страну ангелов, думала она.

Аэропорт, дорога на такси через пригород. В обед, с сумкой через плечо, она позвонила в дверь бабушкиного дома. Вот она, великая радость для двух женщин, пожилой и юной! Серафима Андреевна горячо обнимала любимую внучку, потом внучка долго обнимала любимого кота Семена, который, не стерпев нежностей, вывернулся и выпрыгнул из рук предательницы, однажды его бросившей и улетевшей куда-то. А ведь тогда он был еще котенком, ранимой душой. Можно сказать, разбила сердце. Потом был звонок Мишке. Встретиться договорились во дворе. Вот только перекусит путешественница с дороги – и вперед.

– Белоснежка! – Мишка подскочил со скамейки, когда увидел ее на аллее.

– Привет, Гном!

Когда-то они дебютировали в школьном спектакле «Белоснежка и семь гномов». Юлю безоговорочно взяли на роль Белоснежки, а самым популярным среди гномов, весельчаком-балагуром, вжившимся в свою роль, был, разумеется, Мишка. Вот кто не отставал от своей подруги! Так их и прозвали: Белоснежкой и Гномом. Юля-то не была высокой, а Мишка был еще ниже ее на два сантиметра и комплексовал из-за этого ужасно. Но Гномом он позволял называть себя только ей. Шли годы, а Гном всё не оставлял надежд переписать сценарий сказки, в котором Белоснежка скажет ему «да».

Юля притянула друга к себе, нежно обняла его, поцеловала в щеку, потом отступила. А он насмотреться на нее не мог:

– Какая ты стала, Белоснежка… – протяжно выдохнул Мишка.

Ее не было в Вольжанске всего ничего, но когда тебе восемнадцать, ты меняешься каждые полгода и похож на юный бутон, расцветающий буквально за одну ночь.

– Смотри, Гном, смотри, – Юля обольстительно прищурила зеленые лисьи глаза и покрутилась перед ним, дав ему насладиться всеми ее выпуклыми частями тела: и под обтянутыми и вытертыми добела джинсами, и под алой майкой. – Что, беседка занята? – спросила она.

– Да, дети играют. Да еще с родителями. Совести нет.

Из их любимой беседки доносился детский визг.

– Но нам-то чего рассиживаться? – спросила Юля. – Поехали!

– В больницу?

– А куда же еще?

– Она на краю города.

– Я тысячу километров пролетела, Гном. Забыл?

– Точно!

– Как наш японский дракон – на ходу?

– «Ямаха»? – усмехнулся Мишка. – Бегает как новая!

– Тогда пошли в гараж, Гном.

– Идем, Белоснежка, – кивнул Сомов.

Через пять минут они с ревом выкатили из двора и вылетели на центральную городскую улицу. На головах молодых людей были шлемы – не поговоришь. Да и город шумел со всех сторон – ревел, рычал, гудел…

До окончания тихого часа в больнице оставалось еще много времени. Можно было съесть по мороженому в ближайшем кафе. И купить яблок и апельсинов для больного: благо дело, напротив больничного комплекса расположился рыночек.

– Как мне тебя представить? – Они сидели под тентом недалеко от шоссе, ведущего за город: – Подругой из Москвы?

– Подругой из Москвы, которая работает в «Аргументах и фактах», – подкорректировала его Юля. – Так надежнее. А то глупо получится: ко мне приехала подруга, Колян, расскажи ей, как ты упал с третьего этажа. Она любит страшные истории. У-у! Можно представиться и корреспондентом истфаковской многотиражки, но «АиФ» звучит серьезнее. И потом, я ведь действительно иногда пишу для них.

– Ладно, – кивнул Мишка. – А ты диктофон взяла?

– Конечно. И ручку, и блокнот.

– Молодец. К нему мать и отец могут прийти, сестра, еще кто-нибудь…

– Значит, подождем.

Они съели мороженое, выпили по бокалу лимонада и зашли на рынок. И только потом, с гостинцами, направились через дорогу к больнице – это был комплекс зданий на краю Вольжанска. Целый медицинский городок за бесконечным кирпичным забором.

– В каком он корпусе?

– В третьем, – сказал Мишка, когда они прошли КПП. – В травматологии, на пятом этаже.

Путешествие по больничному городку по зеленым аллеям заняло не менее четверти часа. И вот – третий корпус, синие бахилы, лифт, пятый этаж. К счастью, они оказались первыми посетителями потерпевшего.

– Какая фамилия у твоего друга? – еще в лифте спросила Юля.

– Чубкин. Николай Чубкин.

– Чубкин? Ладно. Пусть будет Чубкин.

Они вошли в палату на шестерых. Тут лежали еще несколько человек – перевязанные, перебинтованные, несчастные, старые и молодые. Один из них постанывал.

– Где он? – тихонько спросила Юля.

– Вон, – кивнул Мишка.

– Где – вон?

– У окна.

Самым перебинтованным, похожим на мумию, и оказался Колян: две ноги и рука были подвешены, корсет фиксировал поломанные ребра. Голова тоже была крепко перебинтована.

– Привет, Колян, – бросил Сомов. – Тебе повезло с левой рукой. Если бы и ее сломал – трындец…

– Не говори, – мертвым голосом откликнулся больной. – Но лучше бы правая осталась.

Колян уже остановил взгляд на Юле.

– Это Юля Пчелкина, – представил спутницу Мишка Сомов. – Журналистка из Москвы. Вместе учились в школе. Я тебе говорил.

– Здравствуйте, Николай, – доброжелательно улыбнулась Юля. – Мне жаль, что с вами такое приключилось. Очень-очень! А мы вам яблок и апельсинов купили.

– Спасибо, – вяло отозвался тот.

Мишка положил гостинцы на больничную тумбочку и продолжал:

– Юля в «Аргументах и фактах» работает. Как только узнала про этот случай с привидением – сразу прилетела. Ей как раз такой материал нужен.

– Что, про меня напишете? – поинтересовался Колян.

– Разумеется, – кивнула Юля, – если вы расскажете эту невероятную историю.

– Расскажу, конечно, – быстро согласился тот.

– Отлично, – сказала девушка. – Я, правда, внештатный корреспондент и на сто процентов ничего обещать не могу…

– Это ничего, – перебил Колян. – Все равно расскажу!

Присутствие Юли оживило покалеченного Коляна, в глазах его появилась радость: ведь его окружали инвалиды, сам он был почти при смерти – и вдруг само солнышко спустилось к нему.

– Расскажи, расскажи, может, про тебя еще фильм снимут, – посоветовал худой старик с загипсованной ногой, лежавший на соседней койке. – Про дурака-то. – Ребята осуждающе посмотрели на него. – Как ты на стройке обкурился и чуть шею себе не свернул, – добавил он, зло засмеялся, а потом и закашлялся сиплым кашлем заправского курильщика.

– Не курил я ничего, – с жаром выкрикнул Колян. – Я спортсмен. Мотоциклист, в смысле.

– Спортсмен, – усмехнулся язвительный старик. – Все вы курите – с туманом в башке живете.

– Никого не слушайте, – успокоила Юля покалеченного ровесника. – Вот вы, дедушка, как покалечились?

Старик недовольно взглянул на девушку.

– На даче я покалечился, крышу чинил и упал.

– Вот видите, про вас точно фильм не снимут и даже в «Аргументах и фактах» не напишут, – заметила Юля. – У вас самый заурядный случай. Небось, еще и самогона натрескались, да?

– Чего?! – аж приподнялся старик.

Кажется, девушка попала в точку.

– А новый закон, дедушка, знаете? – продолжала она. – Кто покалечился в нетрезвом состоянии и не на работе, как вы, тех домой выписывают на третий день, чтобы больницу просто так не занимали. И за медикаменты вычитают. – Пара мужиков в палате озабоченно засопела, еще один, тоже весь в гипсе, тихонько стал возмущаться. Но Юля не обратила на них внимания. – Знаете, сколько ваш гипс стоит плюс антибиотики плюс уход?

– Ты это мне тут…

– Не тыкайте, – перебила его Юля. – Или замолчите сейчас же, или я к начальнику отделения пойду и скажу, что вы занимаете чужое койко-место. Ясно?

– Ишь, Колька, какие к тебе ходят, а?

– Я спросила: ясно?

Старик не ответил, только закряхтел и гордо отвернулся от посетителей своего соседа. А Юля подмигнула Коляну: мол, не унывай, бедолага! На вопросы других покалеченных, когда закон вступил силу, Юля дала разъяснения: две недели назад, так что пусть готовятся держать ответ за свои травмы. Одним словом, теплый дружеский контакт был установлен.

– Где сядем, Миш? – спросила Юля.

– Куда больной скажет. А, больной?

– Только вы на одну сторону садитесь, – посоветовал Колян. – А то головой вертеть трудно…

– Нет вопросов, – откликнулась девушка. – Миш, поухаживай.

– Ага! – быстро отозвался тот.

И через минуту они сидели у окна, справа от покалеченного Николая Чубкина. Юля положила на тумбочку диктофон, взяла в руки блокнот и авторучку.

– Ну? – кивнула она.

– Мы там на спор ночевали, – начал Колян. – Дураки… За три дня до этого два наших другана, Соколов и Прошкин, остались на ночь недалеко от развалин. Приехали на мотоциклах, выпили пивка, да немало, расхрабрились, обратно решили не ехать. Лето, жара. И костерок горит. Заснули, короче. Так многие и раньше делали. А костер погас. Ночью Прошкин и Соколов встали по делу…

– Одновременно? – спросил Мишка.

– Да, а что?

– Странно.

– Чего тут странного? Проснулись, разговорились, потом, мол, не пора ли нам отлить?

– Все очень достоверно, Николай, – ободрила его Юля. – Продолжайте.

– Ну вот, стоят, делают дело, смотрят на развалины. А они на фоне ночного неба четко видны. Соколов первый увидел и говорит Прошкину: «Смотри на третий этаж». А тот, мол, чего там? «Кто-то есть. Стоит!» Прошкин делает свое дело и отвечает: «Да кто там может быть?» Соколов шипит: «Смотри лучше!» Тут уже и Прошкин: «Точно! Вижу!»

– Да что же они увидели-то? – поторопил его Сомов.

Парень в гипсе сделал большие глаза:

– Силуэт! Да странный он какой-то. Пригляделись. Человек вроде. Он стоял в проеме и с высоты смотрел на них. Они одновременно сообразили, в чем странность. Оба увидели его огромную голову и рога над ней! Это был монстр!

Юля и Мишка переглянулись.

– Дальше, Николай, – попросила девушка.

– А что дальше? А дальше он заревел, как они сказали. Тут им и поплохело. Они едва штаны застегнуть успели, потом отвлеклись на секунду, глядь туда – а там уже никого нет. Соколов и Прошкин все бросили, метнулись к мотоциклам и кое-как убрались.

– А сколько они пива взяли? – спросил Сомов.

– Литра по четыре на брата, – честно ответил Колян. – А то и по пять.

– Немало. И не мешали? Ну, там, водочка или типа того?

– Не! Мы все только по пивку! – замотал головой обезноженный и загипсованный Колян. – Отраву не пьем.

– Отраву! Чо б вы понимали? Водка мозги проясняет, – вдруг ожил старик со сломанной ногой. – А пиво, моча ваша, дурманит! – Он говорил вполоборота. – Верно, мужики?

Другие «поломанные» пациенты палаты одобрительно загудели.

– Вот что, дедушка, будете влезать в наш разговор, я свое обещание сдержу, – строго предупредила Юля.

– Да молчу я, молчу. Красна девица, тебе б в милиции работать.

Надо сказать, она с трудом верила в этот рассказ. Юля поймала взгляд Мишки Сомова:

– А может, они так сильно хотели его увидеть, этого монстра, что и нафантазировали его во всей красе?

Тот пожал плечами:

– Да кто его знает? Чего там в темноте увидеть можно?

– Вы дальше слушать будете? – вопросом напомнил Колян о том, что рассказ его только начат. – Забыли, почему я здесь?

– Простите, Николай, – за себя и Мишку отозвалась Юля.

– На следующий день мы все собрались на тех развалинах. Днем. Нас человек двадцать было. Разбились на три группы. Вооружились битами, газовыми пистолетами, походили по этажам, поглядели: никого. Соколов и Прошкин особенно проявляли инициативу. Часа три мы ходили. Вот тогда Гришка и сказал: «Да разыгрываете вы нас! Это вас надо было отдубасить». А Соколов и Прошкин ему: «А ты сам тут переночуй!» А он: «Легко! Кидайте нам с Коляном по две штуки – мы переночуем». Договорились на тридцати литрах пива, чтобы всем досталось. Я отказываться не стал, неудобно было. Мы с Гришкой решили, что останемся на ночь на следующий день, но на третьем этаже. Так все решили. Там, где Соколов и Прошкин видели монстра. Чтоб страшнее было, – пояснил он.

– Ну, ясен пень, – кивнул Сомов.

– И договорились, чтобы по-трезвому. Приехали мы часов в десять, когда стало смеркаться, забрались на третий этаж и остались там. Бросили по одеялу, оделись потеплее, сигаретами запаслись, кстати. Взяли по газовому пистолету и баллончику. И по ножу. И по бите. Ну так, на всякий случай.

– Если честно, страшно не было? – спросил Мишка.

– Было, но куда деваться? Всё прислушивались к каждому шороху. Курили одну за одной, болтали, шутили, пока Гришка меня не схватил за руку. Или я его? Не помню, – тяжело замотал головой Колян, – кто первый услышал этот рев!

– Рев? – переспросила Юля.

– Да! Отдаленный вначале. Как будто из глубины этого здания. Откуда-то снизу! Прям из-под земли! Мы языки проглотили. Схватили газовые пистолеты, сидим слушаем. Зубами стучим. Мурашки по коже. Минут пять так просидели. Тишина. «А может, кто-то из наших, а? – спросил Гришка. – Шутит?!» – «Соколов и Прошкин?» – спрашиваю я. «Ага, – отвечает Гришка. – Убью гадов…» И вдруг – тот же рев! Но уже ближе! Может, на первом этаже, а может, и на втором! Вот когда мы подскочили. Целимся в темноту. А потом тот же рев, но уже рядом, на нашем этаже. «Не подходи! – Гришка заорал. – У нас пистолеты! Грохнем ведь!» А рев уже совсем рядом, но откуда – не ясно. Там всюду коридоры. Стоим ждем. И вдруг я вижу: в конце коридора слева – движение. Тень идет прямо на нас. «Не подходи, – теперь уже я говорю. – Не надо! Хуже будет!» А он, этот черный, сделал еще два шага в нашу сторону. А там свет луны падал через проем окна. Вот тут я и увидел его: морду быка и рога. И грудь такую здоровую, накачанную, как у атлета. Он, этот монстр, едва показался и застыл в этой тени. Тут Гришка не выдержал и пальнул в него. И я за ним. Я видел, как монстр дернулся, мы попали в него, но ему пофиг было! Я услышал его тяжелое дыхание. Хриплое. И вновь он двинулся на нас. И тут мы не выдержали оба – стали отступать, пятиться. А он пошел на нас, и свет падал в окна и освещал его рога, такие вывернутые, кольцом, и эту страшную звериную морду. Как мы оказались около той разрушенной стены, я не помню. У меня от страха ноги ватными стали. Мы просто за спину не смотрели, а он шел на нас и шел. Мы и оступились одновременно. Помню, как я полетел вниз, потом хруст, это ветки были, потом шлепок такой жуткий – это Гришка на кирпичи упал, у него голова раскололась. А я рядом, на землю, спиной. Боль жуткая, в глазах плывет, а я наверх смотрю. И вдруг эта голова с рогами выплывает над третьим этажом и смотрит на меня. Тут я и отключился. Пришел в себя, когда ребята меня к дороге несли. Все, – выдохнул Колян.