Ведьмы Холодного острова

Глава первая

За рекой живут нелюди

Все студенты-историки ездят в археологические экспедиции. Даже если ты не собираешься посвятить свою жизнь раскопкам, извлекая из-под земли останки давно почивших людей, глиняные черепки, каменные ножи и наконечники стрел, ты просто обязан хоть одно лето «поработать в поле». Так именуют свой труд тайные агенты и археологи. Ты должен коснуться того, что осталось от былых веков, не только перелистывая архивные фолианты в библиотеках, будоража воображение и неистово фантазируя, а своими руками. Должен научиться радоваться кусочку запекшейся в древней доменной печи глины – осколку примитивного сосуда, должен с наслаждением взирать на обломок большеберцовой кости человека, жившего до тебя за тысячи лет, должен плакать от восторга, отыскав среди ломких ребер бронзовую загогулину – украшение давно истлевшей пещерной красавицы.

Конечно, не всем археологам удается открыть гробницу фараона, доверху набитую золотом. Того же Тутанхамона, например. Просто Тутанхамон всего один, да и фараонов не так много, как археологов. И до Египта или Месопотамии доедет не каждый студент. Тем более из России. Но и великие просторы нашей многонациональной родины тоже подчас делают подарки. В Поволжье, например, тьма-тьмущая древних курганов. Ройся – не хочу. К могильникам древних ариев и других народов тянутся студенты-археологи со всей России, и дорога эта не зарастает уже долгие годы.

Сюда, на Среднюю Волгу, под село Раздорное, в середине лета и приехала на практику очередная группа историков из МГУ. Еще дома, в альма-матер, профессор Турчанинов, обладатель ухоженной седой бородки и усов, сказал своим студентам:

– Вас ждет месяц увлекательной работы в поле. Под городом Семиярском, как вы знаете, в шестидесятых годах прошлого века была обнаружена некая культура, которую археологи назвали «Черным городищем». Деревенька была рядом, Черныши, потом она опустела, бросили ее местные жители. Так вот, в этих местах на Волге тысячелетиями сталкивались десятки племен. Миграционные потоки были огромны: славяне, тюрки, финно-угры. Нас, энтузиастов, мучил один вопрос: кем же был этот народ? Стоило перешагнуть черту времен и попасть в культурный слой, которому более тысячи лет, наши коллеги обнаружили множественное захоронение обуглившихся останков. Но со временем, мои юные коллеги, ученые все чаще стали обнаруживать одну особенность, когда находили останки сожженных. И особенность эта ставила их в тупик. – Профессор окинул своих студентов интригующим взглядом. – Грудные клетки захороненных людей были проломлены, и все в области сердца, что говорило о ритуальном убийстве. Иначе говоря, этих несчастных приносили в жертву. И в большом количестве! Кого тут убивали – врагов, захваченных в плен, как это делали на американском континенте кровожадные инки? Или это были жертвоприношения своих же, провинившихся членов племени, рабов? Предметы быта тоже ставили в тупик. Украшения и глиняная посуда могли принадлежать разным народам. Всего несколько лет назад сделали анализ ДНК, и выяснилось, что этот народ впитал в себя гены множества племен. – Профессор прошелся по аудитории. – Но еще раньше было сделано важное открытие. – Он остановился и зорко взглянул на студентов-археологов. – Городище возникло вокруг небольшой каменной горы, внутри которой оказались карстовые пустоты. Двадцать пять лет назад ваши предшественники дошли до этой горы и обнаружили пещеру-святилище с языческим каменным идолом. Примитивное изображение его лица с раскосыми глазами говорило, скорее, о тюркском или финно-угорском происхождении идола, нежели славянском. Устрашающий лик свидетельствовал о его функции так называемого «злого бога» – беспощадного к врагам племени. У подножия «Великого монгола», так его прозвали студенты, был огромный каменный алтарь. Желоб для стока крови не давал повода сомневаться, что тут и приносились множественные жертвоприношения. Не исключено, что человеческие. Так кто они были, жители «Черного городища»? На этот вопрос пытались ответить мы, студенты МГУ, еще сорок лет назад, на этот вопрос хотела ответить предыдущая группа аспирантов, кстати, которые были там всего месяц назад и нашли много интересного. Под моим руководством, разумеется. А теперь на этот вопрос попытаетесь дать ответ вы, студенты нескольких курсов. Что вам, Пчелкина?

– Венедикт Венедиктович, а там речка есть? – спросила светловолосая студентка с зелеными лисьими глазами. – Рядом с этим Городищем?

– Там есть огромное озеро, Юленька, – кивнул профессор. – В одном километре.

– Значит, купальники брать? – улыбнулась его самая способная ученица.

Девушки весело засмеялись. Вопрос был актуальным. Но задать его вот так, с вызовом, могла только такая умница-разумница, как Юля Пчелкина. Отличница и спортсменка. Гордая красотка с чуть вздернутым носом, о которой ходили слухи, что она раскрыла в городе Вольжанске зловещее преступление и даже получила за это медаль от государства. И слухи эти были вполне достоверны.

– Ну, разумеется, – развел руками Турчанинов. – А также удочки и сети, катера и водные лыжи. Вы не развлекаться едете, молодые люди, а пахать. В буквальном смысле этого слова. Этот славный и жаркий месяц вы у меня под землей проведете. Среди призраков прошлых столетий. Клятвенно обещаю вам.

И вот теперь, преодолев на поезде около тысячи километров, проехав на автобусе еще пятьдесят, студенты вошли в лагерь археологов. Его охраняли два аспиранта и один кандидат наук. Увидев долгожданную младшую смену, старожилы возрадовались – им до смерти хотелось домой. Юля Пчелкина нашла отметку с цифрой «7», тут должна была стоять ее палатка, которую ей предстояло разделить еще с одной девушкой, бросила рюкзак и сумку в общую кучу и отправилась искать умывальник.

Это оказался не простой умывальник. Дюралевые рукомойники с язычками тянулись двумя шеренгами над чугунными раковинами – уникальный сервис в походных условиях. Все для студентов. Эти ряды разделяла высокая фанерная перегородка. Один ряд, таким образом, для мужчин, другой для женщин. Юля умылась, а когда вытиралась полотенцем, услышала приближающиеся голоса. Мужчины говорили так, точно секретничали. И один голос Юля узнала сразу – он принадлежал профессору Турчанинову.

– Тут какая-то чертовщина происходит, Венедикт Венедиктович, – негромко сказал кто-то незнакомый. – Это может напугать кого угодно, особенно девчонок.

– Говорите толком, Женя, – потребовал профессор и заколотил ладонью по умывальнику. – Ну, где ты, водичка? Пошла, родимая! – оживился он. – Оо-ох, как я в этом автобусе изжарился.

Юля сразу догадалась, кто был вторым – кандидат наук, карауливший с двумя аспирантами лагерь. Несомненно, он собирался доверить профессору нечто важное, и Юля непроизвольно затаилась.

– Вы помните, когда мы еще стояли большим лагерем, месяц назад, наши видели женщину вдалеке – то на ближних холмах, то на нашем берегу озера? И всякий раз в одежде до пят. Простоволосую, рыжую, помните?

– Ну, мало ли кто может сюда забрести? – шумно умываясь, откликнулся профессор. – Не мы одни на земле живем, Женя!

– Вот именно, – откликнулся кандидат наук. – Но тут – другое…

Турчанинов то и дело ударял по языку умывальника, щедро журчала вода, профессор фыркал и отплевывался.

– Весь кошмар состоит в том…

– Да говорите же толком, Евгений! Чего вы тянете кота за хвост!

– Это фильм ужасов какой-то…

– Вы издеваетесь?

– Рассказываю. Мы как-то с ребятами сидим у костра, ночью. Я встал, отошел по нужде. И вижу – у ближних деревьев стоит женщина в белом, как в ночной рубашке, шагах в тридцати от меня, – Женя понизил голос, – можете себе представить? Из-за дерева вышла! Стоит и смотрит – на меня смотрит! Причем опустив голову, исподлобья. А волосы у нее распущены, по плечам и по груди. А (у вот меня) дыбом на макушке встали! Луна светила меж деревьев, я эту женщину разглядел. Сама белая, как привидение! Мне страшно стало; язык проглотил, честное слово! В землю врос! А потом спросил: «Ты кто? Чего тебе надо? – А она стоит и смотрит. Мне еще хуже. Говорю: – Я щас своих позову! – И вот тут она словно дрогнула и на меня шагнула. Я как заору: – Ребята! Сюда! На помощь! Скорее!» Как видно, получилось у меня громко. Наши ребята в ответ завопили. А она, эта, в белом, уже ведь шагов пять в мою сторону сделала. Но когда увидела наших с фонарем, отступила за дерево. Но фонарь по ней скользнул – по ее белому балахону, я точно видел. Ребята мигом подлетели, даже газовый пистолет прихватили, думали, а вдруг зверь какой? Я им все и рассказал. Мы втроем туда, в темноту, пошли. Но там уже никого не было. Мои аспиранты и говорят: «Евгений Петрович, да привиделось вам! Темно ведь! Мало ли!» Но я с ума-то пока не сошел. И трезвый был! Я вообще не пью, сами знаете. Как тут ошибиться, когда мы с этой гостьей в белом балахоне друг на друга минуты полторы пялились? И не растаяла она в воздухе! Просто отступила и ушла! Не призрак, значит. В этом все дело!

– Думаете, розыгрыш? – спросил Турчанинов.

– Да бог его знает. Но я после этого ни одной ночи толком не спал. В лес смотрел – все глаза проглядел… Вы помните, что нам Трофим Силантьевич рассказывал?

– Бредни все это! – вдруг разозлился профессор Турчанинов. Его словно иголкой ткнули. – И тогда говорил, и сейчас повторю: стариковские бредни из глухомани! Не верю! – Его искреннему возмущению не было предела. – Домовые, лешие, ведьмы! Мифология это все, Евгений Петрович! Сами не знаете? Гром гремит, молнии сверкают – стало быть, Зевс гневится! Или Перун! Хрен редьки не слаще. Громовержец, одним словом. Вот что это такое! Мы с вами взрослые цивилизованные люди, и не пристало нам повторять всякую чушь.

– Пусть так. Но на том острове, за туманом, кто-то живет. И мы с вами знаем об этом. Я лично там видел в бинокль ещё одну женщину – тоже в белом балахоне, и тоже рыжую.

– Ну и что с того? – усмехнулся профессор. – Повсюду люди живут. Чего бы и на этом острове кому-то не жить? Мало ли людей, кому общество не нравится? Я бы тоже с превеликим удовольствием половину жизни провел бы на каком-нибудь острове в полном одиночестве. В белом балахоне, кстати. Как древний грек. Сколько бы написал! Отшельничество – великая вещь. Для избранных!

– Только этих избранных не больно жалуют, как я понимаю. И боятся.

– Евгений Петрович, Женечка, не мне вам объяснять, как тысячелетиями складывались отношения между людьми. Огненно-рыжих, в частности, сторонились, потому что рыжий – цвет золота, угасания природы, цвет осени. Смерти! Выселяли рыжих на край деревни. Ну а колдуны и ворожеи всегда селились на отшибе. Их одиночество обрастало легендами. Я вас умоляю…

– Там всегда холоднее, чем в других местах. Я ведь это не придумал. И туман над рекой. Остров всегда в этом тумане.

– Это да, но мало ли? Может, там необычная роза ветров? Холодные источники? Мы с вами историки – а тут надо у климатологов справляться.

– А как насчет пропадающих людей, Венедикт Венедиктович?

– Я вас умоляю, Женя! – повторил рассердившийся не на шутку профессор. – Вы ведь это только от него слышали, верно? От старого болтуна Трофима Силантьевича? Если бы тут и впрямь кто-то пропадал, сюда бы армию вызвали. Мы живем в варварской стране, но не настолько же!

– Не только от Трофима Силантьевича. Местные из Раздорного много чего нам наговорили. Что этот остров рыбаки оплывают стороной. Что туда и власти не суются. Про ведьм нам говорили. Честное слово.

– Я бы высек вас, Евгений Петрович, – ледяным тоном вымолвил профессор Турчанинов. – Да права не имею, а жаль!

– Говорили, что ведьмы с острова могут появиться и на нашей стороне, – закончил мысль кандидат наук, – и даже подойти к лагерю…

– Нет, я бы вас пытал огнем, – поправил сам себя научный руководитель. – Уж коли вам так дороги культурные находки Средневековья!

Приближались новые голоса.

– Вот что, Евгений Петрович, – услышав их, настоятельно проговорил Турчанинов, – не распространяйтесь об этих средневековых бреднях, будьте так любезны. Ни к чему нам эти россказни. Пусть ребята спокойно работают, ищут кости и черепки. И не думают ни о каких привидениях и ведьмах…

Это были последние слова, которые услышала Юля из интригующей беседы профессора Турчанинова и его помощника. Она затаилась, решила не выдавать себя. А голоса и задорный смех ее друзей и знакомых уже катились к двум рядам унылых дюралевых рукомойников.

И когда стайка знакомых девушек вынырнула из-за барьера, Юля взяла зубную щетку, мыло, полотенце и двинулась по направлению к палаткам. Когда она проходила по дорожке, то ей открылось поле за лагерем. Место их будущей работы. И поднимавшийся над полем пологий курган, внутри которого столетиями грозно возвышался каменный идол, требовавший себе кровавых жертв.

Трое сторожей лагеря отчитались перед профессором Турчаниновым, быстро собрали вещички, пожелали молодым коллегам удачи и были таковы.

– Ну что, эстафету вы получили, – сказал профессор. – После обеда у нас экскурсия к идолу. Делать подношения не обязательно. А пока устраивайтесь.

Самому Турчанинову устраиваться нужды не было – его дожидалась комфортабельная палатка на три комнаты, с гостиной, кабинетом и спальней.

– Интересно, а камин у него есть? – спросил Руслан с пятого курса, когда студенты ставили свои палатки.

Он подмигнул яркой брюнетке с четвертого курса, Жанне, о которой ходила молва, что у нее роман с одним из молодых перспективных педагогов с кафедры иностранных языков и она из этого педагога веревки вьет. Жанна отфутболивала всех, кто «клеился» к ней, – говорили, педагог собирается жениться на красотке.

Одетая в короткие джинсовые шорты и черную майку, Жанна тянула минералку из горлышка, глядя на работающих ребят. Она радовала глаз своим присутствием, к ее высокой груди тянулись взгляды многих, в том числе и мужчин-педагогов, как они с этим ни боролись, и даже профессор Турчанинов не мог отвести от нее глаз.

– Да черт с ним, с камином, – откликнулась Жанна. – Есть ли у нашего Венедикта Венедиктовича джакузи, вот вопрос? Я бы не отказалась расслабиться перед сном. Как ты думаешь, Русик, он меня пустит?

В университете многие студенты, хоть и с разных курсов, знали друг друга. А в поезде успели все перезнакомиться, у кого-то уже возникли многообещающие симпатии. Все вопросы расставляет, как правило, первая ночь в лагере. Ее и ждали. А еще костра, гитар, песен! Всепоглощающей романтики дикой жизни на природе, вдали от родителей, условностей, правил.

– Посмотрел бы я на того, кто тебя не пустит, Жанна, – развел руками спортсмен Руслан. – Я бы для тебя домашний кинотеатр сюда привез!

– А электричество, Русик? – спросил кто-то из ребят.

– Протащил бы кабель до первой электролинии, – глядя на Жанну, кивнул тот. – Легко!

Ей это предложение понравилось. Мало кто видел, что на Жанну в эти минуты с неприязнью смотрела еще одна студентка – худощавая, совсем незагорелая, с жидким светлым каре и большими серыми глазами, не лишенными привлекательности. Она нервно курила, сидя на лавке, и переводила взгляд с Руслана на Жанну и обратно. Юля приземлилась рядом с ней.

– Хватит уже, Зойка, – бросила Юля. – Ваша история быльем поросла. Слышишь, подруга? Ответь, если ты в сознании.

– Я тебя слышу, – слабо откликнулась Зоя.

– Отлично.

Тут же плюхнулся и огромный Сашка Чуев, богатырь в очках, эрудит и большой добряк.

– Сашка, скажи ей, – попросила Юля.

– Насчет чего?

Все трое были из одной группы.

– Насчет этой кинозвезды, – она кивнула на Руслана, ловко монтирующего большую палатку-дворец.

Сашка поморщился.

– Это было один раз, Зоя, на Новый год, – вразумительно напомнил он, – на столе в аудитории, ты сама говорила, то есть – мимоходом…

Юля не удержалась – выстрелила коротким смешком и тут же закрыла ладонью рот:

– Молчу!

Сашка Чуев продолжал:

– Красавчик-Руслан был пьян, рядом никого не оказалось…

– Ну, спасибо, – процедила Зоя и сделала нервную затяжку.

Чуев пожал плечами:

– Обычная история!

– Не для меня.

– Для него, разумеется, – согласился Сашка. – Для тебя это как… как что, Юлька?

– Не дразни ты ее, – отозвалась Пчелкина.

– Как открытие Америки, или… как получение «Оскара».

– Козлы вы, а не друзья.

Чуев с улыбкой вздохнул:

– Не загоняйся, Зойка. Каждому свое. Ты меня понимаешь? Все это – суровая реальность жизни. Надо смириться.

Зоя сделала глубокую затяжку.

– Он у меня сердце украл, – выдохнула и закашлялась.

– Я тебя умоляю, – простонала Юля. – Сидишь, вон, живая. Даже куришь.

Зоя усмехнулась.

– Я уже год как без сердца живу, – ровно произнесла Зоя. – И курю одну за одной.

– Ну и живи, – кивнула Юля. – И порть себе здоровье.

Аргументы на ее однокурсницу не действовали, и Юлю это раздражало.

– Ты, Юлька, красивая, ты только и делаешь, что от мужиков отбрыкиваешься…

– Начинается, – злясь, прошипела Юля.

– Но ведь это правда, Юлька, – не смог скрыть улыбку Сашка. – Ты – супер! Не знаю, как уж часто ты там отбрыкиваешься, но факт есть факт.

– Благодарю, – прохладно бросила Юля.

– И Руслан к тебе подкатывал, – продолжала Зоя.

– Серьезно?! – удивился гигант Чуев. – Когда?

– Она тебе не говорила? – усмехнулась Зоя. – Еще как подкатывал! Но она и его отшила. Принцесса!

– Я же не могу спать со всеми, кому нравлюсь? – категорично заметила Юля. – И потом, я терпеть не могу самовлюбленных мужиков. – Она смотрела на мускулистого и улыбчивого Руслана, который светился от своей силы и мужской красоты, зная, как он привлекает женщин. – Я таких на дух не переношу.

– А я его люблю, – очень тихо сказала Зоя. – До смерти люблю. Всего. Понимаете? А этой примадонне, – она устремила взгляд на Жанну, курившую в той же компании и время от времени заливисто смеявшуюся, – я крысиного яда насыплю в манную кашу.

– Следи за тем, что говоришь, – посоветовала Юля.

– В этом лагере и насыплю. Ее домой в гробу привезут.

Сашка зевнул и покачал головой: мол, ужас! Юля разделяла его чувства.

Зеленый лес вокруг полнился птичьими голосами. Солнце хорошенько припекало. Лагерь строился на глазах. Яркие палатки поднимались одна за другой. А вот столы под навесами – для работы с археологическими находками – уже были. Наследство предыдущей группы. Только ройся в земле, ищи с утра до ночи останки былых культур! И стояла походная кухня, и один длинный стол под надежным клеенчатым навесом – обеденный, тоже ждал новых студентов. Новых молодых и прожорливых едоков.

– Ничего, найдешь себе кого-нибудь попроще, – миролюбиво посоветовал Сашка. – Маленького, худенького, скромного…

– Да пошел ты, – совсем обиделась Зоя.

– Уже ухожу. А главное, чтобы на Брюса Уиллиса не был похож…

– Хватит тебе, – оборвала товарища Юля.

– Или на Мела Гибсона, – не удержался тот.

– Говорю же: пошел ты, – повторила Зоя.

– Нет, правда, Зоя, этот позёр не для тебя. – Юля хотела быть убедительной. – Он так и будет сливки по верхам хватать, пока не состарится. А тебе нужен хороший надежный парень.

– Вот отравлюсь, будете тогда знать, – вымолвила Зоя.

– Боже, – пробормотал Сашка.

Юля и Саша переглянулись – и оба встали.

– Но вначале его отравлю, – с ядовитой улыбкой проговорила Зоя вслед удаляющимся однокурсникам. – И эту тварь, нашу примадонну…

Она осталась сидеть на лавке тощей хилой тучкой. Но очень опасной, если приглядеться к ней внимательнее.

…После обеда Турчанинов провел своих питомцев через коридор в культурном слое и остановился у входа в пещеру, закрытую специально сконструированным шлагбаумом. Один из помощников профессора Турчанинова держал в руке большой походный фонарь.

– У кого фонари – включаем. – Он включил свой, поменьше, и направил его в сторону пещеры. – В лицо друг другу не светить. Великий монгол страшен, поэтому нервных прошу держать себя в руках. И не толкаться: пещера большая, поместимся все. Заходим.

И ребята колонной потянулись в пещеру – культовое сооружение тысячелетней давности. Стены пещеры были аккуратно обтесаны. В центре пещеры возвышался каменный идол в два обхвата – по каменному лику тотчас забегали лучи фонарей. Студенты горячо зашептались. Юля не скрывала радости от «личной встречи», да еще в этом сыром и мрачном подземелье. Она сотни раз видела его на фотографиях – злобного примитивного истукана с раскосыми глазами, похожего на кочевника, но увидеть его живьем было ой как любопытно. Идол стоял на каменной плите, у его ног было широкое круглое углубление, похожее на полость гигантской посуды, от углубления шел неровный широкий желоб.

Почти все ребята приложили свои руки к идолу. Юля дотронулась до него с трепетом. Пористый камень, не видевший солнечного света тысячу лет, был сырым и холодным даже сейчас, в разгар июня месяца.

– Римка, а ты чего? – шепотом спросила Юля.

Однокурсница упрямо сцепила руки за спиной.