Хризолитовый огонь

Картина была хоть куда.

Герман: изящные лицевые кости, обтянутые чистой бледной кожей, поблескивающей от пота… горящие на этой идеальной маске зеленые глаза под черными бровями… сжатые зубы, делающие линию челюсти еще более четкой… приподнятый подбородок, открытая шея, холодность и отстраненность нечеловеческого существа. Чувствовал ли он хоть что-нибудь? Конечно. Именно это и придавало его облику такую непроницаемость, такой зловещий шарм.

Леонид: беззвучный смех, брызжущий из серых глаз с лучистой короной на радужке… влажные белые зубы под приподнятой в усмешке верхней губой… растрепанные светлые волосы, кажущиеся еще светлее под ярким светом электрических ламп… дерзость и страсть.

Глядя на них, сидящих вплотную друг к другу, голова к голове, Нора на мгновение почувствовала себя лишней. И себя, и Марго.

Марго, услышав предложение Леонида, слегка нахмурилась, как будто решала в уме новую, незнакомую задачу. Неторопливо обследовала взглядом лицо сидящего прямо перед ней Германа, шею, охваченную тонкой золотой цепочкой с простым крестиком без фигуры распятого, сползшую с левого плеча рубашку, верхние пуговицы которой расстегнулись во время диванной возни.

«Ты православный? Хм… Вот бы не подумала».

«Атеист», – ответил Герман.

«Язычник он, – усмехнулся Леонид, прижимаясь щекой к темноволосому затылку Германа. Выглянул, подмигнул Норе: – Правда же?»

Нора промолчала.

«Разве язычники или атеисты носят нательные кресты?» – спросила Марго.

«Носят, если хотят. – Герман тоже чуть усмехнулся одной стороной рта. – Для красоты».

Медленно протянув руку, Марго коснулась его лица. Погладила край щеки, кончиками пальцев обвела сжатые губы.

Сноски